Квир-личности

Глава девяносто первая ИЛЛЮЗИЯ Краткое содержание: Не очень удачный день в студии. Лос-Анджелес, февраль 2004 года. Дориан Кино — это искусство чистой иллюзии. Все это не реально. Театр тоже иллюзия, но, по крайней мере, перед вами на сцене реальные люди, реальная мебель, пусть и не качественная, стены и окна, даже если они прозрачны, как ночная рубашка. Но кино — всего лишь тени на простыне. Я начинаю верить, что кинобизнес такой же туманный. Когда я пришел в этот бизнес, у меня не было иллюзий, что он будет легким или чистым. В конце концов, мой отец был режиссером. Но он вырос в другой среде. Европа после войны все еще верила в искусство. Он все еще верил в художника с личным видением. И все было не таким дорогим. Отец находил способы финансирования своих фильмов, даже без больших студий. Папа получал деньги от друзей, от покровителей, от аристократов, которые считали его очаровательным, от нуворишей, которые хотели общаться с кинозвездами, от богатых вдов, которые приглашали его в свои постели, даже от скандального кардинала, который тоже пригласил его в свою постель — я так и не узнал, принял ли он его предложение или отказал, но получил от священника наличные, это уж точно. Кинопроизводство в те дни шло полным ходом. Людовико Фолко снимал на улицах и в кафе, в квартирах и замках друзей и любовников, он редко выходил на традиционную съемочную площадку или через ворота студии. И выбирал своих друзей, или людей, которых он находил на улицах, у которых были интересные лица, или своих жен — я не верю, что он использовал бы для ведущей роли леди, на которой не был женат или не имел романа, включая мою мать, Жюльетту Легранд. Вот как это работало. Создание фильмов не было работой, это было существованием, образом жизни. Я помню, как впервые встретил свою жену — мою бывшую жену, которая вскоре станет моей первой женой — Марию Монтгомери. Она снималась в фильме «Вилла Адриана» с моим отцом на Капри. Я слонялся по съемочной площадке, предположительно работая, но на самом деле просто дрейфовал. У меня уже была своя доля романов, в основном с мужчинами старше, но несколько и с более молодыми. Я только что пережил тяжелое расставание с великолепным английским мальчиком и зализывал раны, когда Мария решила, что мне нужно женское прикосновение. — Конечно, тебе нравятся красивые мужчины, дорогой, — сказала она, заманивая меня (затаскивая?) в свою постель, — мне тоже. Кто не желает красивого мужчину? Но у женщин тоже есть свои прелести. Ты увидишь. И я увидел. Тогда все было намного проще. Ты ел, работал, пил, занимался любовью. Теперь все дело в деньгах. Все о кассовых сборах. Сумма. Демографическая аудитория. Отец никогда в жизни не думал ни о кассовых сборах, ни о демографической аудитории. — Это, — говорил он, — для бухгалтеров. Я кинорежиссер. И не считаю пенни. — Ну, вот и все, — говорю я Диане, — «Хаммерсмит» будет показан в течение трех недель в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, а затем сразу на DVD. Диана пожимает плечами. Она реалист, в бОльшей степени, чем я. — Нет смысла плакать из-за пролитого молока, Дори. Ты знал, что его будет трудно продать в этой стране. Это культовый фильм. Он найдет свою аудиторию. Ты не можешь ожидать, что он станет популярным хитом, как это было в Англии. — И Италии. И Дании, — добавляю я, — номер один в этих странах. И награды BAFTA! Разве это здесь ничего не значит? Но она смотрит на меня с любовью, как вы смотрите на слабую и горячо любимую старую собаку, которая только что нагадила вам на ковер. — Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. — По крайней мере, у «Харизмы"есть дата