Квир-личности

Глава четырнадцатая ОБЛЕДЕНЕНИЕ Краткое содержание: Вечеринка-сюрприз. Аризона, май 2003 года. Брайан Я закрываю глаза и позволяю воде течь по моему телу. Блядь. Нет ничего лучше горячего душа после того, как ты не мылся три дня. За исключением, может быть, пары талантливых губ вокруг моего члена. Или врезаться в первоклассную задницу белокурого мальчика. Или стейк Кобе, приготовленный на гриле, пока он не обуглится снаружи, но останется красным, как кровь внутри. Или глоток выдержанного бурбона с капелькой послевкусия виски. Или новая коллекция Armani, выложенная передо мной. Или… — Брайан? Ты еще не закончил? Ты израсходуешь всю горячую воду в баке, прежде чем я смогу принять душ! — Умойся в раковине, — кричу я, — я занят! Дверь крошечной ванной открывается, и в нее протискивается голый Джастин. — Ты что, дрочишь? Позволь мне сделать это за тебя, тогда я смогу убить двух зайцев одним выстрелом. — Господи! Здесь недостаточно места! Но Джастин не принимает «нет» в качестве ответа. — Так подвинься немного. Думаю, что смогу поместиться! — Только если у тебя будет другая задница! Но он игнорирует меня и все равно втискивается в душевую кабину, пихая меня локтем в яйца. — Господи! Ты мне яйца отобьешь! — Извини, — бормочет он. — Где мыло? — спрашиваю я. — В нише позади тебя, но ты никогда не сможешь повернуться, чтобы добраться до него, — он улыбается мне, — ты вымоешь мне спину? А я вымою твою. — Я уже вымылся, — фыркаю я, — просто пытался насладиться ощущением того, что наконец-то стал чистым, прежде чем меня так грубо прервали. — То есть, ты дрочил здесь! — Нет, но как только мы выберемся отсюда, ты мне отсосешь. А потом я буду трахать тебя до тех пор, пока твои прямые блондинистые волосы истинного WASP-мальчика не начнут завиваться! Его рука извивается у меня за спиной, чтобы обхватить мою левую ягодицу. — Мы должны быть в палатке общественного питания через двадцать минут, иначе пропустим большой сюрприз, — напоминает он мне. Его рука на моей заднице заставляет меня дрожать. Он точно знает, что делает — сводит меня с ума! — Мы ничего не пропустим, Солнышко. Иствуд точно опоздает. Большие звезды всегда опаздывают. Это их гребаная прерогатива. — Так вот почему ты всегда опаздываешь? — спрашивает он. Его мокрое, мыльное тело трется о мое. Я чувствую, как его член твердеет у моей ноги, и мой собственный член реагирует соответственно. — Нет, я всегда опаздываю, потому что не могу устоять перед трахом в последнюю минуту прямо перед тем, как выйти за дверь! — Здесь нет места для секса, Брайан, — указывает он, — ты сам так сказал. — Хочешь сделать ставку? — отвечаю я, умудряясь развернуть его и прижать к стене. Он плотно прижимается к ней — почти так же плотно, как я к его заднице! Ха! Мне нравится доказывать, что этот маленький засранец ошибается! И, похоже, он тоже так думает. *** Я прав — как обычно. Мы опаздываем примерно на двадцать минут, а Иствуд еще не появился. Главная палатка общественного питания украшена для вечеринки по случаю дня рождения воздушными шарами, серпантинами и всем прочим дерьмом, которого вы ожидаете. Но что бросается мне в глаза, так это огромное количество еды, разложенной в дальнем конце палатки. Джастин тоже это видит и хватает меня за руку. — Я умираю с голоду! — восклицает он, таща меня туда. — Кто бы, блядь, сомневался?! Одна из проблем пребывания в лагере, заключается в том, что нет ничего лучшего, чем бобы и вяленая говядина посреди гребаной пыльной бури, что бы начать ценить вкус хорошо приготовленной еды. — Не обижайся по поводу своей готовки, но я буду рад запихнуть в свой желудок немного настоящей еды, — говорю я, потянувшись за тарелкой. — Без обид, — говорит Джастин. Он уже набросился на креветок. Затем замечает жаровню с фрикадельками и отправляется охотиться на них. — И ничто так не возбуждает аппетит, как приятный влажный трах в душе! — Ебаные мужики всегда за! — утверждаю я. Дориан подходит к нам сзади. — Брайан, я слышал, что лагерь был довольно… э-э-э..... интересным. Я