Devil or... God?

Тони никогда не нравилось спать с кем-то рядом, даже в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы делить с кем бы то ни было кровать, но этот сон был исключением. Сначала он долго слушал спокойное дыхание Питера, которого настолько измотал сегодняшний день, что он почти сразу уснул, как только Старк прилег рядом. Не желая тревожить уставшего мальчика, Тони не стал брать плед, да и в комнате было достаточно жарко, так что он снял рубашку и просто прилег на соседнюю подушку, пытаясь синхронизировать свое дыхание с чужим. Поначалу было трудно провалиться в сон окончательно: отвлекающие факторы в виде постоянных вдохов и посапываний одновременно успокаивали и не позволяли полностью уснуть, заставляя мужчину балансировать между сном и явью. Он начинал видеть отдаленные образы: мать, отец, запах смерти. Но что-то будто щелкнуло и вдали он заметил фигуру парня, подозрительно похожего на Питера. — Мистер Старк! Мне что-то плохо… — Паркер подозрительно посмотрел на собственные руки, будто предвкушая нечто ужасное. — Со мной что-то творится, что-то… Питер бежал к мужчине со всех ног и, как только достиг цели, повис на его шее, не давая шанса вырваться из таких приятных, но тревожных объятий. — Тихо-тихо-тихо… — Тони не понимал, что происходит, но чувствовал буквально интуицией, в которую сам не верил, что что-то действительно происходило с его мальчиком. Что-то, чего нельзя было предотвратить… — Я ведь не умру? Правда не умру? Ну, пожалуйста, пожалуйста, я не хочу, я не хочу, — пока Питер пытался связать слова в кучу, Тони с ужасом понял, что не выдерживает веса падающего мальчика и, как можно мягче, опустил того на землю, больше напоминающую по цвету кровь. Питер отрешенно взглянул на небо, затем на взволнованного мужчину прежде, чем протянуть: — Простите… — и рассыпаться пеплом на руках Тони, который готов был выть от отчаяния, когда понял, что парня больше нет ни в его объятиях, ни на земле. Нигде. Питер просто исчез, оставляя Тони наедине лишь с собой. — Мистер Старк! — вдали услышал мужчина и проснулся в холодном поту. — Сэр, вы не могли проснуться, простите, я просто… я принес вам воды. Вот Питер, живой и здоровый (по крайней мере, физически), сидел прямо на другом конце кровати, очаровывающе протягивая воду в том же стакане, с которого Тони накануне поил парня. Старк все еще сидел, пытаясь прийти в себя, пока не потрогал мокрый лоб и не протянул: — Больше никаких фильмов с супергероями, Питер, — но, все-таки, от предложенной жидкости не отказался. — Который час? — Около пяти утра. — Ты шутишь? — с подозрением взглянул Тони на собеседника, а затем переспросил у Пятницы. Все верно. Он проспал около двенадцати часов беспрерывного и почти спокойного сна. Такого не было уже… Такого не было, сколько мужчина помнил себя. В детстве это было сложно назвать кошмарами, — скорее, просто какие-то образы, которые сам Тони считал страшными; в более зрелом возрасте эти образы стали уже существенными вещами, из-за которых не то, что уснуть сложно. Тут и с ума сойти недалеко. Все мысли Тони всегда были забиты кошмарами, которые он нередко мог путать с реальностью, что только усугубляло ситуацию. Словно дверь в голову все время открыта, позволяя мыслям то приходить, то ускользать наружу, становясь явью. Ужасное чувство сквозняка в голове. — …могли бы? — Что? — Тони прослушал все, что говорил Питер, все больше пытаясь понять, почему сон выдался таким долгим и крепким, прямо как обжигающий горло первый глоток бурбона. — Может, мы позавтракаем, раз уж вы все равно не спите? Вчера вы не ужинали, так что, должно быть, голодны, — Питер взял пустой стакан из-под воды и встал с кровати. — Я мог бы разогреть нам ужин на завтрак. — Ты делаешь обратные отсылки к «Клинике»? — чуть наклонил голову Тони, пытаясь понять, не разыгралось ли его воображение, но внезапно глаза Питера засверкали так счастливо, что было очевидно: он не надеялся, что Старк поймет, но он понял. — Хорошо, тогда теперь вместо подростковых супергероек у нас будут ситкомы. Паркер неожиданно поднял голову к потолку, давясь смехом, и, черт подери, это определенно восьмое чудо света. Нет, семь из них-таки были искренней улыбкой Питера. — Пятница, свет, — Тони должен прекратить смотреть на него, словно маньяк. Но проблема заключалась в том, что он им и был. Отсмеявшись, Питер смущенно перевел