Devil or... God?

«То, что я теперь получал оргазмы, совершенно не избавило меня от надобности носить чертов пояс верности. Будто, не нося его, Пятница не доложила бы Старку о том, что я решил подрочить или что-то в этом духе. И вообще я стал воспринимать искусственный интеллект Тони иначе. Если раньше я думал, что мужчина меня лишь пытается напугать своей великой и могущественной Пятницей, то теперь я более чем уверен, что это не просто бессмысленные запугивания. Она докладывала Старку обо мне все. Сколько я спал, что я ел или, например, какие родственники или друзья у меня есть. Последнее, естественно, пугало больше всего. Например, тот случай в октябре, когда я заметил, что Тони забыл свой телефон на тумбочке. Как только я взял его в руку, тот сразу же прибежал ко мне. Стоит ли говорить, что после того случая я не мог сесть еще пару дней так точно? Или же, когда примерно через две недели после инцидента с телефоном Старк, за отменно приготовленный киш позволил мне посмотреть обновления аккаунта ЭмДжей в Инстаграме. Вот откуда он знал о моей девушке. — Это к ней на свидание ты бежал тогда? — я внимательно рассматривал черно-белую сториз моей девушки (все еще?), когда на меня нахлынули воспоминания. — Да… Откуда вы знаете? Это лишь вызвало усмешку у моего похитителя. Он вообще часто улыбается в последнее время, чем, бывает, может пугать. — Я все знаю о тебе, Пит. Я скривился прозвищу, которым меня только что наградили. Так меня называла лишь Мэй и близкие, не хотелось бы, чтобы и человек, которого я считаю самым ужасным на этой планете, тоже называл меня так. Во всяком случае, это было лучше, чем уже полюбившееся им «шлюха». Я отдал телефон владельцу, стараясь не повредить сенсор, выглядящий слишком хрупким. — Это ей ты посвящал стихи? Мои руки, теребящие край широкой футболки, замерли. Стихи? Откуда он мог знать о стихах? В голове промелькнули ужасные картинки, где Старк забрался в мою комнату в квартире тети и стал шарить в моих вещах. Это было лишь воображением, но другого варианта в моей голове не появлялось. Еще пара секунд… Бинго! — Вы рылись в моем рюкзаке? — Нет, не рылся, Питер. Ты, кажется, забываешь, что теперь ты — моя собственность, а, значит, все, что ты считаешь своим — автоматически мое. Гениальный вывод. Мне не хотелось продолжать беседу, ведь он наверняка раскритикует мои жалкие попытки посвятить бессвязные, с трудом срифмованные строки девушке, поэтому я поднялся из-за стола и начал убирать посуду, чтобы помыть. К моему удивлению, Старк поднялся за мной и, пока я регулировал температуру воды в кране, прижался бедрами прямо в мою задницу, не оставляя шанса вырваться. — У тебя определенно есть талант, Пит, — он прошептал это в самую ушную раковину и напоследок провел языком там же, вызывая табун мурашек по моему телу. И отвращение. Но, к моему величайшему облегчению, нас прервала Пятница. — Босс, к вам мистер Беннер, — отозвался механический голос. К тому времени я познакомился еще и с Брюсом Беннером. Как я позже узнал от Пятницы, это еще один гениальный ученый и изобретатель, и задался вопросом, все ли люди в здании таковы? Но, насколько я понял, с Брюсом Старк не в таких хороших отношениях как с Нат хотя бы потому, что тот не может зайти на наш этаж, когда ему вздумается. Так, стоп. Не наш. Этаж бесчувственного мерзавца, но никак не мой. Мой дом в Нью-Йорке рядом с тетей Мэй. Также меня не отпускали на другие этажи, кроме этажа сестер, беседы с которыми стали для меня отдушиной. Я научился готовить множество блюд русской кухни, даже иногда готовя их для Тони. Мне даже начала приносить удовольствие готовка на кухне Елены и Наташи хотя бы потому, что я знал, что меня не станут наказывать, если я вдруг забуду