одариваю его своим лучшим «чтозахуйня» взглядом. — Да, интересно — это одно из слов способных выразить это. То есть, если твое представление об интересном — это полный рот телячьих яиц! — Э-э… конечно, — говорит он, выглядя смущенным, — прости за это, Брайан. Я понятия не имел, что это произойдет, иначе положил бы этому конец. Я качаю головой. — Нет, я рад, что ты этого не сделал. Это было бы худшее, что ты мог сделать. Мне нужно было это сделать. Обряд посвящения, ты понимаешь, что я имею в виду? На лице Дориана отразилось замешательство. — Не совсем. — Стать одним из своих, — говорю я, произнося это по буквам, — не просто педик, с которым им приходится мириться, чтобы сохранить свою работу. Теперь ты понимаешь? Он кивает, но по выражению его лица я могу сказать, что он не понимает и никогда не поймет. Он думает, что все американцы, блядь, сумасшедшие. Что мы все думаем, что мы настоящие ковбои. Как Джон, блядский, Уэйн. Или Клинт, гребаный, Иствуд. И он прав. — Ну, пока ты не отравился, это все, что имеет значение, — говорит он, — тогда я был бы в чертовски затруднительном положении, объясняя студии, почему их звезда была вынуждена съесть… э-э… что-то отвратительное. Я мог бы задержать съемку. — Жареные телячьи яйца не так уж плохи, — вмешивается Джастин, — даже я съел одно и не отравился, — он дьявольски ухмыляется Дориану, — немного резиновое и скользкое, но если не слишком на этом зацикливаться, все будет нормально. Может быть, тебе стоит попробовать? Дориан слегка зеленеет. — Довольно, — говорит он. Да, Дориан… довольно! Он смотрит на часы. — Клинт должен появиться с минуты на минуту, и вечеринка начнется всерьез. — Ты действительно думаешь, что он будет удивлен? — спрашиваю я. — По моему опыту, вечеринки-сюрпризы обычно не так уж удивительны. Иногда они просто чертова катастрофа. — Это точно! — добавляет Джастин. — Видел бы ты какую Брайан устроил вечеринку-сюрприз в честь тридцатилетия своего друга Майкла… Я хватаю Джастина за задницу и сжимаю ее. — Слишком много информации, Солнышко. Почему бы тебе не пройтись и не найти нам хорошее место? Джастин смотрит на меня, потом на Дориана. — Хорошо. Он берет обе наши тарелки, направляется в тихий уголок и садится. Затем машет мне рукой и одаривает гаденькой ухмылкой. Маленький засранец! — Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — говорю я Дориану, — меня немного беспокоит график съемок. Ты сказал, что я закончу к середине июля, но после того, как я провел неделю в Ковбойском Лагере, мне сдается, что это будет намного сложнее, чем я думал. Когда работаешь на открытом воздухе с животными и всей логистикой этой съемки… ну, это заставляет меня немного нервничать. — Из-за начала «Восточного фронта»? — спрашивает Дориан. — Честно говоря, да. Не то чтобы этот фильм не важен для меня — он важен. Но я чувствую, что подхожу к этому чертовски близко. — Мы сделаем это, Брайан, — говорит Дориан, — я гарантирую, что все закончится до того, как придет твое время явиться на съемочную площадку «Восточного фронта». Но если хочешь знать правду, я сомневаюсь, что они будут готовы начать так быстро, как думают. Я знаю, что старт запланирован на начало августа, но фильм уже откладывался по меньшей мере дважды. Если вы начнете съемки до сентября, я буду очень удивлен. — Блядь, — говорю я, внезапно вспомнив кое-что очень важное, — я обещал своей бывшей помощнице, что буду на ее свадьбе в августе! Я не могу отказаться от этого, не разочаровав ее по-настоящему! Но если съемки начнутся вовремя, и мне придется начать сниматься, что еще я могу сделать? Блядь! Пот стекает у меня по шее вниз по спине. Я только что принял душ, но рубашка уже промокла насквозь. Дориан кладет руку мне на плечо, и я слегка вздрагиваю. Я всегда чувствую этот электрический заряд, когда Дориан прикасается ко мне. Может быть, потому, что он бывший трах. Или, может быть, из-за того, КАК он все еще относится ко мне. Но что бы это ни было, оно есть. — Брайан, не впадай в панику. Все получится, поверь