Квир-личности

Глава сорок девятая ПРОГУЛКА ПО СОЛНЕЧНОМУ СВЕТУ Краткое содержание: Еще больше удовольствия от отдыха. Озеро Кардинал, Огайо, август 2003 года. Джастин «Раньше я сомневалась, любил ли ты меня, а сейчас, малыш, я в этом уверена, И я не хочу проводить свою жизнь в ожидании тебя, Ты нужен мне не на выходные, Не на день, Я сказала, малыш, я хочу, чтобы ты пришел и остался навсегда Теперь я иду по солнечному свету, о-о-о! Я иду по солнечному свету, о-о-о! Я иду по солнечному свету, о-о-о! И разве это не приятно? *** Я люблю отпуск! Позвольте мне повторить это — я ЛЮБЛЮ отпуск! Я люблю озеро. Мне нравится этот коттедж. Я люблю каноэ. Я люблю плот. Я люблю камин. Мне нравится гамак… Я очень, очень люблю гамак! И я люблю Брайана. Я и раньше знал, что люблю его. С того самого момента, как впервые увидел на Либерти-Авеню, и хотя ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы понять все это, я всегда был уверен. А теперь, на озере… Я уже упоминал, что люблю гамак? И что мы делали в гамаке? Много раз. Много, много раз. Думаю, нам следует купить гамак в лофт. И в дом в каньоне Криксайд. И, может быть, один в джип, на всякий случай. Погода потрясающая — жаркая и солнечная, но под деревьями прохладно и ветрено. А жаркое солнце заставляет прохладную воду в озере казаться раем, когда вы ныряете в нее. Я встаю утром, выбегаю и прыгаю в озеро. Обнаженный. Брайан кричит на меня, но сейчас на этой стороне озера никого нет. Никто не может меня видеть. Если только Мисси и Лидия не приплывут на своем каноэ, но обычно это происходит позже, пока мы с Брайаном завтракаем. Мы завтракаем на застекленной веранде — там прохладнее, и можно любоваться озером, солнцем, пробивающимся сквозь деревья, и слышать пение птиц. Там есть сумасшедшая белка, которая подходит прямо к стеклу в поисках еды. Она совсем нас не боится. — Не давай этому животному никакой еды, — говорит мне Брайан, — оно может укусить тебя. — Он не собирается меня кусать, — я бросаю несколько тостов за дверь, и белка хватает их, запихивая хлеб за свои маленькие толстые щеки, — я ему нравлюсь! — Парень с характером, — говорит Брайан, закатывая глаза, — и надень что-нибудь из одежды, пока комары не добрались до твоего члена! Мы делаем это каждое утро — один и тот же разговор. Это здорово! Хотя Брайан притворялся, что ненавидит это, он действительно хорошо провел время в таверне «Тик-Так». Выиграл в бильярд, и пел в караоке, и не напился — что тут может не понравиться? Лично я люблю караоке. Они проводят там почти все вечера, и если бы это зависело от меня, я бы тоже был там каждый вечер. Но у Брайана есть несколько других идей. Например, сидеть дома и трахаться. Что тоже здорово, но мы делаем это с караоке или без него. В субботу днем я проверяю газету, которую купил во время ежедневного похода в магазин, и вижу, что где-то здесь есть кинотеатр для автомобилистов. Я никогда не был в таком, но хочу побывать. — Смотри, у них «Ускоренный курс». Я показываю Брайану объявление в газете. — Потрясающе, — говорит Брайан без особого энтузиазма, — Джимми Харди и Чаки Рейнджер разбивают машины в дерьмо в Торонто, который притворяется Нью-Йорком. Что еще нового? — Это не кинотеатр, — говорю я, — он под открытым небом. У них еще есть блошиный рынок. — О, хорошо, это решает дело! — восклицает Брайан. — Блошиный рынок! Кто может отказаться от этого? Мы валяемся в гамаке, читаем журналы. Голые. Я уже упоминал, что мне нравится гамак? — Я хочу поехать в кинотеарт под открытым небом, — решаю я, — если фильм ужасный, то мы можем трахнуться в джипе. Разве это не то, что люди делают во время сеансов? Разве это не прекрасная американская традиция? Брайан зевает. Он всегда зевает. Находясь в отпуске, он всегда хочет спать. И трахаться. — Был там, сделал это. Когда учился в средней школе и ещ раз в колледже. Трах в машине сильно переоценивается. — Но ты никогда не делал этого там со мной, — говорю я соблазнительно, — а я вообще никогда не делал этого там. Разве твоя цель в жизни не в том, чтобы познакомить меня с новыми и захватывающими местами для секса? — Ну… — я чувствую, что он сдается, — не забывай, что случилось на лодке, — напоминает мне Брайан, — твоя задница оказалась на обложке «Нэшнл Инкуайрер». — Но здесь нет фотографов. Никаких папарацци. Кто бы мог ожидать, что крупная кинозвезда будет присутствовать в автокинотеатре в Огайо? Никто! Брайан переворачивает страницу своего журнала. Он читает «GQ», а я читаю «Художественный форум». На самом деле, я читаю «People», но «Художественный форум» звучит лучше. — Может быть, — неохотно говорит он, что означает «да». Я одеваюсь и плыву на своем каноэ, чтобы повидаться с Мисси и Лидией. У них коттедж на противоположном берегу озера. Он больше и новее, чем у Эрла, но они живут там круглый год. Они художницы — Мисси делает акварельные иллюстрации для детских книг, а Лидия — гончар. У них отличная студия, которая снаружи выглядит как сарай. Их дом, студия и все остальное выглядит как представление о ферме из книжки с картинками. Я привязываю каноэ к их причалу. Их корги — их пятеро — бегут вниз по склону, лая как сумасшедшие. — Джастин! — Мисси выходит из коттеджа и машет рукой. Она невысокая, заботливая дама, полная противоположность своей партнерше Лидии, высокой, худой и немного строгой. — Как раз вовремя для печенья! Заходи! Я бегу, а собаки бегут за мной. Печенье Мисси действительно замечательное. Чувствую запах арахисового масла. Она как раз вынимает их из духовки, когда я вхожу на кухню. — Ты привел с собой этого высокого, красивого парня-кинозвезду? — дразнит она, кладя горячее печенье на стойку для охлаждения. — Лежать, мальчики! — говорит она собакам, которые подпрыгивают от возбуждения. — Никакого печенья! — Он расслабляется, — говорю я. На самом деле Брайан проверял свою электронную почту на компьютере Эрла, когда я уходил. Он пытался держаться подальше от Интернета, пока мы на озере, но не может полностью сопротивляться. Он также сказал мне, что предпочел бы ободрать енота, чем плыть и провести день с парой забрызганных краской дайков. — Вы наслаждаетесь своим отпуском? — Да! Мы прекрасно проводим время. Я бы хотел остаться здесь подольше, но Брайану скоро придется вернуться в Лос-Анджелес, а я вернусь в школу. — Ты в ПИФА, верно? — спрашивает Мисси. — Да. Я тянусь за горячим печеньем, и Мисси одобрительно кивает. Слишком горячо, чтобы есть, поэтому я кладу его на салфетку и жду. — Ты не кажешься слишком радостным, Джастин. ПИФА — отличная школа. — Я знаю, — пожимаю я плечами, — но я хочу быть там, где Брайан, и это не Питтсбург. — Все приходит в свое время, — говорит Мисси, — я знаю, что разлука даже на минуту кажется вечностью, но по большому счету это совсем не долго. — Я понимаю, — признаю я, — но… это трудно. — Ты боишься, что он сделает что-то, чего ты не хочешь, чтобы он делал? — Мисси приподнимает бровь. — Это Брайан, — отвечаю я, — я не могу зацикливаться на этом с ним. Он будет делать то, что делает, без извинений, без оправданий. Но когда мы не вместе… Как я уже сказал, это трудно. — Ты не можешь держать тигра на поводке, мой дорогой, — она достает лакомства для собак, которые выстраиваются в очередь, как статуи, ожидая их, — я не специалист по мужчинам, но немного знаю о человеческой природе. Нельзя держать слишком крепко, иначе партнер будет чувствовать себя скованным. Лидия такая же. Ей нужно личное пространство, и я стараюсь дать ей его. — Ты имеешь в виду это старое выражение: «если что-то любишь, отпусти это»? — я качаю головой, — я знаю, что Брайан всегда возвращается, но… — Но он всегда возвращается, — указывает Мисси, — и ты тоже. Тебе