Пиковая дама

      Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Выходной буквально пронесся перед глазами, став одним мигом, проведенным с Герой. Она больше не рвалась домой, я знал, что там ее никто не ждет, а здесь, рядом со мной тепло, уютно и хорошо.       Прохладное утро встретило нас обжигающим ветром. Гера куталась в мою толстовку, периодически ныряя носом под воротник, то ли в попытках согреться, то ли вдохнуть запах порошка и свежести. От тяжелого утра и раннего подъема разболелась голова. Я пил кофе из стаканчика, неторопливо ведя машину, чтобы оттянуть момент нашего расставания.       Придется скрываться. От Пирса, которому явно не понравятся такие новости, и, конечно же, от детей, которым ни к чему все, что происходит между нами. Я снова подчиненный, а Гера Блэк — мое начальство. Благо, до конца смены осталось не так долго. Желание находиться рядом каждую минуту сжирало изнутри. Я бросил быстрый взгляд на девушку, не в силах нарушить теплую идиллию молчания, что царила сейчас в светлом кожаном салоне автомобиля. Она затихла, глядя на проносящиеся пейзажи за окном, расслабленно вытянув ноги и сложив красивые тонкие руки на коленях. Толстовка свободно висела на ней, практически до самых колен.       — О чем думаешь? — спросил я, сделав большой глоток обжигающе горячего капучино на банановом молоке.       — Думаю, как не хочу возвращаться, — она отчего-то вздрогнула, будто не ожидая вопроса, и тут же приняла более собранную позу.       — Все хорошо? — осторожно спросил я, пряча поглубже желание прикоснуться к выбившемуся каштановому локону, волной ниспадающему на плечо. — Я тоже очень не хочу возвращаться.       — Работа есть работа, — она сама спрятала этот локон за ухо, грустно посмотрев на меня, поджав губы. — Все хорошо.       — Ты не замерзла? Хочешь есть? — я потянулся к кнопке, включающей теплый воздух из кондиционера, но тут же был остановлен ее рукой.       — Все хорошо, дорогой. Меня греет твое тепло, — тихо произнесла Гера, забирая пальцы в плен своих и крепко сжимая ладонь.       Я улыбнулся, слегка смутившись. Это было так невинно и нежно, что у самого потеплело на душе. Сладость, разлившаяся по организму, выдала порцию приятных мурашек на коже.       — Ты прекрасна, — всего лишь сказал я, встречая такую же нежную улыбку. — Обещай, что мы будем видеться.       — Конечно, будем, тебе ведь еще готовить зарницу, — невинная улыбка стала легкой усмешкой, а после чего девушка счастливо рассмеялась. — А ты обещай, что отдашь мне эту свою толстовку, я буду кутаться в нее ночами.       — То есть мне не приходить? — я первым отпустил руку, возвращая ее на руль.       — У меня охрана в комнате, но я договорюсь.       Я рассмеялся, зачем-то взглянув в зеркало заднего вида на себя. Темные волосы слегка всклочены, а бледность лица внезапно оттенил легкий румянец щек. Гера доводит меня до исступления.       — Кстати, я безумно рада, что твоя бывшая все же соизволила уехать, — она неприятно поморщилась, будто от имени Андреа становилось безумно кисло на языке.       — Ты правда хочешь говорить об Андреа? — я взметнул брови вверх, сурово глядя на девушку. — Я не хочу говорить о ней плохо. Что было, то было.       — Ах, вот так. А вы точно расстались? — язвительный тон резанул ухо.       Я медленно повернулся к ней, сцепив зубы.       — Я дал какие-то поводы для внезапной вспышки ревности? — стальные нотки звенели в голосе, резонируя на весь салон.       Гера сжалась, втянув голову, недовольно посмотрев на меня.       — Правильно, не давал, — я поджал губы. — Я свой выбор сделал и готов за него бороться.       Я быстро вернулся обратно к наблюдению за плавно бегущей дорогой. Я не хотел, чтобы она говорила об Андреа плохо не потому, что у меня остались какие-то там чувства. Просто не хотелось ворошить прошлое, так или иначе, происходящее — часть меня. Андреа не сделала мне больно, в отличие от меня, чтобы я мог поносить ее на чем свет стоить.       — Может и не будем тогда начинать встречаться? — Гера затеребила край резинки толстовки. — Я тебя расстраиваю.       — Я тебя не отпущу, сказал же, — впереди замаячил указатель, указывающий на дорогу к лагерю.       Я быстро свернул на гравийную дорожку, взглянув на часы на приборной панели, затормозил, быстро повернувшись к девушке.       — Не молчи, говори со мной, — попросил я, прикоснувшись к Гере, дрожащей от сдерживаемых слез. — Я понимаю, ты так не привыкла. Давай вместе учиться строить здоровые отношения?       Она молчала, кусая губы, глядя немигающим взглядом куда-то сквозь меня.       — Гера, — позвал я, касаясь тонких запястий, укутанных в рукава. — Иди сюда, пожалуйста.       Я быстро сдвинул сидение до упора назад, освобождая больше места на своих коленях. Практически подтянув несопротивляющуюся девушку к себе, я усадил ее, крепко прижав к собственной груди.       — Вот только ты мне и нужна, солнышко, — я провел носом по щеке, ощущая соленую влагу от все-таки капнувшей слезы.       Ее явно ломало. Образ, который строила девушка — сильной и независимой, рушился об мой строгий характер. Я должен держать ее в узде, осаживать в моменты, когда она перегибает. Только так можно договориться, а иначе отношения построить не получится.       — Два года назад, — она прочистила горло и несмело начала, — я рассталась со своим парнем, с которым мы были вместе почти пять лет. Он бил меня, унижал, приковывал к батареи наручниками, чтобы я не сбежала. Насиловал, заставлял отсасывать ему на коленях после всех этих издевательств над душой и телом.       Я крепче прижал ее к себе. В груди неприятно защемило. Хотелось спрятаться вместе от всего мира, чтобы больше никто и никогда не смел сделать ничего подобного.       — Сначала я думала, что проблема во мне. Я не такая, как ему нужно. Но когда пришло осознание, я возненавидела всех мужиков на этом свете, — Гера дрогнула всем телом у меня на руках, утыкаясь куда-то в шею и оттуда хрипло продолжая. — Я решила, что лучше уж я буду сукой, но ни за что и никому не позволю сломать меня еще раз! Никогда!..       Я плакал вместе с ней, пусть и беззвучно. Ее крупная дрожь передавалась каждой клеточке тела, заставляя хвататься за девушку, как за последний островок надежды.       — Я вертела всеми, как хотела. Бросала при любой возможности. Здоровые отношения, говоришь? — она глухо рассмеялась в меня, а затем оторвалась, взглянув покрасневшими, с тонкими лопнувшими сосудиками глазами. — Эд, у нас ничего не получится. Я, как сломанная кукла, выброшенная на помойку.       — Ты сидишь у меня на коленях, я прижимаю тебя к себе. Похоже, что я готов отпустить? — я сверкнул глазами, обхватывая ладонями ее лицо. — Я дам тебе все, только попроси. Прошлое — в прошлом. Я ни за что не дам тебя в обиду.       Полил дождь, нет, настоящий ливень. Воздух тут же потяжелел, наполняясь густым мокрым запахом озона. По окнам побежали струйки, полностью закрывающие весь обзор. Большие капли с натугой забарабанили по крыше.       — Скажи это, пожалуйста, — потребовала она, будто читая что-то в серости моих глаз.       — Я люблю тебя.       — Любишь? — она застыла на моих коленях, обдавая горячим дыханием губы. — Эдриан, правда любишь?       — Правда. Люблю, — я задрал футболку, положив ее руку на то место, где бешено колотилось сердце. — Слышишь это?       Гера обхватила мою ладонь двумя руками, прижимая кулак к губам. Она закрыла глаза, кусая в кровь алые губы. Я молчал. Время будто замерло, здесь, в машине, нарушаемое лишь каплями, как небесная кара, капающими с небес. Я чего-то ждал, чего, наверное, ждать не стоило. Ее голая истерзанная душа плакала, сопротивляясь моему свету.       — Позволь мне быть рядом, — я боялся сломать ее еще больше. — Пожалуйста, Гера.       Она продолжала цепко сжимать мою руку. Слез не было. Гера будто бы проварила что-то, моргнула, медленно открыв веки с длинными черными ресницами, слипшимся от слез.       — Спасибо, что принимаешь меня такой, какая я есть, — мне казалось, что это лучшее признание сейчас, вырывающееся из ее уст.       — Никто больше не посмеет тебя обидеть, слышишь? — притянув ее к себе, я властно вторгся в ее рот, заманивая в долгий сладкий поцелуй.       Девушка охотно отвечала, забираясь холодными пальцами под футболку и мягко поглаживая спину. Мы будто бы слились в одно целое. Ее боль уходила в поцелуй, я забирал ее, впитывал, как губка, через себя, вместе с этим даруя освобождение.       — И я не готова тебя отпускать, Эд, — сказала она, разрывая поцелуй ровно в тот момент, как дождь стих и перестал тарабанить по машине. — Ты лучшее, что со мной случалось.

