* * *
Утром, когда принцесса Селестия вновь появилась на грузовом терминале, здесь уже кипела привычная суета. Перед рассветом прибыл грузовой поезд, состав загнали на разгрузку и сейчас сгружали с платформ разобранный на части полужёсткий дирижабль. Люди уже собирали каркас носовой и хвостовой частей дирижабля и крепили к нижней ферме гондолу, тогда как оболочку и спущенные газовые баллонеты ещё только разворачивали на траве. Вокруг снятой аликорнами конструкции ходили, оживлённо жестикулируя, какие-то люди. Они явно о чём-то спорили, указывая на массивные кольца с намоткой из медной проволоки внутри. Селестия прошлась вдоль фермы. На её левой стороне были заметные повреждения, как будто по сохранившимся на конструкции фрагментам многослойной фольги выстрелили мелкой дробью. Часть деталей была оплавлена, не слишком сильно, но заметно. Помимо фермы, людей очень заинтересовали снятые Луной с орбиты панели солнечных батарей и сферические баки. Появление принцессы привлекло всеобщее внимание. Подбежавший начальник караула доложил: – Ваше Высочество, прибыли инженеры из Москвы, с самого рассвета эту штуку осматривают, пытаются понять, что это такое. Мне сказали не мешать и объяснили, что ждут высокое начальство. Слегка заинтригованная принцесса просканировала несколько сфер, в которых почувствовала следы знакомых ей газов. Ощущения аликорна её не обманули: внутри сфер сохранились остатки водорода и гелия, причём не обычных, а их тяжёлых изотопов. Пока она осматривала находки, портал в очередной раз открылся, пропуская следующий поезд. Из пассажирского вагона на перрон один за другим вышли несколько человек. Среди них выделялся один, невысокий, плотный, в чёрной шляпе с прямыми полями. Он первым, быстрыми шагами направился к лежащей на траве конструкции, на ходу обсуждая увиденное с коллегами. Одного из них принцесса узнала – это был уже знакомый ей по визиту в СССР академик Келдыш, президент Академии наук. Люди, похоже, догадались или узнали нечто знакомое в находке принцессы Луны, и теперь бурно обсуждали её, расхаживая вдоль гигантской конструкции. Человек в чёрной шляпе волновался больше всех остальных. Он залез внутрь гигантского каркаса, несколько минут с изумлением рассматривал медные обмотки внутри кольцевых шпангоутов, затем вылез, взял одного из своих спутников за пуговицу пальто и теперь экспрессивно спрашивал: – Лев Андреич, ты мне когда сможешь такую штуку сделать? – Помилуйте, Сергей Палыч! – отбивался тот. – Такую штуку хорошо если мои внуки для ваших внуков сделают! Да и чем вы её выводить собираетесь? – Здравствуйте, Ваше Высочество, – подошедший академик Келдыш представил принцессе своих спутников. – Позвольте представить: академик Королёв, Сергей Павлович, руководитель нашей космической программы. Академик Александров, Анатолий Петрович, руководитель атомного проекта. Академик Арцимович, Лев Андреевич, руководитель работ по тематике термоядерного синтеза. – Ваше Высочество, – новоприбывшие почтительно приветствовали её. – От лица руководства СССР мы благодарим вас и вашу уважаемую сестру за помощь. – Вы уже поняли, что это такое? – поинтересовалась Селестия. – Да. Это так называемая «амбиполярная магнитная ловушка», – пояснил тот, кого ей представили как академика Арцимовича. – Удивительная находка. У нас работы по этому направлению ведутся, но до таких масштабов мы, разумеется, не добрались. – В этих баках, – принцесса кивнула, указывая рогом на металлические сферы, – я ощущаю следы присутствия тяжёлого изотопа водорода и изотопа гелия. – Тяжёлый водород, у нас принято название «дейтерий», – подсказал академик Александров. – Так что она делает? – уточнила принцесса. – Судя по тому, что эту конструкцию обнаружили в космосе, это, вероятнее всего, термоядерный ракетный двигатель для космического корабля. Пока четыре академика водили принцессу вокруг космической находки, команда дирижабля вместе с выездной