добавить соль или лук. И, к удивлению, именно из-за этого фактора я стал готовить еще лучше. Чего мне правда не хватало тогда — так это писательства. Я безумно люблю как читать художественную литературу, так и придумывать истории, перенося события в голове на бумагу. Иногда ко мне приходило вдохновение, хотелось полностью погрузиться в творчество, но у меня не было даже жалкого карандаша. Когда Старк перевернул календарь, висящий в гостиной, на страницу с надписью «Ноябрь», я понял, что сойду с ума, если не выплесну мысли на бумагу. Мне запрещено было брать его вещи, но ведь одной ручки на полке, которую он забыл вчера, ничего не будет, верно? Так что я взял такой родной пластик и заперся в туалете, выводя на бумажных полотенцах кривые буквы. Писать было ужасно неудобно: я отвык от этого за два месяца, к тому же, согнувшись раком над туалетным столиком. Но все-таки я добрался до любимого дела и тогда буквы полились из меня рекой. К сожалению, когда я дописывал строки уже на третьем листе, дверь распахнулась, ведь, разумеется, мне было запрещено ее запирать, и в комнату вошел Тони. Конечно, я был до чертиков напуган таким поворотом, но не смог себе отказать дописать мысль, поэтому еще секунд десять я водил ручкой по бумаге, прежде чем с виноватым, но удовлетворенным видом подняться. — Чем ты тут занимаешься, малыш? Что? Ладно, Пит, но малыш? Это пробрало меня до костей, и я не понимал, он смеется надо мной или действительно зол. Мое сознание вело борьбу между промолчать и рассказать о своем пристрастии. Понимая, что, в любом случае, он все прочитает, я выдал как на духу: — Я просто… писал рассказ. Это небольшая зарисовка, скорее, просто черновик к истории, которую мне хотелось бы написать. Идея пришла ко мне в голову еще пару дней назад, и я понимал, что, если не запишу, то просто забуду… Прошу прощения за то, что взял вашу ручку, мистер Старк, — я протянул Тони его вещь, но он не взял. — Знаешь, ты можешь оставить ее себе, — ответил он задумчиво. — Только при одном условии. Конечно, все не так просто. Это же Энтони Старк, он умнее и хитрее простых смертных. — Каком? — я положил ручку на туалетный столик, понимая, что не готов на все ради этого куска пластмассы. — Мне нравится твоя покорность, Пит. Только вот она проявляется только в повседневных вещах, в постели ты все еще отстраненный и выглядишь так, будто я тебя насилую. Выпусти свою натуру. Покажи, как тебе нравится то, как я тебя трахаю. Стань инициатором нашего секса, — он подошел, положив руку на мою щеку, вопросительно глядя в глаза. Он точно сумасшедший. Он насилует меня практически каждый день и ждет от меня покорности? Нет. Нет. НЕТ. — Пожалуйста, — я закрыл глаза, чтобы он не заметил накатывающих слез. — Есть другой вариант? Вы могли бы… — я поднял взгляд, пытаясь не выглядеть совсем уж жалко и положил свою руку поверх его, лежавшей на моей щеке. Было видно его удивление, но он промолчал. — Вы могли бы меня выпороть. Или лишить ужина. Или я мог бы… — Нет, малыш, только один вариант. С этими словами он приблизился к моему лицу, раздвигая губы своими губами. Я застыл, так и не опустив руку; она просто повисла в воздухе около моего лица. Он поцеловал меня. Впервые за все время, которое я здесь. И я совру, если скажу, что мне не понравилось. Нет. Мне кошмарно не понравилось. До этого я целовался только с Мишель, и то, это были, скорее, неуклюжие почмокивания, но это бы в сто раз лучше, чем поцелуи с мужчиной, у которого колючая борода и отвратительный язык, который он пытается просунуть мне в рот. Я так и не ответил на его поцелуй тогда и не мог не заметить, что это его расстроило. Спустя, казалось, вечность, он отбросил свои попытки растормошить меня и, в последний