Квир-личности

Глава пятнадцатая КТО ПРИСМАТРИВАЕТ ЗА МАГАЗИНОМ? Краткое содержание: Неожиданная находка. Питтсбург, июнь 2003 года. Майкл Дэвид опаздывает сегодня утром, а это значит, что я тоже опаздываю. — Тебе придется отвезти Хэнка в школу, — говорит он, роясь в куче бумаг на прилавке в поисках потерянной купюры, — и не забудь, что мы приглашены на ужин сегодня вечером к Бобо и Мелисэнд. — Нет проблем. И не волнуйся — я не забыл об ужине. Я бы хотел, чтобы Дэвид поскорее ушел. Когда он такой, он заставляет меня нервничать. И Хэнка тоже. — Поехали! — говорит Хэнк своим напряженным голосом. — Я опоздаю на первый урок! — Хорошо, вроде бы ничего не забыл, — наконец говорит Дэвид, — увидимся вечером, мальчики. Он быстро целует меня и игриво шлепает Хэнка, а затем выбегает за дверь. — Ты готов, Хэнк? — спрашиваю я. Он нетерпеливо пыхтит, закидывая рюкзак на плечо. — Я был готов со вчерашнего дня! Теперь мы можем идти? У меня тест по истории, и мне нужно просмотреть записи! — Ты можешь просмотреть их, пока мы едем. Но как только мы садимся в машину и направляемся в Сент-Джеймс, Хэнк, кажется, забывает о тесте. Вместо этого он пыхтит и возится со своим рюкзаком. — Вы с папой действительно собираетесь пожениться? — внезапно спрашивает он. Мне было интересно, когда он собирался упомянуть об этом. С тех пор как Дэвид рассказал ему о свадьбе, Хэнк был странно молчалив. Его всегда устраивали наши отношения. На самом деле, даже больше, чем устраивали. Он знал, что его отец гей с раннего возраста, так что это то, с чем он вырос. Но он больше не маленький ребенок. Он подросток, а старшая школа — это совсем другой мир. Сент-Джеймс сильно изменился с тех пор, как Джастин учился там — это правда, но подростки не так уж сильно изменились. Они могут быть довольно суровы с ребенком, который отличается от других, или у которого другие родители. Хэнк мало говорит об этом, но и так видно, что есть некоторое напряжение. — Да, — говорю я, — в августе. — О, — говорит Хэнк, зарываясь глубже в кресло и глядя прямо перед собой. Я бы хотел, чтобы Хэнк поговорил об этом с Дэвидом. Это он должен объяснять все своему сыну. Но Хэнк на самом деле не очень-то доверяет отцу. Дэвид не всегда самый доступный парень в мире. И он склонен делать поспешные выводы. Думаю, я понимаю, почему Хэнку трудно с ним что-то обсуждать. Поэтому он предпочитает приходить ко мне, когда его что-то беспокоит. И я никогда не уверен, что делаю все правильно. Я люблю Хэнка, и мы прекрасно ладим, но отцовство — это не то, что дается мне легко. Я всегда боюсь, что скажу или сделаю что-то не то, и тогда Дэвид окончательно взбесится. — Это будет не большая свадьба, — говорю я ему, — просто некоторые из наших друзей. Стив и Лора. Бобо и Мелисэнд. Твоя мама. Моя мама. Дядя Вик и мой друг Эммет будут обслуживать ее, так что ты знаешь, что еда будет вкусной. Если сомневаешься, упомяни о еде. Хэнк любит поесть даже больше, чем комиксы и видеоигры. — Твой друг Брайан будет там? — спрашивает он. Это меня удивляет. По-моему, я никогда раньше не слышал, чтобы Хэнк спрашивал о Брайане. Так почему же сейчас? — Не знаю, — честно говорю я, — он сейчас снимается в фильме. С Клинтом Иствудом. Не могу не добавить эту часть. Да, я горжусь Брайаном. Так подайте на меня в суд! — Не знаю, сможет ли он приехать. — Если Брайан Кинни приедет, там, вероятно, будет много репортеров. И это будет в новостях. Так