Квир-личности

Глава тридцать седьмая ТЫ ДАЕШЬ МНЕ СИЛЫ ЖИТЬ Краткое содержание: Когда вам нужен друг. Лос-Анджелес, июль 2003 года. Джастин «Оо, ты даешь мне силы жить, Что бы этот мир для меня ни уготовил, Ты, ты — всё, что я вижу, Оо, милая, ты даешь мне силы жить, Оо, ты даешь мне силы жить. Ты лучший друг из всех, что когда-либо были, Мы с тобой вместе уже так долго, Ты для меня — свет солнца, И я хочу, чтоб ты знала, Что чувства мои искренни, Ты мой лучший друг. Я по-настоящему люблю тебя, Ты мой лучший друг…» *** — Какого хрена? — говорит Брайан. Я делаю еще один глоток выпивки. Он обжигает мне горло. — Если ты отправляешься в ад, то пойдешь не один, — говорю я, — кроме того, мне тоже нужно выпить. Мы в этом вместе, верно? Глаза Брайана темные и расфокусированные. Я так хорошо знаю этот взгляд, но надеялся, что мне никогда больше не придется этого видеть. Да, я знал, что однажды он сорвется с катушек. Однажды. Не сегодня. Но мы с этим разберемся. — Обезболивание, — говорю я. — Это пиздец, — бормочет он и забирает у меня бутылку Джима Бима. Он так, блядь, расстроен! — Тогда не делай этого! — Я должен, — его голос тихий. Уязвимый, — это больно! Чертовски больно. — Я знаю, — шепчу я, — но если ты причинишь себе боль, то просто позволишь ублюдкам победить. Позволишь им добраться до тебя. На хуй то, что они думают! На хуй то, что они сделали! Они не могут нас тронуть! Они не имеют значения! — Они, блядь, уволили меня… — его голос затихает. — Это не имеет значения! Я обнимаю его. Держу крепко. Вот тогда-то его и начинает трясти. Вот тогда он начинает плакать. Брайан Кинни не плачет. За исключением тех случаев, когда он это делает. Никто никогда не узнает, что он человек, что он чувствует боль, что ему настолько больно, что он не может этого вынести. Я прижимаю его к себе. Обнимаю его за голову. Целую его прекрасные волосы. Осторожно забираю бутылку у него из рук и ставлю ее на пол. Насколько я знаю, это единственное, что у него есть. Но мы перейдем этот мост позже. Я чувствую его слезы на своей руке, и мое гребаное сердце разбивается на мелкие кусочки. Черт бы побрал этих продюсеров! И гребаный Голливуд! А также Рексфорда Уолкотта! Если бы он был здесь, я бы открутил ему яйца и скормил их ему сырыми! — Я никому не позволю причинить тебе боль, Брайан. Обещаю. Все будет хорошо. Вот увидишь. — Я в заднице, — вздыхает он, — мне пиздец в этом городе! Эта статья! Все! — он шмыгает носом и вытирает глаза тыльной стороной ладони. — Я пытался, но что, черт возьми, я могу сделать? — Все еще есть люди, которые верят в тебя, — говорю я ему, — Дориан. Диана. Клинт. Пэт. Сэр Кен. Даже Джимми. Они твои друзья. Они знают, на что ты способен. Скоро выйдет «Красная река». Тогда все это увидят! — И если она не удастся, я буду виноват. Чертов педик! — Все удастся, — заявляю я. И я надеюсь — я молюсь, чтобы оказаться правым. Но в Голливуде никогда не знаешь наверняка. Хорошие картины постоянно проваливаются в прокате. Посмотрите на «Хаммерсмит» — он был хитом в Англии, и Брайан выиграл Премию BAFTA, но у него все еще нет контракта на распространение здесь, в Штатах, даже после того, как фильм хорошо приняли на Аутфесте. Дориан думает, что если они в ближайшее время не заключат сделку, то картина попадет прямиком на DVD. Но даже в этом случае он окупит затраты в Европе, так что это не провал. Но это и не совсем успех, по крайней мере, по голливудским стандартам. В Голливуде — либо блокбастер, либо провал. Но «Восточный фронт» — это огромный фильм. И для Брайана было значимым достижением взять на себя ведущую роль. Так что его потеря должна быть ударом по его, по общему признанию, гигантскому, но в то же время хрупкому, эго. — Ты снимешься во множестве фильмов, Брайан. Некоторые будут хорошими, некоторые не очень. Посмотри на карьеру Джимми! Он получил два «Оскара», но все равно делает глупости. Не каждый фильм, снятый