Квир-личности

Глава тридцать девятая Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ПОЛЮБИТЬ МЕНЯ Краткое содержание: У доктора Дейва был хороший день, пока… Питтсбург, июль 2003 года. Дэвид «Мир никогда не кончается, Это только начало, И мы не можем притворяться Чтобы открыть его смысл. Мы разговаривали часами, Потом я пришел в себя. Ты больше, чем друг, Ты мой идеальный любовник. Я никогда не буду таким, каким ты хочешь меня видеть Но это нормально. Я заставлю тебя полюбить меня, Я вытру твои слезы, И мы будем вместе Миллион лет. Это меньшее, что я могу сделать Просто чтобы сделать тебя моим. Никакие слова не могли бы описать, О, ущипни меня, я сплю…» *** — Майкл? Майкл! Возьми трубку! Ничего. Снова. Я жду одну минуту, а затем снова звоню ему на мобильный. — Майкл! Я серьезно! Возьми трубку! И он берет трубку. Наконец-то. — Привет, — раздается голос, раскаивающийся. У него стресс, но он должен немедленно отвечать на мои звонки. Возможно, мне нужно сказать ему что-то важное. — Майкл, я звонил тебе три раза за сегодняшний день. И жду, что ты мне перезвонишь. — Извини, Дэвид, — говорит он. Он говорит как Хэнк, когда извиняется. Это очаровательно. Но также и раздражающе, — здесь было очень оживленно. Я действительно занят. Он всегда так говорит. Но насколько занятым может быть маленький магазин комиксов? Не похоже, чтобы у него пациенты в приемной. Или ветеринары по вызову, чтобы вылечить его пинчера. Или тысяча деталей, которые нужно доработать к свадьбе. Я имею в виду церемонию посвящения. Делаю пометку позвонить Эммету. Мне нужно окончательное меню для СТАТИСТИКИ приема. А мы с Майклом и Хэнком должны договориться о примерке смокингов. Хочу, чтобы все идеально подходило друг другу. Там будут репортер и фотограф из «Питтсбург сегодня», а также сенатор Диана Бакстер, не говоря уже о моих лучших пациентах и многих членах GPOP, организации геев-профессионалов Питтсбурга. Я хочу, чтобы эта свадьба — я имею в виду церемонию посвящения — стала событием для гей-Питтсбурга, которое запомнится надолго. Случай, когда все лучшее, что может предложить сообщество в этом городе, находится на виду. Событие класса «А». Ничто не может пойти не так! А это значит, что Майклу нужно относиться ко всему более серьезно. Я знаю, что в последнее время он был не в духе, но это не оправдание. Не знаю, в чем его проблема — магазин, его мать, чертов Брайан Кинни и его Голливудские штучки — но что бы это ни было, это не имеет значения. Это не важно по большому счету. Потому что нет ничего важнее этой свадьбы, то есть церемонии посвящения. Ничего. — Мне жаль, Дэвид. Мы в середине инвентаризации, и у меня в прямом смысле были заняты руки, когда ты звонил. — Инвентаризация? Я думал, вы уже провели инвентаризацию? Он кашляет. — Да. Но у нас появилось так много новых акций, что я хотел все обновить. И этот новичок, Хантер, перекрашивает мусорные баки, так что все свалено в кучу. Предоставьте Майклу самому создавать себе трудности. Этот магазин — как камень на его шее. Ему действительно следует нанять менеджера и оставить эту работу ему. Или же продать эту хрень. Я хочу путешествовать в следующем году. У нас должна быть уйма свободного времени, чтобы объехать весь мир. Только мы трое. Это будет замечательный опыт и обучение для Хэнка и Майкла. Расширит их кругозор. Хэнк увидит, что может предложить большой мир. И Майкл наконец поймет, что в жизни есть нечто большее, чем Либерти-Авеню и кучка комиксов. Эти гребаные комиксы! Даже Хэнк вырос из них и перешел к другим интересам — компьютерам, машинам, девушкам. Он даже передал свою коллекцию Майклу на продажу и вложил деньги в фонд колледжа. Это заставляло меня гордиться. Хэнк действительно становится прекрасным молодым человеком. Но Майкл… — Почему ты затеял эту галиматью, когда знал, что я хочу, чтобы ты сосредоточился на планах на свадьбу? Я предупреждал тебя об этом, Майкл. — Я знаю, — скулит он. Ненавижу, когда он так делает, — но магазин… — Тебе нужно сделать шаг вперед, Майкл, — убеждаю я его, — это самый важный день в нашей жизни, и детали имеют жизненно важное значение. У меня есть дела, и у тебя тоже. Тебе придется пока оставить комиксы в покое и сосредоточиться на том, что важно. — Мой магазин важен! — вспыхивает он. — И мои комиксы тоже! — Я знаю, милый, — успокаиваю