в этом дело? Хэнк боится, что нашу свадьбу покажут в новостях? Что все его приятели увидят, как два его папаши-гея женятся? Он боится, что мы наденем свадебные платья или сделаем что-нибудь, что поставит его в неловкое положение? — Не обязательно. Это же не Брайан женится — Боже упаси! И Брайан — не Брэд Питт или Том Круз. Папарацци не следуют за ним в ванную. Он не настолько знаменит. Хэнк изумленно смотрит на меня. — Ты шутишь? Он большая кинозвезда! Когда мои друзья узнали, что ты с ним знаком, они все хотели, чтобы я взял у него автограф! Если бы Брайан Кинни пришел на вашу свадьбу, люди из «Развлечений сегодня вечером» определенно были бы там! — Так ты хочешь, чтобы «Развлечения сегодня вечером» были там? Теперь я действительно в замешательстве. Хэнк смотрит на меня так, словно я самый тупой парень в мире. — Да! Кроме того, тогда бы ОНА мне поверила! Это привлекает мое внимание. — Она? Кто она? Лицо Хэнка мрачнеет. — Никто. — Ты можешь сказать мне, ты же знаешь. Я не твой отец. И не стану истерить. По крайней мере, надеюсь, что не стану. Он вздыхает. Одна из тех тяжестей-мира-на-его-плечах, с которой только пятнадцатилетний может справиться. — Дестини. — Дестини? — Да, — его глаза загораются, — Дестини Финклштейн. — Дестини Финклштейн? — Ее отец — доктор Финклштейн. Они живут через две улицы отсюда, на Блуберд-Плейс. Она учится в моем классе английского языка, и ходит со мной в аниме-клуб. Она серьезно увлекается мангой. — О, — говорю я, — звучит великолепно. Хэнк влюблен. В девушку. Я не знаю, как реагировать. Думаю, это хорошо. Ему пятнадцать, и он натурал — по крайней мере, мы с Дэвидом всегда предполагали, что он натурал, так что влюбиться в девушку — это нормально. Но я сомневаюсь, что они что-то делают. Не похоже, что они близки. Может быть, эта девушка даже не знает, что Хэнк существует. Кто знает в этом возрасте? — У нее рыжие волосы, — продолжает он, — ну, не совсем красные. Более бордовые, с примесью розового. Она их красит. — Бордовые? Я просто вижу лицо Дэвида, когда он услышит о девушке с бордовыми волосами из манги! — Она совершенно крутая, — Хэнк смотрит в окно. Должно быть, он представляет себе Дестини Финклштейн, — абсолютно. — И если бы она подумала, что ты знаешь Брайана Кинни, то она была бы впечатлена? — Тебе лучше, блядь, поверить, что она будет впечатлена! — он почти кричит. — Прости, Майкл. Я имею в виду, что она действительно была бы впечатлена. Она любит Брайана Кинни. Она думает, что он горячий! Все девушки так думают! — Брайан реально горячий, — соглашаюсь я, но хмурюсь, — она ведь знает, что он гей, верно? Хэнк закатывает глаза. — Конечно, она знает, что он гей! Она не идиотка! — Но он все равно ей нравится? — Ты что, не понимаешь? Он ей нравится, именно потому что гей! Дестини и ее друзья серьезно увлечены яоем. Я думаю, что все это дерьмо о любви мальчиков — отстой… Без обид, Майкл! Но девушкам они нравятся. В этом есть смысл. Яой-манга — это все о романах между мальчиками и мальчиками. Некоторые названия довольно сексуально выразительны, но их читатели почти все женщины. Я недавно начал продавать их в магазине и был удивлен количеством девочек-подростков, а также взрослых женщин, которые приходят, чтобы купить их. Я должен держать те, что с рейтингом R, под прилавком, чтобы младшие девочки не нашли. Меня могли бы арестовать, если бы я случайно продал их несовершеннолетним, но есть много