раз лизнув напоследок мои губы, быстро отошел, удаляясь в другой комнате. Он так и не забрал свою ручку. Не посмотрел, что я пишу. Может, я составлял план побега? Его это не волнует? Он просто поцеловал меня и ушел. Поцеловал! Я кинулся к раковине, сплевывая как можно больше слюны, пуская воду и пытаясь избавиться от чувства его губ на моих. Откровенно хотелось засунуть себе в рот кусок мыла, будто у меня во рту была не слюна Старка, а какое-то ядовитое вещество. «Стань инициатором нашего секса», — в моей голове все еще разносился эхом его ужасный голос, и я вдруг вспомнил слова Тони о симбиозе. Может, и правда плюнуть на все и плыть по течению? Ослушаюсь — накажут, попытаюсь сбежать — накажут. А так… Ну, приду я к нему с раздвинутыми ногами, и что? Он все равно возьмет меня силой, даже если я не приду и не предложу себя трахнуть. Да, будет унизительно, да, будет стыдно, но это может быть лучше, чем каждый день пытаться побороть собственную судьбу. Может, если я вотрусь к нему в доверие, он даже выпустит меня на улицу? Эта мысль ударила в голову как гром посреди ясного неба. Сыграть не только покорность, но и влюбленность. Я смогу? Если я смогу, он сможет начать верить в то, что мне не хочется домой? С тоской я вышел в гостиную и посмотрел на большие панорамные окна, где было необъятное море. Где была свобода. Мэй, любимая ЭмДжей, я вернусь к вам. Может, разбитым и сломанным, но сделаю все возможное, чтобы вернуться домой. И тогда я принял для себя окончательное решение. * Уговорить себя пойти к Старку в кабинет абсолютно нагим, только в поясе верности, было более, чем сложным. Но я хотел показать ему и доказать, что, вот он, я — бери, я не против, даже сам инициирую, как ты и хотел. Но дрожь в руках никуда не делась, пока я стучался. Не знаю, чего я ожидал — разрешения, знака, приказа Пятницы войти, но уж точно не того, что Старк выбежит и схватит меня, таща за шею в свой кабинет. Я ни разу туда не входил, но и времени осматриваться у меня не было, поскольку Тони усадил меня прямо на свой стол так, что теперь я был чуть выше него. Ничего не соображающий, я был втянут в еще один поцелуй, но уже явно не такой нежный, как был в ванной. Он кусал мои губы, бился зубами о мои, — и если я сначала планировал ему отвечать, то теперь оставил все попытки и просто терпел. — Чего ты хочешь, Питер? — мужчина часто дышал, когда оторвался от моих губ, глядя темными глазами, казалось, прямо в душу. И почему-то, как назло, именно в тот миг я вспомнил Мэй. Вспомнил наши визиты в церковь; как мы после обычно шли в магазин, покупали продукты, а на ужин она готовила то, что я попросил. В моей голове был образ священника у алтаря, который проводил службу, а я пытался вдуматься в текст. И все же дьявол сидел передо мной… Или все-таки бог? Меня передернуло от этой мысли, но я понимал, что нужно попросить то, о чем буду вспоминать со слезами на глазах. Быстро и безболезненно, словно выдернуть пластырь. — Яхочучтобывыменятрахнули, — прошептал я почти в губы Старку, тем самым пытаясь скрыть то, что, нет, я не хочу, не прикасайся ко мне никогда, больной извращенец. Но он уловил лишь вербальные знаки. Если до этого казалось, что Тони рассержен из-за чего-то, то теперь он значительно успокоился, доставая из-под стола бутылек со смазкой. Она что, у него по всему дому, что ли? Он даже не удосуживается теперь дойти до постели? В попытках скрыть панику за эмоцией удивленности я пропустил момент, когда он начал медленно, даже мучительно растягивать анус, вставляя сразу два пальца. Я крепко закрыл глаза, но даже не почувствовал боли, скорее, только легкое растяжение, что не могло меня не расстраивать. Неужели я настолько привык к члену внутри себя? Тетя Мэй была