Квир-личности

Глава шестьдесят седьмая ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОЛЬ МНЕ ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧТО Я ХОЧУ. Краткое содержание: Наводи и стреляй. Торонто, ноябрь 2003 года. Ван Пауэлл «Хорошие времена для перемен, Видишь, как мне повезло Можно стать хорошим человеком Или плохим. Так что, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Позволь мне, позволь мне, позволь мне, Позволь мне получить то, что я хочу В этот раз. У меня давно не было снов, Видишь ли, жизнь, которая у меня была Может сделать хорошего человека плохим. Так что хоть раз в моей жизни Позволь мне получить то, что я хочу. Господь свидетель, это было бы в первый раз. Господь свидетель, это было бы в первый раз…» *** Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать. — Стоп! — Какого хрена теперь? — спрашивает Брайан, перекатываясь на спину. — Мистер Пауэлл. Ненавижу Дориана Фолко. Он никогда не называет меня по имени. Это всегда «мистер Пауэлл». Он ведет себя так, будто он такой вежливый, но это потому, что он ненавидит меня. Он, блядь, ненавидит меня! — Вы снова посмотрели в камеру. — Я этого не делал! — Вы это сделали, — у него такой чертовски слащавый голос. Ненавижу его, — вы не можете смотреть в камеру, особенно в интимной сцене. — Я… Я только хотел посмотреть, где находится камера. Мне казалось, что она как бы… в забавном месте. Да, прямо у меня в заднице. — Ты не должен смотреть в камеру, — говорит Брайан, — мы уже говорили об этом. — Я позабочусь о правильном размещении камеры, мистер Пауэлл, — говорит Дориан, — может, попробуем еще раз? Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать. Но я это делаю. Не знаю, почему это так сложно. Я не против быть голым. И не против того, чтобы люди смотрели на меня, когда я трахаюсь — или когда меня трахают. Но эта камера — она выводит меня из себя! Я не знаю, что она видит. Не знаю, что она показывает. Она видит меня. Она показывает меня. Вот что. В этом-то и проблема. Я не могу это контролировать. Я не знаю, что люди увидят через эту камеру. Не могу думать об этом. Это, блядь, выводит меня из себя! — Не думай о камере, — шепчет Брайан, — просто смотри на меня. Сосредоточься на мне. Ты Джек. Я Рон. Мы вдвоем в комнате, одни. Но мы не одни в комнате. Есть Дориан. И оператор. И помощник режиссера. И звукорежиссеры. И осветители. Женщина-гримерша. И другие люди, стоящие вокруг. Я вижу парня, который ест бутерброд, а другой парень ковыряет в носу. Вижу, как Дориан смотрит на свои часы. Мы занимались этим все утро и все еще не закончили. — Мне холодно, — говорю я. — Стоп! — кричит Дориан. — Это ваша попытка импровизировать, мистер Пауэлл? Потому что этой строки нет в сценарии. — Мне холодно, — повторяю я. Что в этом такого сложного? — Здесь ужасно холодно. — Тогда почему вы потеете? — спрашивает Дориан. — Софиты… Я полагаю, — гребаный ублюдок, — мы можем сделать перерыв? Мне нужно в ванную. — Да, — говорит Дориан, его глаза сверкают, — всем десятиминутный перерыв. И не больше. Нам нужно закончить эту сцену сегодня. Визажистка подает мне мой халат, и я бегу в ванную. Мне действительно холодно, но я вспотел. Потный и холодный, потный и холодный. