Квир-личности

Глава девяностая СЕГОДНЯ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЧЕРА… Краткое содержание: Продолжение дневника Джастина. Лос-Анджелес, февраль 2004. Джастин «Я не помню, какой это был день, Я не заметил, который был час, Все, что я знаю, это то, что я влюбился в тебя, И если все мои мечты сбудутся, Я буду проводить время с тобой. Каждый день — это новый день любви к тебе, С каждым днем появляется новый способ любить тебя. Каждый раз, когда я целую твои губы, мой разум начинает блуждать, И если все мои мечты сбудутся, Я буду проводить время с тобой О, сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, Но не так сильно, как завтра. Сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, Но, дорогая, не так сильно, как завтра…» *** Воскресенье, 8 февраля 2004 года. Дом. Опаздываю. Сегодня вечером был у Дианы. Она обещала показать мне, как готовить вареники, а я собирался показать ей, как готовить лазанью. Что мы и делали — вроде того. В основном мы разговаривали. Очень много. Разговаривали и готовили. Мои вареники получились однобокими, хотя на вкус были в порядке. Лазанья Дианы, конечно, была идеальной. Она отличный повар — намного лучше меня. Я не видел Дориана. Он был дома, но так и не спустился. — В последнее время он постоянно чем-то занят, — объяснила Диана, — думаю, что у него слишком много дел. Он пытается закончить «Красную реку» и отредактировать «Красную рубашку» одновременно. И дата выхода картины Джуда Лоу, которую он снимал в прошлом году, снова отложена. — Почему? Диана пожала плечами. — Студийная политика. Борьба за выставление счетов. Кто, черт возьми, знает? Дориан думает, что это потому, что им не нравится его окончательный вариант. Они хотят привлечь кого-то еще для пересъемок. Это выводит его из себя. — Они могут это сделать? — Студия может делать все, что захочет, милашка. «Terra Nova» вложила деньги, поэтому фильм принадлежит им. То же самое и с «Красной рекой». Режиссер — наемник. Но «Красная рубашка» — независимый проект Дориана, поэтому они не могут шутить с его ребенком. Точнее ребенком Дориана и Брайана. А эти два парня, Чарльз и Донни, которые являются исполнительными продюсерами, думаю, не будут вмешиваться в «Красную рубашку». По крайней мере, я надеюсь, что они этого не сделают. Я никогда особо не задумывался о деловом подходе к фильмам. Но именно это убило «Восточный фронт» — плохие деловые решения. Продюсеры взбесились из-за Брайана и уволили его, поэтому Симона Мерль ушла, а затем Брок Санто, режиссер, ушел. Теперь картина находится в подвешенном состоянии. Все деньги коту под хвост. Идиотизм. — А как насчет «Хаммерсмита»? — Дориан контролирует эту проблему, но фильм до сих пор не выпущен здесь, хотя был хитом в Англии и Европе. Они думают, что это слишком «по-гейски " для Америки, понимаешь, что я имею в виду? Дориан все еще надеется, что фильм попадет в кинотеатры, но если ты спросишь меня, дистрибьюторская компания выпустит его ограниченным тиражом в нескольких избранных городах, а затем отправит прямо на видео. Он уже вышел на DVD в Англии. Так что этому фильму конец, на мой взгляд. — Но Брайан так хорош в нем! Не говоря уже о том, что у меня в нем около трех минут — моя трехминутная актерская карьера. Я и Роуэн Конли! — Я знаю, куколка, но деваться некуда. Мне нравится говорить с Дианой о Голливуде и обо всем дерьме, которое здесь происходит. Она знает все входы и выходы, и у нее нет иллюзий по поводу «города мишуры» или любой другой ерунды. А потом Диана поразила меня разорвавшейся бомбой. — Мы с Дорианом собираемся пожениться. — Да, я знаю, — я указал на ее огромное (реально) обручальное кольцо, которое Брайан называет «кубиком льда». — Мы назначили дату. Это действительно произойдет. 