бы разочарована. Мне даже страшно представить, что бы она сказала, узнав, что я сам пришел и попросил, чтобы меня взяли. Наверное, не поверила бы, попросила сказать правду, а потом просто разочаровалась в своем излюбленном племяннике, в котором души не чает. А Мишель? Даже подумать страшно. Наверняка, если (когда) я вернусь, мы расстанемся после того, как она узнает, что со мной вытворяли… Кому нужна испорченная игрушка? — Сейчас тебе нужно быть сильным, детка, — Тони достал из-под стола свечи и повязку на глаза. — Мы просто поиграем немного, это часть процесса. Я искренне умудрялся надеяться, что меня просто так выебут? Это же Старк, слишком умный и извращенный Старк, чтобы просто так кому-то вставить — обязательным пунктом является причинение боли. Нужно просто немного потерпеть. Ну же, Питер, не отвлекайся, ты не где-то в парке ешь сахарную вату, нет; вот она — твоя реальность. Прими это как данность и покажи ему свою готовность на все. Старку потребовалось лишь мое несопротивление, как он тут же нацепил на меня этот злосчастный кусок ткани, погрузив мое сознание во тьму. Сосредоточиться на реальности таким образом было гораздо сложнее, но, как только Тони отомкнул клетку на члене и начал медленно водить вдоль, я тут же сконцентрировался на ощущениях в нижней части тела. Не думай ни о чем, просто позволь ему сделать, что заблагорассудится. Обычно Тони любит дразнить, позволяя мне кончить только после собственного удовлетворения, но в этот раз он явно шел до конца. — Мистер Старк, прошу, позвольте мне кончить! — сказал я на автомате голосно и четко, словно пытался сам себе поверить. В маске просить о таком было гораздо легче. — Ты можешь кончить, детка. Он прикоснулся губами к моим, подминая под себя, пока я финишировал, посылая стон прямо в горло Старка. Мне было уже все равно на то, что он буквально вылизывал мой рот — было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на такие мелочи как гордость или самообладание. Я даже не понял сначала, что произошло, когда живот вдруг запылал от боли, а Тони успокаивающими движениями растирал спину, призывая расслабиться. Когда он взял руку, мне стало не по себе без физической поддержки, поэтому, не задумываясь ни на секунду, я сразу же потянулся обратно за прикосновением. Жаль, не было видно лица Старка — судя по стону, сорвавшегося с его губ, мужчине явно понравилось. Он больше не убирал руку с моей кожи, на которую время от времени лился воск. Как бы стыдно не было признаваться, но к концу мое тело начало откликаться: я стал неосознанно выгибаться навстречу горячим каплям, каждый раз вскрикивая и шипя, да и член не мог не среагировать на происходящее. Но это все только представление для Старка. Мне нужно убедить его в своей покорности. Не знаю, пытался убедить в этом Тони или себя. В любом случае, мужчина вылил последние капли воска прямо у моей промежности, вырывая из моего горла самый громкий крик, который тут же заглушил очередным поцелуем, параллельно с этим направляя член и снимая с глаз повязку. — Вот так, хороший мальчик, так хорошо принимаешь все, что тебе дают, — он потянулся к моей щеке, вытерев слезу и только сейчас я заметил, что плачу. Это было так плохо, что даже хорошо: Старк грубо трахал меня прямо на столе, при этом оставляя поцелуи вдоль шеи, словно извиняясь, стоны заполонили весь кабинет, и, если до этого я еще пытался быть тихим, то тут мне словно сорвало крышу. Из меня словно вытрахали все мысли и это чувство было до боли замечательным, таким прекрасным, что… — Я сейчас кончу, мистер Старк, пожалуйста, дотроньтесь до меня, пожалуйста, сэр, можно?.. — я говорил так быстро и непонятно, что сам с трудом мог разобрать, словно мозг работает отдельно от