Пиковая дама

      Андреа я не видел до самого утра. От Тома выяснилось, что она ушла в отряд и не особо-то хочет общаться с кем-то. Да я и не собирался разговаривать о случившемся с девушкой. Я устал бегать и извиняться, надеюсь, ей правда будет легче, если я переведусь в другой отряд. Хотя бы меньше будет болеть сердце при виде меня.       Мне тяжело думать о том, что она чувствует. Голова шла кругом от того, как нужно поступить и как будет правильно. Наверное, не стоит вообще забивать этим мысли, порой полезно все пустить на самотек. Теперь у меня есть та, на кого действительно следует растрачиваться.       Выходной. Я встал позже обычного и неспешно собрался на завтрак. Дети, тем временем, уже собирались на экскурсию в город и вернутся они только к ужину. Так необычно было ощущать то, что тебе никуда не надо, ты снял с себя груз ответственности и всего лишь на один денек побудешь старым-добрым Эдрианом Ньюманом. Как раньше, без хлопот и забот.       Я уже даже отвык от себя такого. Будто бы это кто-то за меня жил в моей личине до приезда в «Прибой». Вторая сущность.       Когда я позавтракал холодной кашей и чаем, лагерь полностью опустел. Пение цикад, эхом разносившееся по всей территории, внезапно стало громче. Если прислушаться, даже можно было услышать шум волн, несмотря на то, что море в каких-то несчастных трехстах метрах. Старые, пожелтевшие иголки кипарисов трещали под ногами на истоптанных тысячами маленьких детских ножек дорожках. Я неспешно шел к своей богом забытой машине, стоящей по доброте душевной (точнее, за бутылку хорошего коньяка) под навесом на парковке. В город мне не особо хотелось, но я не видел другого выхода, кроме как развеяться и побыть в одиночестве и, что немаловажно, в тишине. Меня ждала моя опустевшая квартира, до стерильности вылизанная клинингом, который заказывала мама каждую субботу с утра.       Забавно, ведь я всегда умел самостоятельно убираться. В лагере чуть ли не каждый день приходится убирать за маленькими детьми, которых то стошнит на ковер, то кто-нибудь выльет сок прямо на кровать. Всякое бывало.       — Эдриан, привет, — поздоровался со мной темноволосый охранник по кличке Кадзу.       — Привет, — я вежливо улыбнулся, — можно мои ключи от машины?       Мы так и не выяснили, к какой он национальности принадлежит. То ли, кореец, то ли японец. А может, и вовсе казах. Надо спросить у Мерфи, уж он-то наверняка разбирается в азиатах.       Никто не знал настоящего имени Кадзу, да и он сам неохотно рассказывал о себе, чаще ограничиваясь односложными ответами.       — Держи, — Кадзу просунул в узенькое окошко руку и протянул мне ключи с темно-серым брелоком-колечком.       — Привет, — до боли знакомый голос раздался в каких-то двух метрах от будки охранника.       Я повернул голову на звук. Гера. В потрясающей черной плиссированной короткой юбке и заправленной в нее белой широкой футболке без каких-либо надписей. Она остановилась рядом со мной, едва доставая головой до окошка и мягко улыбнулась, заправляя медную прядку за маленькое ушко.       — Ты преследуешь меня, да? — я улыбнулся в ответ.       — Мне нужно в город, отвезешь? — она игриво подмигнула. — Кадзу, и тебе привет!       — Хорошо, — я пожал плечами, размышляя, куда ей нужно в такой час. Ведь все дети уже уехали с вожатыми. Почему она осталась?       Черная спортивная машина, подаренная мамой на двадцатилетие, поражала чистотой и блеском. При условии, что я не подходил к ней две недели. Лишь тонкий, едва заметный слой пыли на капоте, который тут же сдует, стоит только тронуться с места.       Я по-джентельменски распахнул для Геры пассажирскую дверь, заботливо закрыв ее, как только девушка несмело приземлилась пятой точкой на сиденье.       