Квир-личности

Глава девяносто третья ЛОГИЧНО Краткое содержание: Ночной звонок. Лос-Анджелес/Питтсбург, февраль 2004 года. Брайан «Когда я был молод, Мне казалось, что жизнь так прекрасна, Чудесна, о, это было прекрасно, волшебно. И все птицы на деревьях, Ну, они пели так счастливо, Радостно, игриво, наблюдая за мной. Но потом они отослали меня, Чтобы научить меня быть разумным, Логичным, ответственным, практичным. И они показали мне мир, Где я мог бы быть таким надежным, Клиническим, интеллектуальным, циничным. Бывают времена, когда весь мир спит, Вопросы слишком глубоки Для такого простого человека. Не мог бы ты, пожалуйста, рассказать мне, что мы узнали? Я знаю, это звучит абсурдно, Но, пожалуйста, скажи мне, кто я…» *** — Майки… — Брайан? Господи! Который час? — Я не знаю. Поздно. Поздно здесь, возможно, там еще позже. Прости, что разбудил тебя. Я не думал, как обычно. Перезвоню в другой раз. — Нет! Брайан, не вешай трубку! Ты в порядке? Что-нибудь не так? — Конечно, нет. Что может быть не так, Майки? Все великолепно. Никаких проблем. — Подожди, я уйду в другую комнату. Бен спит, и завтра у него ранний урок. — Конечно, Майки, конечно. — Так-то лучше. Я на кухне. Господи, уже почти четыре утра, Сколько там времени? — Не знаю. Не так уж поздно. — Ты только что вернулся домой? Был в клубе? Ты пьян? — Нет, не пьян. Не в клубе. Я сижу у бассейна и смотрю на звезды. — Ну да. Это жестоко. Сидеть у бассейна в Калифорнии. Здесь идет снег и около двадцати градусов. — Как ни странно, я скучаю по этому. Скучаю по снегу. В феврале не должно быть восемьдесят градусов. Это странно. Это разрушает твой мир. — Конечно, Брайан. Продолжай убеждать себя, что предпочел бы оказаться в Питтсе в середине зимы. — Да. Предпочел бы. — Тогда приезжай, Брайан. Я серьезно, — пауза, — я скучаю по тебе. — Я тоже скучаю по тебе, Майки. — Здесь одиноко без тебя. И так с тех пор, как ты уехал с… с Роном. Боже! Прошло уже два года! Кажется, что это было вчера и в то же время сто лет назад. — Я знаю. Мне тоже так кажется. — Больше не будет так, не так ли? — Как? — Как раньше. Тусовки. Походы в спортзал. Обеды в закусочной. Встречи в «Вуди». «Вавилон». Это все ушло. И никогда не будет по-прежнему. — Жизнь продолжается, так говорят. Думаю, это правда. Пора взрослеть. — Это не ты, Брайан. Ты никогда не повзрослеешь. — Нет? Ты говоришь как Линдси. Она всегда ругает меня за то, что я не хочу взрослеть, но любит меня как вечного Питера Пэна. Ей нравится видеть во мне Мальчика, который никогда не вырастет. Но это не логично. Это полная чушь собачья. Я повзрослел, когда был еще ребенком. Должен был. Должен был, чтобы выжить. Потом я потратил все эти годы, пытаясь вернуть все обратно. Но никогда по-настоящему не мог. — Ты шутишь, правда? — Нет, я не шучу. Ты когда-нибудь читал «Питера Пэна»? Книгу, я имею в виду? — Книгу? Не думаю. Но я видел фильм Диснея. Это не «Леди и бродяга», но довольно интересно. — Книга, Майки. Джеймс Барри. На днях я нашел ее на полке у Рона. Искал что-нибудь почитать, и у него много интересного в библиотеке. Я помню, как читал ее на уроке английского языка в колледже, но на самом деле не помнил ее так ясно. В колледже у меня были другие приоритеты. Но «Питер Пэн» — это не какая-то сладкая сказка о нежелании взрослеть. Это гребаная история ужасов. Она полна насилия, смерти и сожаления, и не только со стороны индейцев и пиратов. Питер чертовски жесток. Он бессердечное дерьмо. Ты знаешь, почему Потерянные мальчики никогда не взрослеют? — Откуда мне знать? Наверное, потому, что они живут в Стране Небытия? — Нет, Майки. Это потому, что когда Потерянные мальчики становятся слишком взрослыми и выглядят взрослыми, Питер убивает их. — Что? Ты это выдумываешь! — Клянусь