тела. Сквозь негу до ушей дошел протяжный стон, и я даже не пытался понять, чей он, потому что на моем члене оказалась чужая рука, всего несколькими умелыми движениями доводя до экстаза. После этого Тони все еще продолжал толкаться, я же, в свою очередь, крепко схватил его за шею, прижимая к себе. Он уже начал кончать, запрокинув голову вверх, когда комната погрузилась в красный свет, а в дверь вбежал незнакомый мужчина, застав нас не в самой приличной позе. — Барнс! Ты с ума сошел? — Тони, что у тебя происходит? Пятница прислала мне красный код тревоги, я примчался сюда как бешеный. Старк непонимающе перевел взгляд на мое красное лицо, уже натягивая джинсы, потому что, в отличии от меня, был хотя бы одет. Мужчины, оставляя меня одного в кабинете, вышли в коридор, а я все еще сидел на столе, который вдруг показался мне совершенно неудобным без… Тони? Нет, он все время был неудобным, успокойся, Питер. Но все-таки я спрыгнул и, в поисках хотя бы чего-то, чем можно было бы прикрыться, взгляд падает на любопытную коробку под столом. Конечно, она была единственной в комнате, что не вписывалось в общий интерьер и атмосферу, так что решение открыть ее было слишком внезапным, но у меня не было много времени: Пятница все еще не деактивировала красный код, так что я решил, что хуже не будет все равно. Я побледнел от того, что увидел там. Наручники и веревки, которыми Старк так любил сковывать мое тело во время секса, флоггеры, ужасающие штуки, похожие на мужские члены, название которых я даже не знаю. Нет, это ужасно. Я даже не стал заглядывать глубже, было и так ясно: нужно как можно скорее искать отсюда выход. Слава богу, я смог взглядом найти какой-то, видимо, рабочий комбинезон Тони на диванчике, стоявшем в углу, но, как только я собрался подойти, чтобы взять его, услышал знакомый голос: — Пятница, отбой, со мной все в порядке. — Необходима аутентификация по радужной оболочке глаза. Старк самодовольно подошел к какой-то штуке, закрепленной на стене, и приложил туда свой правый глаз. Смотри, мол, Питер, какой я молодец, это я, я, а не кто-то другой создал этот мозг, умеющий распознавать меня по радужке глаза. Она слушается только меня. Отвратительно. Когда Пятница восстановила нормальное освещение, Тони подошел ко мне, обнимая за талию и уводя в сторону моей комнаты, не забыв прихватить этот треклятый пояс верности. В тишине мы дошли до подвального помещения, — я взобрался на свою кровать после приглашающего туда жеста. — Ложись, приведем тебя в порядок, — с этими словами он достает из кармана джинс складной нож, и я не могу не притянуть одеяло к груди в немом страхе. — Не переживай, Питер, я всего лишь отдеру воск от кожи. Я опустил взгляд вниз, поражаясь виду: на теле и правда были многочисленные потеки высохшего воска, особенно на груди. Понимая, что сам не справлюсь, я позволил Тони сесть край матраса и стянуть одеяло с тела, вновь оставляя меня полностью обнаженным и беззащитным. Хотя довольно глупо предполагать, что кусок ткани на теле сыграет какую-то роль в защите от человека на пару с искусственным интеллектом. Он мягко водил ножом по моей коже, соскребая остатки воска так легко, словно занимался этим уже не впервые. Конечно, должно быть, через его постель прошло немало людей. Интересно, он со всеми ними занимался сексом в одежде? Ведь, сколько раз Тони бы меня не трахал, — все время исключительно в рубашках, в отличии от меня, голого и распростертого перед ним даже сейчас. От неожиданного воткнувшегося лезвия в кожу прямо под грудью я вскрикнул, умоляющим взглядом смотря в обезумевшие глаза похитителя и понял, что мне несдобровать. — Мистер Старк? — как только я заговорил, нож вошел еще глубже, и из раны потекла густая кровь. Это