Квир-личности

Глава сорок пятая МУЖЧИНА, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ Краткое содержание: Момент истины. Питтсбург, август 2003 года. Джастин «Когда-нибудь он придет, Мужчина, которого я люблю, И он будет большим и сильным, Мужчина, которого я люблю, И когда он появится на моем пути, Я сделаю все возможное, чтобы он остался. Он посмотрит на меня и улыбнется, И я пойму, А потом, через некоторое время, Он возьмет меня за руку, И хотя это кажется абсурдным, Я знаю, что мы оба не скажем ни слова…» *** — Как я выгляжу? — спрашиваю я. — Это зависит от обстоятельств, — говорит Брайан, поправляя мой галстук, — слишком хорош для похорон. Я бью его кулаком по руке. — Это не похороны, засранец! Это свадьба. — Подумай еще раз, Солнышко, — говорит Брайан, — это одно и то же. Настоящая свадьба. Фальшивая свадьба. Это все равно, что сунуть свою шею в гребаную петлю. Бедный старина Майки. Он обречен. — Пока он счастлив, — рассуждаю я, — это все, что имеет значение. Брайан отворачивается. — Ты думаешь, Майкл счастлив? С Дейвом? Я касаюсь руки Брайана. Знаю, что ему трудно отпустить Майкла, но он должен. Пришло время. — Ты должен дать ему шанс. Если это то, чего он хочет, тогда… — я пожимаю плечами. — Я просто не хочу, чтобы он совершил ошибку, — настаивает Брайан, — а это… это, блядь, огромная ошибка! — Ты не можешь контролировать всех, — указываю я, — если Майкл совершит ошибку, то ему придется с этим смириться — или исправить ее. Можно подумать, я не совершал ошибок. И ты, тоже! Брайан закатывает глаза. — Не напоминай мне, черт возьми! Но разница в том, что мы можем справиться с ударами. Ты всегда приземляешься на ноги, как гребаный кот. И я всегда умудряюсь пользоваться своим врожденным обаянием и удивительной сексуальностью. Я смеюсь. — Ты такой засранец! — Ты любишь меня, потому что я засранец, — говорит он, хватая меня, — к черту свадьбу! Я могу придумать кое-что получше. Кроме того, ты смотрел наружу? Собирается дождь. Ты же не хочешь испортить свой новый красивый костюм от Gucci, который я купил тебе взамен смокинга, разодранного гребаными копами, когда твою задницу арестовали. Видишь? Ты совершаешь ошибку и получаешь за нее новую одежду. А теперь давай вытащим тебя из нее! — Брайан! Остановись! — протестую я. — Я должен идти! — А я сказал, к черту это! Мы немного поспорили, но как раз в тот момент, когда все становится более интересным, жужжит домофон. — Доставка для Джастина Тейлора, — говорит голос. — Спасен звонком! — говорит Брайан. — Это, наверное, запас презервативов и смазки, присланных твоей любящей матерью! — Единственное, чего у нас всегда хватает — это презервативов и смазки, — говорю я, открывая дверь в лофт. Лифт с грохотом поднимается на верхний этаж. Он останавливается, и решетка открывается. — Тед! Вау. Что он здесь делает? — Привет, Джастин. Могу я войти? — О, конечно. Он заходит в лофт. Брайан уже поднялся в спальню, он, должно быть, слышал, что это Тед, но не спускается. — Итак, — говорю я, — что случилось? — Я не буду тебя задерживать, — говорит он, — я знаю, что ты направляешься на церемонию посвящения Майкла. — Да, я как раз одевался. Ты идешь? — Нет, — Тед смотрит вниз на свои ноги, — меня не приглашали. — Прости. Теперь мне действительно не по себе. — Не нужно извиняться. Не то чтобы мы с Майклом были близки в последнее время, потому что мы не были близки. Но я здесь не поэтому, — Тед лезет в свою сумку и достает два конверта, — я хотел отдать тебе это — одно для тебя и одно для Брайана. Я беру конверты. — А это для чего? Но потом Брайан выходит из спальни. — Письма, чтоб загладить вину? Почему, Теодор, я не знал, что ты поступил со мной нехорошо! Тед пытается улыбнуться, но это выглядит болезненно. — Привет, Брайан. Рад видеть, что ты так хорошо выглядишь. — Спасибо, — говорит Брайан, — я бы отплатил тебе тем же, но ты выглядишь дерьмово. — Брайан! — я бросаю на него убийственный взгляд. — Он просто шутит, Тед. — Я знаю, — говорит Тед, — но я действительно выгляжу дерьмово. Кристаллический метамфетамин сделает с тобой и не такое. Но я жив, и поэтому мне повезло. Пожалуйста, прочитай письмо, Брайан. Я бы хотел этого… Я имею в виду, это важно для меня. Это не последний шаг, но я должен его сделать. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Лицо Брайана бесстрастно. — Думаю, что не понимаю. Тед кивает. — Конечно. Я не должен быть таким самонадеянным. Я сейчас уйду. Вам нужно попасть на церемонию Майкла. — Он идет, — Брайан поворачивается и уходит, — не я. Мне не нужно это гетеросексуальное дерьмо. Но я замечаю, что он берет письмо, направляясь обратно в спальню. — Не обращай на него внимания, Тед, — говорю я, — он расстроен, потому что не хочет, чтобы Майкл совершил большую ошибку. — Как ни странно, я тоже, — говорит Тед, — забавно, мы с Брайаном пришли к согласию, — он снова лезет в свою сумку и достает еще одно письмо, — это для Майкла. Не знаю, когда увижу его, так что, если бы ты мог передать это ему, я был бы признателен. — Конечно, Тед. Я передам, — я провожаю его до двери, — я рад, что у тебя все хорошо. Не принимай близко к сердцу то, что говорит Брайан. Ты же знаешь, какой он. — Да, я знаю, — Тед почти одаривает меня улыбкой, — и еще одна вещь — не мог бы ты передать Майклу сообщение от меня перед церемонией? — Конечно, — говорю я, — если смогу. — Просто скажи ему, чтобы он прислушивался к своему сердцу. По-настоящему прислушался. Потому что еще не слишком поздно. Никогда не поздно сделать то, что сделает тебя счастливым. — Я скажу ему. Перед церемонией. Обещаю. И Тед уходит. Он тоже не хочет, чтобы Майкл женился на докторе Дейве. Бедный Тед. Брайан все еще размышляет в спальне. Я засовываю письмо Теда в карман и готовлюсь ехать на свадьбу. *** К тому времени, как я добираюсь до дома доктора Дейва, над головой сгущаются тучи. И я имею в виду это не только в переносном смысле — пойдет дождь, и очень скоро! Что станет катастрофой для идеально спланированной церемонии и приема Эммета. На улице полно машин, но я нахожу место для парковки на боковой улице. Похоже, дело посерьезнее, чем я себе представлял. Дэвид, должно быть, пригласил всех своих пациентов, плюс каждого гея в Питтсбурге! Первый, кого я вижу, когда выхожу на задний двор — это Эммет. И он сходит с ума. — Я сойду с ума! — вопит он. — Если пойдет дождь, нам крышка, потому что у меня не хватит палаток для всех этих людей! — Почему их так много? Вроде, Майкл сказал, что они хотели, чтобы торжество было скромное и интимное? Эммет стискивает зубы. — Такое же скромное и интимное, как инаугурация президента! Дэвид продолжал приглашать людей даже после того, как назвал мне итоговое количество гостей. У нас не так много еды, понимаешь? Я говорил ему не делать этого, но с каких это пор он кого-то слушает? Вик бегал вокруг, пытаясь посчитать гостей, но это невозможно! Такими темпами у нас кончится еда, и нам придется посылать за «Жареным цыпленком из Кентукки»! — Просто купи побольше выпивки, — рекомендую я, — если гости достаточно пьяны, им будет наплевать на еду. Эмметт кисло смотрит на меня. — Спасибо за совет. — К твоим услугам. — О, черт! — ноет Эммет. — Посмотри на ту палатку! Она хлопает крыльями! — он смотрит на темнеющее небо. — Если ветер станет еще сильнее, он разнесет весь этот прием до Огайо! И он спешит прочь, крича, чтобы кто-нибудь помог ему задраить люки. Я иду выпить и перекусить, пока еда не закончилась, и встречаюсь в баре с сенатором Дианой Бакстер. В руке она держит чашку с пуншем. — Как там Калифорния? — спрашивает она. — Я постоянно вижу тебя по телевизору! — Да, было дело, — говорю я, запихивая в рот маленькую грибную штуковину, — это вкусно. Она