Богом. Прочитай книгу. Мне нужно будет купить ее Гасу, когда он немного подрастет. И «Алиса в стране чудес» так же извращена. Может быть, еще более извращенная. — Как скажешь, Брайан, — он зевает. — Извини, что наскучил тебе. — Нет, ты никогда не наскучишь мне. Просто уже поздно, вот и все. — Итак… ты и Бен. Как дела? — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду… Как дела с Беном? Это особенно трудный вопрос? — Нет, я просто удивлен, что ты спросил. — Почему ты удивлен? Я интересуюсь твоей жизнью, Майки. — Интересуешься? — Конечно, интересуюсь! Не будь жалким! — У нас с Беном все в порядке. Дела идут очень хорошо. Особенно с тех пор, как… — С каких пор? — Ну, ты будешь смеяться надо мной, но… — Но что? — Я продаю комикс и получу за него кучу денег. — Нашел другого " Капитана Астро»? — Вроде того… но более того. Это старинный «Бэтмен», действительно редкий. Через несколько недель он будет выставлен на аукцион, и я могу получить за него много денег. — Много — это сколько? — Много… больше ста тысяч долларов. Или двухсот. Или, может быть, еще больше, — я молчу, — Брайан? Ты здесь? — Я обрабатываю информацию. Сто тысяч долларов? За гребаный комикс? Я думал, что «Капитан Астро» — это гребаный грабеж на десять тысяч баксов! — Есть коллекционеры, которые хотят его. Это целое состояние, Брайан. Потрясающая сохранность. Этим занимается аукционный дом, и они думают, что может начаться война на торгах. Но что бы ни случилось, это означает, что я получу много денег. Достаточно, чтобы помочь маме. И внеси большой первоначальный взнос за дом — мы с Беном думали об этом. А также, наконец, сдвинуть «Рейджа» с мертвой точки. И..... Я хочу вернуть тебе деньги, Брайан. — Вернуть мне деньги? За что? — За все! За все, что ты сделал для меня, и для мамы, и для дяди Вика за эти годы. — Я сделал это не для того, чтобы ты мог мне их вернуть. — Я знаю, но… — Но ничего! Не смей даже пытаться вернуть мне деньги, или я никогда больше не буду с тобой разговаривать, пока ты жив! Все, что я когда-либо давал тебе, все, что я когда-либо делал для тебя, было подарком, Майкл. Я делал это, потому что люблю тебя — и не забывай об этом! — Но, Брайан… — Заткнись, или я повешу трубку! Я, блять, серьезно. — Хорошо. Я не хотел тебя оскорбить. — Почему все всегда связано с деньгами? Люди думают, что меня волнуют деньги? Деб. Линдси. Мел. Мои гребаные мать и сестра. Даже мой старик. Это все, чем я был для них — гребаная копилка. — Я никогда не думал так, Брайан. Ты же знаешь, что нет. — Я знаю. Просто устал. И капризничаю. Так бывает с Гасом, когда он не выспался. — У тебя снова проблемы со сном? — Иногда. Это зависит от обстоятельств. Я либо вообще не могу спать, либо не могу ничего делать, кроме сна. Это порочный круг. Раньше я мог целыми днями крутиться, просто вздремнув тут и там. Но больше не могу этого делать. Старею, наверное. — Никогда. — Старый добрый Майки. По крайней мере, у меня остался один поклонник. — Больше, чем один. — О? — Да ладно, Кинни! Я знаю, что Джастин там. Он отправлял мне по электронной почте наброски для «Рейджа». — Я его не прятал. — Я не был уверен, что ты хочешь, чтобы кто-нибудь знал. — Заговор молчания? Это чушь собачья, Майкл. Он здесь, он останется здесь, мне все равно, кто об этом знает. Где еще он мог быть? Мы шли по красной ковровой дорожке на «Золотом глобусе», и наши фотографии по всему Интернету. Не могу представить, чтобы Эммет пропустил это. Или Деб. — Нет, они это видели. Все гудели об этом. Почему ты не сказал нам, что вручаешь награду? — Я не знал до того самого дня. Это выяснилось в последнюю минуту. Мы были на лодке и едва успели одеться, прежде чем приехал лимузин. — Вау. Кажется, только вчера мы все ходили на премьеру «Олимпийца». Я