взгляд на Старка, тут же меняясь в лице. Мужчина и сам посмотрел на свое тело, когда вспомнил, что он без рубашки. Черт. Никому, кроме Пеппер никогда не было позволено смотреть на его оголенный торс и дело далеко не в комплексах. Если бы. Вся грудь, плечи, живот и бедра были усыпаны мелкими, иногда — более глубокими шрамами разного размера, интенсивности и длины. Тони ненавидел их всей душой, но ничего не мог поделать: после каждого кошмара он тянулся за новым лезвием, пытаясь всю душевную боль перенести в физическую. Часто это удавалось, принося долгожданное облегчение, но ненадолго: совсем скоро эмоции вновь брали верх, голова затуманивалась новыми картинками ужасов и нужно было еще, еще и еще, не говоря уже о том, что смотреть на искалеченное, словно испорченное тело он не мог, поэтому очень часто Пеппер приходилось с замиранием сердца обрабатывать порой ужасающие порезы, за что Тони всегда было и будет стыдно. Он был настолько слаб, таким и остался. Но больше всего мужчина терпеть не мог на собственном теле старые, затянувшиеся, но очень глубокие порезы, которые оставлял не он. Где-то шрамы от ножа, а иногда попадаются совсем уж плохо выглядящие — от тушения сигарет о кожу, к которым боялась прикоснуться даже Пеппер. — Я где-то тут оставлял рубашку… — Тони замешкался, но, понимая, что нужно восстановить лицо перед, между прочим, все еще своим пленником, быстро натянул одежду, застегивая пуговицы и указывая на дверь ничего непонимающему Питеру. Вот и все. Семь чудес света ясно отображались в голове, и ни в одном из списков больше улыбка Паркера или чья-то еще не присутствовала. Довольно быстро Питер пришел в себя и разогрел вчерашнюю пасту, которую, видимо, сам тоже не стал есть перед сном. — Тебе нужно больше кушать, — задумчиво произнес Тони, потягивая свой утренний кофе. Сообразив, как «заботливо» это звучало, добавил почти сразу: — Мне не нравятся твои торчащие кости. Теперь не смей пропускать приемов пищи, их должно быть минимум три. С каких пор его заботят кости человека, который считается в этом доме рабом? «Конечно, ведь есть и делить постель с рабом — обычное дело», — подсказал надоедливый внутренний голос, но он был прав. Тони не должен привязываться к людям. Он не хочет испытывать боль потери. Только не снова. * Тони не соврет, если скажет, что собрал друзей с целью отвлечься хоть на что-то, помимо невинных карих глаз и прекрасной улыбки. Проблема лишь в том, что он не собирался этого говорить. — Фулл хаус! — гордо вскрикнул Баки, показывая карты. Старку конкретно не везло. Может, его отвлекали постоянные мысли о том, чем занят Питер, а, может, он просто не выспался. Ему определенно было мало двенадцатичасового сна с мальчиком под боком — для счастья нужно куда больше. — Фолд, — недовольно рыкнул Тони, отдавая все фишки сопернику, больше не заботясь о несчастной игре в покер. Сейчас он проигрывал куда больше, чем просто пару тысяч долларов, так что на данный момент его не беспокоила игровая валюта. Старк поднял со стола стакан с коньяком, который что-то совершенно не помогал и отошел в сторону, не мешая играть остальным. Вот же его семья, люди, которые не предадут — Наташа, ставшая за столько лет родной, Елена, которая всегда была той еще занозой в заднице, но без которой просто было бы скучно, Брюс — такой же чудак как Тони и странноватый, но всегда верный Баки, который определенно был готов и в огонь, и в воду. За каждого из них Тони готов был душу отдать, если потребуется, но все чаще он ловит себя на мысли о том, что кого-то не хватает за их прелестными «семейными вечерами». Неужто Питера? Пробовал ли он когда-нибудь алкоголь и умеет ли играть в покер? Мальчик определенно смышленый, так что, даже если и не играл, Старк не думает, что объяснение правил заняло бы много времени. Не сумев добиться ясности головы или отрешенности мыслей, Тони с разочарованием отложил все еще полный стакан. — Эй, что случилось? — к мужчине приближался Баки, явно взволнованный непонятным поведением друга. — Ты сам не свой, что-то серьезное? В последний раз я видел тебя таким только когда Пепп… — он тут же прикусил язык, понимая, что только что чуть не ляпнул. Нет, Барнс определенно не был плохим парнем (за исключением его незаконных действий, естественно). Просто иногда он совершенно не думает, что мелет, но не то, чтобы эта черта смущала Старка. Скорее, просто