1 июня. Сразу после Трайбеки*, Канн и премьеры «Красной реки». Мы собираемся сделать это на Мауи, а затем остаться в доме Джимми на долгий медовый месяц. Дориан уже очистил свое расписание для этого, и я тоже. — Ух ты, — это все, что я мог сказать, — это действительно правда. — Ставь на кон свои ботинки, милашка. Я не позволю ему ускользнуть! И она смеется. Диана счастлива. Дориан… Ну, кто может его прочитать? Я не могу. Но если он хочет жениться, то это его дело. Женится снова — я все время забываю, что он был женат на той пожилой актрисе. Я не стал напоминать Диане о том, что Дориан, по крайней мере, немного (или много?) гей. Бисексуал. Неважно. Брайан думает, что бисексуальность — это просто способ не признавать, что ты педик, но я не знаю. Похоже, Дориану действительно нравятся и мужчины, и женщины, поэтому я не собираюсь делать никаких суждений. Люди должны любить того, кого они хотят, никаких извинений или оправданий. — У тебя будет ребенок? Я должен был спросить, тем более что продолжаю думать о том, как она хотела ребенка от Брайана не так давно. Диана засмеялась еще сильнее. — Не в ближайшие пару недель, детка! Но, может быть, в следующем году. Посмотрю, как пойдет шоу. Но не хочу ждать слишком долго. Я не становлюсь моложе. Я тоже рассмеялся. — Я тоже. — Думаю, ты еще какое-то время сохранишь свою девичью фигуру, — она ткнула меня в ребра. Именно тогда мы вынули лазанью из духовки. Получилось здорово, и Диана заставила меня взять половину домой для Брайана. Я вернулся домой как раз к обеду. Как раз вовремя, чтобы почувствовать запах травки, которую Брайан, очевидно, только что выкурил. Он сидел у бассейна, выглядел очень сексуально — в джинсах, черной майке и с босыми ногами — и очень виновато. — Где она? — спросил я. Он не потрудился отрицать. — На столе. Там был пластиковый пакет, примерно наполовину полный. — Где косяк? Брайан улыбнулся. — Кончился. Но если хочешь, угощайся. Так я и сделал. Бумага были там же, поэтому я свернул себе маленький косяк. У меня нет опыта Брайана, но я справлюсь. — Держи, — он протянул мне свою позолоченную зажигалку. Она прямоугольная и очень гладкая на ощупь — хладная и дорогая. — Мне всегда было интересно, где ты ее взял, — спросил я, закуривая косяк, — не могу представить, чтобы ты покупал что-то подобное для себя. — Ты не захочешь знать ответ. Кое-кто подарил мне ее. — Не Рон. Она была раньше. Я помню. — Да, у меня есть куча зажигалок, но эта… — он взял его обратно и повертел в руке, — это искусство. Винтажный Дюпон. Мне подарили ее в Англии, когда я был студентом. — Трах, — догадался я. Я протянул ему косяк. Он взял. — Конечно. Презент — если хочешь это так назвать. Когда Брайан вспоминает что-то из прошлого, у него появляется очень специфическое выражение лица. Это своего рода ухмылка, но нечеткая, мягкая, и его глаза смотрят куда-то в прошлое. У него много воспоминаний — некоторые не очень хорошие, некоторые довольно удивительные, но никогда не думайте, что он не может вспомнить все, что с ним когда-либо происходило, даже когда он был под кайфом, потому что он может. Все. Это его благословение и его проклятие. — Это был Джерри Милтон? Я спросил только потому, что знал, что Брайан трахнул британскую звезду, когда был в Лондоне в 1991 году, а Милтон был перспективным актером с модной спортивной машиной. Это создало несколько неудобных моментов, когда мы были в Англии, как только Милтон понял, кто такой Брайан. — Джерри? — Брайан рассмеялся. — Этот дешевый ублюдок?! Он никогда не дарил мне ничего, кроме отвратительного случая с лобковыми вшами. Нет, это был некто намного более классный, кто знал, как обращаться с глупым американским ребенком без денег, не имеющим ничего, кроме большого члена и способности трахаться в любое время, в любом месте, при любых обстоятельствах. — И кто этот парень…? Я ждал какого-то большого откровения. Принц или какой-нибудь известный писатель, или политический деятель. Но Брайан покачал головой. — Никто. Просто очень богатый, очень щедрый человек, который