Пиковая дама

      И без того короткий, четырехчасовой вожатский сон прошел для меня в метаниях по кровати в жалких попытках уснуть. Не хотелось. Мысли обуревали мою светлую голову, лезли, как мармеладные червячки, из всех щелей. Мне хотелось ответов. Хотелось понять, почему поведение Андреа кажется мне таким странным. Если они с Томом вместе, для чего она строит мне глазки?       Сложно сказать, нравилась ли мне Андреа. Безусловно, она приятная в общении, добрая и симпатичная. Но сердце не ёкает, не отзывается, глядя на неё. Но все же есть что-то, что заставляет меня сейчас думать об этом и даже… ревновать?.. Наверное, так называется это противное липкое чувство внутри груди.       Насколько уместным будет спросить в лоб у вожатых о том, что же их связывает? Насколько вообще нормально обсуждать что-то подобное и строить отношения в детском оздоровительном лагере?..       Решив наконец для себя, что никакого сна мне не светит, я решил пойти побегать в гордом одиночестве на местном стадионе. Разгрузить голову и просто плыть по течению. Кое-как натянув черные спортивные штаны и худи в тон, я провел пятерней по волосам, приглаживая жалкие попытки помять подушку. Зеркало в который раз отразило бледного темноволосого парня с легкими синими кругами под глазами. Еще не ходячий труп, но близко.       Умывшись, я резво вышел на стадион, что находился прямо перед нашим корпусом, если пройти через небольшую детскую площадку. Кругом стояла звенящая тишина, лишь в отдалении плескалось море, бьющееся о волнорезы. Погодка сегодня не радовала. Тучи, низко свисающие с неба, предупреждали о возможном дожде. А дети так мечтали поплавать сегодня…       Едва кроссовки вступили на яркое оранжевое беговое покрытие на стадионе, я побежал, вдыхая полной грудью влажный морской воздух. Тело будто бы отпускало, забивая на усталость и накопившийся стресс. Может бегать так каждое утро? Освобождать голову от всякого ненужного, выходить без музыки, под пение одних лишь птиц. Да нет, Эд, ты что больной, вспомни о ценности вожатского сна. Дома потренируешься, спортсмен хренов.       Набегав, наверное, кругов семь по трехсотметровой дорожке, я повалился прямо на слегка влажную от росы зеленую траву футбольного поля, тяжело дыша и глядя в сумрачное небо. Все-таки первые лучи робкого солнца начали пробиваться сквозь тучи, попадая мне на лицо, заставляя сощуриться.       — Ньюман, ты чего тут? — послышался вдалеке до боли знакомый голос, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности.       Я приподнялся на локтях, чтобы разглядеть приближающуюся Геру, но окрепшее солнце жутко ослепляло. Сделав козырек из руки, я покрутился из стороны в сторону, пока не заметил приближающуюся фигуру старшей вожатой. Густые темные волосы были распущены, красиво вились, падая на высокую грудь девушки, наряженной в праздничную белоснежную рубашку с коротким рукавом.       — Да просто спортом занимался, — сказал я, когда окончательно подошла поближе.       — В семь утра? У тебя есть целый час на сон, а ты решил побегать? — удивленно воскликнула Гера, тряхнув завораживающей копной волос.       — Вот такой я странный, — улыбнулся я, продолжая сидеть на траве.       Гера лишь вздохнула, опускаясь рядом, вытягивая длинные стройные ноги в синих джинсах.       — Спорт — это жизнь, — спокойно отозвалась девушка, откидываясь на руках назад, подставляя красивое лицо солнышку. — Погода сегодня неоднозначная, как считаешь?       — Дети очень хотели на море, — вежливо отозвался я, чувствуя, как голос внезапно затрясся, ощущая некоторую близость от ее присутствия.       — Ньюман, Ньюман, — она внезапно повернула голову, оставаясь в каких-то несчастных тридцати сантиметрах от меня. — Ты такой заботливый.       — Спасибо, — меня внутренне пробирало насквозь от накатывающих мурашек от этой близости. — Сочту это за комплимент.       Гера неожиданно рассмеялась. Так звонко и громко, что я невольно оглянулся по сторонам, не нарушит ли ее нежный смех эту прекрасную утреннюю тишину. А затем улыбнулся, слегка смущенно.       — Кстати, не будешь против помочь мне завтра в штабе? — я поймал завораживающий взгляд зеленых глаз на себе и внезапно почувствовал себя раздетым.       — Без проблем, — голос обрел твердость, несмотря на все еще пробегающие тут и там мурашки.       Не знаю, что более странно: Андреа со своими играми или эта встреча на поле с валянием на траве и беспечными разговорами о погоде.       — Ладно, пойду я, — я быстро вскочил на ноги. — Попробую поспать.       — Иди, — беспечно отозвалась Гера. — До встречи.       Пожалуй, последнее ее предложение прозвучало с какой-то надеждой. Будто она и вправду боится больше не увидеть меня.              Вместо того, чтоб возвращаться в корпус, я решил немного пройтись к набережной. Предстояло прошествовать мимо стоящих рядом корпусов второго и шестого отряда, затем выйти к пирсу, где находится штаб, и вот она — набережная, тянущаяся вдоль всего лагеря, оканчивающаяся невысоким скалистым берегом. С набережной можно было легко спуститься на песчаный пляж и пройтись по еще не нагретому песку. Достигнув двух корпусов, я услышал, как открывается тяжелая железная дверь и хрустит гравий под ногами. Неведомая сила заставила меня завернуть за угол и прижаться спиной к окрашенным в синий доскам корпуса отряда номер два. Я боялся, что это Пирс, решивший с утра пораньше проведать порядок в корпусах. Сердце ушло в пятки. Я даже присел на корточки, пытаясь слиться, как хамелеон с окружающей средой. Шаги затихли неподалеку, видимо, так и оставшись стоять у двери. Я нутром чувствовал неладное. Если Пирс поймает меня, бродящего тут без причины, то по головке не погладит. Зато мне придется долго и упорно ласкать головку директора, вымаливая прощение и подпись в дневник практики для универа.       Я не дышал.       — Слышь, — хриплый голос Майкла, вожатого второго отряда, лился из открытого окна рядом со мной. — Больше, чтоб такого не было.       — Майкл, — молил голос девушки, явно спускающейся с лестницы второго этажа.       И тут стало понятно, что это окно на лестничную клетку.       — Не надо ко мне руки тянуть, — сердитый голос парня резал ухо. — Ты меня знаешь. Меня бесить не надо.       — Я ничего такого не сказала, — она явно сдерживала слезы, говоря тихим сбившимся голосом.       — Заткнись, нахуй! — неприятно воскликнул Майкл, а затем голоса стихли, будто исчезая за дверью внутри корпуса.       Внутри меня все похолодело. Я словно невольно стал свидетелем чего-то максимально личного и неприятного. Почему он так разговаривает с Джулией? Что такого натворила девушка? Я осторожно выглянул из-за угла. Уже никого. Кто бы там ни был, он уже ушел. Ладно, подумаю об этом потом. Ведь это не мое дело. Единственное, что я могу — взывать к мукам совести, что не имел (и не имею!) возможности вмешаться. Вдруг он вообще сказал на нервяке? Все же прекрасно понимают, как любит докапываться Пирс.       Стремглав, как истинный марафонец, я бросился к своему домику (а то вдруг директор и к нам заглянет?). В корпусе стояла звенящая тишина с легким гулом генераторов и котельной из отдельной комнаты. Я бросился в свою вожатскую, искренне пытаясь смыть все утреннее наваждение, заставшее меня врасплох.       — Эй, — я постучал в комнату Андреа, как следует отмывшись в душе и переодевшись в стандартную белую майку и бежевые шорты. — Андреа.       Ответа не было. Наверняка, она все еще в объятиях Морфея. Набравшись смелости, я слегка приоткрыл дверь, в надежде, что не застану ее там голую в объятиях Тома. Но напарница, к моей радости, была одна. Спутанные волосы разметались по подушке, согретой падающими лучами из распахнутого настежь окна. Андреа отвернулась к стенке, прижимая к груди плюшевого хомяка. Такая невинная.       — Андреа, — я осторожно похлопал девушку по плечу. — Проснись. Доброе утро.       — Ммм… — простонала девушка, распахивая карие глаза, заспанно уставившись на меня.       — Андреа, там Пирс с проверками ходит, — тихо сказал я. — Извини, что бужу.       — У меня было еще пятнадцать минут, — вздохнула Андреа, выудив телефон из-под подушки, смотря на время.       — Прости, — я развернулся к двери, с некоторым удовольствием отметив, что фото Тома исчезло с подоконника. — Я пойду, собирайся спокойно.       Мое сердце не зря чувствовало. Пирс действительно появился у нашего порога спустя какие-то пять минут после пробуждения напарницы. Я сидел в холле, заполняя дневник вожатого, стараясь делать вид, что не написал его вчера, после вечерней планерки.       — Привет, Эдриан, — звучный голос негромко отразился эхом по полупустому помещнию.       Высокий, худой, с пронизывающими ярко-зелеными глазами и тонкими чертами лица, Пирс появился на пороге, сверкая хорошо отглаженной формой вожатого — такой же, как и у всех. Зачем ему форма — вопрос отдельный, ведь он спокойно мог ходить в "гражданском". Пытается молодиться?       — Привет, — отозвался я, обводя буквы в дневнике по второму кругу, — у нас тихо.       Надо отметить, что в лагере все общаются на ты. Это общее правило. Неважно, двадцать тебе или пятьдесят. Ты все равно будешь назван только по имени.       — Еще сорок минут до подъема, — директор проверил механические наручные часы. — Я пройдусь по коридору, послушаю.       — Пожалуйста, — беспечно махнул рукой я, трясясь внутри как осиновый лист. Если хоть кто-то из малышни решил, что ему пора вставать…       — А напарница твоя где? — Пирс обнажил ряд белоснежных зубов. Явно виниры, хорошо поставленные у стоматолога.       — Собирается перед рабочим днем, — вздохнул я. — Девочки.       Он понимающе кивнул и быстро поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Внутри меня все замерло, но я продолжал искать успокоение в обведении букв из дневника вожатого. Буквально пять минут, что его не было, превратились для меня в пытку. Я нервно отсчитывал время, метясь взглядом то на лестницу, то на Apple Watch на руке.       — Отлично, почти все спят, — слегка надменный голос долгожданно раздался, спускаясь с лестницы. — Ну, неудивительно, ребятам по восемь-девять лет.       — Хорошо, — неестественно улыбнулся я. — Скоро пойдем будить на зарядку.       — Молодцы! — Пирс сверкнул глазами, быстро пересекая холл. — Загляну еще в пятый.       — Увидимся, — я махнул директору на прощание, мысленно выдыхая.       Господи, пронесло.       День несся так же быстро, как и любой день в лагере. Дети уже прошли период адаптации, им стало интересно, они больше не плакали так сильно, как раньше. Надо сказать, что нам достался достаточно спокойный отряд, где лишь некоторые малыши задавали жару своими капризами. Многим очень часто названивали родители. Порой это было неуместно, хотя всем родителям во время передачи детей раздали расписание того, когда можно звонить. Но разве обеспокоенных матерей можно остановить?       После завтрака мы отвели малышню на кружки и секции. Погода действительно не радовала, хоть и светило солнце, резкие порывы ветра постоянно налетали со стороны моря, заставив всех надеть тоненькие форменные разноцветные ветровки. Теперь можно было легко отличить один отряд от другого: первый — желтые, второй — красно-оранжевые, третий — зеленые, четвёртый — сиреневые, пятый — голубые, и мы, шестой — темно-синие.       — Эдриан, а сегодня будет еще дискотека? — спросила у меня маленькая Стейси, пока мы сидели на кружке «Фитодизайн» и учились делать цветы из бумаги.       — Нет, солнышко, — улыбнулся я темноволосой девчонке с забавными косичками. — Сегодня мы будем смотреть мультик.       — Мультик? Ого, — она резко развернулась к рыженькой подружке Селене. — Сегодня будет мультик!       — Лучше дискотека, — фыркнула всегда собранная и недовольная Селена. — Мультики для маленьких детей.       — Нет, — обижено надула губы девчонка. — Взрослые тоже смотрят мультики, правда, Эдриан?       — Смотрят, конечно, — вспомнив свою любовь к аниме, проговорил я.       — Вот видишь, — Стейси показала маленький розовый язычок подружке, продолжая сворачивать гофрированную бумагу в форме розы.       Оставляя спорящих девочек, я тихо вышел в коридор, желая найти Мерфи. Прогулявшись туда-сюда по небольшому холлу с пятью дверьми, я быстро написал сообщение, что жду его у кружков рукоделия. За каждой дверью тут, в доме культуры, который мы величественно зовем «Дворец», находится своя небольшая студия. Где-то шьют мягкие игрушки, где-то плетут из бисера, где-то, вот как мы сейчас с небольшой группкой из моего отряда, делают бумажные цветы и топиарии. Мерфи выпорхнул откуда-то снизу, поднявшись по небольшой лестнице на третий этаж.       — У меня там баталии за право петь в микрофон, — улыбнулся он.       — Разве у тебя не кружок сейчас? — удивился я, замирая у панорамного окна с видом на тонкую полоску моря.       — А, нет, — хохотнул азиат. — Теперь парадом руководит Майлз. И, наконец-то, у него что-то получается.       — Пойдем пройдемся? — я медленно двинулся вниз, спускаясь по лестнице.       — А твои мелочи не начнут искать дырки в заборе, чтобы сбежать, пока ты гуляешь? — Мерфи тут же начал спуск следом за мной.       — С ними же кружковод, — пожал плечами я. — Вряд ли меня будут искать.       