мне. Если начнешь производство на «Восточном фронте», то просто попроси продюсеров дать тебе несколько выходных дней, чтобы пойти на эту свадьбу. Они обязательно пойдут на встречу. Они хотят тебя на эту роль, и хотят сделать тебя счастливым. Ты звезда, Брайан. Поверьте мне, это не должно быть проблемой. — Я не звезда, — в этой палатке жарко, и становится все жарче. Теперь я задыхаюсь, как сука в жару, — я едва понимаю, какого хрена я делаю! А в понедельник я должен появиться на съемочной площадке и сниматься с гребаным Клинтом Иствудом без выпивки и наркотиков! Можешь поспорить на свою задницу, что у меня приступ паники! — Брайан, посмотри на меня. Дориан наклоняется ближе. Очень близко. Даже интимно. Это всегда заставляет меня чувствовать себя неловко. У меня нет проблем с тем, чтобы сблизиться и пообщаться с некоторыми анонимными трахами, но когда дело доходит до настоящей близости с человеком, который мне нравится и, которого я уважаю, вот тогда это становится рискованным. Особенно когда предполагаемая подруга Дориана, а также моя хорошая подруга Диана, находится с другой стороны палатки с бутылкой вина в тщательно ухоженной руке. — Я смотрю, — говорю я, пытаясь превратить это в шутку. Но Дориан серьезен. — Я тоже боюсь, — признается он, — это огромный проект для меня. У меня нет той наглости, которая была у Рона. Он бы вышел на эту площадку, как генерал, и бросил вызов любому, кто сомневается, что он справится с этой работой — даже Клинту Иствуду! У меня не хватает смелости сделать это, и я каждый день беспокоюсь, что не справляюсь с этой задачей. Но я обещаю, что не позволю тебе потерпеть неудачу, Брайан. И верю, что Клинт тоже не позволит тебе потерпеть неудачу. Мы все хотим, чтобы эта картина имела успех — и она будет иметь успех. Просто делай свою работу и предоставь всем остальным делать свою. Это то, что мне нужно было услышать. Я не верю ни единому гребаному слову из сказанного, но все равно приятно это слышать. — Спасибо. — Не нужно меня благодарить. Укрепление уверенности непокорных актеров — часть моей работы. А теперь иди и поешь чего-нибудь, пока мы ждем начала вечеринки! Дориан сжимает мою руку и подталкивает меня локтем. Джастин ждет меня за угловым столиком. — Неужели Дориан наконец признался в своей вечной любви? — ухмыляется он. — Да, — говорю я, подтягивая свою тарелку с едой и копаясь в ней, — я бросаю твою задницу и переезжаю в его трейлер сегодня вечером. — А как насчет Дианы? Джастин искоса смотрит на меня. Он шутит… но на каком-то другом уровне это не так. Всегда присутствует некое сомнение. Может быть, это сомнение будет существовать всегда. Это гребаное маленькое сомнение. Потому что я тоже это чувствую. Я мог бы завтра облажаться и сойти с рельсов. Он может решить, что с него хватит, и уйти от меня. И тогда мне придется с этим смириться. — О, она тоже в этом замешана. Это будет счастливая троица — я, Дориан и Диана. — Надеюсь, что у Дориана большая кровать в трейлере, — смеется Джастин, — а как насчет счастливой четверки? Не могли бы вы освободить для меня немного место? — Тебе придется трахнуть Диану, — напоминаю я ему. Джастин пожимает плечами. — Ты забываешь, что у меня есть некоторый опыт с кисками. Немного, но это больше, чем у Майкла когда-либо будет. — Майкл? Теперь ты втягиваешь в это бедного Майкла? — Только в качестве примера, — он засовывает в рот сырую морковку, — Дориан все еще любит тебя, Брайан. — Скажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю, — я съедаю немного салата. Потом еще. Я чертовски голоден, — но Дориан — реалист. Он знает, что я интересуюсь им только как другом. Он знал это с самого начала. И он не одержим мной. Он не психует из-за этого. Живет в реальном мире, в отличие от… Я позволяю имени остаться невысказанным. Присутствие Рона и без того достаточно сильно на этой съемочной площадке, чтобы называть его вслух. — Ты его муза, — Джастин озорно улыбается, — это твоя судьба, Брайан. Быть музой великих художников, — он замолкает и отводит