***

      Мой отряд встретил меня привычной утренней тишиной. Еще каких-то полчаса до подъема. Я медленно покружил по холлу, по тому самому мягкому ковру, что покрывал всю поверхность пола на первом этаже. Пола, где мы с Андреа так любили лежать и проводить вечернюю свечку. Знакомый запах дерева. У меня будто бы появился второй дом.       Где-то в тишине хлопнула дверь, а затем раздался тихий стук катящегося чемодана. Вскоре показалась и сама Андреа.       — Рада, что ты уже здесь, — излишне спокойно произнесла она. — Пока.       — Андреа, — я посмотрел на нее, поджав губы, действительно сожалея, что ей приходится уезжать именно так. — Пока, — я хотел было добавить что-то еще, но осекся, встретившись с колючим взглядом.       — За мной уже приехали, — бросила она, распахивая дверь. — Удачи тебе.       Девушка вышла. Стук колесиков продолжал раздаваться, пока чемодан ехал по деревянному помосту, что вел прямиком к домику. Я тяжело вздохнул и потер виски. Неприятно липкое чувство вины съедало изнутри, хотя все говорило о том, что моей вины тут нет. Не виноват, что в моей слегка разгульной жизни появилась Гера Блэк.       Мне нужно думать о комфорте и безопасности малышей, что мирно сопят в кроватках. В раздавленных чувствах я быстро поднялся наверх, останавливаясь у каждой двери и прислушиваясь к тихому сопению, а порой даже храпу.       В детях есть что-то такое, родное. Я действительно люблю их, и пусть они мои всего лишь на двадцать один лагерный день. Когда-нибудь придется преподавать кому-нибудь из них историю, когда ребята дорастут до средней школы.       У всех дверей была поражающая тишина. Никто не проснулся раньше, никто не болтает, мешая другим досыпать. Даже грустно, смогу ли я вот так без Андреа укладывать их спать?..       И тут я вспомнил о прибытии второго вожатого. Тейта.       Мы правда были знакомы лишь заочно, так как он учился на год старше. Высокий кореец с темными, даже смоляными волосами и челкой-шторкой и настолько бледной кожей, что мы можем посоревноваться. Тейт занимался фигурным катанием, играл в КВН и очень хорошо учился. Полная противоположность раздолбаю Эдриану Ньюману. Интересно, а откуда Гера его знает?       Дверь распахнулась. На пороге появился очень высокий брюнет в черной панамке и очень длинной оверсайз футболке. Он задрал голову, посмотрев на меня, облокотившегося на втором этаже на перила.       — Привет, — достаточно громко сказал Тейт, занося за собой спортивную сумку.       — Тихо, — шикнул я, спускаясь вниз.       — Ой, блин, точно! — он шлепнул себя по лбу, а затем улыбнулся. — Я Тейт, а ты Эдриан, я так понимаю?       — Да, — я первым протянул руку для рукопожатия, — все верно. Сейчас у нас еще отбой, через десять минут буду собирать их на зарядку.       — Я немного уже забыл всю эту лагерную движуху, — он вновь белозубо улыбнулся, крепко пожимая мою руку. — Ох, самые маленькие, значит…       — Ты уже работал?       — Два лета целых, — он приосанился, шутливо загордившись, — тут такое же расположение у всего, как в пятом отряде? Я на шестом никогда не стоял.       — Да, такое же, домики идентичные, — утвердительно кивнул я, так как приходилось бывать в гостях у Джейсона и Хизер. — Твоя вожатская дальняя.       — Пойду тогда, разложусь, — Тейт медленно двинулся вглубь домика.       Отлично, Маршалл хотя бы с опытом, но и Гера вряд ли поставила бы под конец смены новичка. Вроде адекватный. Правда, теперь еще на одну азиатскую морду больше, как же их различать?..       