добавляла перчинки в беседы. — Нет, ничего не случилось, — натянутая улыбка получилась уж слишком фальшивой, но Барнс не заметит. Никто не заметит. — Просто не выспался, вот и все. Баки знал о проблеме с кошмарами, но не был в курсе о степени запущенности и интенсивности их проявлений, так что понимающий кивок — то, чего следовало ожидать от мужчины. — Слушай, я тут подумал… Раз уж у тебя все равно мальчишка, который и готовит, и убирает, да еще и отсасывает, что скажешь насчет того, чтобы я воспользовался его услугами? Прайс-лист приложишь, если что, могу твои фишки отдать обратно, — Баки озорно подмигнул, многозначительно поправляя ширинку. А вот Тони было совершенно не до смеха. Конечно, он не был против того, чтобы Питер помогал по дому Наташе и Елене, но тут Джеймс Баки Барнс — похотливый безнравственный извращенец, трахающий все, что двигается. А если не двигается — двигает и трахает. Тони не мог отказать. В конце концов, кто такой Питер? В том же Нью-Йорке таких же Питеров миллионы, — бери любого. Но хотел ли Старк любого? — Почему бы тебе не завести своего мальчика на побегушках? Ответ Тони выбил из колеи даже самого Баки, отдаваясь эхом в голове. — Мне не нужен свой. А вот твой меня вполне на вечер устроил бы, ты же знаешь, я не отказываю в своих желаниях. Это было правдой. Ход конем, на который Тони нечем было парировать, ведь это его же слова. — Да ладно, что ты ломаешься как первокурсница? — Баки вдруг неожиданно замер. — Или у вас с Питером больше, чем… — Нет, нет и нет, ты о чем?! — от нервов Старк опять глотнул невкусный коньяк. — Ты знаешь, что мне никто не нужен. Забирай его на сколько хочешь, мне все равно. Конечно, не пойман — не вор, что тут еще говорить? Тони чувствовал себя отвратно от ужасной лжи, к тому же, когда ты сам не понимаешь, когда врешь — все становится в разы хуже. Но сейчас хуже всего была ухмылка Баки, который тихо поблагодарил Старка и скрылся в лифте. Тони просто не рассчитывал, что все произойдет настолько мгновенно… может быть, он мог бы взять Питера завтра или через неделю… или вообще никогда. — Тони? — женский голос прозвучал из-за спины, так что Старку пришлось наконец отвернуться от лифта, который чуть ли не просел от сверлящего взгляда. — Что такое, Нат? — Мы собирались посмотреть фильм… — подозрение в глазах девушки стало более явным. — Это из-за Питера, правда? Тони передернуло при этой фразе. Разве все настолько очевидно? Ладно, непутевый Баки, он мог ляпнуть то, что здоровому человеку в трезвом состоянии на ум не пришло бы, но Наташа явно знала, о чем говорила, а это пугало Старка больше всего. — О чем ты говоришь? — за годы практики мужчина умел правдоподобно натягивать маски. Только вот и девушка знала его не первый день. Она подошла еще ближе, положив руку поверх плеча Тони. — Слушай, я ведь не слепая и вижу, что мальчик тебе небезразличен. Ну же, ты боишься к кому-то привязаться, но открой глаза. Ты уже это сделал. Это было оно. Фраза, ранящая в самое сердце, поддев внутренние органы, иначе от чего еще Тони могло так тошнить? Нет, он не мог за такой короткий промежуток привязаться к кому-то так сильно, что сейчас он с взволнованным видом пытался прийти в себя. Громкий смех Елены и Брюса где-то там, словно фоновым шумом, вырвал Тони из мучительной пучины собственных мыслей. — Не говори то, о чем можешь пожалеть, — он грубо откинул руку с плеча, уверенно шагая к лифту. — Ты мне не мать, не жена и, уж тем более, не советчица, — кинул он напоследок, смотря на автоматически закрывающиеся двери. Было невыносимо душно, хотелось выть, плакать, вырвать коньяк из желудка, а сердце — из груди, но он не мог. Нужно было проконтролировать Питера. — Пятница, срочно вывести на экран все камеры с этажа Барнса, — чуть не проорал Тони, как только добрался до своего кабинета. На экране появились изображения, показывающие разные комнаты, и мужчина чуть с ума не сошел, пока искал Питера: вот он, его мальчик, так невинно моет посуду, хотя это в мгновение ока может сделать посудомоечная машина. Тони вздохнул с облегчением, когда увидел Баки в другой комнате, в совершенно противоположной стороне со смартфоном в руках. Питер в безопасности, это главное. Тони пытался заняться своими делами, даже полистал ленту новостей в Инстаграме, раздраженно пропуская дурацкие видео с котами, но ничего не помогало. Взор снова и снова