1991 г. Первый курс.
В воздухе чувствовалась влага, тёмное небо падало тенью на глухую землю, иногда испещряя её слабыми проблесками солнечного света, которые собирались в тоненькие линии и полоски. И всё же серость отвоёвывала всё больше пространства с каждым мгновением, с каждым новым вздохом, напоминая, что это место совсем не предназначено для надежды, а для радости уж тем более. Тем не менее, Том сидел на полянке недалеко от приюта Вула так, чтобы его фигурку нельзя было различить из какого-нибудь окна или незаметно подобраться к нему. Он смотрел в небо на чёрные тучи, не обращая внимания на полоски света, появляющиеся мельком. Не страшно. Дождя не будет. Отчего-то Том понимал это очень отчётливо. Мальчик сидел на траве, поджимая к груди ноги. Куртка, которую каждому выдавали в приюте, грела недостаточно. Но Том всё равно оставался недвижим. Он ждал. Кусты зашевелись, издавая страшное шипение. Вперёд выползла красивая зелёная лента, чьи глаза-разрезы внимательно уставились на мальчика. — Приветс-с-твую, — прошипела змея с трудом, словно выпихивая слова из своего нутра. Том не повёл и бровью. — И я тебя-с, — сказал он с ничего не выражающим лицом. Было сложно сказать о чём он думает. — Как у тебя-с дела, человек-с? — Как обычно. Ничего не изменилось. — Да-с? — произнесла она, глаза сузились ещё сильнее. — Тот мальчиш-ш-ка жив? — Жив и здоров, — уголки губ у Тома приподнялись, а по телу раскатилось приятное чувство превосходства. — Джонсон теперь будет обходить меня стороной. Змея оскалилась, в попытке посмеяться, выпячивая два огромных клыка. — Так ему и надос-с! Том не смог сдержаться и из его рта вырвался смешок. — Может быть-с, — тихо ответил мальчик. — Но он не единс-с-ственный. — Ты про ту женш-ш-шину? — Да-с, — подтвердил Том, говоря невероятно тихо. — Миссис-с Коул. Она «прис-с-матривает» за мной. — Ей с-следовало бы при-с-сматривать за тем, что творят с-страшие. — Да-с, следовало бы, — согласно выплюнул Том, встряхивая чёрной головой. — Но зачем-с? Так ведь намного проще. — Люди-с, — отозвалась змея, болтая своим хвостом. — У нас-с не так… — Тогда, — глаза у мальчишки заговорщицки блеснули, — может мне стоило родить-с-ся змеёй? — Я уверена… — начала змея, но ей не дали договорить. Кусты, которые росли рядом с приютом, представляли собой жалкое зрелище — неподстриженные и неухоженные. Некоторые из них подвержены какой-то болезни, поэтому на ветках этих несчастных болталось всего пара листочков. Но зелёные пучки рядом с Томом были совсем другие. Пышные и прохладные они служили убежищем для хладнокровных, но на этот раз что-то подсказывало — там прячутся далеко не змеи. Шум в кустах заставил обратить на себя внимание. Том моментально вскочил, бросая на змею предупреждающий взгляд. Преодолев расстояние так ловко, как настоящее животное, мальчик в следующие мгновение раздвинул ветки. И то, что он там обнаружил, совсем его не обрадовало. Том вздёрнул подбородок. — Деннис Бишоп, — прошептал он, вглядываясь в испуганные лица, — Эми Бенсон, что вы тут забыли? Дети остались припечатаны к земле, а Том поднялся и расправил плечи, возвышаясь над ними, накрыв их своей тенью. — Отвечайте, — властно потребовал он, как делал прежде с теми, кто ему не нравился, а не нравились ему обычно все. Эми вздрогнула, а глаза Денниса, сначала сильно сощурившись, затем наполнились чем-то непонятным, но не предвещающим ничего хорошего. Бишоп вскочил на ноги, не обращая внимание на то, как больно хлещут ветки. — Мы всё видели! — упрямо закричал он, напоминая старого барана, который готовится ударить рогами. — И что же вы видели? — спокойно отозвался Том. — Как ты говоришь со змеёй… — испуганно проблеяла девочка. — Т-ты… чудовище. Том дёрнулся. — Ты — чёртово исчадье, — кричал Деннис, выходя вперёд. — Права была миссис Коул. Том на секунду прикрыл глаза. — Хорошо, — протянул он. — Что вы