выхода — двадцать третье апреля. Они решили не переснимать в расчете, что Джуд Лоу привлечет женщин. По правде говоря, я уже перестал спорить со студией об этом фильме. Пусть делают с ним все, что хотят. У меня есть два красных, о которых нужно беспокоиться — «Красная река» и " Красная рубашка». — Как насчет завтрашнего дня? Встреча с Хоуи Шелдоном все еще актуальна? Встреча с Хоуи Шелдоном. Я бы предпочел лечить корневой канал без анестезии. — Да, все еще актуально, но я не жду этого с нетерпением. Ненавижу это планирование кампании по продаже дерьма с картинками. У вас есть Клинт Иствуд и Брайан Кинни в вестерне. Что может быть проще? Люди точно видят, что они получают. Я снял картину вовремя и в рамках бюджета — чего еще они хотят от меня? — Они хотят хит, — говорит Диана. Она всегда сводит все к основам, — их больше ничего не волнует. Они не заботятся об искусстве или наградах, или, что для Клинта — это последний вестерн, или Брайан вошедший в историю как открытый гей, играющий мачо-натурала-ковбоя. Они хотят быть первыми в прокате. Хотят денег, и еще больше денег, и еще больше денег после. И если ты заработаешь им деньги, то будете королем студии «Terra Nova», по крайней мере, до следующей картины. И тогда все начнется сначала. У меня болит голова. — Я должен вернуться в Лондон. Или Париж. Снимать такие фильмы, какие снимал папа. Забыть весь этот нелепый голливудский цирк. — Ты мог бы сделать это, — говорит она, — а как же я? А как насчет моего телешоу? Хочешь, чтобы я ушла? — Нет, конечно, нет. — Потому что я, возможно, захочу отдохнуть от шоу в следующем году. — Ты хочешь? — это меня удивляет. — Тебе позволят сделать это? — Позволят… если у меня будет ребенок. На мгновение мое сердце останавливается. — Ты… беременна? — Пока нет. Диана звучит так безмятежно. Но, честно говоря, мысль о ребенке — семье — пугает меня до чертиков. Это так… постоянно. Так реально. Это было бы концом иллюзии, что эти отношения — Диана и я — что-то эфемерное. — Но… — Что означает, что мы должны кое-что спланировать для свадьбы. — Да, конечно. Свадьба. — Так что начинай составлять списки, Дори. Начни с шафера. Тебе нужен Брайан? Или сэр Кен? Кого еще ты хочешь пригласить? А как насчет Марии и ее нового мужа? Очевидно, она долго и упорно думала об этом, потому что сорвалась с места и понеслась. Да, Диана упоминала о своих свадебных планах — наших свадебных планах — раньше, но я признаю, что не очень внимательно слушал. Теперь мне лучше начать слушать. Слишком многое происходит. Слишком много. А завтра… я не жду с нетерпением буравящего взгляда Хоуи Шелдона. *** — Не знаю, — говорит Джастин, — думаю, мне самому следует отвести Брайана на прием. — Какая разница? — возмущаюсь я. Я жду, держа ключи в руке. Наша встреча с Хоуи Шелдоном назначена на одиннадцать, и я не хочу опоздать даже на пять минут. Шелдон помешан на пунктуальности. — Ты сказал, что это займет всего несколько минут. Таким образом, тебе не придется проделывать весь этот путь сюда, менять машины и заставлять меня ехать с Брайаном в студию. Если только Брайан не поведет машину сам. Разве ты не говорил, что вчера сам ездил на встречу? Брайан и Джастин обмениваются взглядами. — Я вел машину, но меня все еще немного трясло. Думаю, мне еще рано садиться за руль. — Тогда тем более. Не понимаю, почему это должно быть так сложно. Но Джастин все еще не решается отпустить Брайана. Нереально распутать динамику их отношений, поэтому я даже не буду пытаться. Но происходит что-то еще — что-то, что они не могут, или не хотят — объяснить в данный момент. — Если ты хочешь поехать с нами, Джастин, то сделай это, но ты не можешь