взгляд, — таких, как я. Это заставляет меня смеяться. Смеяться громко и искренне. Это приятно. Иногда он так чертовски самонадеян! Так и должно быть, потому что его любили, баловали и постоянно говорили, что он замечательный оба любящих родителя. Потому что независимо от того, что произошло после того, как он открылся, независимо от того, что Дженнифер спотыкалась, справляясь с этим, или Крейг показал себя гомофобным придурком, Джастин все еще обладает уверенностью, которую они ему дали. Это всегда заставляло меня задуматься, как могла бы сложиться моя собственная жизнь, если бы у меня было это в детстве. Но сейчас это спорный вопрос. — Мне выпала честь жить с сертифицированным гением, Солнышко. Удивительно, что такому скромному человеку, как я, позволено вдохновлять вас. Как я могу продолжать мотивировать вас? Что, если я отсосу тебе прямо здесь? Я начинаю скользить под стол и тянуться к его молнии. — Брайан! Прекрати! — отталкивает он меня. — Люди смотрят! Я сажусь обратно на свое место. — Не хочешь пугать лошадей? — Заткнись и ешь свой салат! — командует он. Затем наклоняется и шепчет. — Позже. — Можешь рассчитывать на это. Я вижу, как Ави, приятель Джастина, вбегает в палатку. Он кивает Дориану, который немедленно привлекает всех к вниманию: — Машина мистера Иствуда прибыла. Пожалуйста, займите свои места. Кучка людей толпится у главного входа в палатку, но мы с Джастином остаемся на месте. Гребаные вечеринки-сюрпризы. Против них должен быть закон! Бедный старый Клинт входит, и все кричат: — Сюрприз! С днем рождения! А потом они поют. Клинт ни капельки не удивлен, но подыгрывает. Он хороший парень. Лучше, чем я был бы в такой же ситуации, особенно если бы поднимали шум из-за того, что мне, блядь, семьдесят три года! Господи! Я даже думать об этом не могу. Но Клинт выглядит чертовски хорошо для семидесяти трех лет, я должен это признать. Он крепкий орешек. Настоящий выживший. Конечно, его горячие дни давно прошли, но он все еще способен привлекать женщин. Я замечаю, что Диана не может не флиртовать с ним. У него молодая жена и маленький ребенок, так что он, конечно, не отказался от охоты. Эй, если он все еще в седле, тогда можно его встряхнуть. Думаю, я мог бы научиться у него нескольким вещам о том, как изящно стареть. Пиздец. Изящно стареть. Никогда не думал, что это может относится ко мне. Не так давно я думал, что тридцать лет — это предел моего срока годности. И это почти произошло. Но мне повезло. Я здесь. Да, я все еще здесь, блядь, и все это чушь. — Эй, пообещай мне, что, когда мне исполнится семьдесят три, никаких гребаных вечеринок-сюрпризов! — говорю я Джастину. Он пристально смотрит на меня. Его лицо — это смесь эмоций. Значит я все еще способен удивить его. — Обещаю, — наконец говорит он. Затем он быстро целует меня в щеку, — мы съедим немного торта, а потом будем трахаться, пока оба не вырубимся. — Звучит неплохо. И это действительно так, к моему бесконечному удивлению. Дориан заказывает шампанское, и официанты начинают открывать бутылки и разливать по бокалам. И, говоря о торте, Дориан ведет Клинта к боковому столику, где стоит огромный торт с его лицом. Он отрезает первый кусок. Торт и шампанское — не самое лучшее сочетание вкуса, но какого черта? — Я слышала, в Ковбойском лагере было весело, Брайди! — Диана плюхается рядом со мной. Я вижу, что она уже более чем слегка навеселе. — Вам действительно пришлось съесть сырой бычий пенис? Джастин корчит гримасу. — Это были яички. И они были от теленка, а не от быка! Диана хихикает. — Тот же хрен — вид с боку! Я не могу поверить, что вы двое сделали это! — Все было не так уж плохо, — настаиваю я, — один глоток, и все кончено. Единственным парнем, который отказался это есть, был Роуэн, и он действительно выглядел, как член. — Роуэн? — Диана хмурится. — О, парень Ника. Ну, я думаю, что он был самым умным. Я бы точно никогда этого не сделала! Я прищуриваюсь, глядя на нее. — Ты уже сделала много чего, моя дорогая. Почему же сейчас ты такая чопорная? Диана поднимает