пробует одну. — Ты пробовал эти слойки с колбасой и сыром? — Да, их Вик сделал, — говорю я, — вся его еда великолепна. И Калифорния прекрасна. Карьера Брайана… — я делаю паузу. Новость о том, что его уволили из «Восточного фронта» еще не вышла. Я все еще надеюсь, что продюсеры передумают, и когда мы вернемся в Лос-Анджелес, все вернется на круги своя, — все идет отлично. — Это так мило, — говорит сенатор Бакстер. — О, о! Кажется, я почувствовала каплю. Мы оба поднимаем глаза. — Я ничего не почувствовал, — говорю я с надеждой. — Кстати, — добавляет она, — я внесла в законодательное собрание Пенсильвании законопроект, согласно которому нападения, совершенные из-за сексуальной ориентации жертвы, будут считаться гораздо более серьезным преступлением. Это меня удивляет. — Законопроект о преступлениях на почве ненависти? Я думал, это не прошло? — В прошлый раз не прошло, — говорит она, — но я думаю, на этот раз у меня будет поддержка, — она улыбается мне, — пресса называет его «Законопроектом Джастина Тейлора.» У меня отвисает челюсть. — Вы издеваетесь надо мной? Сенатор Бакстер смеется. — Нет, я не издеваюсь над тобой. Если он пройдет, я бы хотела, чтобы вы с Брайаном присутствовали при его подписании в качестве закона. Потому что ты был моим вдохновением, Джастин. Раньше я была только сторонником прав геев, но теперь это стало моим делом номер один. И я получаю поддержку и деньги от групп «Права геев» по всей стране. Уверена, что это поможет изменить мышление людей. Я слышала, что в Академии Сент-Джеймс теперь есть клуб «Альянс геев и натуралов». Я киваю. — Я тоже слышал. Очевидно, сын Дэвида, Хэнк, является членом клуба. Это кажется невозможным, учитывая то, что произошло, когда мы с Дафной попытались его организовать. — Все меняется, — напоминает она мне, — маленькие победы. По одному шагу за раз. — Да. По одному шагу за раз. В этот момент подходит Деб. На ней фиолетовый костюм Матери невесты. На самом деле это не совсем безвкусно — по крайней мере, для Деб. — Привет, Диана! — они выполняют весь ритуал поцелуев в щеку. — И Солнышко! Ты так мило выглядишь! И она целует меня тоже. — Спасибо, Деб. — Почти пора начинать церемонию, — говорит она, — я нервничаю больше, чем мальчики! — Черт возьми! — восклицаю я. — Я должен кое-что передать Майклу до начала свадьбы. Ты знаешь, где он? — Конечно, — говорит Деб. — В доме. В комнате Хэнка. — Почему он в комнате Хэнка? Дебби ухмыляется. — Потому что Дэвид одевается в их спальне. Жених не должен видеть невесту до церемонии. Я качаю головой. — Это глупо. — Это традиция, — настаивает она. — Неважно. Я ухожу, письмо Теда в кармане моей куртки. В доме полно народу. Он, битком набит гостями, большинство из которых пьют. Замечаю нескольких друзей доктора Дейва — этого парня Бобо и его жену, а также его друга-профессора, доктора Лору, и ее мужа. Еще нескольких учителей из Сент-Джеймса, в том числе этого придурка мистера Диксона, миссис Несслер и тренера по хоккею. Я избегаю их всех и пробираюсь наверх. Дверь в главную спальню открыта, и я вижу там Дэвида, Хэнка и темноволосую женщину, которые разговаривают. Стучу в другую дверь и слышу, как Майкл говорит: «Входите». Он один в комнате, безвольно держит галстук в руке. — Какого хрена ты здесь делаешь? — Меня пригласили, помнишь? — говорю я, стараясь быть оптимистичным. Но Майкл выглядит очень подавленным. — Уже… почти время. — Хорошо, — говорит он, — почти время, — он надевает галстук на шею и теребит его, — чертова штука! Мне следовало бы приклеить клипсу. — Позволь мне, — говорю я. — Ты умеешь завязывать галстук-бабочку? — Майкл смотрит с сомнением. — Конечно. Я все время связываю галстук Брайану, — вру я. Но, как ни удивительно, у меня получается, — вот. Выглядит великолепно. — Спасибо, — Майкл смотрит на себя в зеркало, — прости. Я не хотел быть засранцем. — Все