поддерживал иллюзию, что время, которое он проводит со мной, не было куплено. Он никогда не обращался со мной как со шлюхой, хотя формально я ею и был. Он был джентльменом. Вот и все. И у меня все еще есть это, — он сомкнул пальцы вокруг зажигалки, — тогда она стоила много денег, а сейчас стоит еще больше, но каждый раз, когда я думал о продаже… И были времена, когда я сильно нуждался в деньгах, но я не продал ее. — Почему? — Чтобы напоминать себе, кем я был… кем я являюсь. О том, как далеко я продвинулся. Что в мире все еще есть люди, которые будут добры к тебе, даже когда ты этого не заслуживаешь, — он бросил косяк в пепельницу, хотя в нем еще оставалось несколько хороших затяжек. — Ты делал то, что должен был делать, — тихо сказал я. — Да. Я не горжусь некоторыми вещами, которые делал в своей жизни, но и не стыжусь. Жизнь такова, какова она есть, и ты должен выжить. Но мне хотелось бы думать, что некоторые части этого имели значение. Что все это было не просто чертовым групповым трахом. — Это важно для меня, — сказал я. И это имеет большее значение, чем Брайан может себе представить. Он долго не отвечал, просто глядя в пространство и думая. — Где ты взял траву? — наконец я спросил. — И этот ответ ты не захочешь знать. Но я хотел. — Джимми принес. Он сказал, что мне это понадобится, как только я начну лечение. Джимми! Что за хуйня??? — Зачем ты сказал ему, Брайан? Я думал, ты не хочешь, чтобы кто-то еще знал! Ты даже не сказал Майклу или Линдси! — Я не говорил. Ты же знаешь, какой Джимми. Он почуял, что что-то происходит, и вытянул это из Дориана. Дориан, кажется, слабое звено в моей истории — сначала Диана, потом ты, теперь Джимми. — Мне сказала Диана. — Я знаю. А ты сказал Лесли, Кармел и всей банде. Не знаю, почему бы мне просто не позвонить Рексу Уолкотту и не рассказать ему сенсацию для обложки «Нэшнл Инкуайрер». Я все еще не могу поверить, что Джимми узнал! Но Брайан, похоже, смирился с этим. Я читал в Интернете об использовании марихуаны для лечения рака, так что он прав в этом. Но мне не нравится, что Джимми Харди прокрадывается сюда за моей спиной. Это переходит все границы. Конечно, я не могу сказать это Брайану — он будет разглагольствовать о том, что никому не принадлежит бла-бла-бла, и он прав. Так что мне придется иметь дело с Джимми по-своему. Тогда я подвел Брайана к лазанье и попытался заставить его съесть ее вместе с моими однобокими варениками. Он съел немного, просто чтобы заткнуть меня, но у него совсем нет аппетита. Это меня беспокоит. Завтра первая лучевая терапия. Сказать, что я не жду этого с нетерпением, будет преуменьшением. Но я хочу покончить с этим. И Брайан хочет покончить с этим. Мы оба просто хотим двигаться дальше. И это будет нелегко. *** Понедельник, 9 февраля 2004 года. Каньон Криксайд. Окей. Дерьмо. Что за день. Позвольте мне начать с самого начала. Брайан проснулся рано и явно нервничал. Я встал и толкнул его вниз на кухню, чтобы поесть что-нибудь, прежде чем мы отправимся в лечебный центр. Удалось впихнуть в него немного тостов и фруктов — если он не съест что-нибудь утром, он не проживет день. Я знаю, что он напряжен, но и доктор Сан, и доктор Кранкипантс сказали, что он должен поддерживать свои силы. Радиация вызывает усталость из-за белых кровяных телец — она убивает их и лишает сил или что-то в этом роде. Можно заработать анемию, что будет еще одним паршивым осложнением. Поэтому Брайану нужно регулярно питаться. — Я за рулем, — объявил он, когда мы вошли в гараж. Брайан не водил машину с момента операции. Мне пришлось прикусить язык, потому что не хотел начинать ссору, но я не думаю, что он уже готов сесть за руль. Но мне нужно выбирать битвы, и сейчас не время и не место для этого. Мы взяли «Мустанг». Движение было довольно интенсивным вдоль Сансет, но это понедельник. Доктор Крамер сказал нам припарковаться в гараже и войти в боковую дверь для