никогда этого не забуду. И ма тоже. Дядя Вик сказал, что это был кульминационный момент его жизни. — Сомневаюсь. В свое время у Вика было много ярких моментов. — Да, но ничего похожего на голливудскую премьеру. — Вик был в «Стоунволле», Майки. Он был на первом Параде Гордости в Нью-Йорке. Он работал над кампанией Харви Милка* в Сан-Франциско. Он участвовал в беспорядках Белых ночей. Он был одним из первых членов ACT-UP**. Гребаная голливудская премьера — ничто по сравнению с этими вещами. Это история, а не тупой гребаный фильм. — «Олимпиец» — это не просто какой-то дурацкий фильм, Брайан. Это тоже история. — Это хуйня. — Нет! Так оно и есть. Не преуменьшай его заслуги. Ты действительно изменил ситуацию в Голливуде. И Рон тоже. Возможно, мне не нравился этот парень, но я должен отдать ему должное. И даже Джимми Харди. — Да, Джимми — настоящий пионер в борьбе за права геев. — Не будь саркастичным. Ты знаешь, что я имею в виду. — Я знаю, Майки. Но есть и другие вещи… они значат больше. Это гребаная история. Это то, чем Вик мог бы гордиться. Что я когда-либо делал в своей жизни, чем мог бы гордиться? — Не начинай, Брайан. Потому что я не собираюсь присоединяться к твоей вечеринке жалости в четыре утра. — Я не устраиваю вечеринку жалости. Я говорю правду. Кроме того, что я трахался, сосал, пил и употреблял наркотики, что, черт возьми, я когда-либо делал? — Ты Брайан Кинни. Ты известный актер. Ты легенда в рекламе. Ты вдохновляешь геев во всем мире. Разве этого недостаточно? — Раньше я так думал, но теперь… Кстати, вспомнил. Я просмотрел некоторые необработанные видеозаписи Рона. Он хотел сделать документальный фильм о первых днях борьбы за права геев, и снял тонну интервью с людьми, которые были там. Я нашел запись, которую он сделал с Виком в прошлом году, когда тот был здесь на премьере. Хочу попросить Ави сделать дубликат и отправить копию вам с Деб. Вик выглядит так хорошо в кадре. И он очень красноречив. Я не режиссер, но кто-то должен что-то сделать со всеми этими съемками. Это должно быть видно. Этих людей нельзя забывать. Как и Вика, не следует забывать. — Мне бы это понравилось, и маме тоже. Я никогда не спрашивал Вика о тех днях, а теперь уже слишком поздно. — Он рассказывал мне немного раньше, но ты знаешь, как дети относятся к рассказам о старых временах, я не хотел его слушать. Но немного услышал. Особенно о гей-сцене в те дни. О «Стоунволле». Мысль о том, что педики делают что-то революционное, привела меня в восторг. Это заставило Вика казаться еще более захватывающим, хотя я думал, что он и так уже довольно захватывающий, особенно когда возвращался из Нью-Йорка или Сан-Франциско. Он словно прилетел с другой планеты. И я хотел быть на этой планете. — Брайан? — Хм? — Ты и Вик… ты когда-нибудь? Я имею в виду… ты это сделал? — Почему ты хочешь это знать, Майкл? — Просто… потому что. Я всегда думал, что… может быть, мне это показалось. — Это будет иметь какое-то значение? — Не особо. — Тогда я оставлю это истории. — Что означает, что вы это сделали. — Интерпретируй, как хочешь, — пауза, — ты знаешь, прошлой ночью мне приснился Вик. — Правда? — Да. Это было странно. Забавно, о чем ты мечтаешь. Джастин показывал мне несколько набросков «Рейджа», и ему приснилось, что я — Рейдж. — Ты — Рейдж. Кем же был Вик? — Он был… просто кем-то. Это было глупо. Ты же знаешь, что такое сны. — Был ли я во сне? — Нет, Майкл, тебя не было в моем сне. — Очень жаль, — зевок, — мне нужно немного поспать, Брайан. Уже так поздно. — Да, прости. Я дерьмо, что не даю тебе спать. — Нет! Мне нравится разговаривать с тобой. Звони мне чаще. В течение дня. Пожалуйста? — Хорошо. Но есть еще одна вещь, прежде чем я повешу трубку. Я должен был упомянуть об этом раньше, но… Я не знал