В силу того, что трава после дождя еще была мокрой, зарядка продлилась, наверное, минут пять. Дети зябко кутались в свои толстовки, ежась от периодических порывов ветра, даже несмотря на то, что солнышко уже во всю начало активничать. С погодой этой смене прямо не повезло. Сначала неделю стояла холодрыга, пробирающая до костей, а затем лишь на парочку дней выглянуло тепло. Ни искупать, ни вдоволь побегать на улице.       На завтраке наш (уже с Тейтом!) отряд настороженно глядел на нового вожатого. Девочки, смущенно переглядываясь, ковыряли ложками в молочном супе, пока Тейт всеми силами старался расположить к себе малышей. Наверное, безумно тяжело приехать вот так уже почти под конец смены и выстроить взаимоотношения с младшими школьниками, которые достаточно тяжело привыкают к новому.       Остальные вожатые довольно охотно знакомились с новичком, стараясь подойти и поспрашивать его о разном. Я же искал глазами Геру, каждый раз оборачиваясь на вход, в надежде, что она привычно хотя бы заглянет на завтрак, чтобы поздороваться с персоналом.       После нашего разговора в машине мне еще больше захотелось ее оберегать и вылечить ее искалеченную каким-то мудаком душу. Я прямо чувствовал ответственность, которую так легко взял и понес на своих плечах. Она моя. Целиком и полностью. И если ей нужно помочь — я приложу все усилия.       Я признался ей в любви. Вот так просто, взял и сказал довольно ценные слова. И пусть ей нужно время, чтобы поделиться со мной тем же, я готов ждать столько, сколько потребуется. Наверное, я тороплю события, сам разгоняю чувства внутри себя. Что ж, пусть так.       У меня теплеет на душе от одного только мелькания каштановых, на солнце кажущихся медными, кудряшек. У меня стучит сердце, стоит только ей тихо позвать меня ласковым мелодичным голосом и улыбнуться нежно привычно накрашенными темно-вишневым губами.       Именно поэтому, я, как дурак, крутил головой в поисках девушки на линейке после завтрака. Дети выстроились большой шеренгой на площади, окружив Пирса, объявляющего в микрофон о событиях сегодняшнего дня. Сегодня — День Нептуна. И пусть с утра нас залило дождем. Тейт уже пошутил, что это проклятие бога подземного царства.       — Ну, привет, археолог, — Мерфи неожиданно подкрался сзади. — Мумию свою ищешь?       — Ой, иди ты, — я едва сдержался, чтобы не послать его в счастливое пешее эротическое. — Я смотрю, ты мне айдола своего подсунул, следишь за мной, пес? — я шутливо кивнул в сторону Тейта.       — О, давно потерянный брат, — Мерфи блаженно улыбнулся. — Вообще, я по делу. Сегодня концерт, мы будем танцевать, ты снимешь нас?       — А что, хочешь отправить заявку в BTS? Разве у них не полный состав? — продолжал веселиться я, пока детям рассказывали о том, что Нептун (о, боже) пропал.       — Да ты бесишь! Просто сделай это, — он махнул рукой, отходя спиной на метра два, продолжая зачем-то смотреть на меня.       — Не споткнись, — бросил я ему вслед, возвращаясь к своему отряду.       С официальной частью закончили. Сейчас задача детей — найти Нептуна и вернуть его, так сказать, живым, чтобы владыка моря больше не гневался. Стандартная беготня по запискам, когда дети по кирпичикам разбирают все хозяйственные постройки в поисках разноцветного клочка бумаги.       Трава уже совсем высохла от дождя, да и солнце начало подпекать. Многие сняли толстовки, обвязав их вокруг пояса либо всучив вожатым. Пирс пожелал отличной игры и попросил быть осторожными. Затем в динамиках начался обратный отсчет. Я посмотрел на Тейта с кучей синих детских вещей и улыбнулся.       — Все равно сейчас в домик побежим, там и оставим это добро, — моя ободряющая улыбка, кажется, придала ему сил.       