возвращался к картинке на мониторе, где Питер, уже беззаботно стремясь на цыпочках дотянуться до верхних полок стеллажей, старательно протирал пыль, не забывая поднимать вещи и тут же возвращать на место, как это учил делать Тони. На сердце теплело с каждым новым движением мальчика, который так аккуратно и грациозно умел наводить порядок. Нет, он определенно занимался танцами. — Питер, иди-ка сюда, — позвал Баки парня, а Тони напрягся. Это не сулило ничего хорошего. Паркер оживился и, бросая тряпку в ведро со слегка мутной водой, последовал на зов. Интересно, о чем он думал? Он гадал над тем, почему Тони отпустил его к другому мужчине или Питеру было все равно? Почему-то от мысли о том, что парню без разницы, кому прислуживать, становилось дурно. — Тебе не кажется, что в комнате довольно жарко? Можешь раздеться, я не возражаю, — улыбнулся Баки, явно намекая на продолжение. — Но, с-сэр, мне совершенно не жарко, здесь как раз подходящая температура. Может, я проверю кондиционер… — Я сказал, раздевайся. Питер вздрогнул от приказного тона, но он слишком привык выполнять даже малейшие приказы. Было видно, как ему трудно далось обычное, казалось бы, действие — снятие футболки. Но, как только парень его выполнил, опять замешкался. — Мистер Старк знает? Он думал о Тони! Сердце мужчины готово было вырваться из груди и сделать сальто, но тут же опустилось к пяткам, когда Баки поднялся с кровати и подошел впритык к Питеру, заглядывая тому прямо в глаза. — О-о, мистер Старк еще как знает. Скажу тебе больше: он сейчас наблюдает за нами, — палец Барнса указывает прямиком в камеру, куда тут же заглядывает и Питер, отчего Тони становится еще хуже. Или лучше? По крайней мере, теперь парень понимает, что Старк чхать хотел на него и на его жалкие чувства. А хотел ли? С каждой секундой голова Тони становилась все чугунней; от изобилия мыслей не было слышно ни одной, так что он воспользовался единственным из известных и никогда не подводящих способов уменьшить тревогу и отвлечься от назойливых голосов в мозгу: побежать в ванную и ухватиться за лезвие, словно спасательный круг. Главное — не перегнуть. Пеппер нет, чтобы уберечь, а Питер… стал бы Питер помогать своему мучителю? Разве что помочь умереть. Эта мысль была последней каплей в и так переполненной незваными мыслями голове. Легкий, даже невесомый надрез на ладони стал первым и самым успокаивающим. Глубокий вдох, все в порядке, болеть должно. Боль — это хорошо. Физическая боль приносит чувство умиротворения, эмоциональная — только разочарование. — Мистер Старк, прошу, пожалуйста, нет, я не хочу, — крики Питера затмевали самые оглушительные мысли и любую боль. Голова сама повернулась к монитору: голый Питер, связанный к кровати, умоляет не Баки, а Тони спасти его, забрать, уберечь от всего мира. Хватит. Старк и так уже проявил слишком много чувств к какому-то жалкому ребенку. Достаточно этих терзаний. Но надрез сам себя не сделает. Струйка крови медленно скатилась по руке, оставляя ярко-алый насыщенный цвет и опустилась прямо на белоснежный ковер. Черт, нет, в раковину, все должно капать в раковину! Но Питер тут. Маленький и беззащитный, требующий только заботы. Никто никому не может дать заботу; это аксиома, которую Старк знал слишком хорошо. И Паркер привыкнет. Он обязательно привыкнет принимать мир со всеми его погрешностями, изъянами и несправедливостью, как научили этому Тони. В ванной все было обычнее, так что следующий надрез вышел настолько идеально ровным, что мужчина на секунду подавился воздухом, проводя по ране пальцами как можно осторожнее, но все равно шипя, когда задевал слишком чувствительную раненую кожу. Это было уж точно лучше эмоциональной боли. Боли, которую доставлял ему Паркер. Определенно пора убить этого парня, слишком долго он тут задержался. С другой стороны, Тони только сейчас начал нормально питаться и чувствовать себя более… живым? Да и когда это сам Тони Старк отказывал себе в собственных желаниях? Для начала только определить бы, чего он хочет… — Пятница, отключи трансляцию. Перемотав искровавленную руку бинтами, чтобы не запачкать ничего больше, Тони пошел в спальню, чувствуя облегчение от того, что доказал Баки (или себе), что он все еще независим. Ему не нужен парень под боком, чтобы чувствовать себя живым. Или суметь заснуть. Потому что той ночью не заснул ни Тони, ни, тем более, Питер.