Квир-личности

Глава сороковая ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛ Краткое содержание: Тихий ужин с друзьями. Питтсбург. Июль 2003 года. Джастин «Где бы ты ни был Сейчас три часа ночи, и я не сплю. Представь себе свет На своем голубом прозрачном лице. Сквозь цветное стекло Он отфильтровывается до самого теплого красного, Выцветшего… Я тот, кто читает твои мысли Посмотри на мою жизнь в своем замысле, Верный спутник рядом с тобой. Ты добрый и милосердный, Когда все вокруг становится плохо. Беспокойный и храбрый, Когда укладывают на пригородную траву. Ты выбрал правильное время Убери печальную настойчивую мысль, Держи курс…» *** — Брайан! — воркует Синтия. — Это слишком, действительно слишком! Хозяйка ведет нас к уединенному столику. «Папагано» переполнен посетителями даже во вторник вечером. — Для тебя не бывает ничего слишком, Синди-Лу. Я подумал, что тебе стоит протестировать это место перед репетиционным ужином. Брайан отталкивает жениха Синтии в сторону и отодвигает ее стул. Синтия краснеет, садясь. Я всегда подозревал, что она влюблена в Брайана. Она работала на него много лет — кто бы не влюбился в Брайана, проведя с ним столько времени? Жених, Скотт Джадсон, смотрит на меня и закатывает глаза. Он действительно стопроцентный натурал, но очень, очень горячий. И Брайан тоже так думает. Каждый раз, когда смотрит на парня, он облизывает губы! Ха! Брайан такой чертовски прозрачный! — В последний раз я была здесь, когда ты пригласил нас всех на ужин в прошлом году после того, как вернулся из Голливуда, — говорит Синтия, — тогда мне здесь нравилось. Это так прекрасно, Брайан! — Хорошо, — самодовольно говорит Брайан, — таково было намерение. — Надеюсь, что вам и вашей компании понравятся наши блюда, мистер Кинни, — говорит хозяйка. Она пытается сохранять спокойствие, но у нее ничего не получается. Весь ресторан гудит, потому что Брайан Кинни здесь, — ваш официант подойдет через минуту. — Это довольно необычное место, — комментирует Скотт, беспокойно оглядываясь по сторонам. Он относится к категории, которую Брайан назвал бы «олух» — парень из рабочего класса, которому удобнее с пивом и фланелевой рубашкой, чем с шампанским и костюмом от Armani. Но вот что делает его горячим — его полная невежественность. — Какая у них здесь кухня? — Что-то вроде итальянской кухни фьюжн, — говорит Брайан, открывая свое меню. Скотт тоже осторожно открывает свое. — Итальянская звучит неплохо. У них есть спагетти с фрикадельками? — О, Скотти! Синтия вздыхает. Затем она нежно улыбается ему, как будто он непослушный ребенок или милое домашнее животное, которое только что помочилось на пол. Я видел такое же выражение на лицах многих жен, когда они смотрели на своих мужей. Не совсем понимаю, что это значит, но надеюсь, что никогда не буду так смотреть на Брайана. — Ты актер, — говорит Брайан, более чем немного удивленный, — относись к меню утонченно. Думайте о еде, как о пьесе. Вступительный акт, основной сюжет, развязка. Это место немного больше похоже на Ионеско*, чем на Нила Саймона**, но работает так же. — Ладно, я понимаю… вроде того, — пожимает плечами Скотт. Он вглядывается в меню, — Господи. Я не узнаю большую часть этого хлама. — Попробуй равиоли с омарами, — предлагаю я, наклоняясь через стол, — они превосходны. Или телятину, фаршированную прошутто. — Равиоли. Звучит заманчиво, — кивает он, — не понимаю, почему необходимо делать еду такой сложной. Я имею в виду, что плохого в старой, доброй тарелке спагетти? — Ничего, — говорит Брайан, — но ты делаешь шаг вперед в этом мире. Это означает другой взгляд на вещи. И включает в себя изысканную кухню. Как примерка другой роли. — Наверное, — отвечает Скотт, закрывая свое меню. Он ерзает на своем стуле, как будто его штаны слишком узкие. И они могут быть такими. На нем новый костюм от Марка Джейкобса, выбранный Брайаном и подогнанный любимым портным Брайана из Питтсбурга, который также сшил для него свадебный смокинг. Бедный Скотт. Костюм выглядит великолепно, но он не выглядит счастливым отдыхающим, как будто все это слишком тяжело для него. Он женится через несколько дней, едет на роскошный медовый месяц на Гавайи, оплаченный знаменитой кинозвездой, который так же платит и за свадьбу, а когда вернется, начинает новую работу — роль плохого мальчика -красавчика в мыльной опере «Как вращается мир». И его невеста, Синтия тоже начнет свою новую работу в рекламном агентстве Хопкинса и Горовица в Нью-Йорке. Это очень много для