Хотя с чего бы ему пугаться, он же не новичок в вожатском ремесле? Просто нервничает в первый рабочий день?       Три… Два… Один… Старт!       Все кинулись в рассыпную, кто куда, заметались по площади, хотя записка каждого отряда была спрятана у домиков. Я осторожно придерживал малышей, буквально выталкивал их из неорганизованной толпы, следя, чтобы никого не подрезали и не сбили. Мы с пятым бежали в одну строну и почти наравне. Хизер громко и смешно улюлюкала, подгоняя ребят, неслась к корпусу, перепрыгивая все возможные кочки и препятствия.       Но все же мы были первые. Тейт залетел в домик, оставив нас на улице. Одни бросились обшаривать крыльцо, пока другие поднимали каждый камушек возле. Нам было строго-настрого наказано не помогать. Я сел на лавку, продолжая следить за копошащимися детьми.       — Вот она! — Селена торжественно вынула из щели меж досками синюю полоску бумаги.       — Читай, что там написано, — громко попросил появившийся на крыльце Тейт.       — Написано, что… — девочка еще раз пробежалась глазами по тексту, — ищи под сеткой на теннисном корте.       — Бегом туда, — скомандовал я. — Друг дружку не теряем, держимся все вместе.       Мы медленно побежали к теннисному корту, что расположен между ДК и площадью для собраний. Он редко использовался, поэтому калитка покрылась приличным слоем ржавчины. Веселая музыка из динамиков, что развешены по всей территории, почему-то здесь звучала громче. Мы с Тейтом пересчитали всех собравшихся, уже начавших лазить под сеткой ребят.       Вторую записку нашли довольно быстро, ведь она ярко выделялась на белой разметке на траве своим синим цветом.       Дальше — нужно было бежать в игротеку, что находилась в штабе.       В игротеке на первом этаже было прохладно и пусто. Три стола, стоящие вдоль стены, были моментально облеплены ищущими малышами. Кажется, это задачка посложнее.       — Ну, что, как ты? — спросил я у своего нового напарника, когда мы опустились на мягкий желтый диванчик в ожидании.       — Скоро войду во вкус, — усмехнулся парень. — Боже, как я скучал по этой атмосфере.       — Тебе нравится эта работа? — удивился я, краем глаза замечая, как Алекс полез на самых верх стеллажа с настольными играми. — Алекс! Слезай!       Тейт тут же подскочил к парню, снимая его с двух, поставленных друг на друга стульев, а затем провел рукой по самой верхней полке, убедив мальчика, что там пусто.       — Да, я очень люблю детей, — вернувшись, продолжил он. — В прошлом году с Герой мы стали лучшим отрядом на смене.       — Ого, ты работал с Герой, — я весь обратился вслух, а от упоминания ее имени внутри чуть затрепетало. — Она тебе не съела?       — Я ей не по зубам, — Тейт откинулся на спинку дивана, рассмеявшись. — Это только кажется, что она грозная собачка, а вообще довольно хорошая и милая.       — Нормальная она, — протянул я, усмехаясь внутри себя. — Вы только одну смену проработали?       — Нет, вообще две, до того, как…       — Вот она! — закричал Сэм, вытаскивая из-под стола записку. — Следующее место — третья статуя справа в парке!       Мне безумно было интересно, что же там случилось и чем хотел поделиться Тейт, но, увы, эти знания придется отложить до момента, когда будет потише. До сончаса, в общем. Я обязательно вернусь к этому разговору, несмотря на то что мне не хочется раскрывать тайну того, что мы с Герой пара. Но слухи здесь ползут довольно быстро, и Маршалл рано или поздно узнает об этом от кого-нибудь из наших коллег.       