Пиковая дама

      Как назло утром начался проливной дождь. Причем ровно в тот момент, когда мы с трудом построились на линейку, а Пирс дружелюбным тоном начал вещать о сегодняшних планах в микрофон. Пришлось тут же свернуть утреннее мероприятие и спешно бежать в ДК, помогая Майлзу оттащить всю эту дорогущую аппаратуру.       Впервые за день я встретил Мерфи: чернее тучи, с залегшими темными кругами под глазами. Он задумчиво встал возле стеночки, словно Цербер охраняя свой разбушевавшийся отряд и явно игнорируя Лу, пытающуюся о чем-то с ним говорить. Хотелось подойти к ним, но я не давал себе вмешиваться, даже зная об импульсивности друга.       Вроде бы жизнь продолжается. Бьет ключом. Но тревожные мысли о будущем не дают мне покоя. Гера, мама, лагерь — все смешалось в доме Облонских.       Мне стало легче, когда Аида приняла мой выбор. Мне стало свободнее, когда я понял, что могу быть другим. Спокойным, рассудительным, принимающим ответственность и легко несущим это бремя.       — Эй, ты как? — тихо спросила Хизер, подкрадываясь сбоку, но я успел среагировать и заметить в приглушенном свете актового зала розовые кудряшки.       — Я нормально, а ты? — точно так же тихо спросил я, не сильно вслушиваясь в речь Пирса.       — Последние дни самые тяжелые, — пожала она плечами. — Хочется на волю, домой.       — Мне тоже хочется, но есть какое-то чувство… — я замялся, подбирая слово.       — Опустошения. Словно ты больше не нужен, — закончила за меня Хизер, серьёзно сверкнув глазами. — Это пройдет, как только ты выспишься.       Я лишь вздохнул как-то нервно, вымученно улыбаясь.       — О, сегодня будем с вами соревноваться, — восторженно хлопнула в ладоши девушка.       — Надеюсь, никто больше не утонет, — я вслушался в речь Пирса, краем глаза поглядывая на свой отряд.       — Эй, — Хизер ударила меня локтем в бок, — ты чего такой негативный?!       Я рассмеялся, шутливо потирая бок от острого локтя девушки. Пирс договорил и под торжественную музыку отправил детей на улицу, где все еще лил дождь. Идти до корпуса не хотелось никому, поэтому ребята сиротливо жались к друг другу, жалуясь на погоду неунывающим вожатым.       Мы дружно топали по размытым проливным дождем лесным тропам прямиком в спортзал. После ночной игры это место несло для меня какой-то особый смысл. До сих пор казалось, что там все еще лежат эти туши птиц, и на стенах пляшут отражения от многочисленных свечей.       Но нет. Спортивный зал был таким… спортивным. Окрашенные желтой краской снаряды, сиротливо сложенные в углу темно-синие маты и все еще слабая разметка баскетбольного поля на полу. Яркий, слепящий свет ламп. Все, как всегда. Никаких куриц, индеек и пролезании через окно. Наверное, это почувствовал не только я, ибо Хизер оглянулась на меня, как только мы вошли в здание. Она все еще немного прихрамывала, несмотря на эластичный бинт, что крепко фиксировал лодыжку.       — Дорогие ребята! Приветствую всех вас на «Фестивале здоровья ДОЛ «Прибой», — начал громким физруковым голосом говорить Маршалл слишком далеко держа микрофон от рта.       Гера жестом показала ему, держать его ближе, но физрук лишь нахмурился, отдавая микрофон Майлзу и продолжая самостоятельно.       — Меня и так все хорошо слышат, да, ребята? — не дожидаясь одобрительных возгласов продолжал Маршалл. — Сегодня мы с вами выясним, какой же отряд самый ловкий и сильный, а также определим самых спортивных по итогам индивидуальных зачетов.       Дальше он начал перечислять станции: кросс, многоборье, плаванье (если погода позволит), подтягивания, прыжки в длину, прыжки в высоту через козла, отжимания для мальчиков и поднятие корпуса вверх из положения лежа для девочек (короче, пресс).       Я оглядел своих малышей и с тихим вздохом перевел взгляд на Тейта. Нет, больше отдуваться я не буду. Я морально и физически устал. Пусть напарник теперь подтягивается.       — Кого на кросс запишите? — к нам подошла Гера, внимательно глядя на маленькие макушки, не слишком-то ниже ее саму.       — А кто хочет? — спросил Тейт у отряда. — Ребята, кто на кросс?       — Там всего шестьсот метров у маленьких, — пояснила старшая вожатая, подмигнув мне игриво.       Я заулыбался, а затем тут же поджал губы, чтобы не выглядеть как идиот. Мы записали троих, а затем девушка ушла к пятому. Надо было рассортировать детей по станциям и наблюдать, чтобы никто себе ничего не повредил.       — Там кончился дождь? — спросил я у Тео, подводя малышей к станции с прыжками в длину.       — Кажется, да, — он зачем-то посмотрел в маленькое окошко под самым потолком, в которое толком ничего не было видно.       Закатив глаза, я оставил нетерпеливую малышню рядом со станцией и сел на скамейку рядом. Очередь проходила довольно быстро: дети после прыжков фиксировали вместе с Тео результат и уходили на другую станцию. Первой из моих прыгала высокая Селена, прыгнув почти полтора метра, удовлетворенно улыбнулась остальным.       Характер у этой девочки, конечно, пробивной. Она всегда будет упорно следовать заданной цели, идя по головам. Селена явно считает себя лучше других. Но в характеристике я запишу как упорная и старательная, да-да.       Следующая была Агата. Хорошенько разбежавшись, она почти достигла отметки, заданной Селеной, не допрыгнув буквально три сантиметра. Поморщившись, девочка упала на ладони, грустно вздыхая.       Агата очень хочет понравиться. Хочет быть замеченной, ведь у нее нет родителей, и ее воспитывает одна тетя. Агата — добрая, наивная девочка. Гораздо чище характером, чем Селена, но менее инициативная.       Как интересно изучать детей. Они все такие разные, все по-своему необычные. Есть что-то в этом. Они копируют взрослых, а еще очень тонко чувствуют эмоции. Если ты зол, устал, хочешь тишины — все это будет моментально спроецировано.       Дети чисты. Дети непорочны. Дети не испорчены этим долбанным миром, полным страданий, лишений и извращений.       — Скучаешь? — обратился ко мне Мерфи, присаживаясь рядом.       — Да не то, чтобы, — кивнул я на прыгающего Алекса и тоже недовольного своим результатом. — Вот ты скучаешь. Твои пошли на поле?       — Да, сейчас высохнет трава, и у нас начнутся соревнования по мини-футболу. Том будет судить, — Мерфи пожал плечами, хотя я чувствовал, что что-то не так.       В его взгляде читалась невыносимая тоска, грусть и какая-то легкая дымка скуки.       — Давай после обеда покурим, когда сончас начнется? — спросил я, встречаясь глазами с другом.       — Посмотрим, — сдержанно бросил Мерфи. — Эй, вы, кони, сначала малыши прыгают, потом вы! — Мерфи в момент стал суровым, погрозив своему отряду пальцем. — На британский флаг порву.       Я расхохотался, вставая с лавочки и забирая свой отряд на следующую станцию. Следующим этапом были прыжки на скакалке. Лу выдала инвентарь, выстроив пол-отряда в линию и начав отсчет с секундомером. Другая половина находилась с Тейтом на станции челночный бег.       Лу выглядела обычно, будто бы ее ничего не задевало в этой жизни. Спокойная, всегда строгая девушка горделиво держала осанку, развернувшись ко мне спиной. Я не должен был лезть в их отношения с Мерфи, но безумное шило в мягком месте не давала покоя. Пришлось чуть ли не силой усаживать себя на скамейку подальше от девушки. Влезу, только если попросят.       Когда испытание закончилось, мы с Тейтом объединили наши мини-отряды и двинулись на стадион. Дождь и правда закончился — светило яркое солнце, неприятно бьющее в лицо и заставляющее всех становиться чуточку азиатами.       — Там трава еще не высохла, а они бегать предлагают, — усмехнувшись, пробормотал Тейт.       — Реально, травмоопасно же, — пожал плечами я, замечая приближающего Маршалла к стадиону с колонной четвертого отряда.       — Физруку нашему, знаешь ли, плевать, — Тейт почесал голову, задумчиво возводя глаза к небу.       — Да ему вообще на все плевать. В начале смены мы плавали на детской флотилии. Он взял маленького Алекса с собой, а тот решил, что будет отличной идеей поплавать одному в открытом море, — вздохнул я. — Отряд, стройся.       — А кто его спас? — тихо спросил Тейт, и суровым взглядом, насколько это может быть у азиата, посмотрел на копошащуюся малышню.       — Да там… вытащили, в общем, — я махнул рукой, сощурив один глаз. — Важно то, что он опять пренебрегает техникой безопасности.       Мы вдвоем сели на нижний ряд трибун, практически прячась за шестым отрядом. Маршалл давал последние распоряжения, а затем дети присели рядом с нами. Те, кто побежал кросс, выстроились в ряд. Сначала бежали только первый и второй отряд. Наши еще ждали, делали небольшую разминку на поле с Тео.       Я смотрел на траву, поблескивающую от капелек дождя, смотрел на небольшие лужицы на красном покрытии стадиона.       — Оно же вроде как антискользящее? — спросила неожиданно подкравшаяся сзади Джулия.       — Вообще, да, — отозвался я, все еще не отрывая взгляда от луж, где сильно отражались солнечные блики. — Бояться нечего, успокойтесь. Лучше бы за температуру воды переживали.       — А что, море вроде теплое, — смутилась Джулия, вытягивая длинные натренированные ноги вперед и ставя их между нами. — Что? Я люблю поплавать ночью.       Я улыбнулся девушке, отвернувшись и безучастно наблюдая за бегущими полтора километра подростками. Солнце и правда разыгралось не на шутку, уже вовсю пекло в противовес утреннему, пусть и теплому, ливню. Я поискал взглядом Мерфи, стоящего рядом с Джейсоном, непринуждённо отшучивающимся на какую-то нелепую шутку здоровяка.       Вздохнув, я безучастно оценил результаты бегущих, вполуха слушая разговор Тейта и Джулии. Так незаметно пробежало время, почти прошел отведенный двадцать один день. Дети уезжают. Нужно потихоньку готовиться к закрытию лагерной смены. Скоро отгремят последние обеды в столовой, последние песни лагерных дискотек перестанут врезаться в память, а все наши корпуса опустеют, оставив ровные заправленные кровати с острыми, стоящими треугольниками подушками. Время скоротечно, когда тебе уже за двадцать, и ты больше не изучаешь этот мир, живешь моментами от пятницы до понедельника, и каждую минуту думаешь о бытовухе и прочих делах, ежедневно окружающих тебя.       Это так печально — прощаться с детством, так грустно взрослеть. Хочется обладать той силой, способной замораживать время, либо же наоборот, дарующей возможность возвращаться в эту эпоху.       Потом был обед и сончас, благодаря которому мы, наконец-то, можем выйти покурить. Дети мирно посапывали в своих кроватках, а мы с Тейтом тихой сапой выбрались из дома и точно так же тихонько вошли в штаб. Открытое окно на кухне оповещало о том, что Мерфи уже был внутри, задумчиво сидел на подоконнике, выдувая дым под потолок из своей электронки. Тейт быстро распрощался, желая позаниматься бумажной работой в штабе, а я уселся рядом, уперев взгляд в лучшего друга.       — Ну, и чего ты? — спросил я первым делом достаточно строгим тоном.       — Чего я? А чего она?! — моментально взорвался Мерфи. — Пришла, сердце забрала, а в итоге… В итоге: «оставь меня», «я хочу еще на одну смену, а не с тобой в светлое будущее».       Я удивленно поднял брови, беря секундную паузу на обдумывания.       — Если ты влюбился, то я даже не знаю, что там должно быть… — я потер подбородок, вздыхая. — Вы спали?       — Спали, не спали, какая разница? — он всплеснул руками, чуть не выронив электронку из рук. — Важно то, что она ушла. Это конец.       — Вы говорили после этого?       — Я пытался, а она… Ни в какую, короче.       — Добивайся, так ты мне говорил? — я склонил голову на бок, внимательно изучая друга. — Попробуй, почему нет.       — Ты хоть понимаешь? Это просто курортный роман, так это называется? — он поморщился, будто съел лимон.       И тут меня осенило. Лу не любит его. Мерфи любит ее. Они как две параллельные прямые, которым никогда не удастся пересечься. Я устало потер виски, тяжело вздыхая. Я не знал, как реагировать на это, не знал, какой будет правильный ответ.       — Вот и я запутался, — признался Мерфи, выдыхая дым.       — Выпить бы, на трезвую голову вообще не думается, — шутливо сказал я, в слабой надежде развеять накаленную обстановку.       — Ты на смене, какой тебе пить еще? — друг, по всей видимости, тоже не хотел отчаиваться и поддаваться внутреннему хаосу.       Мы оба рассмеялись, отворачиваясь к окну, где шумело море. Волны с шумом разбивались об камни, оплакиваемые только многочисленными чайками, снующими то там, то тут. Умиротворённая картина. Наверное, не прожив здесь столько всего, именно так я представлял этот «отпуск», когда Мерфи только заикнулся о работе вожатыми.       — Может, она просто не твое? — спросил я, все еще не отрывая глаз от завораживающих волн за окном.       — Мое, не мое. Не знаю, но забиться в уголок и слушать Макса Коржа «Мотылек» почему-то хочется, — я перевел взгляд на Мерфи, замечая смеющиеся глаза.       Он пока не готов говорить серьезно. Видимо, рана нарывает еще, словно промытая морской солью.       — Ну, что же, братишка, я тебе сдохнуть не дам, — процитировал я слова известной песни, обнимая его за плечи. — Я затолкаю тебя в тачку силой, я отвезу тебя к пацанам!       Мерфи громко расхохотался, чуть было не подавившись затянутым в легкие дымом.       — Эй, вы, — на кухню заглянула смеющаяся голова Тейта, просунутая в дверной проем, — работать, негры, солнце еще высоко.       — Да идем мы, идем, — я первым спрыгнул с подоконника, подходя к напарнику.       Как говорится, мои полномочия тут все. Рано или поздно Мерфи напьется и начнет изливать мне душу о том, какая Лу сука и как она ужасно поступила. А потом еще полгода при каждом удачном случае будет вспоминать ее добрым и ласковым словом. Плавали, знаем. Я просто буду рядом, как и всегда.       Дальше время опять побежало как бешеное. Мы посоревновались в плавании, всухую проиграв пятому отряду, сходили на соревнования по настольному теннису, где просто поболели за участников. Незаметно подкрался и ужин, даже без привычного нытья малышни по поводу киселя и гречки с подливой. Видимо, вымотанные, они готовы принять любую пищу и как можно скорее завалиться спать. Но злые вожатые опять ведут на очередную активность, заставляя смотреть какой-то странный фильм с бурундуками в главной роли.       Гера собрала нас в диджейской на планерку. Я пришел один, оставив напарника следить за отрядом. Впрочем, многие поступили точно так же, свесив поредевших после родительского дня детей на кого-то одного.       — Ну что, готовы? Сегодня королевская ночь, — с легкой полуулыбкой-полуусмешкой произнесла девушка, прижимая к себе планшетку с записями.       — О, значит, все будут мазаться пастой и бегать по комнатам. М-м-м, какой кайф не спать целую ночь, — саркастично выдал Том, складывая руки на груди.       — Не забывай, что ты все еще на работе, — Гера шутливо замахнулась на парня бумагами. — От пасты этой и аллергия может быть, да и раздражение от мяты. А заснешь — они и тебя намажут.       — Да это все понятно, — раздраженно произнесла Лу. — Разберемся, не маленькие. — А ты не дерзи там, знаю я вас, не маленьких, — улыбнулась старшая вожатая. — В любом случае, мы с Пирсом будем контролировать, ну хотя бы часов до трех ночи, походим, посмотрим. Да и вы своих предупредите, чтобы никаких паст.       — Везет вам, младшим, — Том посмотрел на меня и Джейсона. — Ваши вряд ли будут по ночам шарахаться. А мы своих с друг друга уже снимаем. В двенадцать-то лет.       — Что, прямо-таки трахаются, как кролики? — Джейсон удивленно поднял брови.       — Ну, нет. Как кролики — это к первому отряду. Наши пока только на уровне петтинга, — продолжал Том, кивая на притихшую Лу.       — Так, хорош обсуждать, кто там. Вы еще линейку достаньте и померьтесь тут, у кого и сколько раз было, — поморщилась Гера, вновь замахиваясь на Тома.       — Молчу-молчу, не развращаю юные умы, — Том провел по рту двумя пальцами в жесте, будто закрывает его на молнию.       — Короче, сегодня все дежурят. Хотя бы по очереди, — заключила в итоге Гера. — Я поэтому сейчас планерку и провожу, а не поздно ночью. — Чтобы все завтра на закрытии как огурцы были!       Говорила Гера недолго. Чуть-чуть поругавшись, как-то по-доброму, она быстро отпустила всех нас обратно в зал. Не то, чтобы Королевская ночь — официальное мероприятие, но каждый ребенок знает про нее, что в последнюю или в предпоследнюю ночь нужно задать своим вожатым жару. Я надеюсь, наши с Тейтом малыши не нахватаются и решат не задавать жару.       Уложились они уж как-то легко. Непривычно даже. То ли сказался выматывающий день спорта, то ли и правда замыслили какую-то шалость. Во всяком случае, мы решили не спать хотя бы до тех самых трех часов ночи. Я вызвался дежурить первым, выгнав Тейта из холла первого этажа, и растянувшись на мягком ковре, внаглую парил свою одноразку, изредка поглядывая на дверь.       Расслабляющая тишина, сопровождаемая лишь гулом кондиционера, пусть и едва слышным, напоминала о каких-то счастливых детских моментах. Не знаю, почему, но именно сейчас захотелось вытащить из глубин памяти то самое неловкое детское свидание с сорванными на ближайшей клумбе цветами, неуклюжими касаниями и теми самыми робкими взглядами.       Девочка была ужасно красивой. Я помню длинные шелковые волосы, достающие ей до середины спины, волнами ниспадающие по плечам. Я помню улыбку, такую по-детски наивную. Куда же она делась? Растворилась в песках времени, как часто и бывает.       Тихо хлопнула дверь и моментально засунул электронку в карман шорт, и, выпрямившись, сел на ковре, тайно надеясь, что это не Пирс. Шлейф вишневого пирога и длинные ноги в белых кроссовках, показавшиеся из прихожей, где все оставляют обувь.       — Тихо? — практически одними губами спросила Гера.       Я кивнул, а она уселась рядом, льнув к моему плечу щекой. Тонкие пальцы легли на предплечье руки, покоящейся на голом колени. Она обвила меня своей рукой, бесцеремонно перебрасывая ноги через мои. Я осторожно заправил локон за ухо, пригладив медные кудряшки.       — Устала? — практически прошептал я.       — Устала. Пришла побыть с тобой, — вторила она мне, лениво касаясь губами шеи и почти перебираясь на мои колени.       Я сам уткнулся губами в висок с невозможностью надышаться этим умиротворяющим ароматом печеной вишни и миндаля.       — Что дальше? — спросила она спустя некоторое молчания.       Вопрос понятный без лишних объяснений. Если бы я сам знал на него ответ…       — А что ты хочешь?       — Быть с тобой. Только не бросай меня, пожалуйста, — Гера обхватила мое лицо ладонями, заглядывая в глаза, будто пытаясь углядеть там лживые нотки. — Я не перенесу.       — Я никуда не уйду, — я потянулся за поцелуем, но был остановлен пальцами, прижатыми к губам.       Девушка продолжала смотреть в глаза долгим изучающим взглядом. Я ответил ей тем же; серьезность, скользнувшая между нами, смешалась со всей той нежностью, что мы так жадно желали подарить друг другу. Лбы соприкоснулись, как мне показалось, с тихим стуком. Лишь гул кондиционеров, мягкий ковер, я и она, замершие в жалких миллиметрах друг от друга, словно две дотянувшиеся друг до друга звездочки.       Столько еще предстоит корректировать. Притираться.       Гера поцеловала первая, оборвав эту хрупкую нитку переглядок. Нежность, накрывшая с головой, заставила скользнуть вдоль тела девушки, коснуться нежной кожи бедер, провести по ней разгоряченной, задирая и без того задравшуюся юбку. Я отвечал тем, что было у меня в арсенале — лаской и заботой, и этого хватало с головой, чтобы ей млеть в моих объятиях. Нам хватало.       — Я не отпущу, — отстранившись на краткий миг, прошептал я, — не дам тебя себе ранить. Никогда. Ты — мое все.       Если бы из моих слов можно было изготовить эликсир правды, то это был бы самый действенный напиток в мире.