голову и хлопает своими длинными накладными ресницами, глядя на меня. — Потому что теперь я звезда долбаного популярного ситкома в крупной телевизионной сети, вот почему! И я получила роль не на коленях! Те дни прошли. Как и дни, когда мне приходилось глотать яйца, сырые или вареные! — Тачдаун, — отвечаю я. Оглядываюсь и вижу, как Дориан машет нам рукой. — Думаю, твой парень-гей зовет тебя. Диана поворачивается и машет в ответ, посылая Дориану воздушный поцелуй в отвратительно застенчивой манере. — Не Дори мой парень-гей, Брайди, а ты! Дори — мой чрезвычайно-натуральный-по-крайней-мере-пока-я-не-вернусь-в-Лос-Анджелес парень. — И когда ты возвращаешься? Она печально вздыхает. Вот тогда я понимаю, что она не шутит. Диана действительно верит, что у нее с Дорианом есть отношения. — Завтра. Дори думает, что теперь, когда начинаются основные съемки, я буду отвлекать внимание. Я целую ее в лоб. — Так и есть, Диана. Прекрасное отвлечение. — О, я так люблю тебя, Брайди! — говорит она, мило улыбаясь. Нет никого более гомосексуального, чем я. Думаю, что это точно установлено. Но в уязвимой женщине есть что-то такое, что пробуждает во мне Настоящего Мужчину. Линдси, наверняка. Синтия, в некоторой степени. Даже Дебби, когда не проезжается по мне, как гребаный грузовик! И Диана. Она такая крошечная, неуверенная в себе, но сильная и оптимистичная. Непримиримый романтик. По какой-то причине я думаю о своей матери. Думай о ней такой, какой она была, когда я был совсем маленьким, до того, как началось это безумное дерьмо. Это вызывает у меня ужасное чувство в животе. Все эти незаконченные эмоциональные дела, о которых Горовиц предупреждал меня. Но я быстро загоняю его обратно, глубоко внутрь, и надеюсь, что оно не вернется в ближайшее время. — Проваливай! — говорю я Диане, подталкивая ее. — Твой, кем бы он ни был, ищет тебя. — Это слово — «бойфренд», — произносит она, многозначительно глядя на Джастина, — тебе следует время от времени пытаться произносить это вслух. Особенно если ты не хочешь его потерять. — Брайан не заводит бойфрендов, — невозмутимо отвечает Джастин, как по команде, — это одна из первых вещей, которые я узнал о нем. — Конечно, — лукаво говорит Диана, — Брайан Кинни не заводит бойфрендов. Ничего подобного! И она смеется, пробегая через палатку, чтобы присоединиться к Дориану у бара. — Ты думаешь, Диана и Дориан действительно трахаются? — размышляет Джастин. — Я имею в виду… серьезно? Я пожимаю плечами. — Случались и более странные вещи. — Да, — отвечает он, — странные вещи… Бойфренд! — Заткнись на хрен! Не называй меня непристойными именами! Может быть, это и правда, но это не значит, что мне нравится это слышать. Даже если я влюблен в Джастина — и достаточно глуп, чтобы признать это — не значит, что я влюблен во всю концепцию бойфрендов. Это все еще для гребаных натуралов для моего комфорта. Джастин идет за еще одной порцией еды с большого праздничного стола. Я смотрю, как он двигается, с небольшой заминкой при ходьбе, как подергивается его задница. Задница, которая была рождена, чтобы принимать большой член. В частности, мой член. Я оглядываю палатку. Это, блядь, слишком сюрреалистично. Мы здесь снимаем фильм. И я играю в нем главную роль. С гребаным Клинтом Иствудом! Я все еще думаю, что проснусь в лофте, под голубыми неоновыми огнями. Или отмораживая свою задницу в заброшенном здании в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена. Или в моей старой спальне дома, с моделями самолетов на полке, плакатами с Боуи, «The Cure» и «The Velvet» на стене. У меня часто возникают эти странные воспоминания о некоторых моментах моей жизни. Наверное, это довольно распространенное явление. Но иногда у меня возникают воспоминания о вещах, которых, как я знаю, никогда не было, и все же они кажутся такими реальными. И я могу видеть себя и чувствовать то, что чувствует та моя версия. Джастин сказал бы, что все дело в Альтернативных потоках. Чертово Время Фионы! Гребаное Время Фантазий! Но меня это больше не волнует. У