тоже нужно побыть одному, Джастин. Ты все еще растешь и ищешь свой путь. Тебе нужна некоторая независимость. А школа — это очень важно. Над чем ты сейчас работаешь? Мисси легко меняет тему, и я рассказываю о некоторых проектах, с которыми работаю — о фотографиях, которые сделал в Аризоне и Техасе, и о компьютерной работе, которую я уже закончил. Понимаю, что она права. Я должен сосредоточиться на том замечательном времени, которое мы здесь проводим, но продолжаю думая о том, что это закончится, и мы окажемся на разных концах страны. Конечно могло быть и хуже — Брайан мог отправиться за границу на на съемки «Восточного фронта», но Лос-Анджелес все равно далеко. Очень далеко. — Что ты знаешь о Калифорнийском университете? — спрашиваю я Мисси. — В Лос-Анджелесе? Я знаю, что он один из лучших в стране. И он был основан Диснеем. Мисси наливает нам обоим немного молока и кладет теплое печенье на тарелку. — И что? — Ничего. Молоко вкусное и холодное, а печенье — я пробую первое — офигенное! — Ну, я думаю о переводе. Но не знаю, что Брайан скажет по этому поводу. — Всегда хорошо иметь выбор. Но ты должен думать о том, что лучше для тебя, Джастин. Собаки снова начинают тявкать и бегут к кухонной двери. Входит Лидия. — Привет, — говорит она, целуя Мисси, — я почувствовала запах печенья, — она выдвигает стул и плюхается на него. У нее вся футболка и джинсы в глине. Она вытирает руки полотенцем и тянется за печеньем, — вкусная штука. Лидия — немногословная женщина. — Мы только что говорили с Джастином о ПИФА, — говорит Мисси, — и как проходят каникулы. — О, — говорит Лидия, — очень жаль, что дети твоего партнера не смогли приехать. И их мамы. Я показал им фотографии Гаса и Чарити, Линдси и Мел, и рассказал всю историю. — Коттедж довольно маленький, — говорю я. — Не такой уж маленький, — отвечает она, — достаточно места для двух женщин и двух маленьких детей. Когда семья Эрла приезжает, дом битком набит. — Брайан действительно хотел бы провести время с детьми. У него не так много шансов быть с ними. Я думаю об этом, пока мы едим печенье. Затем вспоминаю, зачем пришел, и спрашиваю, как проехать к автокинотеатру. Мисси достает карту и показывает мне — не слишком далеко. — Это весело. В субботу вечером всегда много народу, это одно из немногих развлечений, которые можно найти здесь. И у них есть блошиный рынок. Ты думаешь поехать туда сегодня вечером? — Если смогу убедить Брайана, что потребует некоторого усилий. Перенесемся к ужину. Мы готовим дома. Стейки. Хороший стейк всегда поднимает Брайану настроение. На нем фартук Эрла, и он тычет вилкой в стейки. — Я бы хотел свою любимую среднюю прожарку, Брайан. Не сырой. — Я знаю, как тебе нравится, — тык- тык, — ты позволяешь всему соку вытечь. Я знаю, как приготовить гребаный стейк! Почему бы тебе не приготовить салат? — тык-тык. — Все на столе для пикника. И зажги факелы от насекомых. Комары начинают кусаться. Я зажигаю факелы с цитронеллой. Брайан снимает свой стейк с гриля. — Идеально! А это значит, что он настолько сырой, что все еще жив. — Я хочу, чтобы мой был немного больше прожарен. Брайан закатывает глаза. — Почему бы не съесть гребаный ботинок и не покончить с этим? — То, что мне нравится средняя прожарка, не значит, что она похожа на подошву! Я просто не хочу, чтобы мясо было сырым. — Как тебе будет угодно, — он переворачивает стейк и тычет в него пальцем, — тем временем мой становится чертовски холодным! — Он и был холодный, — говорю я, — потому что почти не приготовлен. Иди, — я беру вилку, — ешь, а я свой сам дожарю. Он вгрызается в свой стейк, а я заканчиваю готовить свой. Когда я подношу его к столу, он уже съел свой стейк и ест вторую порцию салата. — Фильм начинается, когда темнеет. Это должно быть около девяти или девяти тридцати. А до фильма блошинный рынок. Брайан не