делали в кустах? — Гуляли! — взвизгнула перепуганная Эми, которая была готова убежать от сюда в любой момент. — Наверное, очень удобно, — улыбнулся Том, но глаза его оставались холодными. — Говорите правду. Дети замолчали, не решаясь что-либо ответить. — Я помогу, — сказал Том недобро. — Вы ведь следили за мной, не так ли? У Эми тряслись ноги, а у Денниса пересохло горло. Том двинулся вперёд. И сейчас не было ничего страшнее. — Я отпускаю вас, — спокойно произнёс мальчик, словно от того — отпустит он их или нет — действительно зависела жизнь этих детей, — при условии, что вы не расскажите про происходящее здесь. И если вы ещё хотя бы один раз выкинете нечто подобное, то пожалеете, — последние слова он произнёс леденящим шёпотом, Эми и Деннис почти не дышали. — Вы меня поняли? Дети затрясли головами, соглашаясь, а затем бросились бежать. Том вернулся назад. Он сел и вскинул голову. Светлые полоски пролегли на его лице, задели раскинутые руки и поджатые ноги. — Исчадье значит… — выдохнул он, задумавшись и решив, что страх — это не так уж и плохо. Змея никуда не делась. Она обвила руку Тома сразу же, как мальчик подошёл к ней. — Всё в порядке-с? — спросила она, обеспокоено. — Всё отлично-с. — Почему ты отпустил-с их? — Что прикажешь с-с ними делать? — повёл плечами он. — Не убивать же-с. Мне ещё жить-с в этом приюте не один год. Возможно, сделай Том больше в тот пасмурный день, это бы не привело к тому, что колесо событий закрутилось бы с новой силой, по инерции зацепляя и объединяя прошлое и грядущие. Прогуливаясь по окрестностям спустя целых два дня после этого разговора, Том наткнулся на странную картину: дети сгрудились в одну большую кучку и что-то кричали. Он никогда не поддавался общим настроениям, но в этот раз почувствовал что-то неладное. Ускорив шаг, мальчик настиг группу, которая успешно разместилась под деревом. И как только он почти упёрся в затылок какому-то мальчику, его взгляд зацепился за неприятные черты простого лица с сочащимися желчью глазами — Джек Джонсон. Джонсон стоял на корнях дерева, возвышаясь в силу возраста, немного пружиня ногами и что-то напевая. Том скривился. «Точно что-то не так», — подумал мальчик, пытаясь протиснуться. Пролезая вперёд, распихивая, не церемонясь, других сирот, Том почувствовал на себе чей-то взгляд, поднял глаза, и в его память впечаталась отвратительная улыбочка Джека, из-за которой тот напоминал голодную бродячую собаку, первый раз увидевшую кусок мяса. — Пропустите его. Он ведь главный герой торжества. Дети отшатнулись от Тома, как от прокажённого. Но он, как обычно, задрал подбородок и зашагал дальше, хотя явно нервничал. Джонсон прятал что-то за спиной, Том подумал тогда, что это может быть палка или деревянная дубинка, которой его могут хорошенечко поколотить, и сейчас, он идёт на закланье, добровольно попадает в ловушку. Затем Джек сделал то, чего от него не ожидал Том. Тот шевельнулся, а палка упала на голую землю. Ловушка захлопнулась. Том пришёл в ужас. Его зрачки бешено перебегали с палки на Джека и обратно. Оказалось, что это совсем не дубинка. Деревянную опору обвивало зелёное тело, а голова была нанизана на вверх, словно часть извращённого угощения, глаза выглядели, как два мраморных шарика. Его змея мертва. Том заставил себя успокоиться и теперь нарочито медленно перевёл взгляд на Джонсона. Мальчик только сейчас заметил, что рядом с Джеком стоят Эми и Деннис. Эми, как всегда, напугана, наверное, нанизывать змею — дело совсем не для девчонки, а вот Деннис стоял с видом победителя. «Нужно было их убить», — шипело отчаянное сознание. — Ой, гляньте, — издевательски скривился Джонсон, напоминая дворнягу ещё больше, — наш маленький Томи расстроен. Что побежишь плакаться мамочке? Том почувствовал, что внутри него есть что-то, что просится, нет, требует выйти наружу, а защита, не дававшая этому невероятно