конфиденциальности. Это заставило меня нервничать — я все ожидал увидеть Рексфорда Уолкотта, прячущегося за внедорожником, чтобы сфотографировать Брайана, идущего на радиацию. Но, по крайней мере, врачи делают все возможное, чтобы сохранить все это в тайне — все происходит под именем Б. Тейлора, включая отпускаемые по рецепту лекарства. Брайан казался довольно спокойным, по крайней мере внешне. Он переоделся в один из тех ужасных синих халатов, а затем техник провел его в процедурный кабинет. Я ждал снаружи на пластиковом стуле и только наполовину дочитал старую статью о Брэде Питте, когда Брайан вышел, направляясь в раздевалку. — Это все? Все это заняло менее 10 минут. — Ага. Я вернусь завтра, то же время, по тому же курсу, как сказал бы Майкл. Он оделся, и затем мы спустились в гараж. — На что это было похоже? — Ни на что. Она направила луч смерти на мой член, спряталась в бункере, выстрелила в меня, затем изменила положение и сделала это снова. Они облучают тебя с нескольких углов. Вот и все. — И ты ничего не почувствовал? Он покачал головой. — Ничего. Хуже всего гребаный гонадный щит, в который зажали второе яйцо. Это было единственное, что причиняло боль. Женщина-техник сказала, что я могу почувствовать усталость или тошноту через пару часов. Если это случится, то мне следует лечь и отдохнуть. Они могут выписать рецепт на лекарства от тошноты, но не думаю, что это будет проблемой. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, особенно зная привередливый желудок Брайана, но я не собирался противоречить ему в данный момент. — Пойдем на Родео, — предложил он, — если мы собираемся на вручение «Оскара» в этом году, тебе понадобится новый смокинг. И мне бы тоже не помешал. Никогда не рано ходить по магазинам. «Оскар»? В первый раз слышу об этом. Это также означало, что Брайан чувствовал себя лучше после лечения. Возможно, появление на «Золотом глобусе» было хорошим событием — придало ему немного уверенности. И я не собираюсь отказываться от нового смокинга и поездки на «Оскар»! Брайан любит Родео Драйв. Я — не так сильно. Мне гораздо больше нравится Беверли-центр или Гроув. Он говорит, что это потому, что я невежественный твинк без чувства моды. Неважно. Но забавно смотреть на все эти магазины. Что не так весело, так это таскаться из магазина в магазин, пока Брайан находится в режиме полного шоппинга. Он оставил «Мустанг» — неохотно — на стоянке, а затем помчался на всех порах, со мной на буксире. Он посмотрел на витрину Хьюго Босса, но прошел мимо. То же самое с Ralph Lauren & Bijan. Вместо этого направился прямо к Armani. Естественно. Очень высокая блондинка немедленно вышла вперед и вежливо поприветствовала нас. У нее был действительно глубокий голос и немецкий акцент. — Ильза, — прошептал Брайан, — «Волчица с Родео Драйв», — затем к ней, — я просто для начала присматриваю, — пауза, — для «Оскара». Как будто кто-то взорвал бомбу в этом месте. Все сбежались со смокингами, рубашками, жилетами и галстуками, пока высокая женщина — Ильза — направляла их. Брайан сидел в огромном мягком кресле, а я примостился на подлокотнике. Он был совершенно спокоен и собран, когда они выставляли перед ним вешалки с одеждой. Это было весело. Все смокинги выглядели одинаково для меня — как тот, который я надевал на Аутфест, и все те, которые Брайан уже повесил в своих шкафах здесь и в Питтсе. Но что я понимаю? Как говорит Брайан, я невежественныый твинк, который предпочел бы носить забрызганную краской футболку и джинсы. Мы провели час в Armani, а затем повторили этот цирк в Dior Homme. Брайан смотрел, щупал ткань, строил рожи и ничего не примерял. Я тоже. — Мы просто закладываем фундамент, — сказал он, когда мы вышли из «Dior», — теперь они предупреждены, что я иду на «Оскар». В следующий раз я позвоню заранее, и мы займемся серьезным делом. Нам также нужно проверить «Prada», «Versace» и «Dolce & Gabana». Для