произносит ни слова. Он просто жует и смотрит на меня. Жует. Жует. — Это будет весело. Мы можем посмеяться над тем, как Джимми врезается на своей машине во что попало. И на Чаки Рейнджера, издевающегося над Джимми. Жует. Жует. — Мы можем съесть попкорн. И кое-что из тех жевательных мармеладок. Жует. Жует. — И трахнуться в джипе. Как в старшей школе. Жует. Хрюкает. — А завтра мы можем съездить на ферму амишей и посмотреть демонстрацию приготовления сыра. Они также шьют лоскутные одеяла. И взбивают масло. И у них есть сувенирный магазин. Брайан трет лоб. — Если я скажу «да» фильму, ты заткнешься на хрен насчет приготовления сыра и всего этого дерьма амишей? — Обещаю. Никаких демонстраций сыроделия или ремесел амишей. — Тогда ладно. Я займусь джипом. — Отлично! — я вскакиваю и начинаю убирать со стола. — Нам пора выдвигаться, если мы хотим получить хорошее место. Мисси говорит, что важно найти хорошее место, чтобы видеть экран. — Я знал, что это была большая гребаная ошибка, — вздыхает Брайан. Но он помогает мне привести все в порядок и подготовиться к отъезду. Мы находим дорогу — всего с парой неправильных поворотов — и Мисси была права: место переполнено. Мы заняли довольно хорошую позицию справа от экрана, рядом с концессионным стендом. — А вот и блошиный рынок! — я указываю на огороженное пространство за экраном. Там также есть детская площадка и место для пикника. Я удивлен, увидев группу подростков-амишей, сидящих за столами для пикника, жующих жареную курицу и пьющих кока-колу. — Пойдем! Брайан зевает. Ему снова хочется спать. И он возбужден. — Не могу дождаться, когда наполню этот мусорный бак попкорном, а ты? — Я хочу заглянуть на блошиный рынок, — я выпрыгиваю и подхожу к водительской стороне, — это будет весело! — Весело, весело, весело! — говорит Брайан. — Господи, ты никогда не успокоишься, пока не начнешь копаться в чужом мусоре! — Не успокоюсь. Я беру Брайана за руку и вытаскиваю его из джипа. К сожалению, блошиный рынок — сплошное разочарование. Столы, заставленные коробками с шурупами и проволокой, старые компьютерные мониторы и черно-белые телевизоры, сломанные игрушки, грабли и лопаты, банки с едой, срок годности которых давно истек. — Сокровищница чудес, — огрызается Брайан, — ой, смотри! Вот тот свитер, который моя мама потеряла в медовый месяц, — он обнюхивает кучу старой одежды на проволочных вешалках, — я рад, что Джоан Кроуфорд не видит этого. — Я думал, тут будет больше антиквариата. И более… хорошие вещи. — Думаю, что хорошие вещи были распроданы в 1956 году, — Брайан берет потрепанный комикс, — я должен купить это для Майкла. Он любит «Арчи и Веронику». — Думаешь, он и Бен живут вместе? Брайан корчит гримасу. — Он, блядь, точно не живет с Дэвидом. Он мог бы вернуться к Эммету. Затем все будет точно так же, как и в 1998 году. Это прогресс. Я беру пару солонок и перечниц в форме свиней. — Они такие милые. И стоят всего 99 центов! Брайан забирает их у меня из рук и кладет обратно на стол. — Нет. — Но… — Это гребаный хлам! У нас есть свой собственный хлам, но мы же не впаривает его незнакомцам, — женщина, продающая товар, пристально смотрит на Брайана, но он игнорирует ее, — то, что он лежит на столе с наклейкой с ценой, не значит, что кто-то должен купи его. — Вы выглядите знакомо, — подозрительно говорит женщина, — разве вас не было здесь на прошлой неделе? Разве не вы купили банку из-под печенья в форме фламинго? — Я могу заверить вас, мадам, — величественно говорит Брайан, — меня не было здесь на прошлой неделе, и я не покупал банку из-под печенья в форме фламинго. Или любую другую банку в форме птицы, млекопитающего или рептилии. — Вы все еще выглядите очень знакомо, — отвечает женщина, — может быть, я видела вас по телевизору? — Да, — говорит Брайан, — меня зовут Том Круз, а это Николь Кидман, — он