не остановило, а только раззадорило мужчину: он делал хоть и небольшие надрезы, но почти по всей площади торса. В свою очередь, я не вырывался, пытаясь просто тихо лежать, не привлекая внимание и время от времени лишь тихо всхлипывая. Просто повернул голову в сторону, показывая, что доверяю ему. Главное — не поверить самому. В конце концов, если я умру сегодня, это будет лучше, чем если бы дома меня не ждали. Конечно, я надеюсь, меня все еще ищут и надеяться на возвращение, но все же… прошли месяцы. Какова вероятность того, что Мишель не нашла мне замену? Или того, что Мэй оплакивает мой пустой гроб? Ведь поиски полицией — всего несколько суток, дальше они просто переходят в режим ожидания: вернется — хорошо, не вернется — что же… этого и следовало ожидать. Эти мысли посещали меня не впервые, конечно, но именно тогда я первый раз задумался о том, а что, если мне умереть? Вот просто моя смерть ведь принесет всем только пользу? Тете Мэй не нужно будет меня искать, ЭмДжей найдет нового парня, а мистер Старк… Да какая разница, что он будет делать без меня?! Тем временем нож поднимался все выше, по линии челюсти скользя прямо к лицу. На пробу он сделал небольшой надрез на щеке, затем — на второй, губы… — Пожалуйста, не нужно больше надевать клетку, — уста задвигались под острым лезвием, и оно остановилось. — Я буду послушным, просто… не надевайте. И он не надел. К огромному удивлению, без ругани и скандала, просто согласно кивнул, не требуя ничего взамен. Из моих ран продолжала понемногу течь кровь, но это было несерьезно. Порезы и правда были неглубокими, почти симметричными, словно Тони пытался не причинить серьезной боли, а успокоить себя монотонными действиями. Он вышел из комнаты, но вернулся почти сразу же в руках с… — Плюшевый медведь? — я удивленно вскинул брови, не понимая, зачем мужчина принес мне игрушку. Это же та самая, которую я хотел купить Мишель. Тот самый медведь, что был в моих руках, когда я встретил Тони. * Как оказалось, спать с плюшевым мишкой не так уж и плохо, учитывая мое положение. В ту ночь я действительно очень спокойно уснул, безо всяких снов, крепко сжимая бежевого медвежонка у груди. На утро же меня разбудила Пятница: сегодня нужно было идти к Наташе и Елене. Обычно я был рад этой новости, но сегодня не покидало тревожное чувство, словно лучше остаться тут, вместе с Тони и медведем, хоть бы что он захотел со мной сделать. Но проблема как раз в том, что он хотел, чтобы я пошел к сестрам. — Питер, привет! — Елена, как всегда, поздоровалась, без лишних прикосновений, которые от других людей, кроме Тони, в последние месяцы меня дико отталкивали и даже пугали. Девушка накормила меня сэндвичами, напоила чаем и без умолку рассказывала о шоу, которое недавно начала смотреть, о симпатичном бармене, с которым познакомилась пару дней назад и о всяких незначащих мелочах, которые, казалось, значили для нее слишком много. Спустя где-то полчаса она извинилась и пошла на какую-то встречу. Забавно то, что Елена кажется очень открытым человеком, но, на деле, она говорит только о незначительных вещах; действительно важные всегда остаются при ней. Скучать мне долго не пришлось: пока я загружал стирку, в комнату вошла Нат, видимо, только что проснувшаяся. — Доброе утро, Пи… — как только я развернулся для приветствия, она тут же охнула и подбежала ко мне, разглядывая лицо и невесомо касаясь щек руками. — Господи, ребенок, что с тобой слу… Видимо, Наташа поняла, что этот вопрос более, чем бессмысленный, поэтому вошла за мной в ванную комнату, заперев дверь и начиная что-то искать в ящиках. — Мы сейчас обработаем твои раны, чтобы ты не занес инфекцию. Они у тебя лишь на лице или где-то еще? — она развернулась с каким-то