бригадой НПО «Дирижаблестрой» продолжала сборку воздушного корабля. Между носовой и хвостовой частями каркаса закрепили газовые баллонеты, и теперь готовились надуть оболочку. От нескольких цистерн, также прицепленных к поезду, протянули шланги, готовясь заполнить баллонеты гелий-водородной смесью. Закончив осмотр находок, принцесса Солнца подошла к бригаде, собиравшей дирижабль. Рабочие и руководивший ими инженер тут же обступили её с приветствиями. – Ваше Высочество. Мы тут дирижабль собираем. Желаете осмотреть? – Да, мне интересно сравнить ваш дирижабль с нашими, – ответила Селестия. Несколько минут инженер водил её вокруг дирижабля, сопровождая осмотр краткими пояснениями: – Это стандартный патрульный полужёсткий дирижабль класса «Николай Гудованцев», с полезной нагрузкой 30 тонн. Обычно такие дирижабли у нас оснащаются радаром, но на этом стоит комплект аппаратуры радиотехнической разведки. – А вы наполняете баллонеты гелий-водородной смесью? – спросила Селестия. – В Эквестрии дирижабли и воздушные шары наполняют чистым гелием. – Гелий довольно дорогой газ, – пояснил инженер. – Мы добавляем к нему 15 процентов водорода, при этом смесь остаётся негорючей, и её подъёмная сила получается больше, чем у чистого гелия, хотя и ненамного, но в объёме дирижабля уже даёт выигрыш в несколько сотен килограммов, а это дополнительное топливо или груз. – Понимаю, – покивала принцесса. – А как вы получаете гелий? – В основном выделяем его из природного газа, но в нём гелий содержится в незначительных количествах. Приходится перерабатывать большие объёмы газа, потому гелий и получается дорогим. – Если вам понадобится гелий, обратитесь в «Эквестрийскую гелиевую компанию», – посоветовала принцесса. – Нашим союзникам мы готовы поставлять гелий в любых количествах и дешевле, чем вы получаете гелий у себя.* * *
Первый секретарь закончил читать общую докладную записку и посмотрел поверх очков на сидящих перед ним за длинным столом для совещаний четырёх академиков и председателя КГБ. – Термоядерный ракетный двигатель? – недоверчиво переспросил он. – Это точно? – Никаких сомнений, – уверенно ответил академик Арцимович. – Конструкция совершенно точно представляет собой амбиполярную магнитную ловушку. Она обнаружена в космосе, оснащена баками для рабочего тела, на близких орбитах были обнаружены и доставлены на поверхность Эквуса солнечные батареи большой площади. – Вы сможете всё это изучить и воспроизвести? – спросил Никита Сергеевич. – Пока мы только визуально осмотрели находки, взяли пробы остатков рабочего тела из баков и провели их анализ, – ответил Королёв. – Для изучения необходимо доставить конструкцию в СССР. – Анализ подтвердил слова принцессы Селестии, что рабочим телом для двигателя являются дейтерий и гелий-3, – добавил Арцимович. – Термоядерную реакцию с гелием-3 мы ещё ни разу не проводили, она считается возможной только теоретически. Необходимо тщательно изучить всю конструкцию реактора и ловушки, тогда мы сможем сказать точнее. С другой стороны, перед нами явно работоспособная конструкция, которую, скорее всего, можно повторить. – В какие сроки? – Не менее двадцати лет, – уверенно ответил академик Александров. – Скорее даже тридцать-пятьдесят. Необходимо создать целое новое дерево технологий из десятков компонентов, каждый из которых в настоящее время в СССР отсутствует. – Что это может нам дать? Насколько я понял из вашей записки, тяга этого двигателя такая же крошечная, как у ионных двигателей, – спросил Хрущёв. – У вашего плазменного двигателя, что вы мне показывали, Лев Андреич, тяга намного больше, а сам он неизмеримо меньше. Есть ли смысл вкладываться в эту разработку? – Тяга это только половина дела, товарищ Хрущёв. У термоядерного двигателя очень большой удельный импульс, намного больше, чем у любых ионных и плазменных, – пояснил Королёв. – К тому же в части баков мы обнаружили следы ксенона. Его явно