Квир-личности

Глава двадцать первая ИДИАЛИЗАЦИЯ Краткое содержание: Воскресные газеты. Тусон, Аризона, июнь 2003 года. Джастин Боже! Я так чертовски сильно люблю Брайана! Я так боялся, что он взбесится из-за этого бульварного засранца, что не хотел рассказывать ему, что случилось. Как он пытался шантажировать меня тем, что у него есть информация — или он только утверждал, что есть — о реабилитации Брайана. И о Роне. И одному Богу известно, о чем еще. Потому что было время, когда Брайан бы взбесился, сошел бы с ума от мысли, что кто-то копается в его личной жизни. И тогда он набросился бы на меня за то, что я был настолько глуп, что позволил такому придурку, как Рексфорд Уолкотт, запугать меня. Помню, как впервые увидел Брайана по-настоящему сердитым. И я имею в виду до белого каления, пульсирующие вены, выпученные глаза, слюна, летящая изо рта, и пар из ушей от ярости. И я больше никогда не оставлял лофт незапертым. Никогда! Я думал, он никогда меня не простит. Никогда не забудет. Прошлой ночью, когда мы лежали в той большой гостиничной кровати, я напомнил ему об этом. — А? — сказал он. Мы оба чувствовали себя довольно расслабленными после хорошего, жесткого траха. — О, да. Мне пришлось поменять все дверные коды. К счастью, я скопировал всю информацию с iMac на дополнительный жесткий диск. И бОльшая часть работы была у меня на ноутбуке на работе. — Ты был очень зол на меня, — спросил я. Но он прижался ко мне носом. Его губы гладили мою шею, спускаясь вниз по груди. Лизал соски, двигаясь ниже. — Да. Безумно, — пробормотал он. — Но украли твою одежду! Брайан посмотрел на меня. — И что? Я купил новую одежду. Страховая компания выписала мне гребаный чек на приличную сумму, и я потратил все до последнего пенни. Это дало мне хороший повод пройтись по магазинам. Почему ты вспоминаешь это дерьмо сейчас? Разве ты не хочешь, чтобы я отсосал тебе? — Хочу! — смеюсь я. — Я хочу, чтобы ты отсосал мне! — Тогда заткнись на хуй и перестань говорить о вещах, которые не имеют значения! — Я люблю тебя, Брайан. Ты знаешь это? — Да, да. Любовь, мир, понимание. Все это слюнявое дерьмо. Могу я продолжить? — Да. Пожалуйста, продолжай. Думаю, что это то, что доктор Горовиц назвал бы перспективой. Вот что теперь есть у Брайана, чего у него не было раньше — перспектива. Он смотрит на общую картину и не сходит с ума из-за каждой бессмысленной детали. И это действительно нечто для такого человека, как Брайан помешанного на ебаном контроле. Раздается осторожный стук в дверь спальни. Брайан хрюкает и переворачивается. — Скажи моей публике, что я нездоров. — Ави? — зову я. — Это ты? — Да, — доносится приглушенный ответ. Я встаю с кровати и подхожу к двери. — В чем дело, Ави? Ави стоит с планшетом в руке. — Мне неприятно беспокоить тебя, Джастин, но Джо хочет знать, когда вы собираетесь вернуться на съемочную площадку — сегодня вечером или завтра утром? И мне нужно будет оплатить счет и все такое прочее. Вернуться на съемочную площадку. Вернуться в реальный мир. Или нереальный мир. — Не знаю точно. Мне надо спросить Брайана. Что ты планируешь на сегодня? Ави пожимает плечами. — Отдыхать, смотреть телевизор. Ждать, пока вам что-нибудь понадобится. О, а вот и воскресные газеты, — он протягивает пластиковый пакет с названием местной аптеки, — я также принес тебе еще презервативов и смазки. И жвачка. Ты сказал, что у Брайана закончилась жвачка. — Спасибо. Я дам тебе знать о возвращении. Закрываю дверь и возвращаюсь в постель. Здесь мы с Брайаном и проводили время с тех пор, как приехали в Тусон в четверг — в постели. Я думал, Брайану будет скучно даже несколько часов провести в отеле, но оказалось, что я ошибался. Он действительно получает