Легкий запах освежителя с бергамотом, смешанного с кожаным салоном, приятно бил в нос. Очень скучал по своей машине. Я посмотрел на замершую в легком шоке девушку, вжавшуюся в кресло.       — Ты не говорил, что ты богат, — она заправила прядь волос за ухо, как делала всегда, когда нервничала.       — Это не я, а моя мама, — я пожал плечами, поворачивая ключ зажигания. — Да и вообще, мы мало разговаривали по душам.       — Действительно, что я о тебе знаю, кроме общих данных из твоего личного дела? — Гера вставила в замок ремень безопасности.       — Боишься? — я рассмеялся, выруливая на слегка неровную асфальтированную дорогу. — Я отлично вожу.       — Разве с тобой может быть страшно, Эдриан? — девушка немного расслабилась, поудобнее усаживаясь. — Предлагаю немного получше узнать друг друга.       — Хорошо, — мы выехали на пустую утреннюю федеральную трассу. — Я так не могу начать, лучше спрашивай.       — Зачем ты учишься на преподавателя, если у тебя обеспеченная семья?       — Захотел стать кем-то значимым. Пользу обществу приносить, а не заниматься нелегальными делами и обманывать. Вечно крутиться в этом грязном котле бизнеса, — я презрительно сморщился.       — Но все, что у тебя есть — это же заслуга твоих родителей? — Гера понимающе склонила голову набок.       — Да, и я паразитировал на своей матери, — удивительно, но это признание далось мне легко. — Лишь только приехав сюда, я понял кое-что о себе.       — Ты изменился, — она улыбнулась, теребя край своей юбки. — Ты приехал таким юным, едва оперившимся птенцом. А сейчас будто возмужал.       — Спасибо, что ли? — я усмехнулся, прибавляя газ и ловко маневрируя между медленно ползущими по дороге фурами. — Твоя очередь.       — А что говорить? Я обычная, закончила учиться, а до сих пор не знаю, кем хочу быть, когда вырасту, — Гера вновь вжалась в сидение, вцепившись в него пальцами. — Кстати, это Феррари?       — Нет, это Бентли, — я слегка сбросил скорость, чувствуя, как она вновь начала дышать. — Прости, я ненавижу медленно ездить.       — Никогда не слышала. Ты из тех, кто катает девочек по ночному городу на диких скоростях? — она усмехнулась, сложив руки на груди.       — Нет. Только Мерфи. Ему я не изменяю.       Она звонко рассмеялась, запрокинув голову на подголовник. Дорога плавно вела по берегу моря. Синяя бескрайняя гладь невероятно завораживала. Запах приятного нагретого воздуха создавал неповторимую ауру вокруг. Все будто бы обрело краски. Я еду с любимой девушкой, которая заливисто смеется, вытягивая длинные ноги в черных сандалиях вперед. Ее волосы легко треплет ветерок, просачивающийся через чуть приоткрытое окно. Я счастливо улыбнулся сам себе, чувствуя, как по телу разливается волна эндорфинов.       — Почему ты приехала работать в лагерь? — внезапно спросил я.       — Я люблю детей. Да и здесь такой заряд энергии получаешь. Будто бы перезагружаешься. Но я пообещала себе, что это моя последняя смена. Больше я не вернусь.       — Почему?       — Я так решила, — она отмахнулась, будто бы не желая продолжать диалог.       Я вздохнул, сжав покрепче оплетку у руля. Хотелось затормозить, прижать ее к себе покрепче и бесконечно целовать ее тело, гладить и доводить до сладостных оргазмов. Я чувствовал, что ее что-то гложет. Она будто бы другая, здесь и сейчас, будто бы что-то в ее душе и сердце болит, нарывая рану все глубже.       — Если не хочешь, мы не будем продолжать диалог, — пообещал я, поймав нежный взгляд голубых глаз.       Она перемялась с ноги на ногу, сжимая бедра, а затем легко коснулась моей руки, лежащей на руле. Я прижал ее пальцы к губам, оставляя легкий отпечаток.       — Давай остановимся где-нибудь у моря, — хрипло, еле слышно, произнесла девушка.       — А ты не опоздаешь? Вообще, куда тебе нужно? — я не отпускал ее руки, переплетя наши пальцы.       — Никуда. Это предлог, чтобы увязаться за тобой.       — Даже так, — большим пальцем я нежно погладил ее. — И куда мы поедем?       — Хочешь, ко мне? — с вызовом спросила девушка, подтаскивая мою руку ближе, рассматривая светлую кожу и выступающие на ней темно-голубые вены. — Если свернешь направо на ближайшем повороте, то выйдешь в невероятно красивое место, там тихо. И с дороги не видно.       — Откуда ты знаешь? — улыбнулся я, чувствуя, как она водит по моим венам на руке пальчиком.       — В прошлом году, когда я работала вожатой, подруга везла меня на смену, и по пути у нас сломалась машина. Пока ждали помощи, немного прогулялись, — даже как-то смущенно ответила она, пока я заворачивал в указанном направлении.       Потянулась песчаная дорога с кучей ям и выбоин. Я медленно вел машину, стараясь осторожно объезжать каждую. Через какое-то время показался совершенно нереальный вид на залив, скрытый от глаз густым кипарисным лесом. Спокойная вода приятно блестела на солнце. Как только машина затормозила, Гера, быстро расстегнув ремень безопасности, пулей выскочила на воздух, побежав по горячему песку поближе к морю. Сразу за заливом серые горы, окутанные знойной дымкой. Девушка упала на колени прямо на песок, подставляя счастливое лицо ласковому солнышку.       Я на миг залюбовался ей, такой одухотворенной и счастливой. Выйдя из машины, я ласково прикоснулся к ее успевшим спутаться медным волосам. Она прильнула к руке, потеревшись головой. Тепло ее волос приятно согревало и мою душу. Девушка встала, поднимаясь на носочки, забросила руки мне на шею, мягко целуя в губы. От неожиданности я охнул в поцелуй, привлекая ее к себе поближе, чувствуя ее разгоряченное тело. Гера прыгнула на меня, обхватывая талию длинными ногами, отчего мне пришлось резко поймать ее, касаясь пальцами тонкой ткани ее трусиков под юбкой. Она рассмеялась, подставляя нос теплому морскому бризу. Такая безумно красивая и счастливая. И моя.       На каждое ее движение меня прошибало током, а от голоса сердце будто бы опаливали огнем.       — Ты такая красивая сейчас, — сказал я негромко, вновь найдя ее сладкие губы.       — И ты тоже, — шепнула она, растворяясь без остатка в поцелуе.       Мы еще долго целовались под шум волн, щурясь от яркого солнечного света. Гера то и дело активизировала табуны мурашек, то касаясь моего тела, то запуская пальцы в темные волосы. Я хотел ее, безумно. Это желание почти доводило меня до исступления, но в то же время понимание, что сейчас не самое подходящее время, постепенно сокращало пыл.       Я словно птица, что дали крылья. Живой, настоящий. Я столько еще могу успеть, к стольким вершинам дойти и покорить. В груди безумно трепетало сердце, а я почти тонул в пучине собственных чувств. Любовь окрыляет, переворачивает тебя на ноги, заставляет ощущать такие вещи, которые ты никогда бы не почувствовал самостоятельно.       — Так куда мы? — спросила Гера, как только мы вернулись в машину и медленно поехали обратно к шоссе.       — Тебе точно ничего не будет, что ты со мной? — я слегка нахмурился, играя с желваками на лице.       Какое-то странное, тревожное чувство вновь закралось в душу. Надеюсь, я просто накручиваю себя. Какая-то неловкость скользила между нами.       — У меня, вообще-то, тоже выходной, — она закатила глаза, расправляя складки юбки, слегка испачканной морским песком.       — Выходной? — мы плавно вырулили на асфальтированную дорогу и понеслись к городу, до которого осталось каких-то несчастных пять километров.       — Тебя удивляет, что у меня тоже может быть выходной? — она звонко рассмеялась, запрокинув голову назад.       