я, — важен для тебя. Но это всего лишь комиксы! Они не являются началом и концом всего твоего существования! Открой глаза! — Я пытаюсь, — угрюмо говорит он. Клянусь, иногда иметь дело с Майклом хуже, чем с Хэнком! По крайней мере, Хэнк признает, когда он неправ. По крайней мере, Хэнк прислушается к голосу разума, — но… — Но что? — Боюсь того, что я увижу, — говорит он. Это ставит меня в тупик. И это может означать только одно. — Майкл, ты разговаривал с этим гребаным Брайаном? Потому что я предупреждал тебя об этом! — Нет! Я не разговаривал с Брайаном! — возражает он. — Я не разговаривал с Брайаном целую вечность. Даже не писал по электронной почте. Я разговаривал сам с собой. Слушал. Спрашивал себя, что я действительно хочу делать со своей жизнью. Его голос затихает. — Если это из-за магазина, забудь об этом! Я обо всем позабочусь. Признай, этот магазин — обуза. Тебе не нужны гроши, которые он зарабатывает, и это мешает тому, что мы хотим делать. Например, путешествовать. И устраивать вечеринки для людей, которые действительно что-то значат, такие как сенатор Бакстер. У тебя будет много вещей, которые заменят магазин: комитеты и сбор средств, а также обеспечение порядка в доме. И помощь Хэнку. Он действительно уважает тебя, Майкл. И он сейчас в старшей школе. Скоро он будет готовиться к поступлению в колледж. Мы должны подавать хороший пример. Вот почему эта свадьба — церемония посвящения — так важна. Мы делаем реальное заявление. Там будут члены Инициативы Пенсильвании по заключению гей-браков. Вот что важно. Гораздо важнее, чем беспокоиться о куче пожелтевших комиксов, написанных для двенадцатилетних мальчиков! — Я знаю, — вздыхает Майкл, — знаю, что ты так думаешь, Дэвид. А потом он замолкает. А это значит, что он не собирается вести себя как ребенок. Он согласен со мной. — Я хочу, чтобы мы были на одной волне, — добавляю я, — я рад, что ты смотришь на вещи по-моему. — О, кстати, — говорит он, — я задержусь сегодня вечером. Я… Мне нужно закончить эту инвентаризацию. Тогда я смогу уделить все свое внимание… церемонии посвящения. И всему остальному. — Хорошо, — соглашаюсь я, — но после сегодняшнего вечера больше никаких поздних часов в магазине. Я серьезно! Сосредоточься, Майкл, сосредоточься! Нам нужно кое-что сделать перед важным днем. Хорошо? — Хорошо. Я вешаю трубку. Наконец-то Майкл образумился. Самое время. *** По дороге домой я останавливаюсь в «Гигантском орле» и беру стейк. Хэнк остался у друга, а Майкл все еще в магазине, так что я приготовлю себе небольшой ужин на гриле. Может быть, в эти выходные мы сможем поехать в хижину, только я, Майкл и Хэнк. Прошло много времени с тех пор, как мы были там вместе. Еще одна особенность этого гребаного магазина комиксов — его субботы всегда заняты. Ненавижу это. Ненавидел, когда мы были вместе раньше, и ненавижу сейчас. Майкл однажды сказал мне, что ему не нравятся субботы, потому что именно тогда другие мальчики занимались чем-то со своими отцами, а у него отца не было. Что ж, это давно позади. Отныне мы будем проводить субботы всей семьей! Не успеем мы оглянуться, как Хэнк отправится в колледж. Я хочу, чтобы мы с Майклом проводили с ним как можно больше времени, пока есть возможность. После «Гигантского Орла» я останавливаюсь у турагента, чтобы взять обновленный маршрут нашего медового месяца. Майкл корчит рожу всякий раз, когда я использую это слово, но так оно и есть — медовый месяц. Экскурсия по лучшим виноградникам Франции — это будет путешествие всей жизни! Я уже договорился об аренде машины и спланировал все до мелочей — где мы остановимся, где будем есть, что будем пробовать на каждой остановке. Первый класс по всему маршруту! Это будет замечательно! Хэнк полетит в Портленд, чтобы повидаться с Лорри. Второй развод дался ему тяжело, и они с матерью долгое время были в ссоре, но дела идут на поправку. Он в том возрасте, когда ко всему относится излишне серьезно. Хэнку нужно расслабиться! Наслаждаться жизнью! Быть таким, как я — я знаю, как хорошо провести время, но не теряя времени даром. Иногда Хэнк озадачивает меня, но, полагаю, так поступают все подростки. Они сбивают вас с толку. Майкл — совсем другая история. Он не должен быть таким отстраненным перед нашей свадьбой — церемонией посвящения, чтоб ее. Я знаю, что он