добавляли в истекающую струю для увеличения тяги, пусть и ценой определённого уменьшения удельного импульса. Термоядерный ракетный двигатель имеет значительно большие пределы регулирования удельного импульса и возможность увеличения тяги по сравнению с любыми ионными и плазменными электромагнитными вариантами. Он работает в диапазоне миллионных, если не миллиардных значений удельного импульса, а для плазменных двигателей удельный импульс – величина порядка 20-30 тысяч. Сергей Павлович достал из своей папки и развернул нарисованную на листе ватмана 12 формата (А3) и сложенную пополам схему, слегка напоминающую карту метрополитена. Только вместо названий станций на ней были написаны названия планет Солнечной системы и их спутников, а на жирных цветных линиях стояли какие-то числа.[1] – Вот, смотрите. Эта схема показывает, какой запас характеристической скорости нужен для достижения той или иной планеты Солнечной системы, и из этого, зная располагаемый удельный импульс двигателя, можно вычислить необходимое количество топлива, – Главный конструктор написал на листке бумаги простую формулу. – Вот это – формула Циолковского. Приращение характеристической скорости равно произведению удельного импульса двигателя на натуральный логарифм отношения масс аппарата в начале и конце орбитального маневра. Для химических ракет максимально доступный удельный импульс – 4500 секунд. Для ядерного ракетного двигателя – около 9000 секунд. Для термоядерного – около четырёх миллионов, возможно, больше. Данные по этому двигателю пока расчётные. Конечно, развивая малую тягу, он будет разгоняться медленно, зато постоянно, расходуя малое количество топлива, намного меньше, чем обычный ракетный двигатель. С другой стороны, если обсуждать полёты человека в космос, мы не можем создавать при разгоне длительные ускорения величиной более 1-1,5g, человек к длительному воздействию больших ускорений приспособлен плохо. Но, разгоняясь с ускорением 1g и высоким удельным импульсом в течение, скажем, целого месяца, можно набрать неизмеримо большую характеристическую скорость, чем разгоняясь на 3g в течение 10 минут стандартного выхода на орбиту. Не уверен, понятно ли объяснил… – Понятно, – Первый секретарь снова заглянул в записку. – Вы пишете, что конструкция имеет видимые повреждения? – С левой стороны конструкции, если ориентироваться по направлению полёта и видимым надписям, экранно-вакуумная теплоизоляция слегка оплавлена, как и все выступающие из под нее конструкции, – доложил Королёв. – Незначительно, но заметно. Кроме того на ЭВТИ и конструкции с той стороны есть множество мелких «оспин», микроскопических кратеров от попадания высокоскоростных частиц, вплавившихся в конструкцию. Этого недостаточно, чтобы вывести двигатель из строя, но при осмотре повреждения заметны. – Как могли быть получены эти повреждения? Метеорит? – Непохоже, – покачал головой академик Александров. – Больше похоже на повреждения от близкого взрыва. Если взрыв был ядерным, то не очень близкого. Установить точнее мы сможем после проведения тщательного анализа. Для этого необходимо переправить конструкцию в СССР. – Мы можем это сделать? – Прямо сейчас – нет, – ответил Королёв. – Рама портала рассчитана на железнодорожный габарит. Диаметр фермы двигателя около 20 метров, он определяется кольцами соленоидов. Разбирать конструкцию нежелательно, можно по незнанию что-то важное повредить, к тому же собьётся юстировка. Я предлагаю накрыть конструкцию надувным куполом, например, эллингом для дирижаблей, размеры у них сравнимые, и начать изучать на месте, параллельно урегулируя дипломатические вопросы и строя раму для портала большего диаметра. – Тут следует понимать два момента, – предупредил академик Келдыш. – Термоядерный двигатель – это двигатель для открытого космоса. Он никак не поможет взлететь с планеты. Собирать корабль с ТЯРД придётся на орбите. Сделать двигатель меньшего