пузырьком в руке, а я стыдливо опустил голову. — На груди и еще… на животе. — Сними футболку, мы должны обработать порезы, — он потянулась к воротнику, но я быстро откачнулся в сторону, упираясь в бортик ванной. — Пожалуйста, не надо, мистер Старк не хотел бы… — Он не хотел бы, чтобы ты слег из-за инфекции, которую этот придурок мог тебе занести. Игры играми, но о безопасности тоже нужно думать, — я часто задышал, прислоняя руки к груди, давая понять, что никакая безопасность мне не нужна. — Послушай, Питер, я знаю, тебе нелегко, но, поверь, если ты заболеешь, лучше не будет никому. Давай ты сам снимешь футболку, а я легонько обработаю раны ватным диском? Обещаю, милый, никаких прикосновений. Ее обещание немного успокоило меня, так что беспокойные вдохи поменялись на более-менее ровное дыхание, руки сами скользнули к верху ткани, поднимая футболку и открывая вид на изувеченное тело. Я бросил взгляд на зеркало сбоку: передо мной стоял побитый жизнью подросток. К тому же, от недоедания и стрессов я здорово похудел так, что теперь и намека на пресс не осталось, лишь просвечивающие ребра. Я резко отодвинулся от первого прикосновения влажной ваты к ране, но, скорее, от неожиданности, чем от боли. — Почему он это делает? — голос был охрипшим, и только сейчас я понял, что плачу. Наташа грустно вздохнула, легонько касаясь ссадин ватным диском. — Он многое пережил, Питер. Его жизнь была… не из легких, — девушка подняла пронзительные зеленые глаза в мои, словно пытаясь понять, можно ли мне доверить какую-то ужасающую тайну. — Все, что он делает с тобой, это… Он ведь это не из потолка взял. Отец Тони был жестоким человеком. Возможно, ты знаешь Говарда Старка как бывшего владельца Старк Индастриз, великого изобретателя и чуть ли не героя. Я же в нем знаю черствого палача для собственной семьи. Мне больше не было больно от жгучих прикосновений. Стало больно от Тони. Сколько он пережил? Ему делали больнее, чем он мне? Это даже могло бы его… оправдать? Конечно же нет, Питер, что за глупые мысли! Его поступки не в силах оправдать даже смерть. — Тони изначально был нежеланным ребенком. Точнее, мать очень хотела его, а вот отец изначально относился скептически. Конечно, он боялся, что все его годами заработанные богатства в один миг может унаследовать какой-то сопляк, такого он бы не допустил, — Нат прижала вату к моей щеке сильнее, чем следовало. — Прости, — и сразу продолжила: — Наши родители дружили, так что Тони я знаю всю свою жизнь. Какие бы гадости мы не говорили друг о друге, все-таки, он для меня всегда был словно старший брат. Наташа мило улыбнулась, видимо, предаваясь воспоминаниям, от чего на щеках появились милейшие ямочки. — Что произошло с его родителями? — Мария была прекрасным человеком. До рождения сына она всегда поддерживала мужа, была любезной и мягкой. После рождения Тони все изменилось — постоянные обвинения со стороны Говарда в ее изменах, маленький ребенок… Это подстрекало ее к принятию наркотиков. Как ты можешь догадаться, долго так она не протянула и умерла от передозировки, когда Тони еле исполнилось пять, к тому же, умерла она прямо на его глазах, — голос Нат дрогнул, но, в целом, девушка оставалась вполне спокойной. В отличии от меня. История детства Тони сильно трогает душу, поэтому я уже не сдерживал всхлипов. Возможно, Наташа подумала, что я плачу от жалости к самому себе, но я точно знал, что эти слезы были пролиты из-за маленького обиженного мальчика, который явно не заслуживал ничего такого по отношению к себе. Забавно, какими разными бывают сестры. Елена разбалтывает без умолку бессмысленные вещи, а Нат, в свою очередь, любит говорить по существу. — Питер, тебе нужно бежать отсюда, — сквозь пелену из слез я