удовольствие от того, что ничего не делает, кроме как трахается, спит и ест, с регулярными походами в ванную и парой периодов просмотра видео. — Эй, лентяй, — я тыкаю в Брайана пальцем. — Что? Голос не очень-то измученный и раздраженный. — Когда ты хочешь вернуться на съемки? Ави нужно подготовиться. Один ореховый глаз открывается. — Какой, блядь, сегодня день, напомни? — Воскресенье. Брайан садится, проводя длинными пальцами по своим растрепанным волосам. Он не брился несколько дней и, честно говоря, пахнет от него не так уж здорово, но он все равно прекрасен. Чертовски удивительно красив. Всякий раз, когда я представлял себе своего идеального мужчину, когда я мечтал в своей комнате, как одинокий, растерянный и возбужденный гей, это всегда был Брайан. Тогда я не знал его имени, но уже знал его. Вот почему в тот момент, когда я впервые увидел Брайана на Либерти-авеню, напротив «Вавилона», мне показалось, что я сразу узнал его. Фиона была права — иногда это Судьба. — Воскресенье? Может быть утром? Мне стоит позвонить Дориану и спросить его, когда я ему понадоблюсь. — Брайан, — говорю я ему серьезно, — ты все еще едва можешь пройти по комнате. Не думаю, что ты уже готов снимать какие-либо сцены! Брайан одаривает меня своим фирменным убийственным взглядом. — Мне не нужно ходить, чтобы играть, ты же знаешь! Дориан может снимать крупные планы или вставки. Я позвоню ему позже и уточню, — Брайан встает и осторожно касается пола больной ногой, — я ссу, как гребаная скаковая лошадь. И он ковыляет в ванную. Забавно, но это самое долгое время, которое мы провели наедине, с тех пор как в феврале нас занесло снегом в коттедже. Да, последние несколько недель мы жили вместе в трейлере, но Брайан всегда либо на съемочной площадке, либо готовится к выходу на съемочную площадку, либо возвращается в трейлер и засыпает в изнеможении. У нас нет возможности много разговаривать или просто отдыхать, ничего не делая. Это был тот самый шанс восстановить связь. И это было здорово. Брайан высовывает голову из двери ванной. — Я приму душ. — Хорошая идея, — комментирую я, — потому что комната становится похожей на гейскую свалку токсичных отходов. — С каких это пор ты против запаха мужского пота и спермы? — фыркает он. — И вчерашняя пицца. И остатки мексиканской еды. И попкорн в микроволновке… — Ладно-ладно! Я понял. Попроси Ави немного прибраться в комнате… А ты иди сюда и помоги мне вымыть задницу! Я отдаю честь. — Да, сэр, Брайан, сэр! — Шевелись, Солнышко. И я двигаю к нему. *** После душа и чрезвычайно влажного минета я возвращаюсь в постель, завернувшись в полотенце, и читаю воскресные газеты. Ави как раз заканчивает собирать старые коробки из-под пиццы и прочий мусор, который мы накопили за последние три дня. — Мы с Джо собираемся поужинать в закусочной за углом. А как насчет тебя и Брайана? Может быть принести несколько сэндвичей? — говорит он, запихивая старые газеты в мешок для мусора. — Мы, наверное, просто закажем обслуживание номеров. Если Брайан решит, что хочет чего-то другого, я позвоню тебе на мобильный. — Да, кстати, — говорит Ави, — я должен купить тебе новый мобильный телефон. — Спасибо. Я ценю это. — Жаль, что твой старый сломался. — Это к лучшему. На этот раз я дам свой номер только нескольким друзьям. В противном случае воспользуюсь телефоном в трейлере. — Хорошая идея, — соглашается Ави, — кстати, сегодня я не видел этого репортера поблизости. На самом деле, я не видел его с пятницы. — Замечательно! — отвечаю непреклонно я. — Может быть, этот ублюдок сдался. Или его задницу депортировали обратно в Англию! — Или, может быть, он заблудился в пустыне и был съеден игуаной! — говорит Ави. — Надеюсь! — отвечаю я. Мы