Я криво ухмыльнулся, замолчав, глядя, как впереди мелькают разноцветные автомобили. Гера тоже замолчала, по-прежнему мучая край юбки, отчего мне казалось, что ткань сейчас порвется под ее пальцами. Я мягко накрыл ладонь девушки своей, несильно сжимая. Она тут же льнула к руке, требуя этой ласки и прикосновений, желая, как можно скорее оказаться со мной наедине и в комфорте. Мы оба понимали, к чему все идет, и каждый из нас был совершенно не против.       Гера ласково провела кончиком носа по запястью, ловко вбирая в рот большой палец, проведя языком по подушечке, а затем медленно посасывая. Я шумно выдохнул, закусывая губы, чувствуя, как она тянется ближе, вставая на четвереньки и ближе ко мне через коробку передач. Рука, оставшаяся на руле, дрожала, пока мозг рисовал картины, как замечательно этот образ выглядит сзади, как короткая юбочка задирается, оголяя все прелести и формы.       Горячее дыхание опалило ухо, а затем прохладные женские губы нашли мочку уха. Волны жара, исходящие по телу, добрались до паха, заставляя каменеть член. Я держался, кусал губы, полностью вцепившись мутным взглядом в бегущую дорогу.       Она снова провоцирует меня. Играет. Осознание, будто бы обдало ледяной водой.       — Зачем, Гера? — я выдохнул с шумом, все еще переваривая осознанное.       — Хочу. Я не могу так долго терпеть, — прошептала она в ухо, вновь оставляя за ним сладкий поцелуй.       — Сейчас не время, как ты не понимаешь? — вздохнул я, наконец, бросив на нее быстрый взгляд. — Я веду машину. Мы разобьемся, если я начну уделять тебе внимание.       — Ну и что? — в ее словах вновь скользил вызов, но тем не менее, она села на место, сложив руки на груди. — Разве это важно? Оставишь девушку без ласки?       Действительно, ну и что такого, если мы погибнем? Она поистине напугала меня сейчас.       — Пристегнись, — потребовал я, сурово смотря вперед.       — Я — плохая девочка, и меня надо отшлепать? — она все же вставила ремень в замок, протянув руку к моему плечу, нежно проведя пальцами по оголенной коже.       — Ты меня пугаешь, Гера, — мне хотелось остановится и встряхнуть ее, подняв над землей, чтобы понять, что за дурь ударила ее по голове.       Она убрала руку, вновь начав теребить ткань юбки, теперь уже разглаживая ее на коленях. Мы въехали в город. Высотки замельтешили с двух сторон, разрезая ясное небо до блеска начищенными стеклами. Высокие пальмы, растущие на островке между полосами, уходили высоко вверх большими пожжёнными листьями. Раскаленный воздух смешался с запахом бензина, создавая неповторимую какофонию. Все такое родное, но теперь будто из другого мира. Впереди показался мой дом, стоящий на вершине зеленого холма с высаженной на него кучей ярких цветов.       — Заедем ко мне? — скорее, поставил перед фактом, нежели спросил я девушку.       Она молча кивнула, хмуро глядя вниз. Тревожность разрослась до каких-то немыслимых масштабов. Я не понимал, что случилось и где я свернул не туда, пока она продолжала свое молчаливое изнасилование уже в темноте и прохладе подземного паркинга многоэтажки.       Гера молчала, грустно глядя на то, как датчик отсчитывает этажи, поднимая нас на самый высокий этаж. Я не выдержал.       — Что произошло? Я что-то сказал не то? — тихо спросил я, невесомо приподняв ее лицо за подбородок и заставляя обратить на себя внимание.       — Нет, — она улыбнулась, но как-то натянуто, — просто ты, наверное, подумал, что я странная?       — Подумал, — честно признался я. — Я надеюсь, что ты объяснишься.       Лифт, ведущий прямо в мою квартиру, остановился и распахнул двери. Женщина в сером костюме в крупную клетку, с темными длинными волосами и ярко подведенными серыми, точно такими же, как у меня, глазами вздрогнула и отшатнулась.       — Мама! — я точно так же вздрогнул, инстинктивно загораживая Геру собой, выползая из просторной до скрипа чистой кабины лифта.       — Эдриан, разве твоя работа уже закончилась? — она прошла вглубь квартиры, останавливаясь на кухне-островке и набирая себе стакан воды.       — Нет, у меня выходной, — она сделала глоток, пробежавшись глазами по девушке, идущей рядом со мной.       Гера остановилась у спинки дивана, все еще прячась за моей спиной. Я чувствовал, что ее веселит ситуация.       — О таком обычно предупреждают, — Аида остановилась рядом, неестественно широко улыбаясь. — С девушкой-то познакомишь?       — Так же, как предупреждают, что заезжают в гости к родному сыну, — парировал я, закатывая глаза. — Это Гера, мы заехали взять…       — …кое-какие вещи для лагеря, — подхватила девушка, все еще не выходя из-за меня. — Рада знакомству, миссис Ньюман.       — Мисс, — поправила в своей обычной манере Аида и нажала на кнопку лифта. — Ладно, поеду. Эдриан, в следующий раз звони.       — Хорошо, я тоже рад тебя видеть, — Гера обняла меня за талию сзади, прижимаясь к плечу головой.       Аида вошла в лифт, напоследок, посмотрев на нас. Ее глаза округлились, но лифт захлопнулся быстрее прежде, чем она успела задать какие-либо вопросы. Гера звонко рассмеялась, отстраняясь от меня.       — Какая у тебя милая мама, — она прошлась по квартире, пробежав пальчиками по стерильной черной мраморной столешнице на кухне. — Вы очень похожи.       — Ей не следовало знать о нас, — я наморщил лоб, упав в мягкое низкое кресло в гостиной. — Будет задавать неуместные вопросы.       Родной воздух. Родные стены. Это все грело душу. Так мечтал оказаться здесь всю смену, выспаться на собственной кровати и окунуться в прохладные струи душа. Я искренне любил свою квартиру, пусть даже и это было подарком мамы.       — Стесняешься меня? — Гера села на диван рядом, подбирая под себя ноги. — Прости, я совершенно забыла, что такое… любить… Поэтому я тебя пугаю и кажусь странной. Ты не такой.       — Что ты имеешь в виду?       — Ладно, не бери в голову, — отмахнулась девушка. — Я просто постараюсь быть собой впредь.       — Нет, я хочу разобраться, — я подошел к ней, опустившись на колени и взяв ее за руки. — Скажи мне, я приму все как есть.       — Просто, — неуверенно начала Гера. — Ты, наверное, подумаешь, что я дура, но я живу риском. Хожу по лезвию ножа. Моя жизнь — это сплошные тусовки и развлечения. Я… Я никогда никому не открывала душу, никогда не любила… И сейчас меня распирает странное чувство внутри… Слишком долго я защищалась своей маской, пряча истинные чувства глубоко внутри.       Я сжал ее маленькие худые пальцы и по очереди поднес к губам.       — Я знаю, что красивая, часто пользуюсь этим, — несмело продолжала она. — Я хотела обойтись с тобой так же, как с Пирсом, поиграть на твоих чувствах, а затем бросить. Но не могу, уже не могу. Прости меня, пожалуйста. Я обещаю, что буду собой.       Вместо ответа я мягко притянул ее к себе, целуя. Она ответила с жаром, обхватывая мою шею и притягивая к себе поближе. Действия работали лучше любых слов. Я готов был принять ее любой, понимая, что и сам такой же. Раньше я пользовался положением и внешностью, играл на чувствах других девушек. Бедная Андреа, она тоже попала в эти лапы и стала жертвой моей кошмарной стороны.       Гера тянулась ко мне, пересев на мои колени, погруженные на мягкий темный ковер с длинным ворсом. Ее руки блуждали по спине, оголяя распаленную кожу, спрятанную под темной футболкой. Я схватился пальцами за ее бедра, несильно сжимая. Первый стон раздался в поцелуй. Девушка выгнулась всем телом навстречу моим жадным рукам. Поцелуи в шею стали финальной точкой отправления. Я оторвался, обдавая жаром ее нежные губы, а затем рывком поднялся вместе с девушкой, мягко укладывая на диван. Я хочу ее. Прямо сейчас.       