присутствовать на встрече с Шелдоном. Ты же знаешь, как он относится к подобным вещам, особенно когда речь идет о Брайане. Можешь подождать в машине или мы можем высадить тебя где-нибудь и забрать после окончания встречи. — Оставайся, — наконец говорит Брайан, — со мной все будет в порядке. Ты отвезешь меня завтра. Я думаю, что Дориану можно доверить доставить меня в лечебный центр и студию, а затем обратно целым и невредимым. — У тебя есть все необходимое? — Брайан кивает и постукивает по своей кожаной сумке. — Тогда, наверное, да, — Джастин целует Брайана, прежде чем мы выходим, — позвони мне. — Я буду в порядке! — отмахивается Брайан. В машине я спрашиваю: — Что это было? — Ничего. Он напуган всем этим, и, сказать по правде, я тоже. Вчера было… неприятно. — Я думал, доктор сказал, что это стандартное лечение. — Так и есть. Вчера я был занят максимум пятнадцать минут. Но были неебические последствия. Последствия. Так вот оно что. Неудивительно, что Джастин в режиме наседки. — Ты плохо себя чувствовал? — Да, — коротко отвечает он, — это было дерьмово. Сегодня утром я принял несколько таблеток от тошноты. И у меня есть это, — он достает зеленую банку из своей сумки Gucci, — Джастин покопался в Интернете. Имбирный эль. Это должно успокоить желудок. У меня также есть мятная жвачка, соленые крекеры и яблоко. Все, кроме палатки и спального мешка. Я чувствую себя гребаным скаутом-детенышем рака. — Тогда, кажется, у тебя все под контролем, — говорю я с надеждой. Лечебный центр представляет собой невзрачное офисное здание недалеко от больницы Сидарс-Синай. Брайан направляет меня в гараж и через внутреннюю дверь. Я сижу в соседней комнате, держу его сумку и жду, пока Бог знает, что происходит во внутреннем святилище. Ненавижу все, что связано с медицинскими процедурами, поэтому не спрашиваю. Да помогут мне небеса, если Диана действительно забеременеет — это будет девять месяцев врачей, женских больниц и машин, снимающих крошечных существ внутри тел, не говоря уже о самих родах, с кровью и криками и… Кажется, мне уже плохо. Не знаю, гожусь ли я для этого. Наконец появляется Брайан, и он вроде бы в порядке. Немного усталый и худой, но он уже давно так выглядит. Хорошо, что он сейчас не снимается. Он выглядел таким красивым прошлой осенью, когда мы снимали «Красную рубашку» — жаль, что настоял на том, чтобы носить эти ужасные очки только потому, что Рон тогда носил очки. Но это неважно. После окончания этого лечения он сможет хорошо отдохнуть, пока ищет новый проект. Как только «Красная река» будет выпущена, предложения обязательно найдутся. Я не хочу сглазить, но картина, по моему мнению, замечательная. И Брайан в ней преуспевает. Он более чем сдержан с мистером Иствудом, и это говорит о многом. — Все в порядке? — спрашиваю я. Брайан пожимает плечами. — Пока все хорошо. Но это то, что может случиться позже… — он делает паузу, корча гримасу, — я принял гребаные таблетки от рвоты, так что больше ничего не могу сделать. Техник сказала мне идти домой и лечь. — Я отвезу тебя домой сразу после встречи, Брайан. — Что за хуйня! «Terra Nova» на самом деле не киностудия в стиле старой школы. Там нет места для съемок, нет ворот с большой вывеской. Другими словами, это не так, как изображено в «Бульваре Сансет», к моему большому разочарованию, каждый раз, когда я прихожу сюда. Вместо этого есть небольшой комплекс зданий с офисами. У меня тоже здесь есть офис, хотя я редко им пользуюсь. То же самое у Джимми Харди, который был одним из основателей, наряду с Роном, «Castle in the Air Productions» — название было взято из его первого большого хита — их самой успешной производственной