В парке мы нос к носу столкнулись с четвертым отрядом, выбежавшим из-за одной из аллелей с довольными лицами. Я так понял, что они почти завершили свою игру, пока нам еще необходимо четыре записки.       Дети ощупали статую с ног до головы и безжалостно рвали траву рядом, не внимая нашим замечаниям. Записка все никак не хотела находиться. Кудрявый пионер грустно смотрел на нас, прислонив каменный горн к губам.       Тейт вмешался первым, нарушив правила и ощупав статую самостоятельно.       — Ее похоже, перепрятали, — заключил он рассерженно. — Такое часто бывает.       — И что теперь? — тихо спросил я, стараясь, чтобы дети, не теряющие угасающую попытку найти синий клочок бумаги, продолжали рыскать в округе.       — Сейчас, — он достал телефон из кармана.       — Алло, привет, у нас записку утащили, кажется. Куда ты ее клала? — дождавшись ответа, начал Тейт.       Я понял, что он позвонил Гере, которая, скорее всего, и прятала записки. Вот почему ее не было утром, она прятала примерно сорок две записки.       — Там нет, я лично четыре раза посмотрел, — Маршалл посмотрел на меня, уперев руку в бок. — Понял, значит, бежим в ДК, — он отключился.       — Ребята, нам дали подсказку, что нужно бежать в ДК и там просить у дяденьки вахтера, — громко объявил он и стремглав понесся в сторону заданной точки.       Мне нравится, что он опытный и такой деятельный. В нем есть нечто шебутное, что отлично уравновешивает мой порой излишне спокойный характер. Даже интересно, как бы все сложилось, будь он с самого начала моим напарником.       В штабе нам загадали довольно простую загадку, которую восимилетки решили буквально за секунду. Торжественно получив пятую по счету, но не по количеству, записку, мы побежали к столовой. Там, как гласил текст, у второго умывальника и находился следующий пункт назначения.       Записку нашли быстрее, чем мы бежали от ДК до столовой. Первый отряд шарил под дальними столами в отчаянных поисках своей желтой бумажки. Мы встретились глазами с Мерфи, приветственно кивнувшим головой.       Текст шестой записки гласил, что на пляже стоит замок под флагом нашего отряда и там, где-то в глубине его, и прячется последняя подсказка, как же найти Нептуна.       Море было спокойным. Тихий шелест волн мягко омывал берег, то вынося, то утягивая в пучину мелкие камушки и веточки. На пляже гордо развевался синий флаг с белыми буквами «Шестой отряд», а ровно под ним — небольшой песчаный замок. Рядом находились еще пять точно таких же, и каждый под собственным разноцветным полотном, развевающимся на ветру. Первая бегущая — Стейси — налетела на постройку, разбивая верхушку ногой, а затем группка детей отчаянно рыла песок, пока не показалась маленькая синяя записка.       — Поздравляю, вы нашли царя Нептуна! — зачитал я. — Он ждет вас там, где обычно проходят все выступления и открываются новые таланты.       — Актовый зал? — спросил Алекс.       — Да, актовый зал.       Выбежав с пляжа, мы махнули пятому отряду, только-только забегающему на свое последнее испытание. Дети счастливо неслись, желая скорейшей встречи с Джейсоном, переодетым в подводного владыку.       В актовом зале действительно сидел он и прибежавший первым второй отряд. Джейсон (ой, то есть Нептун!) жестом показал нам сесть, а затем быстро подошел к нам.       — Сколько у вас записок?       — Шесть.       — Где еще одна?       — Ее, кажется, перепрятали или порвали и выкинули, — пожал плечами Тейт, отпивая воду из бутылки.       — Интересно, — Нептун вздохнул. — Сейчас бы красть у самых маленьких…       Выглядел он, конечно, аутентично. Длинный бирюзовый парик и такая же накладная борода почти полностью скрывала лицо, делая его довольно неузнаваемым. Синие шорты с кучей мелкого пляжного мусора, пришитого прямо к ткани, и майка — сетка с искусственными водорослями. Завершал образ деревянный трезубец, окрашенный лично мной перед сменой серебряной краской из баллончика.       Когда все отряды собрались в просторном зале, Джейсон-Нептун громко объявил, что очень недоволен тем, что его скромное жилище разрушили и теперь нас всех ждет конкурс песчаных замков после обеда, а потом — большой концерт в честь дня повелителя морей. Дети, кажется, крайне воодушевились, и мы все счастливо разбежались по отрядам.       День быстро шел своим чередом. Гера не появилась даже на обеде. Внутри меня бушевало неистовое желание ворваться к ней в кабинет и спросить, где же она прячется. Я так и хотел сделать, но почти весь сончас мы укладывали малышей по кроваткам. Они никак не желали признавать отсутствие Андреа, хотя вроде бы более-менее свыклись с мыслью, что теперь на отряде стоит Тейт. Девочки, к которым я почти никогда не заходит, смущенно натягивали одеялки до самых ушей и хихикали. Вот она, детская половая идентификация.       Встретиться с Герой никак не получалось. Она не пришла и на конкурс песчаных замков, в котором шестой отряд торжественно занял третье место. Нет, не то, чтобы я злился и ревновал, скорее, мне было важно понять, все ли у нее хорошо, как она себя чувствует и где пропадает сегодня. Наверное, как всегда, завалена кучей работы.       Сегодня уйти ненадолго возможности не было. Сразу после конкурса песчаных замков, нам разрешили недолго поплавать в воде. За довольно жаркий день море прогрелось, и дети радостно бултыхались, устраивая соревнования в стиле: «кто дольше задержит дыхание под водой».       Мне плавать не хотелось. Я лениво сидел на песке, греясь в лучах теплого вечернего солнышка. Мой напарник, счастливый, стоя по колено в «лягушатнике», обливал из большой красной лейки визжащую малышню.       С самого утра я заметил странные перешептывания и косые взгляды коллег. У нас не было возможности поговорить, после того как мои внезапные отношения с Герой вскрылись. Ну и меня наверняка недолюбливают за случившееся с Андреа. Я честно старался не обращать внимания и делать вид, что ничего не происходит, но в глубине души было крайне неприятно наблюдать такую ситуацию. Со мной общался лишь Мерфи и Тейт, наверное, еще не введенный в курс дела.       С одной стороны, мне безумно хотелось разобраться, я чувствовал, что Андреа где-то чего-то приврала. Но с другой, я искренне верил, что все само собой наладиться.       На концерте, который готовили вожатые, я тоже сидел один. Ну, технически, с Тейтом. Почти все вожатые сегодня выступали, лишь Рамона осталась в зале, но опять же, полностью игнорировала мое существование. Мне хотелось узнать, как дела, что интересного было, пока меня не было. Но в целом, хватало и Тейта, отпускающего тупые шуточки по поводу происходящего.       Невыносимая тоска смешалась с грустью и поселилась в сердце.       Даже планерку нам сухо провел Пирс, быстро отчитав все, словно по бумажке. Собираясь в отряд, я уже хотел было постучать к ней и успокоить свою душу, но в последний момент передумал, плетясь со всеми спать. Завтра очень напряженный день.       Лишь в своей комнате, я все же быстро напечатал ей смс:       «Я скучаю».       Ответ пришел даже как-то слишком быстро, будто она все это время держала телефон в руках.       «Я тоже. Прости, очень много работы».       Я с тяжелым вздохом откинулся на подушку, все еще сжимая несчастный телефон в руках. Осталось немного, а потом мы всегда будем рядом.