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я открываю диспенсер для полотенец. Да, он все еще там. Я положил его туда сегодня утром, но никогда не знаешь наверняка. Мне нужна еще одна доза, чтобы пройти через это. Чтобы снять остроту. Маленький пакетик из фольги. Это почти похоже на презерватив, но когда я его разрываю, внутри оказывается кое-что получше. Я занюхиваю все. Теперь я буду чувствовать себя лучше. Теперь я могу расслабиться. Могу закрыть глаза и позволить себе расслабиться. Может быть, Брайану действительно стоит трахнуть меня. Тогда я мог бы сосредоточиться. Сцена была бы более жаркой. Более реалистичной. Я слышал сплетни, что в сексуальных сценах в «Олимпийце» Брайан и Джимми Харди действительно делали это. Этот Харди действительно отсосал Брайану в том переулке. Хочу спросить Брайана, но боюсь. Он становится странным из-за таких вещей — сразу же отключается. Например, всякий раз, когда я говорю что-нибудь о его белокурой сучке, его лицо меняется. Он не хочет говорить о нем. Ненавижу эту белокурую сучку. Я мочусь и выхожу из ванной. — Теперь я в порядке, — говорю я, — думаю, что смогу сыграть эту сцену. — Хорошо, — говорит Дориан. Брайан бросает на меня этот странный взгляд. Но мне все равно. Я могу сделать это сейчас. И закрываю глаза. — Трахни меня! — кричу я, когда камера направлена на меня. Но он этого не делает. Это всего лишь притворство. По крайней мере, сейчас. *** Я родился в Кингстоне, провинция Онтарио. Все всегда говорят: «О! Там так красиво! Такие милые магазины и рестораны!» Да, симпатично — если ты гребаный турист. Милые магазинчики и рестораны — если только вы можете себе их позволить. Мой старик не мог себе этого позволить. Летом — каким бы оно ни было в Онтарио — он работал в бригаде по озеленению. Долгой, холодной зимой он работал на уборке снега. Я помню те зимы — этот гребаный ветер дует с озера Онтарио месяцами, пока тебе не захочется кричать. Моя мать сбежала, когда мне было тринадцать. Она уехала на запад с каким-то парнем и забрала мою младшую сестру. Она не взяла меня с собой. Оставила меня со стариком. Мне повезло. До этого он пил как рыба, но после того, как она ушла, он стал пить еще больше. «Это защищает от холода», — обычно говорил он. Конечно, расскажи мне еще что-нибудь, папа. Он вышвырнул меня, когда мне было пятнадцать. Было лето, и я работал в его бригаде по благоустройству. Во время обеденного перерыва он вышел из-за угла сарая и застал меня сосущим член одного из парней. Парень даже не был сексуальным, но он заплатил мне двадцать долларов, так какого черта? Мой старик никогда об этом не знал, но я отсасывал почти у каждого парня в бригаде и у половины парней по соседству. Я стоил по меньшей мере двадцать долларов, потому что знал, как обращаться с членом. И я все еще это делаю. У меня было немного накопленных денег, так что мне было все равно. Я все равно хотел уехать из Кингстона. Добрался до Монреаля автостопом, главным образом потому, что именно туда направлялся грузовик, на который я сел. Водителям грузовиков нравится, когда им отсасывают. Это была легкая поездка. Да, я шлюха. Ну и что? Почти каждый парень, которого я знаю, какое-то время был хастлером, включая мистера Брайана Кинни. Ты делаешь то, что должен делать. Монреаль полон возбужденных канадцев и еще более возбужденных туристов. Я справился довольно хорошо. Потом встретил Лорана в клубе. Он тоже был хастлером, но совсем другого рода. Он был открывателем талантов — по крайней мере, так он сказал. Да, я уже слышал это раньше. Я ему понравился. Он трахнул меня. И дал свою визитку. Я пошел в его офис и с удивлением обнаружил, что это был настоящий офис с секретаршей и всем прочим. Лоран всегда был в поиске моделей. Он сделал несколько снимков — настоящих, не порнографических. Я никогда не снимался в порно. Правда. Клянусь. Мне это было не нужно. Я солгал о своем возрасте, так как мне было всего шестнадцать, и сразу же устроился на работу моделью. Я был прирожденной моделью. Подписал контракт с агентством в Монреале, и они отправили меня в Париж. Да, гребаный Париж! Серьезно. Затем в Милан. Это было потрясающе! Я жил в квартире со многими