меня. Думаю, тебе подойдет «Dior». — Разве мы не попробуем «Target»? Или «Penney's»? Он посмотрел на меня. — Придурок. Затем он сделал нечто неожиданное — взял меня за руку, когда мы шли по Родео-драйв. — Ты голоден? — что за глупый вопрос! Конечно, я был голоден! — Хочешь пойти в кафе «Родео»? Кафе «Родео» — одно из моих любимых мест в Лос-Анджелесе! У них есть паста с лобстером, сыром и халапеньо, и филе миньон! Как только хозяйка увидела нас, она сказала: — Добро пожаловать, мистер Кинни. Внутри или снаружи? — Естественно, снаружи, — сказал Брайан. Она усадила нас а патио, где мы могли наблюдать за каждым проходящим мимо. Сейчас февраль, но солнечно и тепло. В Питтсе, вероятно, снежно и морозно. Я люблю Питтсбург, но должен признать, что Лос-Анджелес потрясающий бОльшую часть времени. Я заказал трюфель с картофелем фри и филе миньон слайсами. Брайан взял латте. — Это печальная трата прекрасного куска говядины, — сказал Брайан, когда принесли мои слайсы покрытые сырной заправкой bleu и карамелизированным луком, првратив филе в гребаный Белый замок. — Это вкусно. Попробуй. — Нет, спасибо. Я не так голоден, как думал. Он попробовал пару картофелин фри с трюфелями, но на этом все. Я надеялся, что он хорошо пообедает, так как в последнее время он практически ничего не ел. — Давай, Брайан! — я помахал картошкой у него перед носом. Вот тогда-то и подошли три женщины. Туристки. Это видно по камерам, сумкам с покупками из Беверли-центра и ослепительным футболкам. — Мистер Кинни, можно ваш автограф? Брайан ненавидит раздавать автографы. Он не понимает, что за этим стоит. Зачем писать свое имя на листе бумаги, чтобы кто-то забрал его домой? Я понимаю. Это что-то, что делает звездой. Чтобы доказать, что ты встретил звезду во плоти, и звезда обратила на тебя внимание. Но Брайан думает, что это безумие. Но он подписал и даже позировал для фото — я фотографировал. Они также спросили меня, не актер ли я, и я сказал им нет. — Это означает, что сегодня я выгляжу дерьмово. — Ты выглядишь великолепно, Брайан. Ты всегда выглядишь великолепно. — Говорит настоящий маленький луч солнца, — он сделал еще один глоток своего латте, а затем достал бумажник из заднего кармана и отдал его мне, — когда официантка вернется, оплати счет, и мы уберемся отсюда. — Ты в порядке? — Я в порядке. Я доел последнюю картошку с трюфелями. Брайан оставил половину своего латте, и я допил его. Подошла официантка — я расплатился платиновой карточкой Брайана. Это всегда заставляет меня чувствовать себя содержанкой, но сегодня я не возражал, особенно после того, как увидел счет за слайсы филе миньон! Затем я ждал. И ждал. В кафе стало многолюдно, и я понял, что им нужен столик, поэтому встал. Брайан должен был быть в мужском туалете. В прошлом я бы просто предположил, что он трахает какого-то случайного парня, но по личному опыту знаю, что это не так. — Брайан? — я услышал, как он что-то пробормотал из кабинки. — Ты в порядке? Он открыл дверь, и один взгляд на его лицо сказал мне, что все НЕ в порядке. — Возьми машину с парковки и пригони к парадному входу, — он протянул мне ключи. Должно быть, ему действительно совсем плохо, потому что я никогда раньше не водил «Мустанг». Никогда. Он едва позволяет мне ездить в нем! — И пошевеливай своей задницей! Я пошевелил задницей. Мои руки дрожали, когда я вел «Мустанг» ко входу в кафе, настолько боялся, что врежусь во что-нибудь, и тогда он убьет меня. Брайан ждал, вокруг него стояла толпа туристов. Его лицо стало еще бледнее, когда он нацарапал очередной автограф, и увидев меня с «Мустангом», он сбежал. — Отвези меня домой — побыстрее! Я ехал так быстро, как только мог, но полуденное движение в Лос-Анджелесе никуда быстро не приведет. Я поднялся на холмы и был почти у каньона Криксайд, когда Брайан позеленел. — Остановись! Ради всего святого! Сейчас же! Я съехал на обочину. Брайан выскочил, и его вырвало