более мягкой манги, в которой рассказывается о влюбленных симпатичных мальчиках. — Девушки ЛЮБЯТ «Подделку» и «Гравитацию», и особенно «Великолепный карат». Дестини сказала мне, что Брайан Кинни похож на главных парней в этих мангах — высокий, темные волосы, отличная одежда, — продолжает Хэнк, — она видела «Олимпийца» около миллиона раз! И у нее есть его фотографии в шкафчике и по всему блокноту. И фотографии того светловолосого парня, с которым он тусуется. Тот, что из «Нэшнл инкуайрер». Срань господня! — Ты имеешь в виду Джастина? У твоей подружки в блокноте есть фотографии Брайана и Джастина? — Дестини — НЕ моя подружка! — настаивает он, краснея. — И да, Джастин Тейлор, который раньше ходил в Сент-Джеймс. У нее есть фотографии, на которых они целуются! Девочки взяли их с какого-то сайта интернет-сплетен. Я думаю, это отвратительно, но ты же знаешь, какие они, девушки. На самом деле, я понятия не имею, какие девушки, но не собираюсь говорить об этом Хэнку! — Это тот парень, которого избили несколько лет назад и он чуть не умер, — сообщает он мне, — но думаю, ты уже знаешь это. — Да, я знаю, — я слишком хорошо все знаю, хочу добавить я, — Джастин был моим соседом по комнате. Мы оба некоторое время жили в лофте Брайана здесь, в Питтсбурге. — Ты жил с Джастином Тейлором? У Брайана Кинни? — Хэнк пристально смотрит на меня. — Ни за что, блядь! — Это правда, — отвечаю я. Не часто мне удается произвести впечатление на Хэнка, поэтому я в полной мере использую эту возможность, — я знаю Джастина столько же, сколько Брайан его знает. Некоторое время он жил в доме моей мамы. В моей старой комнате. Если ты мне не веришь, спроси своего отца. — Пиздец! — выдыхает Хэнк. — Никто в школе в это не поверит! Дестини подумает, что я все это выдумываю, чтобы выглядеть крутым! Если не… если только Брайан Кинни придет на твою свадьбу, и я смогу сфотографироваться с ним! Или… — Хэнк поворачивается и умоляюще смотрит на меня. — Если вы с папой пригласите Дестини на свадьбу! Тогда она сможет лично встретиться с Брайаном Кинни! Ты хоть представляешь, как это было бы чертовски круто? — Хэнк, я не могу обещать, что Брайан будет на свадьбе. Да, подожди, пока Дэвид не услышит об этом. Будь его воля, Брайан отправился бы на Марс на следующей ракете, покидающей Землю, а не на нашу свадьбу! — Разве ты не хочешь, чтобы он пришел? — Конечно, я хочу, чтобы он пришел! — говорю я. — Больше всего на свете. Он мой лучший друг в мире, и был им с тех пор, как нам исполнилось четырнадцать. Но я не могу гарантировать, что он сможет прийти. Даже ради Дестини Финклштейн. — Оу, — говорит Хэнк, — я понимаю. Он большая кинозвезда. Занят киношными делами в Голливуде. Твоя свадьба, вероятно, не так уж и важна. Хэнк, вероятно, прав, но все равно больно это слышать. То, что мы с Дэвидом поженимся, не так уж важно по большому счету. Особенно учитывая то, как Брайан относится к свадьбам в целом. И к моим отношениям с Дэвидом в частности. Когда я останавливаюсь перед Академией Сент-Джеймс, сразу вспоминаю то утро почти три года назад, когда мы с Брайаном высадили Джастина после того, как он провел первую ночь с Брайаном. Какие-то малолетние хулиганы размером с пинту разрисовали джип, написав «педик» на боку ярко-розовыми буквами. Я думал, что Брайан будет в бешенстве, когда увидит это, но он, похоже, счел это забавным. Может быть, просто был в слишком хорошем настроении, чтобы