еле разглядел лицо девушки, которая теперь стала прямо. — Мне очень жаль, но помочь тебе не смогу, только скажу. Мы в Калифорнии, тебе просто нужно взять из подземного гаража Тони Тойоту Прадо. Поверь мне, Питер. Только там нет всесильной Пятницы. Там твой путь к свободе, — с этими словами она развернулась спиной ко мне, достав что-то из того же ящика, что и перекись. — Вот, это ключи от машины. Возьми их и, когда представится случай, бери машину и езжай на запад как можно дальше. Через десять миль увидишь заправку, а дальше попросишь помощи. Мне хочется верить, что ты не сдашь нас полиции, но, на всякий случай, чтобы ты понимал: как только ты сбежишь, нас уже тут не будет. Я стоял, в шоке опираясь левой рукой о ванну, в правой руке — держа ключи. Это не сон? Если нет, то смогу ли я сбежать? То есть… да, я хочу домой, но Тони… Что сделает со мной Тони, узнав об этом? — Простите, я не могу… Мистер Старк узнает, мне, наверное, лучше уйти… — судорожно пытаюсь отдать ключи в руки Наташи, но та меня останавливает. — Питер, не бойся. Как только я заперла дверь, Пятница в этой комнате отключилась. Уверяю тебя, Тони ничего не узнает, — напуганными глазами я пытался уцепиться за невербальные знаки, доказывающие, что это не ложь. — Послушай, Питер, за это время я правда привязалась к тебе и мне больно, очень больно смотреть на то, как ты с каждым днем угасаешь все сильнее. Посмотри на себя, — она махнула на зеркало, — разве это ты? Где тот жизнерадостный мальчик с горящими глазами и жаждой жизни, которого я впервые увидела в супермаркете? Я вижу, что Тони явно к тебе неравнодушен и, поверь, чем раньше ты выберешься отсюда, тем лучше будет для тебя. Ты его меняешь, Питер, но и сам без изменений не обходишься. Я взял ключи у Наташи с полной уверенностью в том, что воспользуюсь ими. Не сегодня, так завтра, но обязательно убегу отсюда подальше. До конца дня она только сидела за ноутбуком, время от времени бросая на меня жалостные взгляды, никак не комментируя то, что я постоянно ронял практически все, к чему прикасался. Благо, тарелки я не разбил. Как всегда, вечером меня забрал Старк. К моему удивлению, Нат вообще не подавала никаких признаков того, что между нами что-то произошло. Как всегда, девушка абсолютно спокойно держала лицо, болтая с Тони о каком-то банке, но я и не вслушивался, лишь… всматривался, пытаясь рассмотреть в лице мужчины хотя бы намек на былые страдания и жуткое, даже ужасающее детство. — Приготовь лазанью нам на ужин, — единственное, что я услышал от него, пока мы опускались в лифте. Тони явно не хотел меня видеть, но почему? Он сам принес мне того медведя, сам сделал порезы по всему лицу — в чем же его резон вести себя так отстраненно именно когда мне так нужно от него услышать хоть что-нибудь? Но что я мог сделать? Лазанью, разве что. Ни до ужина, ни после него Тони не приказал подготовить себя или ждать его в спальне: он просто попросил подождать его за столом, пока не вернулся с тетрадями в руках. — Вот, Пит, можешь писать что захочешь и когда захочешь. Я ничего не собираюсь читать. Так я и очутился в этом подвале с тетрадкой, которую я дописываю за ночь. Стало ли мне легче? Возможно, на каплю из миллиарда ведер. Только еще больше запутал себя в своих же чувствах. Нужно ли мне бежать? Да, нужно, к тете Мэй, к моей ЭмДжей, но… Тони? Глупо отрицать то, что, за время пребывания тут я неплохо привязался к мистеру Старку, ведь он, хоть и бывает жестоким, но там, внутри, все еще сидит маленький обиженный мальчик. Только вот почему я? Я слишком юн, чтобы все это расхлебывать. Мне нужна только моя Мишель в любовном плане, это могу сказать точно. Чего я как раз не могу утверждать наверняка — Тони, все-таки дьявол или бог?»