другими парнями, и мы работали на подиуме, играли, пили и принимали наркотики. Это было здорово! И я трахался — часто. С парнями и девушками тоже. Несколько моделей, несколько туристов, несколько гражданских. Мне было все равно. У меня было много членов и много кисок. И у меня есть несколько хороших фотографий для портфолио. Вот тогда-то я и отправился в Нью-Йорк. Хорошие фотографии необходимы для Нью-Йорка. И они у меня были. Я понравился в Нью-Йорке. У меня был правильный взгляд. Я мог красиво ходить. Но меня тошнило от подиума. Я хотел стать фотомоделью. Но это было труднее. Гораздо сложнее. Я отсосал много членов в Нью-Йорке, но и получил несколько работ. Сделал разворот моды для «Инстинкта». Участвовал в съемках Перри Эллиса и еще одной для «2 (x)ist». Я даже снялся в нескольких рекламных роликах. Меня взяли на Багамы для рекламы купальников. Потом в Майами. В Майами хорошая наркота. И кубинские парни горячие. И девочки тоже. Мне было все равно. Мне нравилось и то, и другое. Но настоящая работа находится в Нью-Йорке. Так что я вернулся туда. Я встретил парня, которому понравился — Малкольма. Он был австралийским фотографом, но был женат. Он оплатил мне квартиру и трахал меня пару раз в неделю. Думаю, жена знала, но ей было насрать. Малкольм сделал несколько отличных снимков для моего портфолио, включая фотопортреты. Я получил еще один рекламный ролик, а потом поработал над мылом. После этого мыла я понял, что могу стать актером. Насколько это может быть трудно? Ты просто стоишь и произносишь реплики. Я был достаточно хорош собой — выглядел лучше, чем большинство парней, которых я встречал на прослушиваниях. Потом я пошел на прослушивание в «Красную рубашку» и встретил Брайана. Я знал, что смогу получить роль Джека. Знал, что Я — Джек. И знал, что Брайан хотел меня. Он не играл ни в какие игры. И я не играю ни в какие игры. Это мое. Я работал ради этого. Я это заслужил. Я хочу этого. Брай в душе. Он часто принимает душ. Он самый чистоплотный парень, с которым я когда-либо трахался. Такой чистый, что пахнет ванилью, когда кончает. Можно разлить этот запах по бутылкам и заработать миллион баксов. Обычно он подолгу находится в ванной. Ему нравится проводить там время. И это дает время мне. Сначала я проверяю его мобильный. Брайан не носит с собой мобильник, потому что не любит, когда его беспокоят. По крайней мере, так он говорит. Телефон лежит на комоде, рядом с его бумажником. Я был с ним весь день и знаю, что он его не проверял. Он все еще выключен. У него шесть сообщений. Два от парня по имени Майкл. Это какой-то его друг из Питтсбурга. Он прослушивает эти сообщения, а затем удаляет их, так что оставляю их в покое. Он не перезванивает этому парню. Есть сообщение от Дианы Рис, телезвезды. Она жена Дориана и подруга Брайана. Их я тоже оставляю. Он никогда ей не перезванивает. Есть сообщение от Лесли из Калифорнии. Она его ассистентка или что-то в этом роде. И одно от парня по имени Хилли. Он бухгалтер. Я оставляю все это. Но есть одно от него. Белокурая сучка. Он звонит не каждый день, но все равно звонит. Я прослушал пару его сообщений. Обычно они короткие и милые. «Позвони мне». «Брайан, ты здесь?» «Брайан… ничего важного. Но позвони мне.» Он никогда не говорит: «Я люблю тебя» или что-то в этом роде. Он живет в доме Брайана в Питтсбурге. Брайан посылает ему деньги. Он маленькая шлюха, жаждущая того, что может получить. Я знаю его типаж. Удаляю его сообщение с телефона, как всегда. Затем проверяю ноутбук. Брайан оставляет свой iBook открытым и позволяет мне лазить по Интернету. Он почти никогда не просматривает свою электронную почту, но я хочу убедиться, что блондинка ничего ему не