злиться. В конце концов, у него сын только что родился. И он переспал с кем-то больше раз, чем положено. Его настигло то, чего он не ожидал — Джастин Тейлор! Никто из нас тогда этого не понимал, но после той ночи ничто уже не было прежним. Если подумать, то мы с Брайаном разоблачили Джастина в то утро. Может быть, то, что случилось с ним на выпускном балу, началось прямо здесь, в этом месте с выхода из долбаного джипа Брайана на глазах у всей школы. Но Джастину, казалось, было все равно. Он смотрел только на Брайана. И кто может винить его за это? Я рад, что Хэнку не придется проходить через все это. Не то чтобы было бы плохо, если бы Хэнк оказался геем — это было бы прекрасно. Но я все еще думаю, что ребенку легче быть натуралом. Даже несмотря на то, что в Сент-Джеймсе теперь есть «Альянс геев и натуралов», и все студенты и преподаватели обязаны посещать лекции о сексуальной ориентации, терпимости и всем таком прочем. Хэнк — отличный парень, и я хочу, чтобы его жизнь была как можно проще. Так что наличие Дестини Финклштейн — это хорошо, даже если она разобьет ему сердце. Что она и сделает. Разве они не всегда так делают? Я полагаю. Девушка никогда не разбивала мне сердце, но оно все равно было разбито. Может быть, оно все еще немного разбито, глубоко внутри. Но я научился жить с этим. И Хэнк тоже научится. — Пока, Хэнк, хорошего дня. — Спасибо, Майкл, — говорит он, выпрыгивая из машины. — Я приеду домой с Ником, хорошо? — Хорошо. Ник — его приятель. Они оба любят комиксы и видеоигры и тусуются в «Красном плаще» после школы и по выходным. Интересно, что Ник думает о Дестини Финклштейн? Поскольку этим утром было слишком суматошно, чтобы я мог съесть что-то большее, чем сок и кусочек тоста, я решаю пойти в закусочную, прежде чем открывать магазин. Но первый, кого я вижу, когда вхожу — это тот полицейский, с которым встречается ма. И трахается. Может быть. Я просто не могу свыкнуться с этим. Мама и мужчина! Не просто мужчина, а гребаный полицейский! Натурал и коп! Я имею в виду, конечно, он натурал, иначе его не интересовала бы мама. Но самое странное, что и он ей интересен! Это странно! — Привет, милый! — кричит ма, пробегая мимо с подносом. — Посади свою задницу. Я буду с тобой через секунду. — Да, — бормочу я. Все кабинки заняты, и у меня нет другого выбора, кроме как сесть за стойкой. Прямо рядом с копом ма. Я бросаю на него взгляд. Он действительно выглядит как настоящий полицейский. Крепко сбитый. Лысеющий. С красным лицом. Яркими голубыми глазами. Брайан заметил бы его одежду, поэтому я осматриваю ее. На нем мешковатый темно-синий костюм и тяжелые черные ботинки. Не понимаю, что это значит. Я все еще не знаю дизайнерских этикеток или чего-то в этом роде. Брайан бы знал. Брайан мог бы рассказать мне, что это говорит о нем. И Брайан мог бы также сказать мне, хорош ли этот полицейский для мамы или нет. Думаю, что это не плохо. Вик живет с Тимом, я живу с Дэвидом, а мама совсем одна. Я вижу, что ей одиноко. Ей нужен кто-то в своей жизни. Но почему это должен быть парень? И почему ЭТОТ парень? Этот полицейский. Который, вероятно, гомофобный, фанатичный придурок! — Привет, Майкл, — говорит полицейский. — Привет, Карл. Его зовут. Карл Хорват. Думаю, мне лучше привыкнуть произносить это. Почему все должно измениться? Почему все не могут просто остаться прежними? Я помню, как несколько лет назад все было хорошо. Брайан работал в «Райдере», я — в «Big Q», Эм в «Torso», а Тед у Вортшафтера. Мы ходили в «Вуди». Тусовались в «Вавилоне». Приходили сюда, в закусочную, поесть. Это было здорово. Все было на своих местах. Брайан подхватывал трахи, и мы с завистью наблюдали за ним. Эм надевал новый модный прикид, и мы смеялись над ним. Теда отбривали милые парни, и мы сочувствовали ему. А я… Я старался оставаться в тени. Я держал рот на замке на работе и надеялся, что никто не узнает мой Большой Секрет. А мама заботилась о Вике. Мы ждали и волновались, гадая, сколько времени ему осталось. По крайней мере, так было, пока не подействовали его новые лекарства. Может быть, тогда все было не так уж и здорово, в конце концов. — Поздравляю тебя со свадьбой, — говорит Карл, — твоя мать рассказала мне все об этом. Она действительно рада за тебя. Дэвид, должно быть, отличный парень. — Так и есть, — отвечаю я. — Отличный парень. И к тому же врач. Это здорово, — Карл кивает над своим Фирменным завтраком — яичницей с ветчиной и картофельными оладьями, — я слышал, у него есть сын, который живет с вами. — Хэнк. Он умный ребенок. — У меня двое детей, — добавляет Карл, — сын и дочь. Конечно, они оба выросли и завели собственные семьи. Это большая ответственность — растить детей. Но я думаю, что два парня могут сделать это так же хорошо, как и любой другой. По крайней мере, так думает твоя мать. — А почему нет? — говорю я, защищаясь. Мне кажется, что у Дэвида и Хэнка все очень хорошо. И сейчас он чертовски счастливее, чем был в Портленде с бывшей женой Дэвида и ее будущим бывшим мужем! — Мама вырастила меня совсем одна — с небольшой помощью дяди Вика. — Да, она проделала замечательную работу, — говорит Карл. Его глаза следят за ней по всей закусочной, пока она бегает от столика к столику. Она ему действительно нравится. Может быть, он даже любит ее. Я вижу это по его лицу. — Просто замечательную. С моей задницы не снимут шкуру, если у моей матери есть… парень. Почему меня это должно волновать? Почему? Я ревную, вот почему. Я всегда был главным центром ее жизни. Конечно, есть работа, а также забота о Вике, когда он болел, но я всегда был номером один. А теперь… может быть, я больше не буду номером один, если она действительно серьезно относится к этому парню. И мне это совсем не нравится. — Что будешь, Майки? — спрашивает ма, доставая свой блокнот. — Не называй меня так! — возмущаюсь я. — Это звучит так, как будто мне пять лет! Вот тогда-то она и шлепает меня по голове. Сильно! Я никогда не ожидаю этого, хотя мне уже следовало бы привыкнуть. — Ой! Господи, ма! Больно! — Это и должно быть больно, ты, маленький засранец, — заявляет она, — если я захочу называть тебя Майки, то буду звать Майки. Итак, что ты хочешь? — Я больше не голоден, — дуюсь я. — Видишь, с чем мне приходится мириться, Карл? — говорит она полицейскому. — Ничего, кроме горя! Он смеется. — Надеюсь, ты не начнешь меня так бить! — Не волнуйся, милый, — мурлычет она. Они улыбаются друг другу так глупо, что мне хочется блевать. Затем ма поворачивается и смотрит на меня, — а ты… ты завтракаешь! Блинчики, сосиски и домашняя картошка фри — сейчас принесут! Затем она возвращается на кухню, чтобы навести порядок. — Твоя мама — настоящий персонаж, — с нежностью говорит Карл. — Ты можешь повторить это еще раз, — отвечаю я, — среди прочего, она такая и есть. Карл улыбается. — Мне нравится ее мужество. Она говорит то, что