Мы вышли на улицу, где нас тут же обдало холодным ветром. Мерфи неприятно поежился, запихивая руки в карманы белой толстовки с надписью «Прибой». Вот так приезжаешь на море, а вместо удушающей жары — порция ледяного бриза в лицо. А еще говорят, что завтра вообще объявили штормовое предупреждение. Мне больше жалко детей, которые приехали отдыхать, купаться и загорать, а по факту просидят все время в домике.       — Ты как? — поинтересовался я, когда мы двинулись по направлению к набережной. — Сейчас так редко можем пообщаться.       — Скучаешь что ли? Так и знал, ты ни дня без меня не можешь, — продолжал острить друг. — Нормально я, лучше, чем в будке музыку включать.       — Это точно, — поддержал я его. — Пирс был у вас утром?       — Пирс скоро жить у нас начнет, — фыркнул парень. — У нас вообще не существует отбоя.       — Бесятся по ночам? — мы ступили на светло-серый гранит, которым была вымощена вся набережная.       Море не на шутку бушевало. Крупные волны разбивались о берег, затапливая собой весь пляж, утягивая песок в воду.       — Бесятся — это мягко сказано, — усмехнулся Мерфи, оглядевшись по сторонам. — Надеюсь, тут нас не спалят.       Мы отошли немного за то место, где набережная уходила в парк с теми самыми страшными статуями пионеров. Со стороны лагеря нас не было видно. Только если пройти через парк и выйти к морю. Мерфи затянулся электронкой первый, с наслаждением выдыхая вкусный пар.       — Они засыпают часа в четыре утра, — пробормотал азиат. — Говоришь, будьте тише — без толку. Вот Пирс и ходит к нам, беседы по пол ночи проводит.       — А что делают дети, раз не спят? — я последовал примеру друга и тоже парил свою ежевичную электронку.       — Ой, — отмахнулся Мерфи. — Лучше спроси, что они не делают. Музыку слушают, танцуют, орут, парят вот тоже. В карты играют.       Я мысленно порадовался тому, что наши маленькие дети, пусть иногда и сложно, но засыпают.       — А мы сказки читаем, всех укрываем, целуем в лобики, — усмехнулся я. — Без этого некоторые не укладываются.       — Тоже что ли начать им «Русалочку» читать, — рассмеялся Мерфи.       Мы еще немного молча постояли, морщась от порывов метра, продолжая пользоваться драгоценными минутами для курения.       — Ты не знаешь, — тихо спросил я, после паузы. — Том и Андреа, они не встречаются?       — Что, уже клинья собрался подбивать? — закатил глаза друг, пряча электронку в поясную сумку, висящую у него через плечо.       — Увидел совместную фотку, а вчера они мило обнимались, когда мы отдыхали после открытия, — я старался не смотреть на него, зная, что он наверняка поймет все по взгляду.       — Откуда у меня может быть такая информация? — вздохнул азиат. — Пошли уже назад. Пизды еще дадут.       Вечером мы сводили всех на мультфильм. Я без особого интереса растянулся на сидении, иногда следя за происходящим на экране, борясь с последствиями бессонной ночи. Спать хотелось ужасно. Андреа, кстати, села с Томом, где-то позади. Почему же меня не особо трогал этот факт? В следующий раз я просто остановлю ее попытки флирта и отправлю к Тому. Хватит с меня глупых игр.       Или заставлю объясниться!       И вообще, с чего я решил, что я ей нравлюсь? Может это способ общения такой? Хотя, вчера в ее глазах бесновались настоящие черти... А может, это отблески костра так падали, а я уже уши развесил. Мда-а, Эдриан, теряешь хватку. Не стоит об этом думать, я обещал себе плыть по течению.       После отбоя, мы все, как обычно, собрались в той самой комнате в штабе. Круглый стол, ставший уже привычным, собрал за собой всех вожатых, включая Майлза и физрука Маршалла. Мы дружно прорабатывали активности на следующий — пятый день. Сегодня был относительно спокойный день, даже Гера не ругалась, лишь тонкая складка залегла у нее над бровью. Когда я ловил ее взгляды на себе, эта морщинка слегка разглаживалась, а легкая улыбка скользила по алым губам. Я слегка улыбался в ответ. Сам не знаю почему. Поначалу она казалась фурией, бегала, кричала на нас, проверяла каждую пылинку в корпусах. Но сейчас я будто бы разглядел в Гере скрытую доброту и ранимость. Она такая же девушка, как и мы, но немногим старше. Почему-то хотелось ей помогать.       — Эдриан, ты придешь завтра? — спросила Блэк, как только зашумели отодвигаемые стулья, и планерка подошла к концу.       — Да, я помню, — улыбнулся я, ненадолго задерживаясь за столом, вглядываясь в ее уставшее лицо.       — Я буду ждать, — с легкой скользящей нежностью в голосе проговорила Гера. — Приходи в сончас.       Почему же эти мурашки такие приятные?..