в порядке. Ты нервничаешь. Я бы тоже нервничал. Я имею в виду, если бы я был в такой ситуации, в которой я никогда не буду. — Никогда не знаешь наверняка. Брайан может передумать насчет брака, — Майкл оборачивается и смотрит на меня, — он пришел? — Нет. Извини. — Это не важно, — вздыхает он, — мы же больше не друзья или что-то в этом роде. — Он любит тебя, — говорю я ему, — ты же знаешь, какой он, Майкл. Думаю, он не хочет верить, что ты когда-нибудь сможешь любить кого-то больше, чем любишь его. — Я и не могу, — шепчет он, — но это другой вид любви, так что не волнуйся! — Я знаю, — отвечаю я, — и, для протокола, я не волнуюсь. — Я знаю, что это не так, — Майкл трет глаз, как будто там что-то застряло, — но серьезно, что ты собираешься делать с Брайаном? Что, если ты когда-нибудь захочешь завести ребенка или что-то в этом роде? Я корчу гримасу. — Думаю, я найду дружелюбную лесбиянку и подрочу в стаканчик. — Я знаю тебя, Джастин, — говорит Майкл, — если бы у тебя был ребенок, ты бы захотел его вырастить. Ты бы хотел настоящую семью. Настоящий дом. Я чувствую странный укол в животе. — Мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему. Но посмотри на это с другой стороны — я помню, как будто это было вчера, когда мы сидели в закусочной в первый раз, и ты сказал мне, что Брайан Кинни не заводил парней. Я не сдался тогда и не собираюсь сдаваться сейчас. Брайан прошел долгий путь — до этого момента. — Да, — говорит он, — долгий путь. Раздается стук в дверь. Это Хэнк. — Майкл, папа говорит, пошевеливайся! Пора спускаться вниз. — Хорошо, — Майкл кивает, и Хэнк закрывает дверь, — пришло время. Я оглядываюсь вокруг. Майкл действительно совсем один в день своей свадьбы. — Разве у тебя нет шафера, подружки невесты или чего-то в этом роде? — Нет. Хэнк — шафер Дэвида. Я… Я никогда не думал об этом. Наверное, надеялся, что Брайан будет здесь и… и… — его лицо морщится, и он начинает плакать, — блядь! Святое дерьмо! Я ловлю себя на том, что утешаю Майкла. — Все в порядке. Я спущусь вниз вместе с тобой. Может быть, Вик сможет постоять с тобой. Майкл вытирает нос рукавом своего смокинга. — Ты сделаешь это, Джастин? Эм и Вик заняты, и никого из моих друзей здесь нет. И я даже не пригласил Теда. — О, Боже мой! Чуть не забыл! — я достаю письмо Теда из кармана куртки. — Тед пришел сегодня утром и дал мне это, чтобы я передал тебе. Брайан говорит, что это письмо с извинениями. Это часть программы «12 шагов». Он попросил передать его тебе перед церемонией. Думаю, он хочет, чтобы ты прочитал его прямо сейчас. Майкл медленно вскрывает конверт и читает письмо. Оно не очень длинное, всего одна страница. Майкл внимательно читает. Затем он шмыгает носом и кладет письмо обратно вконверт. — Спасибо, что принес его, — говорит он, — Тед всегда был хорошим другом. А я вел себя с ним паршиво, когда он действительно нуждался во мне. — Похоже, теперь он взял себя в руки. Вам еще не поздно снова стать друзьями. — Может быть, — Майкл делает глубокий вдох и поправляет свой смокинг, как будто пытается собраться с духом, — мне лучше пойти, или я задержу церемонию, и Дэвид убьет меня! — Еще кое-что, — говорю я, — Тед просил передать тебе, чтобы ты прислушивался к своему сердцу. Потому что еще не поздно сделать то, что сделает тебя счастливым. Майкл прикусывает губу. — Спасибо. Я ценю это. Но… уже слишком поздно. Уже давно было слишком поздно, — Майкл берет меня за руку, — ты пойдешь со мной? Значит, я не один? — Господи, Майкл. Ты действительно ведешь себя так, словно идешь на казнь! Он мрачно улыбается. — Тогда пройди эту последнюю милю со мной, хорошо? Будь моим шафером вместо Брайана. — Хорошо. Как я могу отказаться? — Никак. Мы рука об руку спускаемся по лестнице и выходим на задний двор. Все складные стулья заняты, и гости стоят. Женщина в облачении Церкви Общины Метрополитен