Иствудом, был хитом. Это лотерея. Ты сам мне это говорил. Что-то выигрываешь, а что-то теряешь. Я бормочу что-то, повторяя каждую глупую банальность, которая приходит мне в голову. Но Брайан молчит. Он тих. Слишком тих. Уснул. Или потерял сознание. Выскальзываю из-под него и укладываю на диван. Стаскиваю с него ботинки и расстегиваю джинсы, затем подкладываю под голову дополнительную подушку. Никак не смогу затащить его наверх, так что, похоже, сегодня мы будем спать в домике у бассейна. Беру бутылку Бима. Почти пустая. Какого черта? Опрокидываю остатки в рот. Утром у меня будет жуткая головная боль, но ничего похожего на ту, что будет у Брайана. Бросаю бутылку в мусорное ведро, а затем ложусь рядом с ним на диван, прижимая его к себе. Когда Брайан заказывал эту штуку, он позаботился о том, чтобы она была очень широкой. Он всегда покупает мебель очень прочную и очень широкую, потому что знает, что любая мебель в его доме — стулья, стол, диваны, столы — будет использована для секса. Или, в данном случае, для сна в обнимку. Устраиваюсь рядом с ним и закрываю глаза. И не жду следующего дня с нетерпением. *** — Мистер Брайан! Мистер Джастин! — Кармел колотит в дверь бильярдной. — Просыпайтесь! Брайан все еще храпит, но я скатываюсь с дивана. Чувствую себя немного неуверенно. Я вообще плохо переношу бурбон в отличии от Брайана. Мне лучше придерживаться пива и маргариты. — Который сейчас час? — спрашиваю я Кармел. На улице темно, так что еще не утро — пока. — Сейчас девять. У ворот сумасшедшая женщина! Я сказала ей, чтобы она уходила, но она хочет видеть мистера Брайана, — Кармел пристально смотрит на меня, — что здесь происходит, чико? Когда мистер Брайан вернулся от него воняло, как от пола в таверне! Я думала, он покончил с этой выпивкой и стал хорошим мальчиком? — Значит, он вернулся в плохие мальчики на один день, — пожимаю я плечами, — эта женщина… она репортер? — Я не знаю, — пожимает плечами Кармел, — но она сказала, что не уйдет, пока не поговорит с мистером Брайаном. Избавься от нее! Я, спотыкаясь, вхожу в кухню, где находится домофон. Нажимаю на кнопку. — Кто это? — спрашиваю я. — Брайан? — раздается голос. — Впусти меня, черт возьми! Это Симона! Это меня останавливает. — Симона Мерль? — Кто же еще? — наступает пауза. — Ты Джастин? — Да. Подождите секунду, и я открою ворота. Симона Мерль. Чего она хочет? Блядь. А Брайан вырубился в бильярдной! — Кармел, это мисс Мерль, коллега Брайана по фильму. Ты впустишь ее? Мне нужно привести Брайана в порядок! Кармел хмурится. — Та дрянная женщина, которая всегда в «Доступе в Голливуд»? — Да. Предложи ей выпить, — но я вспоминаю, что у нас нет никакого алкоголя, — или немного фруктового сока. Неважно. — Я позабочусь о даме, — говорит Кармел, — а ты иди и убедись, что мистера Брайана не стошнит, и мне не придется все убирать! К сожалению, Кармел уже давно имеет дело с Брайаном. Она не раз видела его в самом худшем состоянии. И я тоже. Это не то, с чем я ожидал иметь дело. Но с Брайаном дело не в том, чего ты ожидаешь, а в том, что ты получаешь. — Брайан? — я легонько встряхиваю его. Но он проиграл эту игру. — Брайан! Просыпайся! Он хмыкает и почти открывает глаза. Почти, переворачивается на другой бок и снова начинает храпеть. — Придержи коней, Джасти! Позволь мамочке сделать это. Симона Мерль, чудо с надутыми губами, врывается в наш домик у бассейна. Кармел стоит в дверях, уперев руки в бедра, как бы говоря: «Разберись с этой сумасшедшей женщиной!» — Мисс Мерль, — говорю я. — Брайан решил вздремнуть… — Да, я чувствую запах его сна даже отсюда, — она откидывает свои темные волосы с лица. Это один из ее знаменитых приемов — сексуальный взмах головой. Очевидно, она делает это не только на экране, — и зови меня Симона. — Хорошо, Симона. И никогда, никогда не называй меня «Джасти». Я Джастин. Джастин Тейлор. — Хорошо, Джастин Тейлор. Я думала, Брайан