компании. Ряд режиссеров и продюсеров также имеют здесь свои производственные офисы, потому что это удобно руководителю студии. И голова всего этого в данный момент — Говард Шелдон. — Если вы не возражаете подождать, — говорит секретарь, или помощник по административным вопросам, или как там его еще называют. Он молодой и привлекательный парень — все мужчины, которые работают на Хоуи Шелдона, молоды и привлекательны. И все они, конечно, геи. От Хоуи еще меньше пользы для женщин, чем от среднестатистического руководителя студии в полузакрытом шкафу. То есть вообще бесполезен, даже в качестве бороды. — Знаешь, Хоуи трахает гребаного Вана Пауэлла, — тихо комментирует Брайан. — Я слышал. Но это ненадолго. Эти мальчики никогда не задерживаются надолго. Уильям слишком прочно укоренился в жизни Хоуи, чтобы быть вытесненным кем-то не существенным вроде Пауэлла. — Никогда не знаешь наверняка, — говорит Брайан, — некоторыми парнями управляют их члены. Я не отвечаю на это утверждение. — Ты действительно женишься? — продолжает он. — Джастин говорит, что Диана назначила дату. — Да, первое июня, — я делаю паузу, — номер два для меня. Это едва ли кажется возможным. — Какая хрень — отвечает Брайан, — настоящий вопрос в том, почему? Зачем делать этот прыжок сейчас? Разве все не прекрасно так, как есть? Хороший вопрос. Один из них я обдумывал сам. — Потому что этого хочет Диана. А я хочу сделать ее счастливой. Брайан пережевывает эту информацию. — А как насчет того, что делает тебя счастливым? Ах, вот в чем загвоздка, как говорит Бард. — Я счастлив сейчас, и хочу, чтобы это продолжалось. Хочу остепениться. Хочу стабильности в своей жизни. Немного покоя. Моя карьера складывается хорошо — лучше, чем просто хорошо. Как бы я ни жаловался, это превосходит мои ожидания. Я никогда не думал, что буду режиссером Клинта Иствуда. Или буду иметь возможность снимать независимые фильмы, такие как «Красная рубашка». И у меня больше предложений, чем я могу обработать в кино, в театре и на телевидении. Но Диана меня успокаивает. Когда я дома, у меня есть кто-то, кому я могу довериться. Кто-то, кто заставляет меня смеяться. — А как насчет твоей свободы? — спрашивает Брайан. — Я не чувствую себя в клетке, если ты это имеешь в виду. Свобода — это иллюзия. Это может означать многое. Можно переходить от мужчины к мужчине или от женщины к женщине и называть это свободой, но вы точно так же пойманы в ловушку. Решетки находятся в твоей собственной голове, Брайан. Диана дает мне пространство, в котором я нуждаюсь, и я даю ей то же самое. И… она хочет ребенка. Как бы меня это ни пугало, мне начинает нравиться идея стать отцом. Брайан закатывает глаза. — Я отец — что бы это ни значило. — Есть много видов отцов. Мой собственный был не из тех, кто обнимается. Он не был теплым и пушистым, как говорят. Но он дал мне то, в чем я нуждался. Он дал мне жизнь, возможности и выбор — и право делать свои собственные ошибки. И он никогда не судил. Он верил в искусство, и заставил меня поверить в него тоже. — И когда все развалится с Дианой… что тогда? Я пожимаю плечами. — Если это произойдет, то мы разберемся с этим. Никто из нас не может контролировать будущее, Брайан, но и бояться его тоже не стоит. Я не хочу прожить свою жизнь, боясь того, что может произойти. Потому что никогда не знаешь, что может случиться. — Я учусь, — говорит он. — Именно так. Странно, но когда я говорю эти слова Брайану, понимаю, что убеждаю себя. Несмотря на все мои сомнения, это то, во что я верю. Я склонен слишком много думать, не в силах позволить жизни течь сквозь меня, как это делал мой отец. Он никогда не обдумывал слишком тщательно