стоит под большим деревом вместе с доктором Дейвом и Хэнком, окруженные огромными букетами цветов. Все оборачиваются и таращатся на Майкла. Сбоку сидит арфистка, и она начинает играть — клянусь Богом! — «А вот и Невеста»! Я почти срываюсь. — Пиздец, — говорит Майкл себе под нос, — я гребаная невеста. И вот тогда я чувствую каплю дождя. — Черт, — шепчу я. — Не убегай! — умоляет Майкл. — Останься со мной! — Я не убегаю! Я здесь. Я чувствую себя так, словно не веду Майкла к алтарю, а тащу его к гибели. Дэвид пристально смотрит на меня. Он явно не ожидал, что я буду здесь, на свадьбе. Но я здесь, так что… — Дорогие возлюбленные, — говорит священник. И церемония начинается. Священник бубнит что-то о любви, объединении и прочей обычной ерунде. Я продолжаю чувствовать капли на своем лице, сначала редко, но потом все сильнее. Несколько гостей встают и уходят под деревья, что, по их же словам, последнее, что следует делать. Потом я вспоминаю, что мы тоже стоим под большим деревом. Оно было бы просто моей удачей, если бы меня поразила молния, стоящего с Майклом на его фальшивой свадьбе! Краем глаза я вижу, как Эммет бегает вокруг палаток, проверяя, надежно ли они закреплены. Я также слышу, как Дебби громко всхлипывает и сморкается. — Берешь ли ты, Дэвид, этого мужчину, Майкла, в любящие партнеры? — спрашивает священник доктора Дейва, и все остальные клятвы — болезнь и здравие, пока смерть разлучит. Бла-бла-бла. — Беру! — он почти кричит это. Раздается оглушительный раскат грома, и все подпрыгивают. Такое ощущение, что буря прямо над нашими головами. — Берешь ли ты, Майкл, этого мужчину, Дэвида, в любящие партнеры? — священник повышает голос, чтобы быть услышанной. Та же рутина. Бла-бла-бла. — Пока смерть не разлучит вас? Еще один раскат грома. Более низкий и более зловещий. Но Майкл ничего не говорит. Он просто стоит с ошеломленным выражением на лице. — Пожалуйста, скажите «да», — настаивает министр. — Майкл? — спрашивает доктор Дейв. — Майкл! — Скажи это, ты, маленький засранец! — кричит Деб. — Или я убью тебя! — Я… — Майкл сглатывает, — я не знаю. Прости, Дэвид, но я не могу. Просто не могу! И он поворачивается и бежит, как маньяк, обратно по проходу и в дом. И небо прорывает, и начинает лить дождь. И я имею в виду ливень! Дэвид смотрит вслед Майклу, открыв рот. Дождь каскадом льет ему на голову, не щадя смокинг. Затем он недоверчиво смотрит на Хэнка. Он смотрит на священника. А потом он смотрит на меня. И его лицо багровеет от ярости. — Ты! Ты и этот чертов Брайан! Какого хрена ты здесь делаешь? Ты сказал Майклу сделать это! Не так ли? — кричит он мне в лицо. — Ты? — Нет! — начинаю говорить я. Но не успеваю. Потому что вижу огромный гребаный кулак, летящий прямо мне в лицо. Кулак Дэвида. И это последнее, что я помню о свадьбе, на которой Майкл и доктор Дейв так и не поженились. *** «Может быть, я встречусь с ним в воскресенье, Может быть, в понедельник, а может быть, и нет. И все же я уверена, что однажды встречусь с ним, Может быть, вторник станет для меня днем хороших новостей. Он построит маленький дом Для двоих, Из которого не захочется уходить, Кто бы это мог быть, не ты ли? И все остальное не важно. Я жду. Я мечтаю о мужчине, которого люблю.» Джордж и Айра Гершвин* *Джордж Гершвин (урожденный Яков Гершовиц, родился 26 сентября 1898 в Бруклине в еврейской семье эмигрировавшей из России. Умер 11 июля 1937 в Беверли Хилс_ — известнейший американский композитор и пианист. Самые популярные его работы — «Голубая рапсодия» и опера «Порги и Бесс». А́йра Ге́ршвин (родился 6 декабря 1896 в Нью-Йорке, умер 17 августа 1983 в Беверли-Хиллз) — американский поэт-песенник, брат известного композитора Джорджа Гершвина. В сотрудничестве с братом создал множество популярных бродвейских постановок, наиболее знаменитой из которых является опера «Порги и Бесс».