как. Я до сих пор не знаю, как это сделать. Не существует хорошего способа сказать это. — О чем ты говоришь? — Я… я должен просто положить трубку и поговорить с тобой в другой раз. — Брайан, скажи уже, что ты хочешь сказать, чтобы я мог немного поспать, прежде чем зазвонит будильник Бена. — Конечно, Майкл. Просто… это чертовски сложно. Я понимаю, что в моих словах нет никакого смысла — это не логично, но… — Но что? Выкладывай, Брайан, пока я не заснул. — Послушай, Майкл, я говорю тебе это только потому, что ты важен для меня и должен знать. И еще потому, что Джастин ворчал на меня, чтобы я тебе сказал. Но ты не можешь сказать ни слова никому другому. Никому. Ни Бену, ни Деби, ни Эммету, никому-либо еще. Серьезно. Ты обещаешь? — Да! Обещаю. Сейчас… какого хрена ты пытаешься сказать? -… что у меня рак. Это то, что я пытался тебе сказать. А теперь я собираюсь повесить трубку, потому что не могу говорить об этом прямо сейчас. Я позвоню тебе в другой раз. Просто не забудь пока держать рот на замке. Пока, Майки. Майкл Щелчок отбоя. Тишина. — Брайан? Брайан! Ты здесь? Брайан? О боже. Набираю снова — голосовая почта. — Брайан! Мудак! Поговори со мной! Не оставляй меня здесь висеть. Набираю — снова голосовая почта. — Брайан? Не делай этого! Не уходи. Пожалуйста! Брайан! Набираю — голосовая почта. — Пожалуйста? Но там тишина. *** «Теперь следи за тем, что говоришь Или тебя назовут радикалом, Либералом, фанатиком, преступником. Не подпишете ли вы свое имя, Мы хотели бы почувствовать, что вы Приемлемый, респектабельный, Презентабельный, овощ! Ночью, когда весь мир спит, Вопросы так глубоки Для такого простого человека. Пожалуйста, пожалуйста, скажит мне, что мы узнали, Я знаю, это звучит абсурдно, Пожалуйста, скажит мне, кто я. Кто я… Кто я… " Рик Дэвис, Роджер Ходжсон*** *Харви Бернард Милк (22 мая 1930 — 27 ноября 1978) — американский политик и первый открытый гей, избранный на государственный пост в штате Калифорния в качестве члена городского наблюдательного совета Сан-Франциско. **ACT UP, AIDS Coalition to Unleash Power (рус. СПИД-коалиция для мобилизации силы) — международная организация прямого действия, добивающаяся улучшения жизни людей, больных СПИДом, законодательных и политических изменений, медицинских исследований, которые в конечном счёте привели бы к остановке эпидемии ВИЧ-инфекции, улучшению качества жизни пациентов со СПИДом посредством прямых действий, медицинских исследований, лечения и пропаганды, а также работает над изменением законодательства и государственной политики. Была создана в 1987 году Ларри Крамером на основе Общественного центра лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров в Нью-Йорке как альтернатива предыдущей его организации, «Кризисного центра здоровья геев» (GMHC), которую он считал политически бессильной. ***Чарльз Роджер Помфрет Ходжсон (род. 21 марта 1950 года, Портсмут, Гэмпшир) — британский певец и музыкант, один из основателей прог-рок-группы Supertramp. Он легко узнаваем по высокому звонкому голосу, который стал визитной карточкой группы, его тексты проникнуты душевными переживаниями и затрагивают философские темы. Фанатами ему дано имя Мистер Супертрэмп. Рик Дэвис (англ. Rick Davies), или Ричард Дэвис (англ. Richard Davies; 22 июля 1944, Суиндон, Англия), — англо-американский певец, клавишник, автор песен, один из основателей группы Supertramp. С момента ухода Роджера Ходжсона из группы в 1983 году Дэвис является единоличным лидером и композитором всех песен Supertramp. Дэвис владеет компанией, названной «Rick Davies Productions», которой принадлежат авторские права на записи группы Supertramp и название группы. Его жена Сьюи, на которой он женился в 1977 году, менеджер группы Supertramp с 1984 года.