оба ржем, как ненормальные. — О чем вы, мальчики, хихикаете? — Брайан выходит из ванной, вытирая свои лохматые волосы. — Ты побрился! — восклицаю я. — Слава Богу! Я порезался в местах, о которых не могу говорить в присутствии Ави, потому что он нежный натурал. Ави ухмыляется. — Этот натурал только что принес большой пакет презервативов и смазки! Вы бы видели лицо парня в аптеке. Держу пари, он подумал, что я устраиваю секс-вечеринку! — Этого запаса нам должно хватить до тех пор, пока мы не доберемся до Техаса на следующей неделе, — говорит Брайан, — иначе тебе придется сделать еще одну поездку в город за заправкой. Я заглядываю в сумку. — Думаю, этого нам хватит надолго. Плюс, в трейлере еще осталось немного. Брайан энергично вытирает полотенцем волосы. — Никогда не может быть слишком много презервативов или слишком много смазки. Всегда помни об этом, Ави, на случай, если ты когда-нибудь решишь сменить команду. Не бывает слишком много смазки. — Аминь! — вмешиваюсь я. Если бы моя задница могла говорить, она бы согласилась. — Я запишу это в свой планшет, чтобы не забыть, — говорит Ави, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь. — Как твоя нога? — спрашиваю я Брайана, замечая, что он все еще хромает. — Как дерьмо, но я выживу, — он падает на кровать, — эта неделя обещает быть суровой. Придется снимать вокруг меня или придумать способ обыграть сцены. Думаю, я смогу сидеть на лошади, но грациозно садиться и слезать будет непросто. — Дориан что-нибудь придумает, — говорю я. — Но это наша последняя неделя в Аризоне со стадом, — настаивает Брайан, — на следующей неделе мы будем на новом месте, и это будет совершенно другая игра в мяч. В следующие выходные вся съемочная группа собирает вещи и переезжает в Марфу, город в Западном Техасе, где будут снимать обоз и сцены за городом. Брайан был взволнован, когда услышал, что съемки будут проходить в Марфе — там было снято много известных вестернов, в том числе «Гигант» с Джеймсом Дином в главной роли, который, конечно же, является любимым актером Брайана. За исключением тех дней, когда Марлон Брандо занимает место любимого актера. — Ты думаешь, Берр Коннор действительно будет в кадре? Звездный ковбой-затворник предположительно собирается сыграть Маклина, предводителя обоза. Брайан пожимает плечами. — Так все говорят. Коннор — старый друг Иствуда, так что думаю, он делает это в качестве одолжения Клинту. Он уже много лет не снимался. Говорят, что с тех пор, как умер Род Себринг, у него пропало желание делать что-либо, кроме как сидеть в своем большом доме в Малибу и медитировать. — Медитировать? — это кажется странным. Когда я думаю о медитации, представляю кого-то интеллектуального, как Бен Брукнер, а не ковбоя. — Берр Коннор не производит на меня впечатления человека, склонного к медитации. — Кто знает? Люди совершают много странных поступков, когда теряют своих возлюбленных. — Был ли Род Себринг действительно парнем Берра Коннора? Себринг был звездой боевиков в те далекие времена, но он был разоблачен таблоидом, и его карьера так и не восстановилась. Он начал пить и употреблять наркотики, и в конце концов умер в начале 1990-х годов. Никогда не объявляли, от чего он умер, но ходят слухи, что это был СПИД. — Дориан говорит, что так и было. Но это были 1980-е годы, и все действительно было плохо. Не то чтобы в наши дни все актеры открыты и развевают радужные флаги! — Кроме тебя, Брайан. — Да, — фыркает он, — Брайан Кинни — Образец подражания для геев! Мальчик с плаката GLAAD*! Человек года! Бла-бла-бла-бла. Все это чушь собачья, — он смотрит на меня с серьезным лицом, — правда в том, что мне нужно, чтобы съемки фильма прошли идеально. Это проверка