последствия каждого маленького действия. Он жил и позволял фишкам падать, куда им заблагорассудится. — Тебе не нужно, чтобы я говорил тебе, как жить, — говорю я, — я никогда не слышал от тебя оправданий, Брайан. И редко видел, чтобы ты колебался. Не позволяй этой… этой болезни сделать тебя кротким. — Кротким? — он выплевывает слово. — Я не кроток, я чертовски напуган! — Не надо, — я протягиваю руку и беру его за руку, — это ухаб на дороге. Неприятный момент, но и только. — Так, так, так… могу я принять участие в этом действии? Мы с Брайаном поднимаем глаза. — Джимми? Какого хрена ты здесь делаешь? Джимми Харди наклоняется и целует Брайана в щеку. — Приветствую тебя, Брай. Тебя тоже, Дориан. Я здесь, чтобы протянуть вам руку помощи, ребята. Никто не хочет встретиться со львом в одиночку, поэтому я здесь, чтобы расчистить путь в его логово. — Хоуи Шелдона трудно назвать львом, — фыркает Брайан, — он больше похож на хитрожопого койота. — В любом случае, ребята, я вам нужен, — Джимми сверкает тем, что Брайан называет дерьмовой ухмылкой, — кроме того, у меня есть проект, который я хочу ему предложить. И вам, ребята, тоже. Я всегда подозрителен, когда дело касается Харди. — Какого рода проект? — Картина, что еще? Романтическая комедия, режиссер мистер Дориан Фолко и в главной роли ваш покорный слуга Джеймс Лоуренс Харди. — И кого ты предлагаешь в качестве своей краснеющей партнерши в этой «романтической» — простите мой гребаный французский — комедии? Ухмылка Джимми становится шире, если это возможно. — Кто еще, Брай? Глаза Брайана сужаются, и он смотрит на меня. — Что за хуйня?! Ни за что, блядь! — Не говори «нет», пока не услышишь подробности. Сценарий фантастический! Это весело! Настоящий броманс. Это называется «Последнее свидание великого человека». Это абсурд. Броманс? Что, черт возьми, такое броманс? — Исторя приятелей — вроде того. Но с романтическим оттенком. Между двумя парнями. Броманс, — объясняет Джимми. — Ты это выдумал, — говорит Брайан, — такого не бывает! А если бы и было, ты думаешь, Хоуи Шелдон даст тебе денег, чтобы снять романтическую комедию с двумя парнями? И думаешь, что я буду сниматься в нем? Ты, блядь, спятил! — Может быть, — хихикает Джимми, — но этот сценарий — чистое золото. Я гарантирую это. Вы знаете, что «Ускоренный курс» стал четвертой из самых кассовых картин 2003 года, не так ли? Ты думаешь, Хоуи скажет мне «нет» с такими цифрами? Не говоря уже о том, что я крупный акционер этой компании. Если я захочу снять телефонную книгу и в главной роли моего карликового шнауцера, ему будет трудно сказать «нет», потому что я Джимми Харди! — он поворачивается к парню, сидящему за столом, который слушает этот обмен репликами с большим интересом. — Есть причина, по которой мы сидим здесь, а не внутри с Говардом? Помощник сглатывает. — У мистера Шелдона сейчас личный телефонный разговор, мистер Харди. — К черту это! — говорит Джимми. — Я устал ждать! Вперед, мальчики! И он проносится мимо ассистента в кабинет генерального директора студии «Terra Nova». Хоуи Шелдон разговаривает по телефону, интимно шепчет. Я бы не удивился, если бы за его огромным столом из красного дерева были расстегнуты штаны. Он так поражен, что бросает телефон и вешает трубку, не попрощавшись с тем, с кем разговаривал. — Что? Что происходит? — Привет, Говард. Мы здесь для встречи. Джимми садится на плюшевый диван Хоуи и жестом приглашает нас с Брайаном тоже сесть. — Эта встреча посвящена «Красной реке» и не имеет к тебе никакого отношения. Хоуи выходит из-за стола. Увы, его брюки плотно застегнуты. Джимми ухмыляется. — У меня есть отличный проект для нас, поэтому я решил