в завязке? — Он развязался, — прямо отвечаю я, — угадай с трех раз, почему? — Эти ублюдки, — бормочет она. — О, хорошо! Давай поднимем его и отправим в душ. — Он тяжелее, чем кажется, — предупреждаю я. — И я сильнее, чем кажусь, — парирует она, — это не первый раз, когда ты имеешь дело со своим парнем, когда он немного… гм… не в себе, не так ли? — Нет, — признаю я, — утром он будет чувствовать себя намного дерьмовее, так что… Она осматривает домик у бассейна. — Эй, хорошая картина. Твоя? Симона Мерль, кинозвезда теперь еще и гребаный искусствовед? — Да. Это моя студия. — Здесь есть ванная комната? — Вон там. Я указываю на дверь в другом конце комнаты. Она кивает Кармел. — Иди и включи душ. Кармел с вызовом смотрит на нее сверху вниз. — Я не работаю на вас, мисс Кинозвезда! Симона чуть не набрасывается на нее, но потом пробует другую тактику. — Как вас зовут, пожалуйста? — Кармелита Мария Лопес, — но потом она смягчается — совсем чуть-чуть, — Кармел. Симона включает свое знаменитое мурлыканье. — Пожалуйста, Кармел, — умоляет она, — не могли бы вы просто включить душ? Дальше мы справимся сами. Но Кармел тоже умеет дуться. — Хорошо… Я не буду убирать за мистером Брайаном, если его вырвет! Я вам это говорю! — Тебе и не придется, — уверяю я ее, — мы сделаем это. Может быть, тогда ты могла бы сварить немного кофе? Ты же знаешь, как Брайан любит твой кофе. Что является полной ложью — Брайан говорит, что Кармел всегда пытается отравить его, но небольшая лесть творит чудеса. Кармел идет в ванную и включает душ. Теперь весь фокус в том, чтобы втянуть в это Брайана. — Ты за голову, а я за ноги? — предлагает Симона. — Стоит попробовать. Мы поднимаем его, но только стаскиваем с дивана. Он с глухим стуком приземляется на ковер. — Блядь! — стонет он. — Он говорит! — Симона улыбается. — Значит жив! Это только начало. Эй, Кинни! Оторви свою задницу от пола! От тебя воняет! Он бормочет что-то, вероятно на английском, но даже я не уверен, что могу перевести речь Кинни, хотя знаю его лучше, чем кто-либо другой. — Брайан, иди в ванную. Ты почувствуешь себя лучше, когда протрезвеешь. — Пошла ты, — говорит он, открывая глаза, — мне не нужно трезветь! — Подумай еще раз, Прекрасный принц, — говорит Симона. — Ты главный герой, так что веди себя как он! — Я, — говорит Брайан внезапно громко и ясно. — Джон Бэрримор! — Ебаные пьяные знаменитосьти! — фыркает она. — Давай, Джастин. Нам придется тащить его. — Оставьте меня, блядь, в покое! — кричит он, когда мы поднимаем его на ноги. — Прекратите это! Я могу идти сам! — С небольшой помощью твоих друзей, — говорит Симона. — Чушь собачья, — выдыхает Брайан. Но он шатается. — Я. Мне нужно присесть. Я думаю, мне нужно… — он сглатывает, — я не очень хорошо себя чувствую. — Блядь! Нам нужно поторопиться! — говорю я. И мы просто затаскиваем его в туалет как раз вовремя. После того, как содержимое желудка покидает его владельца, он вздыхает, а затем кладет голову на сиденье унитаза. Если не считать того, что он пьян и сидит на полу обнимая унитаз, Брайан выглядит вполне мирным ангелом. — Я думала этот парень умеет пить? — комментирует Симонна. — Умеет… обычно, — не знаю почему чувствую необходимость защищать способность Брайана перерабатывать алкоголь, но думаю, что для этого и нужны партнеры, — но он давно не практиковался. Симона обдумывает это. — Он действительно был в завязке, да? — Да, — говорю я, — с первого числа этого года. Была пара мелких промахов, но в остальном… — я пожимаю плечами, — мне неприятно говорить, что у него была веская причина для этого, но… — Я полагаю, что никогда не бывает веской причины, если ты пьяница, — отвечает она. Я чувствую, как мое лицо краснеет. — Брайан не пьяница! — настаиваю я. Но она приподнимает бровь, глядя на меня. — Не пьяницам не нужна реабилитация, Джасти, детка. Я знаю. Мой первый муж пять раз проходил реабилитацию. Я пытаюсь вспомнить, был