беспокоится об этом. Но слишком сильно беспокоится. Влияние этого гребаного Брайана, способствует даже издалека. Брайан, блядь, Кинни. И, подобно вызову дьявола и его появлению, вот он — Брайан Кинни во плоти. Я въезжаю на подъездную дорожку, а он стоит рядом со своим джипом и курит сигарету. Я вспоминаю такую же сцену прямо перед тридцатилетием Майкла, почти три года назад — Кинни ждет под дождем, чтобы пригласить меня на вечеринку. Какая это была катастрофа! Но помню, как приятно было врезать Кинни по носу. Жаль, что я не ударил сильнее и не сломал эту чертову штуку! Но, как обычно, он вышел из этого относительно невредимым. Тефлон! Вот что говорит Мелани Маркус — что его задница сделана из тефлона, к нему никогда не прилипает никакое дерьмо. Но все же одна хорошая вещь вышла из той вечеринки — мы с Майклом снова сошлись. Держу пари, Кинни был вне себя из-за этого! Но он ничего не мог с этим поделать. Точно так же, как сейчас он ничего не может сделать… — Привет, док, — говорит он. Прошла целая вечность, но он ведет себя так, словно видел меня только вчера. Как будто он не большая голливудская подделка. Но он фальшивый. И никудышный актер в придачу. «Олимпиец» был переоцененным куском хлама. Я не мог поверить, когда эта хрень получила пару наград. У того режиссера, с которым трахался Кинни, должно быть, было много высокопоставленных друзей, вот и все, что я могу сказать! — Чего ты хочешь? Я прямолинеен, но я и не обязан быть милым с этим парнем. — В данный момент, док? — говорит он. Его зеленые глаза томно смотрят на меня. Он всегда пытается очаровать. Он думает, что может соблазнить кого угодно. Но он не может. Он мог бы обмануть детский разум, как у Майкла или того ребенка — Джастина, который все еще думает, что он такой замечательный, но он не может провернуть это дерьмо со мной. Это не работает. Но он продолжает пытаться. Что ж, пусть попробует! — Так не приветствуют старого друга. Разве ты не скучал по мне? — Нет, я не скучал по тебе. И я не вижу здесь никаких старых друзей. Только тебя. — Все еще горько? — говорит он раздраженно. — Из-за чего мне должно быть горько? — отвечаю я. Он качает головой. — Если лучшие друзья не могут сказать тебе правду, док, тогда кто это сделает? — Это должно быть твоим девизом. К чему клонит Кинни? И почему он здесь? — Ты действительно чертовски невежественен, — говорит он, затягиваясь сигаретой. Мерзкая привычка. Типично, что он все еще курит в наши дни. — Не такой невежественный, как ты, если думаешь, что курение этой штуки полезно для тебя. Он ухмыляется. — О, я знаю, что хорошо для меня — и что плохо для меня тоже. — Это я и слышал. По крайней мере, читал — в «Ярмарке тщеславия, — ха! Это задевает за живое, — реабилитация работает только в том случае, если следуешь программе, — добавляю я, — одна зависимость ведет к другой, а затем к третьей, пока все они не уничтожат тебя. — Спасибо за предупреждение, — комментирует он, сохраняя невозмутимое выражение лица, — но это действует на него. Я вижу. Я всегда могу это видеть. — Я упомяну об этом анонимным спонсорам своего члена. Очень забавно. Он просто шут, этот Кинни. — За бесплатную консультацию плата не взимается. — Да, спасибо ни за что. Вот чего стоит твой совет. Я отступаю от него на шаг. Не хочу, чтобы он прикасался ко мне — не то чтобы он пытался. Не то чтобы он когда-либо это делал… — Послушай, — говорит он, — я зашел, чтобы сказать тебе, чтобы ты отстал от Майкла. Вся эта свадебная чушь — ты втягиваешь его в это насильно. Я знаю Майкла, и знаю тебя. Так что прекрати это. Не подталкивай его к тому, о чем он пожалеет. — Кстати, о нежелательных советах, — говорю я, — если это все, что ты хочешь сказать, ты можешь идти. Прямо сейчас. Мне не нужны твои мудрые слова, и Майклу тоже. И планы на свадьбу складываются блестяще. Ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить ее. Он кивает головой и слегка улыбается, рассматривая свою сигарету, которая тлеет в его руке. — Часто ходите в баню, док? Я имею в виду, в последнее время. — Нет, — говорю я холодно, — не то чтобы это было твое чертово дело. — Это не так, — спокойно говорит он, — я не патруль гейской морали, и думаю, что парни, которые хотят оторваться, должны делать это, когда хотят и где хотят. Я уже говорил тебе об этом однажды, давным-давно, и не изменил своего мнения. Если только ты не дурачишь Майкла. Тогда это все еще мое дело. Потому что одно дело лгать парню, с которым ты трахаешься. Или даже живешь. Это мерзко, да, но парни есть парни, и каждый сам за себя. Однако, когда ты выкручиваешь ему руку, чтобы он женился на тебе, а потом лжешь и трахаешься с ним — это пиздец, — он делает паузу, — если, конечно, он тоже не лжет тебе. Око за око, так сказать. А потом он снова улыбается. Жуткая маленькая улыбка. От Брайана Кинни у меня мурашки по коже. — Я не хожу в бани — больше, — твердо заявляю я, — и не лгу Майклу. Мы не лжем друг другу. Точка. А теперь я предлагаю тебе уйти отсюда. — Надеюсь, что это правда, — протягивает он, — потому что мне бы не хотелось быть в бане и застать тебя там. Снова. Хотя это была интересная встреча, не так ли? Я замираю. — Никакой встречи не было. — О, — говорит он, — я помню совсем другое. Помню, как ты довольно дружелюбно обращался с моим членом. — Тогда ты неправильно помнишь. Теперь он зашел слишком далеко! Если он думает, что может шантажировать меня, угрожать мне, пусть придумает еще что-нибудь! — Я помню, как все было, — отвечает он, бросая остатки сигареты на подъездную дорожку и раздавливая их ботинком. Затем он втирает пепел в асфальт. Что-то в том, как он это делает, заставляет меня вздрагивать. Ублюдок. Гребаный ублюдок! — Я тоже, — говорю я. Я спокоен. У меня есть преимущество. Я всегда одерживаю верх над Кинни. — «Рашомон», я думаю, док, — говорит он. — Что? О чем, черт возьми, он говорит? Он бросает на меня этот лукавый, распутный взгляд. — Фильм. «Рашомон». Автор Акира Куросава. Посмотри его, если не смотрел. Я чувствую, как мое лицо становится горячим. Уже поздно, но солнце все еще светит ярко, и день выдался влажный. Но Кинни одет в кожаную куртку. Он выглядит круто. Он хладнокровен. Как ящерица. Как вампир. — Смотрел, — говорю я, — но это неприменимо. — Конечно, — говорит он, — одно событие, но каждый видит его по-своему. В данном случае одно событие и две точки зрения. Твоя — и правдивая. Подумай об этом, — он открывает дверцу своего джипа, но потом останавливается, — и отстань от Майкла. Дай ему гребаный перерыв в этом свадебном дерьме. Я не шучу, — он забирается внутрь и заводит двигатель, — пока-пока, док. Увидимся в церкви! Или не увидимся. Он выезжает с подъездной дорожки и ведет джип по улице как раз в тот момент, когда золотая Миата Майкла выезжает из-за другого угла. У него опущен верх. Ветер треплет его волосы, и он выглядит очаровательно. Я рад, что не продал машину после того, как он уехал из Портленда. У меня было предчувствие, что мы снова будем вместе. Выражение его лица, когда я отправил машину сюда, было бесценным! — Это было похоже на джип Брайана, — говорит он, выходя из машины. — Нет, — говорю я, — это был мой пациент. Он был по соседству и увидел меня на подъездной дорожке, поэтому остановился поздороваться. — О, — говорит он. Его глаза смотрят вниз по дороге, в том направлении, куда уехал Кинни, — всякий раз, когда я вижу черный джип, думаю, что это Брайан. Сила привычки. — Да. Я обнимаю его за плечи и веду обратно в дом. Это было бы типично для Кинни — сделать круг и вернуться только для того, чтобы взглянуть на Майкла. Не хочу, чтобы это случилось. «Сила привычки». Ничто не остановит эту свадьбу. Эту церемонию посвящения. Это доказательство нашей любви. Майкла и моей. И никакой гребаный Брайан Кинни не встанет у нас на пути! *** «Да, река изгибается, Но она впадает в океан, И, детка, вот я здесь, Я — твое море преданности. Я никогда не буду таким, каким ты хочешь меня видеть Но это нормально. Я заставлю тебя полюбить меня, Я вытру твои слезы, И мы будем вместе Миллион лет.» Гэри Лурис/Тейлор Родс* *Тейлор Лоуренс Родс — американский автор песен, продюсер и музыкант из Нэшвилла, штат Теннесси, наиболее известный своей работой с хард — рок-группой Aerosmith с 1993 года. Гэри Лурис (родился 10 марта 1955 года) — американский гитарист, певец и автор песен альтернативной кантри и поп-музыки. Он был одним из основателей группы The Jayhawks из Миннеаполиса и их главным автором песен и вокалистом после ухода Марка Олсона. Лурису часто приписывают последующий переход группы от фолк-кантри к более прогрессивному поп-звучанию. Такой песни, к сожалению, не нашла.