думает, и говорит это прямо тебе в лицо. Не так много людей настолько честны. Я восхищаюсь этим. — Как бы то ни было, — говорю я. Не хочу, чтобы Карл мне нравился. Мне все равно, насколько он мил с мамой. Я ем блины, сосиски и домашнюю картошку фри. На самом деле, я побыстрому набиваю себе рот и ковыляю из закусочной. Карл все еще там, медлит над своим завтраком и строит глазки моей маме. Что в Питтсбурге нет убийц или наркоторговцев, которых ему нужно поймать? Очевидно, не сегодня. Когда я прихожу в магазин, Эдвин уже открылся. Он за стойкой, работает над какими-то панелями с Рейджем. Он все еще не отказался от комикса, хотя это чертовски безнадежно. — Привет, Майкл, тебе звонил какой-то парень. У него есть кое-что, на что тебе стоит взглянуть. Вот номер телефона. Он протягивает мне клочок бумаги. Я возвращаюсь в офис и звоню. Полчаса спустя я выезжаю на Беличий холм, ищу адрес, который дал мне парень. Старый дом с несколькими старыми комиксами на чердаке. Это большой, обшарпанный викторианский особняк на холмистой улочке. Передний двор зарос, и дому не помешала бы покраска. Внутри пара парней расхаживает с планшетами, помечая большие, уродливые предметы мебели. — Где мистер Бостридж? — спрашиваю я одного из них. — Наверху, — говорит он рассеянно. Мистер Бостридж — нервный мужчина лет сорока, одетый в дорогой серый костюм. Он выглядит совершенно взбешенным. — Ты парень из магазина комиксов? — он не ждет моего ответа, а поднимается по лестнице на чердак, ожидая, что я последую за ним. На всем лежит слой пыли толщиной около дюйма. — Дом продан, и у меня меньше недели, чтобы убрать отсюда этот хлам. Я просто собирался выбросить все это в мусорное ведро, но парни внизу сказали мне, что некоторые из этих комиксов могут быть ценными. Вот почему я позвонил в ваш магазин. В углу громоздятся пять коробок. Я поднимаю крышку одной из них. Пластиковый мешок для мусора наполнен комиксами и заклеен скотчем. Снимаю ленту и заглядываю внутрь. С первого взгляда понимаю, что они из 1960-х годов. — Все эти комиксы относятся к одному и тому же периоду времени? Им около 40 лет. Мистер Бостридж раздраженно качает головой. — Откуда, черт возьми, мне знать? Этот дом принадлежал моей жене мы предполагаем, что бОльшая часть этого хлама принадлежала мужу ее тетки. Он умер в начале 80-х. Он собирал всякое бесполезное дерьмо вроде этого. Я просто хочу, чтобы их убрали отсюда как можно скорее. Я открываю другую коробку, в которой также находится мешок для мусора, наполненный комиксами. — Здесь много всего, мистер Бостридж. Мне потребуется некоторое время, чтобы просмотреть все и определить справедливую цену. — Послушай, насколько я понимаю, ты хочешь получить все это. На самом деле, я бы сам дал тебе сотню долларов, чтобы забрать их, но моя жена убила бы меня, если бы узнала, что они чего-то стоят. Ты решаешь, какую цену считаешь справедливой, и забираешь все это отсюда — сегодня, если возможно. Сегодня? У меня уйдет несколько часов, чтобы проверить коробки! Как я могу назвать ему цену, когда понятия не имею, что там находится? Коробки не стандартные, а комиксы не помечены и не упакованы. В коробке может быть и двести штук, но кто знает? А состояние — это совсем другое дело. Комиксы в первых двух коробках находятся в довольно в хорошей форме, но как насчет остальных? — Ну? Ты хочешь их или нет? — резкий голос мистера Бостриджа пугает меня. Он смотрит на