осознания. — Есть какие-нибудь новости о том, когда и где выходит фильм Вуди Аллена? — спрашивает Синтия Брайана. Именно там она и Скотт встретились — на съемочной площадке, когда Брайан играл свои сцены прошлой осенью. У Скотта была небольшая роль — даже меньше, чем у Брайана — и между дублями он и Синтия, которая исполняла роль помощника Брайана, начали общаться. А потом встречаться. И сейчас… — В Торонто, — говорит Брайан, — согласно «Голливудскому репортеру». Я попрошу Лесли проверить в следующий раз, когда буду звонить ей. Это не значит, что я нужен для их Красной ковровой дорожки. — Не думаю, что Вуди Аллен любит Красные дорожки! — добавляет Скотт. — Я только надеюсь, что моя единственная реплика не окажется на полу в монтажной! — Кому ты говоришь? — замечает Брайан. — Вся моя роль вполне может закончиться там. Все зависит от режиссера. — Тебе следует стать режиссером, Брайан, — предлагаю я, — тогда твои склонности к самоконтролю могли бы получить полную свободу действий. Брайан бросает на меня один из своих смертоносных взглядов. — У меня и так достаточно гребаных проблем с актерской игрой. Оставлю руководство другим, — он делает паузу, как будто обдумывая что-то, — по крайней мере, сейчас. Это заставляет меня смеяться. Точнее часть: «по крайней мере, сейчас», потому что Брайан действительно помешан на контроле, а режиссура — это то, где контроль необходим. Наверное, поэтому Рон был таким хорошим режиссером — он был даже более ебанутым, чем Брайан, если это возможно! Мы делаем заказ. Я беру равиоли с омарами, и Скотт тоже. Синтия выбирает «примаверу». Брайан заказывает телятину и разнообразные закуски. — Попробуй кальмаров, — говорит Брайан Скотту, когда официант приносит блюдо. Это что-то вроде испытания. Он хочет посмотреть, из чего сделан жених Синтии, который, хотя сейчас и живет жизнью подающего надежды актера в Нью-Йорке, по сути, является фермером из Миссури. — Я знаю, что это такое, — говорит Скотт, — угорь? Верно? — Нет, — мягко говорит Синтия, — это вкусно, милый. Попробуй. Скотт пробует. — Жесткий, — сглатывает он, — вроде как резиновый. — Этого не должно быть, — хмурится Брайан, пробуя кальмаров, — пережаренный. Он немедленно подзывает официанта, который уносит блюдо. — Кальмары никогда не следует пережаривать, — говорит Брайан, — вот почему их лучше всего есть сырыми. Скотт прикусывает губу, стараясь не показать тошноту. — Кальмар. Разве это не похоже… на осьминога? — Брайан отвечает, приподнимая левую бровь на долю миллиметра. — Да, сырой, — говорит Скотт, — сырое — самое лучшее. Синтия разражается смехом, а затем Скотт тоже смеется. Они склонили головы друг к другу, хихикая, делясь сокровенным моментом. Однажды они расскажут своим детям об ужине с кинозвездой, когда папа съел осьминога. — В следующий раз, когда я буду в Нью-Йорке, отведу тебя в первоклассное суши-заведение, — говорит Брайан, — попробуешь, каков на самом деле на вкус хороший кусок сырого кальмара. — Думаю, что откажусь от этого, мистер Кинни, — говорит Скотт, — я не готов к тому, чтобы мой ужин смотрел мне в глаза, прежде чем я его съем! — Как угодно, — отвечает Брайан, качая головой. Я знаю, он думает, что Синтия более успешна, чем Скотт. Что она должна быть с кем-то более искушенным. Более современным, кто более похож на него, но кому нравится киска. Я беру Брайана за руку под столом. — Все в порядке, — шепчу я, — они мило смотрятся вместе. Прежде чем Брайан успевает ответить, к столу подходит менеджер «Папагано», рассыпаясь в извинениях за пережаренных кальмаров. — Без проблем, — Брайан отмахивается от него, — просто принесите основное блюдо. Уверен, оно будет идеальным. Того, как Брайан говорит «идеально», достаточно, чтобы привлечь внимание всего заведения. Особенно с учетом того, что в пятницу он устраивает здесь большой репетиционный ужин. И тем более, что он Брайан, блядь, Кинни! И еда в значительной степени идеальна. Менеджер, официант, сомелье и даже помощник официанта нависают над нами, исполняя все прихоти Брайана. Он может жаловаться на то, какой стервой может быть знаменитость, но, безусловно, любит внимание, которое может привлечь слава! — Эй, это вкусно! — говорит Скотт, проглатывая равиоли. — И рис отличный! — «Ризотто», — поправляет Синтия, — очень сливочный! Она сияет. Скотт оказывается славным малым. И он, определенно, любит поесть. Может быть, даже так же сильно, как я, если это возможно! Мы как раз просматриваем меню десертов, когда все тело Брайана внезапно переходит