щиплет меня за задницу. — У вас есть еще какие-нибудь баночки из-под печенья «фламинго»? — спрашиваю я. — Хватит об этом! — Брайан тянет меня за ухо. — Пошли, мальчик-фламинго. Давай купим попкорн и вернемся в машину, пока не начался этот гребаный фильм. Фильм, как и предсказывал Брайан, ужасен. Бедный Джимми Харди выглядит потерянным в море взрывов и гоночных машин, в то время как Чаки Рейнджер хихикает и веселится, заставляя его выглядеть придурком. — Трудно поверить, что Джимми получил две премии «Оскар», — говорю я. Еще один взрыв на экране, и Джимми делает фальшивое испуганное лицо. Это ужасно. Брайан засовывает в рот горсть попкорна. — Но ему заплатили за это чертову уйму денег. Он рыдал от счастья всю дорогу до банка. В то время как я, с другой стороны, безработный и сижу в машине, поедая попкорн дневной давности. — Он не дневной давности! — протестую я. — Я видел, как они его открыли! — И ароматизатор масла на вкус как несвежая промежность. — Кстати, об этом… — я оглядываюсь вокруг. Темно, и рядом с нами нет машин. Я расстегиваю ширинку. — Вот еще кое-что не несвежее. — О, если я должен. Голова Брайана опускается, а мой член поднимается. На экране еще один взрыв — и еще один в машине. Ах! Мне нравится этот кинотеатр! *** Воскресенье проходит без происшествий. Здесь тихо, солнечно и очень жарко. Плавание. Чтение. Готовка на природе. Трах в гамаке. Трах в каноэ. Трах на плоту. Я также трачу несколько минут, чтобы позвонить в Питтсбург. Понедельник — опять то же самое. Утром мы едем в магазин и покупаем газету, молоко и несколько мелочей и всякой всячины. — Нам нужно будет найти настоящий продуктовый магазин и купить побольше стейков, — говорит Брайан, — я позвоню Эрлу и спрошу, где ближайший супермаркет. Если мы останемся здесь до конца недели, нам нужно будет пополнить запасы. И еще нам нужно кое-что постирать. — Что? Все, что мы носим, — это купальные плавки и шорты, — я ухмыляюсь, — или ничего — Пизденыш. Днем действительно жарко. Даже в гамаке, под деревьями, мы с Брайаном обливаемся потом. Конечно, то, чем мы занимаемся, может заставить вспотеть даже в прохладный день. — Блядь! — Брайан стонет, когда я работаю над его членом. — О, да! Да! Почти на месте… почти… И вот тогда я слышу шелест колес по гравию подъездной дорожки. Большой черный внедорожник и за ним серая «Вольво». Они останавливаются перед коттеджем. — Какого хрена? О… черт! — Брайан ахает и кончает мне в рот. — Кто это, черт возьми? Я переворачиваюсь и хватаюсь за свои шорты, которые валяются на земле под гамаком. — Упс. Они рано. — Рано? — кричит Брайан. — Кто рано? Кто, черт возьми, здесь? — Я собирался сказать тебе, Брайан, но как только мы оказались в гамаке, я вроде как забыл. Дверь внедорожника открывается, и Гас вылетает наружу. Он направляется прямо к гамаку. — Папа! Папочка! — Кажется, я убью тебя, Солнышко, — угрожающе говорит Брайан. Его шорты в доме. Я передаю ему пляжное полотенце, и он прикрывает свой член как раз вовремя. — Привет, Сынок! Линдси и Мелани вылезают из внедорожника, затем Линдси вынимает ребенка из переноски на заднем сидении. Затем Эммет и Тед выходят из «Вольво». — Привет! Привет! — Эммет машет рукой. — Сюрприз! — Да. Это Линдси и Мел. И Эммет, и Тед, — я смущенно смотрю на Брайана, — сюрприз. *** Прогулка по солнечному свету! Прогулка по солнечному свету! Я чувствую любовь, я чувствую любовь, я чувствую настоящую любовь Я чувствую любовь, я чувствую любовь, я чувствую настоящую любовь Теперь я иду по солнечному свету, о-о-о! Я иду по солнечному свету, о-о-о! Я иду по солнечному свету, о-о-о! И разве это не приятно?» «Катрина и волны»* *"Катрина и волны» — англо-американская рок рок-группа наиболее известная по хиту 1985 «Прогулка по солнечному свету». Выиграла конкурс песни Евровидение 1997 г. с песней «Любви сияет свет».