часы. — Я должен спустись вниз и проверить, как те двое справляются с мебелью. Сколько ты дашь мне за всю эту кучу? Я пытаюсь сделать приблизительную оценку. Здесь может быть тысяча комиксов, плюс-минус. Но что они на самом деле стоят — это другая история. — Эм… тысячу долларов? — говорю я неуверенно. Доллар за штуку — неплохая цена. Я только хотел бы, чтобы у меня было больше времени, чтобы изучить их. Мистер Бостридж пристально смотрит на меня. — Ты шутишь, да? За это барахло? — затем он пожимает плечами. — Хорошо. Ты можешь их забрать отсюда сегодня? Я киваю и достаю чековую книжку. *** Эдвин помогает мне выгружать коробки из багажника и с заднего сиденья. — Здесь есть что-нибудь хорошее? — Понятия не имею. Парень не дал мне много времени, чтобы посмотреть их. Эдвин корчит гримасу. — Ты хочешь сказать, что не проверял? И ты дал парню тысячу баксов? — Я воспользовался шансом. Он сказал, что это всё комиксы. Я посмотрел две коробки, и они были в основном из 1960-х годов, так что я должен окупить их. — Наверное, это комиксы «Арчи», — пренебрежительно говорит Эдвин. Эдвина интересуют только комиксы о супергероях из классического периода. — Если хоть одна коробка из всех имеет ценность, это будет того стоить, — говорю я, когда мы складываем последнюю коробку в кладовку. — Хочешь, чтобы я помог разобраться с ними? — Не-а. В магазине пока что только пара человек, но скоро занятия в школе закончатся, и начнут приходить дети. Мы будем очень заняты. Я буду разбирать по одной коробке за раз. На самом деле спешить некуда. Эдвин возвращается к прилавку, но я все стою, уставившись на коробки. Я открыл две, но мне нужно проверить остальные три, чтобы убедиться, что внутри действительно комиксы, а не старые копии «National Geographic»! Я открываю другие коробки. В них те же мешки для мусора, заклеенные скотчем. Старик, который собирал их, очевидно, не хотел чтобы они промокли. Открываю один из пакетов и сразу же вижу пару комиксов 1950-х годов. «Сказки из склепа», в хорошем состоянии. Это очень ценно. Они предшествовали слушаниям в Конгрессе, которые привели к запрету многих более жестоких комиксов, подобных этим. Какой-то психолог написал книгу, в которой утверждал, что чтение комиксов сделает вашего ребенка геем, или малолетним преступником, или коммунистом, и все взбесились из-за этого. Что ж, это был только один из трех! Я отложил некоторые «Склепы» в сторону. Упакую их, а потом проверю стоимость. У меня есть пара онлайн-клиентов, которых это определенно заинтересует. Просматриваю следующую коробку. В основном комиксы 1970-х годов. Если старик умер в начале 80-х, это я и ожидал найти. Все довольно популярно. Никаких подпольных штучек. Просто комиксы, которые тогда можно было купить в любой аптеке. Я узнаю названия, которые читал в детстве. Вот тогда я и начал их собирать, когда мне было лет восемь или девять. «Бэтмен», «Супермен», «Капитан Астро» — конечно! И «Чудо-женщина» тоже. Это действительно навевает воспоминания! Я открываю «Капитана Астро» и просматриваю его. Сотовый жужжит. Это Дэвид. — Привет. В чем дело? — Просто хочу убедиться, что ты не забыл о сегодняшнем вечере. Мы должны быть у Бобо и Мелисенд в семь тридцать. — Не забыл. Я как раз просматриваю коллекцию, которую купил сегодня. Просто чтобы ты знал — я выписал чек с нашего счета. Но я пополню его, когда продам книги. Я слышу, как Дэвид издает щелкающий звук. Такой звук