жуткому взять вверх, трескается и отваливается кусочек за кусочком. Чувство такое мерзкое — злость и ненависть вперемешку. «Жалкие… жалкие…», — повторял он себе. — Что с людьми не дружишь, думал, что со змеёй сладишь? — заливаясь, кричал Джек. — Закрой рот, — прошипел Том, железное спокойствие которого дало сбой. — Ой-ой! — протянул Джек. — Какой серьёзный! Наш Томми — Король Змей! — Король Змей! — вторили детские голоса. Бишоп, не жалея рвал глотку, кричал и заливался отвратительным безумным лаем, как прочие. Эми вздрагивала от каждого возгласа, но Тому её было не жалко, совсем не жалко. Унижение. Они тронули его змею. Он проявил милосердие — отпустил их. А они так ему отплатили? Они действительно думают, что он ничего не сделает? Идиоты. — Король Змей! — веселились дети. Ярость горела самым ярким огнём, и Тому стояло многих усилий внешне подавить её проявления. «Я убью их…» — говорило что-то нечеловеческое внутри, отламывающее предпоследний кусок. Когда он почувствовал ощутимое и статическое электричество на кончиках своих пальцев, то оказался на самой тонкой грани, то был почти готов исполнить задуманное. Но голос отвлёк, развеивая сосредоточенность и мысли. — Что здесь происходит?! — взвыла, словно серена Миссис Коул, растрёпанная женщина со строгим выражением лица. — А ну живо расходитесь! Детям не нужно было повторять дважды. — Что это за ужас? — спросила она, подойдя к мёртвой змее, скривив губы. — Ничего, — ответил Том, намереваясь удалиться, пока это ощущение не вернулось снова. — Это твоё? — Нет. Он ушёл, а миссис Коул решила не трогать странного ребёнка ради собственного же блага.***
Зелёные глаза распахнулись, и в них тут же ударили лучи яркого света. Веки сжались, пытаясь преградить лучам солнца путь. Черепная коробка гудела и зудила так, будто внутрь поместили деревянную трещотку. Дышать было нелегко. Воздух большими комками застревал в ноздрях, не проваливаясь дальше. Руки и ноги напоминали безвольные верёвки, которые кто-то привязал к туловищу и оставил их недвижимо лежать на кровати. Любое движение, казалось, невозможным и выходило плохо. «Кровать? — воспроизвело иступлённое сознание. — Где я?» Голова еле повернулась на подушке, подминая белые складки под себя. Всюду белый. Этот тошнотворный белый. Или это ей так кажется? Много кроватей и ширм. «Больница, — догадалась она. — Почему я здесь?» В голову потоком бьют воспоминания, унося обломки сознания в странный круговорот. Где всё вертится, да крутится. Гермиона. Тролль. Гарри. Рон. И ещё. Там было что-то ещё такое чёрное, но совсем нестрашное. Сознание пытается схватиться, вцепиться со всей силы в ускользающую дымку воспоминаний и не может. Не может, потому что дымка проскальзывает и удаляется, вызывая навязчивую идею. Она пытается вспомнить. И не может. Догадки тают и плавятся, словно первый иней холодным осенним утром. Лихорадочное биение мыслей прерывает вошедшая внутрь приземистая и низкая женщина. Седые волосы хорошо уложены и спрятаны под убором. Белый фартук. Красная мантия. Глаза ещё плохо фокусируются, из-за чего так сложно всмотреться в черты. Но это и неважно. — Хорошо же вы всех напугали, милочка, — выговаривает строго, приближаясь к её кровати. — Вы кто? — хрипит Габи, пытаясь привести голос в сносное состояние. — Где я? — Школа Чародейства и Волшебства «Хогвартс», — выдаёт женщина. — Больничное крыло. Я лекарь, можете меня называть мадам Помфри. Габи не реагирует, не имея на то полноценной возможности, просто смотрит и ждёт. — Вас принёс сюда профессор Снейп, — говорит женщина, осматривая Габи. — Снейп? — еле шевеля языком, мямлит Поттер, думая о том, как это вообще возможно. — Верно, — живо отзывается мадам. — Затем профессор МакГонагалл привела ещё учеников… — Гарри?! — пытается вскрикнуть рыжая девчонка, но голос не слушается и срывается. — С вашим братом всё в порядке, — успокаивающе