того, купятся ли критики — и публика — на меня как на гребаного ведущего актера. Я должен встать рядом с Иствудом, Пэтом и Сэмом Эллиоттом, а не выглядеть как педик в группе. Я должен сыграть эти любовные сцены с Лейн Харрис, и должен сделать их убедительными. Но даже если я это сделаю, я все еще не буду свободен. Потому что тогда мне придется начинать все сначала в «Восточном фронте», и ставки там еще больше. Это более масштабная постановка, и я — главная мужская роль. Если я не смогу это вытянуть, сомневаюсь, что у меня будет еще один шанс. Я буду довольствоваться гостевыми ролями в «Уилл и Грейс» и разыгрывать трах недели в «Геях во всем блеске». — «Геев во всем блеске» отменили, Брайан, — напоминаю я ему. — Да и хрен с ними, — говорит он, — значит мне придется уехать в Англию и работать там. Им насрать, если ты гей на Би-би-си, или, по крайней мере, не так сильно. — Что бы ни случилось, я буду рядом, — говорю я, — ты знаешь это, правда? — У тебя есть своя рыбка, которую нужно жарить, пизденыш, — говорит Брайан, — никогда не забывай об этом. Как только закончишь ПИФА, нужно будет решить, что для тебя лучше. Я не хочу, чтобы ты таскал свою задницу за мной, потому что думаешь, что тебе нужно заботиться обо мне. — Я так не думаю, — отвечаю я, — я тебе не нянька. Мы должны заботиться друг о друге. И когда я закончу институт… мы пересечем этот мост, когда подойдем к нему. — Да, — говорит Брайан, — когда-нибудь мы дойдем до этого. Брайан звонит Дориану по гостиничному телефону, пока я читаю газету. Я могу слышать только разговор Брайана, но и так понятно, что Дориан пытается убедить Брайана, что остаток недели — это не проблема. Не знаю, правда это или нет, но Брайан, кажется, верит в это — вроде как. — Блядь, — шепчет он, — на этой неделе нам еще предстоит снять дохрена всего. Дориан попытался преуменьшить проблему, но я знаю, что он волнуется. И Джон Генри Джеймс наконец-то приедет снимать свои сцены. — Кто это? — спрашиваю я. Имя знакомое, но я не уверен, кто он такой. — Помнишь? Он тот актер, который когда-то был футболистом «Денвер Бронкос». Он снимался в фильме в Канаде, в боевике. — О, футболист, — фыркаю я, — неудивительно, что я его не знаю. — Не смейся, Солнышко. Подожди, пока не увидишь этого парня. Он примерно как пять кирпичных бункеров. — Звучит интересно. Ну и за какую команду он играет — кроме «Денвер Бронко»? — ухмыляюсь я. — Успокойся, парень, — говорит Брайан, — не наш, насколько я знаю. Но студия рекламирует его как новую звезду боевиков, так что Дориан пообещал взять его в «Красную реку». А это значит, что есть несколько дополнительных съемок, и я не в лучшей форме. — У тебя все получится, — говорю я ему. И я уверен, что он все сделает. Брайан всегда оказывается на высоте положения — несмотря ни на что, особенно, если есть повод! Я листаю воскресную газету, пока Брайан включает телевизор и ищет, что бы посмотреть. Потом я обращаю внимание кое на что. — Брайан? Он остановился на фильме на канале HBO. Что-то с Джеком Николсоном, бегущим по старому дому. — Что? — Посмотри на это, — я указываю на несколько объявлений в газете, — сегодня День отца. — День отца? — Брайан моргает. — Черт возьми! Я совсем забыл! — Я тоже. — Позвоню Линдси. Он поднимает трубку и набирает номер. — Держу пари, она посылала тебе открытки от Гаса и младенца. Они, наверное, ждут нас в трейлере. — Давай, — говорит Брайан в трубку, — возьми эту гребаную трубку! Мелани! Привет! — он корчит рожу. — Я хотел бы поговорить со своим сыном… Да, я вспомнил, что сегодня День отца. Как ты думаешь, зачем я звоню? Не могла бы ты позвать Линдси к телефону, пожалуйста? — Естественно, Мел должна была ответить. — И сегодня она ведет себя как