Черная юбка, раздражавшая меня всю поездку, полетела первой, оголив белую кожу и маленькую татуировку-браслет на бедре, до этого скрытую тканью. Я провел по тонким цветочным узорам пальцем, а затем зацеловал каждый затронутый участок, плавно спускаясь к внутренней стороне бедра. Девушка охнула, выгибаясь в струну, пальцами сдирая с себя ненужные белые трусики. Я помог ей, прокладывая дорожку поцелуев к пальчикам ног и накрашенным черным лаком ноготкам. Член призывно пылал жаром, требуя разрядки. Одним рывком стянув с себя шорты, я навис над девушкой, томно кусающей губы. Запустив руки под футболку, я сжал грудь через ткань лифчика в пальцах. Гера выгнулась навстречу, обхватывая меня ногами и прижимая к себе. Член скользнул между ее ног, ткнувшись в кожу. Она громко застонала, задрожав всем телом.       — Возьми меня, — еле слышно прошептала девушка, стягивая с меня футболку, — умоляю. Или я сделаю это сама.       Закончив с предметом одежды, она ловко нажала на мои плечи, заставляя опуститься и сесть на диван, а затем, ловко перебросив одну ножку через меня, девушка села на колени, заерзав.       Я удивленно вскинул брови, но все же прижал ее ближе, избавившись наконец от ее футболки. Теперь она полностью обнаженная, лишь бежевая ткань кружевного лифчика на тонких бретелях, сквозь которую просвечивали ярко-розовые ареолы и соски. Мне нравилось это зрелище. Маленькая аккуратная грудь, легко умещающаяся в ладонь.       Гера приподняла бедра, осторожно вводя в себя член, специально оттягивая головку большим пальцем. Я простонал, неистово впиваясь в ее бедра, а затем плавно качнул бедрами навстречу. Она прикрыла глаза, быстро задвигавшись на мне.       Мы слились в каком-то бешеном темпе, плотно прижимаясь друг к другу. Я кусал губы, чувствуя сильное тепло внутри и то, как сокращаются ее стенки. Девушка громко дышала, постанывая, то и дело нападая на меня с жаркими короткими поцелуями.       Темп увеличивался, становился все жестче. Она скакала на мне, пока я контролировал ее отдачу, положив руки на ягодицы. Ее грудь подскакивала вместе с ней. Я легко шлепнул ладонью, оставляя красный след на ее ягодицах. Она остановилась, глубоко насаживаясь на член, отчего сама же и громко простонала в воздух.       Мне требовалась разрядка.       Я посильнее ударил по второй ягодице, перехватывая движения на себя. Она задрожала всем телом, сокращаясь еще сильнее внутри, плотнее обхватывая член стенками. Ее губы впились в шею, затягивая кожу в рот и мягко покусывая зубками.       Я вздрогнул и излился следом. Прямо в нее.       Пару минут мы сидели, наслаждаясь теплотой друг друга. Она нежно обнимала меня, пока я целовал ее ключицы и грудь, пальцами отодвинув кружевные края и оголяя набухшие вишенки-соски. Она все еще была на мне, не желая подниматься, даже периодически ерзая на еще упругом члене.       Гера нехотя поднялась, неловко собирая разбросанные нами вещи и прижимая их к груди.       — Ты куда? — поинтересовался я, наблюдая за этими метаниями.       — Собираюсь, — тихо ответила она, начав одеваться.       — Ты уходишь? Зачем? — я вскочил и схватил ее за руки, заставляя отпустить собранную одежду.       Она отрешенно посмотрела на меня, а затем прижалась к голой груди и горько, почти беззвучно заплакала. Я замер как истукан, неуверенно положив руки ей на плечи. Только сейчас до меня дошло, насколько она травмирована. Ее душа изрезана, истерзана прошлыми отношениями. Я провел ладонью по волосам, утыкаясь носом в запах сладкой малины. Она запуталась, потерялась в собственных чувствах, совершенно не понимая, как нужно себя вести.       — Я не отпускаю тебя, — осторожно дрогнувшим голосом прохрипел я. — Останься со мной.       Она отстранилась, оставляя мокрые следы у меня на груди, а затем вытерла кулачком остатки слез, посмотрела на меня помутневшими ярко-голубыми глазами.       — Тебя совсем измучили раньше, да? Не знаешь, как по-другому? — робко спросил я, все еще обнимая девушку за талию.       Кивок.       Хотелось влезть в ее шкуру и убить всех тех, кто когда-либо разрушил ее хрупкое равновесие. Эти острые шипы, что составляют ее характер — всего лишь защитный механизм, маска, которую приходится натягивать, чтобы быть живой. Сломанная, она жалась ко мне, в надежде, что я не причиню ей боль. Гера больше не выдержит.       — У меня проблемы с доверием, проблемы с тем, что я просто не знаю, как мне себя вести, — тихо прошептала она, утыкаясь мокрым носом мне в шею.       — Будь собой. Ты ведь не хочешь сейчас уходить? Правильно?       — Не хочу.       — Значит, оставайся. И не смей больше так думать, что тебе куда-то там надо, — я поцеловал ее маленькую медную макушку. — Хочешь посмотреть мою комнату?       Мы вошли в небольшую комнату в дальнем конце квартиры. Большая двуспальная кровать, накрытая светло-серым мягким пледом, манила в свои теплые объятия. Было довольно светло, поэтому я задернул плотные черные шторы, погружая комнату в полумрак, разбавленный лишь одиноким источником света — бра, висящим рядом с кроватью. Гера, одетая только в мою футболку, что едва прикрывала ягодицы, села на кровать, подобрав под себя ноги.       — Столько интересных книг, — она смущенно пробежалась взглядом по полкам с книгами по истории. — Ты классный, Эдриан. Знал когда-то об этом?       — Спасибо, — я лег рядом, забираясь под плед. — Давай поспим? Хочется выспаться буквально на год вперед.       — Согласна, — она заползла ко мне, обвивая холодными руками и ногами, прижавшись к спине.       Стало так тепло и умиротворенно. Я в своей комнате, на своей родной подушке лежу с девушкой, ради которой готов на все, лишь бы она чувствовала себя нужной и любимой. Лишь бы была в безопасности.       Я проснулся утром от громкой трели. Гера подскочила первая, вытащив из-под подушки звонящий телефон.       — Да, — прочистив горло, спросила девушка довольно бодрым голосом.       — Понятно, — она нахмурилась, после взволнованного голоса в трубке, — рада была поработать, Андреа, удачи.       Гера отключилась, потирая пальцами переносицу.       — Почему твоя бывшая звонит мне и сообщает, что вынуждена уехать из лагеря, как только ты завтра вернешься? — девушка сонно посмотрела на меня, а затем уткнулась в телефон.       — Что?       — Андреа уезжает, уходит с работы, — спокойно проговорила Гера, будто для нее это было обычным делом.       Внутри все похолодело. Нет, после того инцидента она действительно должна была что-то выдать или я должен был перейти на работу в другой отряд. Но Андреа решила сама, да еще и так категорично. Но кто я такой, чтобы судить ее. Я лишь вздохнул, наблюдая, как Гера усиленно пишет кому-то в телефоне.       — Что? — она вскинула брови, замечая мой взгляд. — Я по работе!       — Солнышко, да у меня и в мыслях не было проверять с кем ты переписываешься, — я тепло улыбнулся.       Нужно набраться терпения. Я покажу ей, что такое нормальные здоровые отношения.       Гера тряхнула головой, отгоняя наваждение, а затем приложила телефон к уху, коснувшись тонкими пальцами моей, покоившейся на пледе руки.       — Алло? — голос стал строже, даже огрубел. — Ты хотел поработать вожатым, помнишь, писал мне?       — Да-да, это я, — она улыбнулась, но скорее всего улыбка предназначалась мне, пока ее пальчики поглаживали костяшки пальцев. — Завтра приезжай, ты нам срочно нужен.       Она положила трубку, бросив телефон на кровать и вновь очутившись под пледом рядом. Я провел ладонью по животу, привлекая в свои объятия.       — Завтра к тебе приедет новый напарник. Ты его знаешь, он с твоего факультета. Тейт Маршалл.