прийти. Кроме того, у меня есть несколько хороших идей о вашей кампании «Красная река». Почему Клинта здесь нет? — Мистер Иствуд в отпуске. Он будет здесь, когда понадобится, — усмехается Хоуи. Затем он смотрит на Брайана, — ты выглядишь отвратительно. — Большое спасибо, — отвечает Брайан. Он выглядит более чем слегка приболевшим, что меня беспокоит, — ты тоже. Но для меня это лишь временное отклонение. Для тебя это навсегда. Он достает из сумки упаковку мятной жвачки и разворачивает ее. Его руки слегка дрожат. — Брайан, ты в порядке? — Джимми спрашивает с искренним беспокойством. — Почему ты не воспользуешься ванной Хоуи? Я уверен, что он не будет возражать. — Я в порядке, — говорит Брайан. Но он не в порядке, это очевидно. Шелдон закатывает глаза. — Ты под кайфом, Кинни. Ты пришел сюда под кайфом! — Я не под кайфом! — парирует Брайан. — Чувствую себя не слишком хорошо, но я не под кайфом. — Ты гребаный лжец! — кричит Шелдон. — Как ты смеешь приходить на встречу обдолбаный?! Но я не ожидал от тебя ничего лучшего. Удивлен, что вы прошли через «Красную реку», не опозорившись. Хорошо, что тебя выгнали с «Восточного фронта», иначе ты мог бы испортить картину за сто миллионов долларов! — В отличие от продюсеров, которые уволили меня и сами испортили ее, так как вся постановка была отменена, — Брайан встает, — прошу прощения. Мне срочно нужна ванная. Но Хоуи Шелдон этого не оставит. Он преграждает Брайану путь. — Ты гребаный позор! Ты должен как можно скорее отправить свою задницу в реабилитационный центр. Если бы это зависело от меня, ты бы никогда больше не работал на эту студию! — Слушал свою маленькую сучку, Вана Пауэлла? — Брайан сплевывает. — Это его ты должен отправить в реабилитационный центр, а не меня. — Поговорим о горшке, называющем чайник черным*! — Шелдон сплевывает в ответ. — Это ты подсадил его на наркотики в первую очередь! — Если ты в это веришь, то, блядь, бредишь. Теперь позволь мне пройти, — говорит Брайан, — я серьезно, — он пытается оттолкнуть Хоуи Шелдона с дороги. И вот тогда Шелдон дает ему пощечину. Резкий, сильный удар по лицу, который эхом отдается в большом пустом кабинете. Брайан моргает, и я задерживаю дыхание. Я уверен, что Брайан, который на шесть дюймов выше и, даже такой худой, имеет мышцы на руках, о которых Хоуи может только мечтать, собирается выбить дух из главы студии «Terra Nova». Но вместо этого Брайан отступает назад с удивленным лицом. А потом он поворачивает голову и его рвет к ногам Хоуи Шелдона. — Господи! — кричит Джимми. — Черт! — вопит Хоуи. — Брайан! — говорю я. — С тобой все в порядке? — Нет, — выдыхает он, — со мной не все в порядке. Увези меня отсюда! — Ты сукин сын! — разглагольствует Хоуи. — Это старинный восточный ковер стоимостью тридцать тысяч долларов! А как насчет моих новых туфель от Versace? — Пришли мне счет за химчистку, — говорит Брайан, когда мы с Джимми толкаем его из офиса. Его снова рвет, как только мы вытаскиваем его из здания. — Я хочу вернуть свои деньги за эти гребаные таблетки от тошноты, — стонет он, согнувшись пополам, — если ты сможешь доставить меня домой… — Мы доставим тебя домой, Брай, — говорит Джимми, — не волнуйся. — Все будет в порядке, — добавляю я. Но все, несомненно, не в порядке. Это иллюзия, разлетевшаяся на мелкие кусочки. И теперь я обеспокоен. Очень, очень обеспокоен. *"Горшок, называющий чайник черным» — это пресловутая идиома испанского происхождения, английские версии которой начали появляться в первой половине 17 века. Эта идиома о человеке, виновном в том самом, в чем он обвиняет другого, и, таким образом, является примером психологической проекции, или лицемерия.