отзывается женщина. — Как и с остальными. Можно сказать, что только вам так повезло. Облегчение расходится под кожей. Габи пытается улыбнуться, но даже это не выходит. — Вот выпейте, — протягивает Помфри флакончик. — Это лекарство. К завтрашнему дню будете как огурчик. Габи припадает губами к горлышку флакона, ощущая горькие капли на языке. Кашляет и морщится. — Ну-ну, — говорит строго Помфри, — поверьте, это не самое отвратное зелье. А сейчас, — женщина медлит, — вам нужен отдых. Поспите. Наберитесь сил. Я думаю, что ближе к обеду появится много желающих вас проведать. И как она оказалась права. Проспав не один час, она услышала скрип, который заставил сонную голову работать, воспроизводя странные образы. Она так и не поняла, приснилось ли, что кто-то держал её за руку так тепло, из-за чего она невольно сама обхватила чью-то ладонь, или было явью. — Гарри? — прохрипела Габи, открывая глаза на мгновение, хотя сознание ещё затуманено болезнью или сном и не хочет проясняться. Но это оказался не Гарри. Перед ней стоял смущённый мальчик в мантии с зеленой оторочкой, который пытался куда-то деть свои глаза, что было совсем не свойственно. — Драко? — спрашивает Габи обсохшими губами, которые неприятно слипаются, мешая говорить. — Что ты здесь…? Она хотела сказать: «забыл», но не стала, понимая, что это прозвучит слишком грубо. — Молчи, — отвечает просто, прямо-таки выдёргивая свою руку. — Я вижу, что тебе тяжело говорить, — произносит тише, будто извиняясь. — Я решил сам проведать тебя, потому что Снейп не ответил ничего внятного. — Спрашивал? Драко наградил её таким тяжёлым взглядом, словно повторял: «Я же сказал молчать». — Да, спрашивал, — уверенно заявляет он. — Ты так удивлена? Зелёные глаза немного расширились. Габи не понимала, чему она больше удивлялась: тому, что Драко спрашивал про неё или тому, что Малфой, в коем-то веке, говорил без этой отвратительной привычки растягивать слова. Или это всего лишь сон. — Я принёс тут, — он ткнул пальцем на тумбочку. — Мне это прислали родители пару дней назад. Но я слышал, шоколад помогает быстрее копить силы и лучше думать, так что тебе пригодиться больше. Габи дёрнула головой, всматриваясь в предметы на тумбочке. Там, среди прочего, лежали шоколадные конфеты в блестящей обёртке. Те самые, которыми её угостил Драко в прошлый раз. — Спасибо, — выдала девочка, запинаясь, снова проваливаясь в сумрачные области сознания — в свои сны. Малфой не на шутку перепугался, когда слизеринка перестала отвечать, просто замолчала, да ещё и закрыла глаза. Он подставил палец к её носу. Дышит. Вязкая субстанция беспокойства немного ослабила хватку, водопадом вытекая из сердца и лёгких. Он решил не звать лекаря.***
— Тебе строит немедленно убраться отсюда! — девичий голос выговаривает каждую букву очень хорошо, такой точностью можно довести человека до могилы или поднять мертвеца из гроба. — Мне?! — другой голос возмущён. — Она оказалась там из-за тебя, а уйти должен я? — мелодичный, почти распев, но слова наточены не хуже, чем самое опасное оружие. — Вот скажи, кто ты ей? — говорит ещё кто-то более низким голосом, чем у первого мальчишки. — Чего ты постоянно шатаешься рядом с ней? — Хмм… — аккуратное, но говорящее о том, что собеседник готов бить по самому больному. — А ты ей кто? Тяжёлый вздох. — Гарри — её брат, а я… — видимо, мальчик завис, подбирая варианты того, какое он имеет отношение к названному человеку, — а я — её друг! Послышался звонкий смех. — Тогда, я — её сокурсник, и имею полное право находится здесь, может быть, я страшно переживаю, — в каждом слове издёвка. — Это я позвал Снейпа. Именно я сказал ему. Я и, тем более, не буду спрашивать мнения кого-то, вроде тебя. — Не смеши меня, — вклинилась девочка, — ты уж точно не можешь ни за кого переживать, кроме себя, Малфой. — Да, — тянет он. — Откуда тебе это знать? — Прекратите