в режим боевой готовности. Не знаю, как он это делает, потому что он не смотрит на двери — его глаза прикованы к меню. Но каким-то образом он знает. Как пантера, которая чувствует, что ее добыча приближается к водопою. Входит Майкл с доктором Дейвом и еще одной парой, пожилыми мужчиной и женщиной. — Мы будем лимонную граниту, — говорит Брайан официанту. Он не смотрит прямо на Майкла и Дэвида, но наблюдает за ними. Как та пантера. Дэвид видит нас и останавливается как вкопанный. По-моему, он не знает, что делать. Как будто хочет развернуться и уйти, но не может. Уже слишком поздно. Они садятся за столик в центре «Папагано». Дэвид пристально смотрит через столовую на Брайана. А потом Майкл поворачивается и тоже видит Брайана. Все написано на его лице в этот единственный момент. Майкл никогда не был из тех, кто умеет скрывать свои эмоции. Он сразу же порывается подойти к нашему столику. Но Дэвид останавливает его. Хватает его за руку и тянет за нее. Тянет его обратно к их столику. Майкл стряхивает своего любовника — своего будущего мужа — с себя. — Брайан! — ноет он. — Я не знал, что ты здесь! Я даже не знал, что ты в Питтсбурге! — Майкл! — резко говорит Дэвид. — Вернись на место! Теперь все глаза в ресторане смотрят на нас, наблюдая, как разыгрывается эта маленькая драма. Я задерживаю дыхание, когда Брайан медленно встает. — Он не собака, Кэмерон, — опасно выдыхает Брайан, — он не обязан подбегать по твоему зову или звонку. — Ты, кажется, думаешь, что Майкл прибежит, когда ты позовешь, Кинни, — парирует Дэвид, — ну, ты ошибаешься! — Пожалуйста! Джентльмены! — менеджер пытается вмешаться. — Не устраивайте сцен! Умоляю вас! Брайан стоит неподвижно. Но он бросает на меня быстрый взгляд. Я киваю. Я прикрою тебя, Брайан. Всегда. И он это знает. Он твердо стоит на своем. Вот тогда доктор Дейв моргает. Он хватает Майкла за локоть. — Пошли! Мы уходим. Сейчас же! Майкл Новотны не самый мой любимый человек в мире. У нас были разногласия на протяжении многих лет, иногда из-за Брайана, а иногда из-за… других вещей. Я знаю, что он все еще злится на меня за то, что я бросил рисовать комикс. И за то, как я облажался с Диланом. И я не виню его за то, что он разозлился из-за этого, потому что я сам все еще злюсь на себя, но уже ничего не изменишь. Это все вода под мостом. Потому что, когда дело не касается этих моментов, мне нравится Майкл. Мне даже кажется, что я его понимаю. И я, конечно, понимаю, как он относится к Брайану. Но его лицо — то, как он смотрит на Брайана, а затем на Дэвида — поистине трагично. Парня буквально разрывает на части, вынужденного выбирать между своим любовником и лучшим другом. Я бы никогда не хотел, чтобы меня заставляли делать такой выбор. И, бросив еще один умоляющий взгляд на Брайана, Майкл уходит. Гетеросексуальная пара следует за ними, суетясь с опущенными головами от огорчения, в то время как все вокруг пялится на них. Брайан стоит еще мгновение, его лицо ничего не выражает. Затем он хладнокровно садится обратно и протягивает ошеломленному официанту меню десертов. — Как я уже говорил — лимонная гранита на весь стол. И эспрессо. Это должно очень красиво завершить вечер. Спасибо. *** «Я тот, кто читает твои мысли, Посмотри на мою жизнь в своем замысле, Верный спутник рядом с тобой. Я дам тебе кое-что, Когда меня нет рядом, Чтобы заставить тебя улыбнуться, И если ты так думаешь, значит, это правда, Если бы только я мог пройти через это. Забирайся ко мне в постель. Где бы ты ни был. Где бы ты ни был. Время выбрано удачно, Отбрось грустные настойчивые мысли, Держи курс… Я тот, кто читает твои мысли, Посмотри на мою жизнь в своем замысле, Верный спутник рядом с тобой. Я тебе кое-что оставлю, Когда меня нет рядом, Чтобы заставить тебя улыбнуться За пределами этой пустоши. И если бы только я мог пройти через это, И если ты так думаешь, то это должно быть правдой, Должно Где бы ты ни был. Где бы ты ни был.» Нил Финн *Эже́н Ионе́ско (26 ноября 1909, Слатина, Румыния — 28 марта 1994, Париж, Франция) — французский драматург румынского происхождения, один из основоположников эстетического течения абсурдизма (театра абсурда), признанный классик театрального авангарда XX века. **Марвин Нил Саймон (4 июля 1927 — 26 августа 2018) — американский драматург, сценарист и автор. Он написал более 30 пьес и почти столько же киносценариев, в основном экранизации своих пьес. Получил больше номинаций на премию «Оскар» и премию «Тони» в совокупности, чем любой другой писатель.