ли ее первый муж успешной рок-звездой или неудавшейся звездой ситкома. Думаю, это действительно не имеет значения — за исключением Симоны Мерль. — Пять раз. Это очень много. Это сработало? — я должен спросить. — Нет, — говорит она, ее лицо превращается в суровую маску. Я могу представить ее через двадцать лет, играющей сильных матерей и королев-девственниц, что в основном и делают актрисы в пьесах пятидесятых годов, — это не сработало. Но это больше не моя проблема. Я смотрю вниз на Брайана. Да, он в полном беспорядке, но я всегда говорю, что он прекрасный беспорядок. Что он стоит всех этих неприятностей, разбитых сердец и истерик. И я надеюсь, что он сказал бы то же самое обо мне. Я знаю, что слишком требователен — принцесса драмы, точно так же, как Брайан — королева драмы. Но он продолжает возвращаться ко мне. И я продолжаю возвращаться к нему. Мы любим друг друга. Это неизбежно. Но значит ли это, что так будет всегда? Когда будет достаточно? Я вижу, что она наблюдает за мной. Наблюдает, как я смотрю на Брайана. — Я все еще люблю того парня, — говорит она, и выражение ее лица смягчается, — Клайв. Мой первый муж. Его выгнали из группы, и в последний раз, когда я слышала о нем, он был где-то в Испании, обкуренный и приставал ко мне с деньгами. И я все еще люблю его. Но не могу жить с ним, если хочу иметь свою жизнь и карьеру. Я сглатываю. Холодная волна страха проходит сквозь меня. Жизнь. Карьера. С Брайаном. Без Брайана. — Неужели все так плохо? Что, черт возьми, я должен делать? — С ним еще нет, — успокаивает она меня, — Клайв был пьяницей, героиновым наркоманом, совершенно неуправляемым и жившим на мои деньги. У Брайана есть несколько проблем, но он, похоже, даже не близок к подобному. Он был идеален на съемочной площадке. Продюсеры не могут повесить это на него. Но ты знаешь своего парня лучше, чем я. Ты знаешь, с чем сам можешь смириться. Я киваю. — Но это не облегчает задачу. — Это не должно быть легко, — говорит Симона, — любить нелегко. Даже тяжело. Чертовски тяжело. Но дай парню немного поблажки. Сегодняшний день был ужасным. Потерять такую работу это мрачно. Мне тоже нужно было выпить, после того, как Брок рассказал мне. И мне понадобилась еще порция после того, как я сказала продюсерам, чтобы они шли к черту! — Ты что? — Брайан приподнимается с сиденья унитаза и садится. — Что ты сказала этим ублюдкам? — Что я ухожу, — заявляет она. — Ни за что, блядь! — теперь Брайан полностью проснулся и осознает происходящее. Он встает, медленно, но уверенно. — Ты не можешь уйти! Эта роль была написана для тебя! У тебя есть контракт! — Я могу уйти — и я это сделала, — отвечает она, — и в моем контракте у меня есть право отказа от партнера по роли. Я воспользовалась этой возможностью и сказал им, что хочу работать с Брайаном Кинни — или ни с кем. А потом ушла. — Черт возьми! — говорит Брайан. — Я тоже так думаю, — говорит Симона. — Так что же теперь будет? — спрашиваю я. — Значит ли это, что они уступят и снова наймут Брайана? — На хуй это! Я не вернусь, — Брайан открывает кран и плещет в лицо холодной водой. Я протягиваю ему полотенце, и он вытирается. — Блядь, я в полном беспорядке! — Прекрасный беспорядок, — добавляю я. — Заткнись, пизденыш, — он смотрит на Симону. — Я не собираюсь возвращаться. Не хочу работать с людьми, которые не верят в меня. — Я тоже не собираюсь возвращаться, — говорит Симона, — мне не нужен их фильм. У меня наготове множество проектов. И им придется расплатиться с нами обоими. Скажи своему адвокату, чтобы держал их гребаные ноги ближе к огню! Они сволочи, Брайан. Деньги — это единственное, что они понимают. Ударь их по кошельку. Они с тобой расплатятся. — Сколько я должен просить за унижение? — глаза Брайана красные, но сосредоточенные. — Сколько нужно, чтобы вернуть мою гребаную гордость? — Ты обналичил свою карту гордости, когда стал актером, — категорично говорит