посылает. У блондинки два адреса электронной почты: один AOL — BlondBoy82@aol.com… и еще один из какого-то колледжа… jtaylor001@pifa.edu. Я чуть не пропустил их, когда впервые проверил. Я не понимал, что он может отправлять сообщения с двух разных аккаунтов. Брайан уже несколько дней не читал свою почту, так что сообщений много. Я должен действовать быстро. Есть одно от jtaylor001@pifa.edu. С приложением. Я посмотрел что там, блондинка иногда присылает ему фотографии — рисунки или фотки, что-то вроде глупого дерьма. Мне любопытно, поэтому я нажимаю на него, чтобы загрузить. Это какая-то картинка из комиксов. Я не читаю комиксы, поэтому не знаю, о чем это. Думаю, что блондин читает комиксы. Это примерно его развитие. Удаляю электронное письмо и обязательно удаляю фотографию тоже. Вот и все — на сегодня. *** — Я знаю, что ты делаешь. Мне становится холодно. Он знает о сообщениях. Теперь он взбесится. Я не могу смотреть на Брайана. Так что я не посмотрю на него. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Ты все понимаешь. Посмотри на меня. Но я этого не делаю. Поэтому он хватает мое лицо и поворачивает его к себе. — Я знаю, что ты делаешь, Ван. Обычно мне наплевать на то, что делают другие люди. Это не мое дело, если ты хочешь облажаться. Я знаю, потому что это ничье дело, если я облажаюсь. Но в данном случае ты ширяешься на съемочной площадке, и это не работает. Сцены — дерьмо из-за тебя. Наркотик. Вот в чем дело. Нехорошо, но могло быть и хуже. — Отпусти меня, Брай, — я отстраняюсь от него, — я делаю все, что в моих силах! Клянусь, так оно и есть! — Тогда твои силы — это дерьмо, — говорит он, — отдай их мне. — Нет. Он трясет меня. — Отдай их мне! Сейчас же! Я встаю с кровати и беру свои джинсы. У меня осталась только одна доза, но я достаю ее из кармана и передаю ему. Он смотрит с отвращением. — Это тот способ, которым ты вступаешь в контакт со своим персонажем? Или ты был наркоманом до того, как тебя выбрали? — Я не наркоман! Наркоманы колятся! Я никогда не кололся — никогда! Глаза Брайана холодны. — Колись, нюхай, кури — что угодно, черт возьми. Если ты употребляешь наркотики, ты наркоман. Я знаю, потому что сам был наркоманом. Никогда не пытайся врать, это не скроешь, малыш. — Я не пытался ничего скрывать. Но Дориан такой зануда. Ты же знаешь, какой он, Брай. Опускаюсь рядом с ним. Я знаю, что ему нравится. И могу заставить это работать на меня. — Дориан пытается снять фильм. Мы оба. И если ты самое слабое звено… — Я могу это сделать! — настаиваю я. — Я просто нервничаю. Небольшой толчок помогает мне расслабиться. Разве я не был лучше сегодня? Он смеется. — Ты имеешь в виду, после того, как ты пошел в ванную и вышел под кайфом? Ты думаешь, мы не заметили это? Дориан не идиот, малыш. Я дал тебе этот шанс, и не забывай об этом, но если Дориан решит, что ты не можешь отказаться от наркоты… я ничего не смогу с этим поделать. — Но, Брай… — я тянусь к нему. — Не думай, что я сохраню тебе работу только потому, что ты хороший кусок задницы, — сердито говорит он. И я знаю он говорит серьезно. — Это бизнес. Я вложил в эту картину свои собственные деньги. Я написал сценарий, и я играю главную роль. И хочу, чтобы это сработало. Мне нужно, чтобы это сработало. — Тогда помоги мне, — шепчу я, — как Рон помог тебе. Ты можешь это сделать, Брай, пожалуйста? Пожалуйста? Пожалуйста, позвольте мне получить то, что я хочу! Я должен получить то, что хочу! Его лицо смягчается. Он красив, это точно. Я заставлю его чувствовать себя хорошо! Я дам ему все, что ему нужно! Я могу это сделать. Знаю, что могу! — Брай! О, Брай! Пожалуйста? Он перекатывает меня на кровать. Целует. Начинает трахать меня. Занимается