на обочину дороги. И я имею в виду, действительно вывернуло кишки. — Господи, — он вернулся в машину и открыл бардачок. Там, естественно, была пачка влажных салфеток. Брайан всегда готов, — я не хочу заблевать гребаный Мустанг. — Мы уже почти приехали. Но нам пришлось остановиться еще два раза, прежде чем мы добрались до дома. Кармел бросила один взгляд на спотыкающегося Брайана и начала креститься. — Мистер Брайан! Ты выглядишь ужасно! Мне вызвать доктора? Брайан даже не сделал ей язвительного замечания. Я помог ему подняться наверх и уложил в постель, сняв с него испачканную рубашку и джинсы. Потом взял корзину для мусора и поставил ее рядом с кроватью — на всякий случай. Затем позвонил в офис доктора Крамера и попросил их выписать рецепт на то лекарство от тошноты. — Это не просто тошнота, — простонал Брайан, — она вызывает желание помолиться о скорой смерти, блядь! — Это пройдет, Брайан. Постарайся расслабиться. Ави поехал выкупить лекарства. И вернулся с ними и еще с кое с чем. — Фармацевт сказала, что таблетки работают — иногда. Но иногда не работают. Она сказала, что он должен попробовать что-то из этого, чтобы успокоить желудок, — у него был имбирный чай, банки имбирного эля, соленые крекеры и пара бутылок какого-то спортивного напитка, — она сказала, чтобы он не обезвоживался. И это только первый день лечения! Раньше я волновался, но теперь мне страшно. Четыре недели будут тяжелыми. Брайан принял таблетки, блевал еще час или около того, а затем погрузился в беспокойный сон. Что мне делать? Сейчас я чувствую себя таким беспомощным. Могу только надеяться, что лекарство сработает. Если это будет повторятся каждый день — не знаю, справится ли с этим Брайан. И не знаю, смогу ли я справиться с этим. Брайан — худший пациент в мире, и это не преувеличение. — Привет. Что ты пишешь? — Ничего особенного. Просто дневник. — Прости за сегодняшний день. — Не о чем просить прощение. Дерьмо случается, как ты всегда мне говоришь. — Блевотина случается, ты имеешь в виду. — Завтра будет лучше. — Лучше бы так и было. Во второй половине дня у меня встреча с Дорианом в студии. Мы должны составить планы кампании для «Красной реки» с Хоуи Шелдоном. Я не могу быть, блядь, больным. — Таблетки подействуют, Брайан. — Хрен его знает. Он закрыл глаза и через несколько минут снова заснул. Я должен перестать писать и попытаться заснуть тоже. Но просто продолжаю наблюдать за ним. Не могу видеть его больным. Ненавижу все это, но ничего не могу поделать. Ничего. Я так сильно люблю его. Это больно. Действительно больно. Раньше я думал, что с годами это пройдет — ощущение, что мое сердце выскакивает из груди, как будто я не могу жить без него. Видит Бог, я пытался. Действительно пытался. Но это никогда не срабатывало. Правда в том, что сейчас я люблю его даже больше, чем когда впервые влюбился. И буду любить его еще больше в будущем. Такова моя судьба. Это моя жизнь. Поэтому он должен поправиться. Он должен. Должен. *** «Завтрашняя дата означает, что до весны всего один день. Купидон, ты нам сейчас не нужен, иди своей дорогой. Я благодарю Господа за такую любовь, как наша, которая становится все сильнее, И я всегда буду верен, Я знаю, что ты чувствуешь то же самое. О, сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, Но не так сильно, как завтра. Сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, Но только наполовину так сильно, как завтра. Каждый день — это новый день любви к тебе, Каждый путь — это новы путь любви к тебе, Каждый день — это новый день, о, когда я люблю тебя…» Пэт Аптон** *Кинофестиваль «Трайбека» — кинофестиваль, ежегодный международный конкурс кинофильмов, проходящий в Нью-Йорке, США. **Пэт Аптон (5 августа 1940 — 27 июля 2016) — американский певец, автор песен и гитарист группы Spiral Starecase. Он был автором песен и ведущим вокалистом их золотого сингла 1969 года «Сегодня больше, чем вчера».