Симона, — я актриса с пятнадцати лет и кое-что знаю об унижение. Это дело — одно унижение за другим. Неважно, статист ты на научно-фантастическом фестивале Бретта Келлера или Джимми Харди с двумя Оскарами на каминной полке, ты учишься принимать это. Попробуй быть женщиной в этом городе. Единственное, на что продюсерам не насрать, так это на размер твоих сисек. Мой совет — возьми их деньги, забудьте об этой картине и сделай то, что хочешь сделать. Возьми блондинчика в кругосветное путешествие, — она подмигивает мне, — или пожертвуй немного мелочи на какую-нибудь акцию по защите прав геев. Или сделай фильм, который сам хочешь снять. Двигайся дальше, Брайан. Это именно то, что я планирую делать. Мы выходим из бильярдной. Уже совсем темно. Я слышу, как из комнаты рядом с кухней доносится одна из теленовелл Кармел. — Кармел приготовила кофе, — говорю я, — это не так уж плохо. — Нет, спасибо. Я бы хотела остаться и поболтать с вами, ребята, еще немного, — говорит Симона, глядя на часы, — но на самом деле у меня сегодня свидание. И я опаздываю. Но он простит меня, я уверена. — Уверен, что он так и сделает, — говорит Брайан, когда мы провожаем ее к машине, — если он этого не сделает, то, вероятно, играет за мою команду. Она пожимает плечами. — Я совершала эту ошибку раньше, но только тогда, когда была моложе и глупее, — она быстро целует Брайана в щеку, — держись, Брайан. И приятно наконец-то познакомиться с тобой, Джасти, — она целует меня тоже, — не позволяй этому верзиле выйти из-под контроля. Мы смотрим, как она отъезжает, и Брайан закрывает ворота. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я. — Отвратительно, — отвечает он, — трезвым. — Ты планируешь таким и остаться? — На данный момент, — Брайан смотрит на небо. Оно ясное, и вы действительно можете видеть звезды — настоящие звезды — в небе Лос-Анджелеса, — слушай, мне нужно убираться отсюда. Снаружи этот гребаный город. В понедельник вся эта хрень обрушится на фанатов «Восточного фронта», и я хочу быть подальше от всей этой суеты. — Хочешь прокатиться куда-нибудь на лодке? — предлагаю я. — Я помню о поездке в Мексику. Или, может быть, дальше по побережью на север? — Это было бы неплохо, — колеблется он, — но… — Но? — Не сейчас. Я хочу уехать куда-нибудь еще. Хочу вернуться домой. — Правда? — я беру Брайана за руку. — Ты хочешь поехать в Питтсбург? — Да, — кивает он, — я хочу увидеть Гаса и дочь. И Линдси, и Деб. И я хочу поговорить с Майклом. Мне нужно все уладить с ним. — И готовиться к свадьбе? — спрашиваю я. — К который из них? Он притягивает меня в свои объятия. — Если я собираюсь вести Синтию к алтарю, мне понадобится новый смокинг. И тебе тоже, после того как копы испортили прежний. — А церемония посвящения Майкла? Мы приглашены. Я еще не отвечал на приглашение. — Это совсем другая история. Мы обсудим это фиаско позже, — говорит Брайан мне на ухо, — теперь, когда я трезв, я очень возбужден. Если я не могу утопить свои печали в выпивке, значит могу утопить свои печали в твоей заднице. — Ты еще и сексуальный наркоман, Брайан, — напоминаю я ему. — Нет, если я трахаю тебя, — шепчет он, — мне позволено иметь столько Джастина, сколько я захочу. И я хочу много. — А Питтс? — Мы можем собрать вещи утром. Сегодня вечером я буду упаковывать кое-что другое. Ах, Брайан Кинни! Вечно нелепый романтик! Неудивительно, что он мой любовник. Мой лучший друг. И мое все. То, что дает мне силы жить. *** «Оо, ты даёшь мне силы жить Всякий раз, когда этот мир жесток ко мне. Ты помогаешь мне прощать, Оо, милая, ты даёшь мне силы жить, Оо, ты даёшь мне силы жить. Ты — первая, кто оказывается рядом, Когда всё идет не так, Знаешь, я никогда не буду одинок, Ты — моя единственная, И я люблю всё, что ты делаешь, Ты мой лучший друг, Оо, ты даешь мне силы жить.* Джон Дикон *Перевод взят с сайта: https://www.amalgama-lab.com/songs/q/queen/you_re_my_best_friend.html