со мной любовью. Он никогда меня не уволит. Я знаю, что он этого не сделает. Потому что он любит меня. Или полюбит. Я заставлю его полюбить меня. Мне придется. *** Иногда мне нужно побыть одному. Мне нужно покурить. Мне нужно подышать свежим воздухом. Мне нужно пополнить запасы. Я спускаюсь на Йонг-стрит. Но этот парень всегда рядом. Тот англичанин. Он пугает меня, наблюдает за мной. И я знаю, что он хочет. — Привет, Ван, — он предлагает мне сигарету, — есть что-нибудь для меня сегодня? — Проваливай, — говорю я, обходя его, — мне нечего тебе сказать. — Конечно, есть. — Я сказал, отвали. Я ухожу так быстро, как только могу. Мне нужно найти парня, с которым я встречаюсь. Деньги Брайана прожигают дыру в моем кармане. Но англичанин следует за мной. — У нас было соглашение. — Оно отменяется. Он хватает меня за плечо. Он высокий и худой, но чертовски сильный. — Если ты заключил соглашение со мной, Ван, то оно не отменяется, пока я не скажу, что он отменено. — Отвали, Уолкотт, — я отталкиваю его руку, — ты уже вытянул из меня достаточно информации. Но это конец! — Я помогал твоей карьере, — говорит он, — и это не причиняет Брайану никакого вреда. Знаешь как говорят: «любая реклама — это хорошая реклама». — Брайан так не думает. Он взбешен тем, что в колонках сплетен упоминался его парень. — Ты имеешь в виду его бывшего парня, не так ли? — Уолкотт усмехается. — Признай это, Ван — я оказываю тебе услугу, так что ты тоже должен оказать мне услугу в ответ. Ты не предаешь Брайана Кинни, продавая несколько небольших фактов, представляющих интерес для публики. Поверьте мне, молодой человек, если бы я хотел навредить его карьере, у меня есть множество пикантных лакомых кусочков, которые могли бы сделать свое дело. Но я уже прошел по этому пути. Карьера Кинни находится в упадке сейчас, так что интереснее немного подтолкнуть его. Кроме того, если «Красная река» станет большим хитом — а мнение об этом фильме очень хорошее — тогда Кинни снова будет на вершине мира. И ты мог бы быть с ним на высоте. Если ты будешь кормить меня, то я смогу кормить колонки и блоги только блестящими статьями о Ване Пауэлле, подающей надежды горячей молодой звезде. Рекс Уолкотт — крыса, но в том, что он говорит, есть большой смысл. И он платит наличными. И он натурал, так что не ожидает, что я отсосу ему вдобавок ко всему остальному. — Брайан в шоке от этой новой картины, — говорю я ему, — потому что речь идет о Роне Розенблюме. Некоторыми ночами он не может уснуть и часами расхаживает взад-вперед. Как будто этот парень преследует его. Это странно. Уолкотт хмурится. — Я не могу этим воспользоваться! Кого волнует, чувствует ли Кинни вину за то, что он сделал с Розенблюм? Это уже старые новости. Дай мне что-нибудь стоящее! Я пожимаю плечами. — Это все, что у меня есть. Уолкотт улыбается жуткой улыбкой. Но все его улыбки жуткие. — Он снова употребляет, не так ли? Как и ты. Вы вместе принимаете наркотики? — Нет, — говорю я, и это правда, — мы курим немного травки, но это все. — Я тебе не верю, — говорит Уолкотт, — но пока я оставлю это в покое. — Я тебе все рассказал, так где же мои деньги? — требую я. — Деньги? Ничего даром, Ван, — смеется Уолкотт, — но я вернусь. Тебе лучше что-нибудь подготовить для меня. И он уходит. Змея. Ублюдок. Я нахожу дилера, покупаю дурь и спешу обратно в отель. Брайан стоит посреди гостиной с кипой бумаг в руке. У него злое лицо, его глаза похожи на твердые зеленые камни. Это что-то плохое. Но, слава Богу, похоже, дело не во мне. — Что, черт возьми, произошло? В чем дело? — Это мне только что доставили, — он размахивает бумагами, а затем бросает их на ковер с отвращением, — они от Хилли. — И что? Хилли — его бухгалтер. Но у Брайана много денег, так что же может быть не так? — Джастин, — говорит он, — это список платежей, которые он отправил Хилли. За его гребаное обучение в институте! Его гребаная арендная плата за лофт! Его предполагаемый долг! Даже гребаные деньги на бензин для гребаного джипа! — Брайан пинает стопку бумаг. — Черт возьми! Если бы у меня был доступ к этому маленькому придурку я бы свернул его гребаную маленькую шейку! Наверное, я этого не понимаю. Парень — пиявка, но он наконец-то расплатился Брайаном. Он должен быть рад этому. У Блонди, наверное, сейчас есть какой-нибудь другой парень, который оплачивает его счета, так что ему не нужны деньги Брая. — Ну и что? — говорю я. — Разве возврат долга — это не хорошо? Брайан смотрит на меня так, словно я говорю на каком-то иностранном языке. — Ты не понимаешь… ты не можешь понять! Нет никакого долга! Джастину не нужно возвращать мне деньги! Мы, блядь, партнеры! Это заставляет меня съежиться. Партнеры. Какая хрень! Merde*, как говаривал Лоран. — По-моему, он так не думает, — говорю я, — похоже, он больше не хочет быть тебе что-то должен. — Он мне ничего не должен, — говорит Брайан ровным голосом, — он никогда ничего мне не был должен, — он направляется в спальню, — я собираюсь позвонить ему и надрать задницу! Я бегу за ним. Я не могу позволить ему разговаривать с блондинкой! — Зачем это делать, Брай? Он уже все сказал, что тебе нужно знать, не так ли? Зачем тебе нужно сообщать ему, что ты расстроен? Брайан останавливается. — Да, — шепчет он, — ты прав. Вот что он делает. Посылает мне сообщение. И сообщение получено — громко и ясно. Он садится на кровать и опускает голову. Он выглядит бледным. И грустным. Почему он должен грустить? Он должен быть рад избавиться от этого парня! — Он не стоит этого, Брай, — говорю я, поглаживая его волосы, его лицо, — он не такой уж и важный. Если бы ему было не все равно, он бы сам тебе сказал. Я думаю обо всех тех сообщениях, которые я удалил. Но не жалею, что сделал это. Я рад. Брайан кивает. — Ты прав, малыш. Я цепляюсь за прошлое. Это моя гребаная проблема. Джастин живет своей жизнью. Двигается дальше. Отплатил мне как мужчина. Делая то, что ему нужно делать, — он смотрит на меня. У него красивые глаза, зеленые с золотом, — ты ходил за наркотой, не так ли? Я сглатываю. — Нет, конечно, нет. Я… Мне просто нужно было подышать свежим воздухом. — Не лги мне, Ван, — говорит он. Его голос звучит резко. Пугающе резко, — я знаю, что ты взял деньги из моего бумажника. Я знаю, что ты брал деньги с тех пор, как мы приехали в Торонто, чтобы купить наркотики. Так где же они? — я колеблюсь. Но он пугает меня. Я лезу в свою кожаную куртку и достаю пакеты из фольги — четыре из них. — Дай мне один. Я не хочу этого делать, но я должен. Это его деньги. И его выбор. Верно? — Вот. Это хорошее дерьмо. Я доверяю этому парень. Брайан вскрывает пакет. Он смачивает палец и пробует наркотик на вкус. — Кажется, хороший. И сильный, — он коротко вдыхает и отшатывается, когда дурь попадает с нос, — Господи. Не слишком много, Кинни. Я давно этим не занимался. Не хочу убить себя с первого раза. А потом он смеется. Но смех у него мрачный. И опасный. От этого у меня по спине пробегает холодок. Я должен быть рад этому, но я не радуюсь. Я чертовски напуган. А теперь все выходит из-под контроля. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я не думаю, что это то, чего я хочу. Но это то, что у меня есть. В этот раз. *** «Так что, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Позволь мне, позволь мне, позволь мне, Позволь мне получить то, что я хочу На этот раз.» Моррисси/Марр *С французского — гадость, мерзость, дерьмо.