настоящая стерва, — говорит Брайан, прикрывая трубку рукой. — Линдс? Да… Как ты думаешь, где я нахожусь? В Аризоне! О, вы видели это в «Доступе к Голливуду»? Да, я в порядке. Нет, моя нога не сломана… Конечно, Джастин здесь. Где еще он может быть? Слушай, могу я поговорить с Гасом? Конечно, я буду держаться. Линдси и Мелани всегда всем жалуются, что Брайан не проявляет достаточного интереса к детям, они не облегчают ему задачу. Когда он все-таки звонит, это всегда кажется навязчивым. За исключением тех случаев, когда им нужны деньги. — Гас? Привет, сынок! Сегодня День отца — ты знаешь, что это такое? Это особенный день, когда папы говорят своим сыночкам, как сильно они… они любят их… Да, и Чарити тоже. Ты хорошо заботишься о своей сестре? Правда? Это здорово! — Брайан кивает мне. — Джастин здесь. Поздоровайся, Джастин. Я наклоняюсь к телефону. — Привет, Гас! Ты хорошо проводишь воскресенье? — Угу, — говорит он, и его голос звучит очень далеко, — гамбургеры на ужин! На гриле! — Звучит аппетитно. Передаю трубку папе. Пока, Гас! — Значит, вы устраиваете пикник? Хотел бы я быть там с тобой… Может быть, этим летом… Конечно, мы можем пойти в плавание. И, может быть, в Кеннивуд. Тебе бы это понравилось, Гас? Ладно, иди ужинать. И поцелуй за меня свою сестру… Я люблю тебя, сынок, — Брайан отворачивается, так что я не могу видеть его лица, — Линдс. Не хотел прерывать ваш пикник… Да, отправь фотографии Джастину по электронной почте. Спасибо. Пока. Он вешает трубку и встает с кровати. Хромает к окну и отодвигает занавеску. Яркий солнечный свет льется внутрь, ослепляя. — Линдси обещала прислать тебе несколько фотографий Гаса и Чарити. Они сделали их на прошлой неделе на какой-то вечеринке. Ты распечатаешь их для меня, когда мы вернемся в трейлер? — Конечно, — говорю я, — Брайан? Все в порядке? Он напрягается. — Конечно. Что может быть не так? Но он не оборачивается. Он просто продолжает смотреть в окно. Я подхожу и встаю рядом с ним. Вид впечатляет — город Тусон, раскинувшийся между туманными горами, окружающими город. Но я знаю, что Брайан не видит ни города, ни гор. Он видит маленького мальчика, который растет далеко, без него. И девочку, чье лицо он едва видел. — Мы скоро вернемся и увидим их, — говорю я, — может быть, Гас сможет приехать в Лос-Анджелес летом? Но Брайан качает головой. — Ты же знаешь, что это не так. И я тоже. Бесполезно притворяться, что я вообще какой-то отец, — он прикладывает руку ко лбу, — блядь! Мне никогда не следовало дрочить в эту гребаную чашку! — Если бы ты никогда не дрочил в эту чашку, мы бы никогда не поехали в больницу в ту ночь вместе. Все было бы по-другому. И ты был бы другим, Брайан. — Да, я не был бы ничьим гребаным отцом! — Я рад, что это так. И думаю, Гас рад, что ты есть — и он будет рад в будущем. Он будет гордиться тем, что скажит всем, что его отец — Брайан Кинни, отмеченный наградами актер! — В отличие от Брайана Кинни — тусовщика, каким я… был? Я обнял его за плечи. — Брайан Кинни, заботливый отец. Любящий партнер. И верный друг. Это даже более важно. Он задергивает занавески. — Давай закажем что-нибудь в номер. Поедим и сосредоточимся на том, чтобы трахаться всю ночь. Потому что завтра я возвращаюсь к работе. Вывихнута лодыжка или нет, но я вернусь на съемочную площадку. И закончу эту гребаную картину, и она будет иметь большой успех. Гигантский хит! Верно, Солнышко? — Верно, Брайан. Ты всегда прав. — Конечно, я всегда прав. Прямо как дождь, — он смотрит прямо перед собой, — однажды, может быть, я тоже в это поверю. *GLAAD — американская неправительственная организация по мониторингу СМИ, основанная в знак протеста против дискредитирующего освещения ЛГБТ-сообщества.