он издает, когда раздражен. — Сколько? Я делаю глубокий вдох. — Тысяча. Дэвид ничего не говорит. Ему и не нужно этого делать. Я знаю, как он относится к магазину. Ему нравится, что это занимает меня, но не нравится тот факт, что это все еще маржинальный бизнес*. Арендная плата на этой улице высока, и доход хреновый, но я ничего не могу с этим поделать. Это мой магазин. И он важен для меня. — Я же сказал, что верну тебе деньги, Дэвид. — Это не мои деньги, Майкл, это НАШИ деньги. Но я бы хотел, чтобы ты не разбрасывался ими, покупая вещи, в которых нет необходимости. У тебя уже есть коробки и коробки с комиксами в магазине и в гараже. Но ты все еще покупаешь и покупаешь! — Это мое дело, — говорю я ему, — я сказал, что верну деньги. И я не шучу. — У меня пациент, — обрывает он меня, — давай поговорим об этом позже. Увидимся дома, Майкл. Да. Дома. Где я получу чертову лекцию. Я люблю Дэвида, но иногда он обращается со мной так, будто я ровесник Хэнка. За исключением того, что Хэнк будет сопротивляться. Хэнк сказал бы своему отцу, чтобы тот заткнулся. Так почему же я не могу этого сделать? Открываю последнюю коробку. Она легче остальных. Пластиковый пакет, в который упакованы комиксы — это не мешок для мусора, а сумка из «Хорна». «Хорн» был универмагом, который закрылся много лет назад. Сверху приклеен лист бумаги для заметок. Там написано: «ХРАНИ!!!» — Ну что ж, — говорю я незнакомому старику, — ваша жена сохранила их, как вы и хотели. А муж ее племянницы почти уничтожил. Но теперь они у меня. И я позабочусь, чтобы они достались людям, которые их оценят. Я открываю последнюю сумку и смотрю. Затем еще раз смотрю. И еще раз. Проверяю другие комиксы в сумке. Все из 1940-х годов. И все в отличном состоянии. Затем я еще раз смотрю на первый комикс в стопке. Ставлю сумку на пол и иду к выходу из магазина. — Мне нужен компьютер, — почти кричу я Эдвину, — сейчас же! — Конечно. Эдвин подходит, смотрит на меня, как на сумасшедшего. Я вхожу в систему и выхожу в Интернет. Проверяю один сайт. Потом еще один. И еще один. Просто чтобы быть уверенным. Убедиться. — Майкл? Что-то не так? — спрашивает Эдвин. — Нет. Ничего! Совсем ничего. Возвращаюсь в кладовку и закрываю дверь. Осторожно беру комикс, кладу его в пластиковый пакет для комиксов, чтобы защитить его и плотно закрываю. Потом сажусь на пол и баюкаю его, просто любуясь. Потому что в моих руках почти новая копия «Детективных комиксов 27» от мая 1939 года. В нем представлен дебют нового персонаж, нарисованный Бобом Кейном. Персонаж по имени Человек-Летучая Мышь. Согласно моей онлайн-проверке, их существует всего около двадцати, и в последний раз копия поступала в продажу три года назад. И ушла за двести пятьдесят тысяч долларов на аукционе. Единственная более ценная книга комиксов — «Экшн Комикс 1» — дебют Супермена. Я держу на коленях от четверти до полумиллиона долларов. Размышления об этом заставляют мою голову пойти кругом. Меня тошнит от этого. Мне хочется бежать и танцевать вокруг этого гребаного магазина! Это то, о чем мечтает каждый коллекционер. Джекпот. Вершина наслаждения. Так что, черт возьми, мне теперь делать? *Маржинальная прибыль (от английского «Margin» или французского «Marge», что означает «разница») — это доход предприятия, образуемый выручкой от реализации определенного объема товаров за вычетом затрат, образовавшихся в процессе производства этого же объема продукции.