спорить, — произносит такой спокойный и родной голос. — Вы можете её разбудить. А ты, — небольшая пауза, — можешь остаться, так уж и быть. — Гарри… — растерянно шикнул мальчик, до этого отважно споривший. — О, спасибо, что разрешил, Поттер, — насмехается Драко. — Что вы тут…? — почти беззвучно доносится с одной из белых кроватей, но этого хватает, чтобы немедленно прекратить все споры. — Вы её разбудили, — недовольно произносит Гарри, пронзая насквозь взглядом всех собравшихся. — Как ты себя чувствуешь? Беспокойство в его зеленых глазах. — Я… хорошо, — отвечает девочка брату. — Не переживай. Она приподнимается на локтях, теперь для этого ей хватает сил, затем всматривается и видит рыжую макушку Рона, растрёпанные кудри Гермионы и чересчур бледное лицо Драко, который, по-видимому, никуда и не уходил. — Фух! — радостно выдаёт Рон, подбегая ближе к кровати и задевая плечом Малфоя. — Ты знаешь, как мы переживали! — Эй, Уизли, для чего тебе глаза? — потирая плечо, бросил слизеринец. Рон развернулся на каблуках, намереваясь треснуть довольную слизеринскую физиономию, но Гермиона быстро схватила Рона за край мантии, не давая тому сделать ничего плохого. — Да, хватит вам! — устало произносит Гарри, а он и правда устал, измучился переживаниями и страхами, и виной. — Для чего вы сюда пришли? Если драться, то идите за дверь и делайте там, что хотите. — Гарри, в тебя что дух Гермионы вселился? — ошарашенно изрёк Рон с таким видом, словно не узнаёт собственного друга, за что моментально получил тычок под рёбра от Грэйнджер. А Габи смотрела на это всё и почему-то радовалась. Они здесь. Они переживали. Возможно, в этом замке у неё действительно есть друзья, и душа ликовала, и страшно захотелось улыбаться, собственно, что она и делала, выглядя, наверное, полной дурой. — Поттер, что с тобой? — неодобрительно выдал Малфой, наблюдая за Габи. — Что? — удивился Гарри. — Со мной всё в порядке. — О-у, — проронил Малфой, — ты что единственный здесь Поттер? — голос его стал твёрдый и звенящий. — Я про неё, — при этих словах он ткнул в сторону Габи пальцем. — Какая-то она слишком радостная для того, кого чуть не размазали по стенкам, не находите? — Надо спросить у Помфри, что за зелье ей давали, — задумчиво выдал Рон гениальную мысль. — Да ну вас, — Габи разомкнула сухие губы, обнажая белые зубы, улыбаясь ещё ярче. — Лучше расскажите, что с троллем, я плохо помню, что там происходило. — Неудивительно, — промямлил Уизли. — Да, ай! Что опять? — потом покосился на гриффиндорку, Гермиона лишь пожала плечами. А Драко надоело смотреть на этот цирк собравшихся, как будто бы закадычных друзей, к которым он, собственно, не имел никакого отношения, но всё равно был здесь — в больничном крыле. И для чего? — Тролля обезвредили, — мелодично ответил Драко, чтобы сказать хоть что-то и заглушить неприятное чувство того, что он здесь лишний. — Но это не так важно. Важно, что твоим дружкам сняли пятьдесят баллов за их ум и сообразительность, и теперь Слизерин на первом месте по баллам. Можешь гордиться. — Он специально нарывается? — взволновался Рон. — Малфой, ты можешь закрыть рот! — выкрикнула Гермиона, придерживая Рона, не давая тому сделать из Драко отбивную. — А если не закрою, — встрепенулся Малфой, — то, что ты сделаешь: побежишь плакаться в женский туалет? — Ты невыносим! — воскликнула Гермиона, пунцовея. — Итак, — собралась она, излагая мысли серьёзным тоном, — нам действительно сняли баллы. — Но за что? — удивилась Габи, ведь все они не были виноваты в том, что тролль гулял, где ему вздувается. — А за то, — продолжала Гермиона, — что Гарри и Рон не позвали преподавателей. — Но как бы они успели? — разозлилась Габи. — Дверь в туалете захлопнулась, и если бы они не помогли, то нас бы с тобой отправили в больничное крыло намного раньше! — Э… Габи, — обеспокоенно произнёс её брат, стискивая свою руку и