меня достаточно проблем с настоящим. — Я хотел бы поблагодарить всех за эту… гм… удивительную вечеринку-сюрприз, — говорит Клинт, выводя меня из ошеломленного и растерянного состояния. Он стоит посреди палатки с бокалом шампанского в руке. Человек Старой Закалки. Старый Голливуд. Он знает, как быть крутым, и как произнести любезную речь и успокоить всех. Я многому могу у него научиться. — Итак! — говорит Дориан, поднимая свой бокал. — За почетного гостя! И все поднимают тосты. Даже я поднимаю свою бутылку «Эвиана» и делаю глоток. Джастин проскальзывает на сиденье рядом со мной и хватает мою бутылку, поднимая тост. Клинт кивает, а затем успокаивает их всех. — Я просто хочу добавить, что занимаюсь кинобизнесом уже много лет и надеюсь пробыть в нем еще, по крайней мере, несколько. Думаю, что у нас здесь отличный проект — первоклассный сценарий, прекрасный режиссер, первоклассный актерский состав и съемочная группа. Я с нетерпением жду начала основной съемки в понедельник. Это вполне может быть мой последний вестерн, поэтому я хочу, чтобы он был хорошим. Затем он делает то, чего я не ожидаю. Клинт смотрит прямо на меня. И делает мне знак подойти. Я встаю, внезапно осознав, что все смотрят на меня. Я должен был бы привыкнуть к этому, но не привык. Обычно мне нравится, когда люди смотрят на меня. Всегда нравилось. Это мой внутренний нарцисс. Но необходимость стоять там с Иствудом — это вне моего контроля. И я никогда не бываю счастлив, когда не контролирую ситуацию. — Брайан, — говорит Клинт, — в понедельник мы снимаем наши первые сцены вместе. — Охренеть просто! — я сглатываю, и все смеются. — Спасибо, что напомнил! Клинт одаривает меня своей насмешливой улыбкой. Человек Без Имени. Культовая фигура. Истинный отец всех бездельников-актеров Голливуда. В близи я вижу его семдесят три. Он более чем на десять лет старше, чем был бы мой старик, если бы был жив. Но мне не нужен отец. Мне не нужен гребаный папочка. — Прежде чем мы начнем сниматься вместе, я хочу тебе кое-что дать, — Клинт протягивает руку, и его помощник протягивает ему картонную коробку. Он открывает ее и достает черную ковбойскую шляпу с широкими полями. Она немного испачкана и выцвела, как будто ее часто использовали, — когда я снялся в своей первой картине о диком западе, я не был настоящей звездой. Я сыграл несколько небольших ролей и снялся в одном из телесериалов, но мне пришлось переехать в Европу, чтобы получить любую работу в кино. Мы снимались в Испании, и в первый же день один из американских ковбоев подарил мне ковбойскую шляпу. Он сказал мне, что ее подарил ему Гэри Купер на съемках «Полдня». И что если я надену ее, мне повезет, и фильм будет иметь успех. И он был прав. После этого моя карьера пошла в гору. Позже я узнал, что он говорил правду. Существует традиция среди ковбоев передавать шляпу молодому парню на удачу. У меня больше нет той шляпы Гэри Купера, но это самое близкое, что я смог найти. Я носил ее в фильме «Бродяга с высоких равнин». Я был и режиссером, что показывает вам, каким сумасшедшим я был уже в 1973 году, — Клинт надевает шляпу мне на голову и поправляет ее, сдвинув на затылок под забавным углом, — я думаю, что это будет прекрасно… просто отлично. Это именно то, что носил бы Мэтт Гарт — и что Том Дансон подарил бы своему приемному сыну, чтобы солнце не слепило глаза. Носи ее с гордостью, Брайан, потому что теперь ты настоящая звезда Вестерна. Я, блядь, понятия не имею, что сказать. Поэтому просто говорю: — Спасибо, Клинт. Я сделаю все, что в моих силах. — Держу пари на свою задницу, что так и будет! — отвечает он. — Я позабочусь об этом! И он это сделает. Он не позволит мне потерпеть неудачу. И я не позволю себе потерпеть неудачу. — Итак, — говорю я, — когда я получу кусок этого торта? — Скоро, — говорит Иствуд, глядя мне в глаза, — очень скоро. И я знаю, что он говорит не о гребаном торте. Он говорит обо всем, что было в моей гребаной жизни. И о том, что впереди. Если бы я только мог держаться. Черт возьми, держись, Брайан.