переглядываясь с таким же обеспокоенным Роном, — тут такое дело… И тишина. Гарри словно не мог произнести эти слова, словно не мог выпихнуть их из своего рта. — Этим олухам сняли баллы, — безжалостно выдал Драко, — потому что это они закрыли вас вместе с троллем. Габи покосилась на брата. — Извини! — закричал он, склоняя голову. — Мы не знали, что это женский туалет… Драко закатил глаза, но ему, признаться, приятно было бы увидеть, как неразлучная парочка Поттеров начала бы ссориться. Но они не начали. Габи просто положила свою руку на непослушные волосы брата и растрепала их ещё сильнее так, что даже очки у Поттера съехали. — Всё в порядке, — добродушно ответила она, думая о том, что Гарри бы вполне мог лежать на её месте. — Это ничего не меняет. — Чего?! — выпалил Малфой. — Из-за них ты лежишь в больничном крыле, и ты говоришь, что всё «в порядке». Тебя тролль ударил сильнее, чем нужно, что у тебя голова совсем перестала работать? Ничего не в порядке, Поттер! — Малфой, ты чего так завёлся? — методично произносила Габи, пытаясь прекратить непрерывно льющийся поток речи. — Гарри мой брат и… — И что? — Драко взвизгнул. — Ха… — пробормотал он, — он твой брат и в этом всё дело, верно? Когда я… — и тут он понял, что хотел сказать и резко замолчал. — А, впрочем, — он развернулся и его голос стал звучать более спокойно, — это не моё дело. Снейп просил довести до твоего сведения, — затараторил слизеринец, чуть ли не подбегая к выходу из лазарета, — что он тебе поставил отработку. Как определиться со временем, передаст уведомление. Удачи. И Малфой удалился. — Мне кто-нибудь объяснит, что это только что было? — пролепетала Гермиона. — Не знаю, — Габи покачала головой.***
В день, когда Габи смогла посещать занятия, погода сильно испортилась. Холмы вокруг замка покрылись белыми шапками, а трава и деревья ранним утром покрывались инеем. Даже их озеро было покрылось коркой льда, но девочка не сомневалась, что к обеду всё растает. Они сидели в промёрзшем дворе Хогвартса, из их ртов шёл белый пар, а очки у Гарри постоянно леденели, и их приходилось протирать или накладывать заклинания. Единственным спасением была банка из-под джема, вокруг которой они сгрудились, прижимаясь друг к другу, словно цыплята. Эту банку притащила Гермиона. Гриффиндорка поставила её на землю, пару раз взмахнула палочкой, и внутри стеклянных стенок появилось синее пламя, такое же как в гостиной Слизерина. Габи была поражена, как и Гарри, как и Рон. Но эта была не единственная вещь, которую Гермиона прихватила с собой. Девочка вручила Гарри «Историю квиддича». Гарри был благодарен. Всё шло довольно хорошо, пока они ещё вдалеке не заметили чёрную фигуру. Профессор Снейп шёл прямо на них, сильно хромая. Они смотрели на то, как неумолимо приближается Снейп. Профессор доковылял до них довольно-таки быстро, что дети еле успели запихнуть банку подальше от его глаз, надеясь, что он не заметил ничего странного. Но тщетно. — Что это там у вас? — сухо спросил Снейп, подойдя к ним поближе. На это дети лишь уставились, не моргая, потому что даже моргать было страшно. Профессор вздохнул, искривив тонкие губы, вытащил какую-то бумажку, свёрнутую в плотную трубочку, и произнёс, протягивая её Габриэль: — Жду вас на отработке. Не опаздывайте. Затем его цепкий взгляд обвёл всех четверых и упёрся в книгу, которую читал Гарри. — Библиотечные книги запрещено выносить из здания школы, — проинформировал его Снейп. — Отдайте мне книгу. За ваш проступок вы получаете пять штрафных очков. Профессор поковылял дальше, наконец давая им расслабиться. — Он только что придумал это правило, — сердито пробормотал Гарри, глядя вслед хромающему Снейпу. — Интересно, что у него с ногой? — Не знаю, но надеюсь, что ему действительно больно, — мстительно произнес Рон. Габи неодобрительно зыркнула на Рона, всё-таки этот неприятный профессор спас ей жизнь.