размера, скорее всего, не получится. Средств для выведения на орбиту 20-метровых соленоидов у нас пока нет и в обозримом будущем не предвидится. Этот двигатель можно было бы изготовить на Луне и собрать на окололунной орбите, будь у нас там производственные мощности, но не на Земле. Но исследовать его необходимо, находка уникальная, другого такого шанса получить информацию об этой технологии у нас не будет. – Понял вас, Мстислав Всеволодович, – Хрущёв внимательно изучал схему Солнечной системы, похожую на схему метро. – Вы правы, это уникальный образец технологий, до которых нам ещё как до Луны пешком. Изучить его необходимо. Первый секретарь ещё около часа задавал разные вопросы академикам. Затем, попрощавшись с учёными, попросил Серова задержаться. – Что скажешь, Иван Александрович? – Честно говоря, удивлён так, что рот не закрывается, – на полном серьёзе ответил Серов. – Неожиданная находка. – Что это такое и откуда, как думаешь? Предположения есть? – Ну, это не меня надо спрашивать, а специалистов… – Серов неопределённо пожал плечами. – Если эта штука имеет отношение к «Дракону», я бы предположил, что это часть корабля, на котором он прибыл. Посадить такую бандуру на планету невозможно, это даже я понимаю. И специалисты НИИ-88 подтвердили, что, скорее всего, у него был какой-то отделяющийся от основной конструкции аппарат. – А что с двоичным сигналом, расшифровали? – спросил Хрущёв. – Так точно. Он не был зашифрован, нужно было только подобрать нужную кодировку для текста, – Серов передал Первому секретарю лист бумаги с расшифрованным текстом. – Тут по-английски, я это прочитать не могу, – пожал плечами Никита Сергеевич. – Какие-то номера и сокращения. – Твои спецы что говорят? – «EARTH ALLIANCE, NAME CONSTELLATION 923, R/N T211EX, R-MOD 9, S/N R197231B». Первые два слова – явно государственная принадлежность, тот самый «Земной Альянс», – ответил Серов. – «Constellation-923» – возможно, название корабля. R/N и S/N через дробь – стандартные английские сокращения «регистрационный номер» и «серийный номер». R-MOD, по мнению аналитиков, скорее всего может означать «Rescue Module» – то есть, спасательный модуль. – Спасательный модуль? С двигателем длиной 200 и диаметром 20 метров? – усомнился Первый секретарь. – Какого же размера тогда сам корабль? – Возможно, это двигатель самого корабля. А сигнал передаёт спасательный модуль с поверхности планеты. Всё это только предположения, – подчеркнул Серов. – Мы готовим контактную группу. Сегодня к вечеру должны собрать дирижабль с радиопеленгатором. К побережью Зебрики он доберётся в лучшем случае завтра вечером, ещё день уйдёт на маневрирование и взятие пеленгов. Тогда, возможно, мы будем знать точнее, где эта штука находится. Что, если нам послать с борта дирижабля ответный сигнал? Типа, «слышим вас, готовим спасательную группу»? – предложил председатель Комитета. – Пожалуй, это будет разумно, – поразмыслив, согласился Никита Сергеевич. – Составьте сообщение, короткое, без лишних подробностей, и передайте экипажу дирижабля, с инструкциями, на какой частоте передавать, и всё такое. – Сделаем, – ответил Серов. Хрущёв кивнул, отложил документ, устало потянулся и сел поглубже, оперевшись спиной на высокую спинку кресла. – Иван Александрович, а что скажешь насчёт сталлионградских пони? Наверняка уже сложилось своё впечатление? – Ну… я с ними ещё недостаточно общался, – председатель КГБ, сделал паузу, и затем продолжил. – Другие они. Не такие как эквестрийские, даже внешне другие. И в поведении – тем более. Не только умные и деловые – этого и у эквестрийских пони не отнять, но более строгие. Таких не погладишь. – Да, верно, – Никита Сергеевич улыбнулся. – Эквестрийские пони добрые и ласковые, даже наивные немного. Вон, Лира, хоть и посол, официальное лицо и всё такое, а когда мы наедине разговариваем, каждый раз носиком в пальцы тыкается. Сама сказала, что нравятся ей пальцы, себе хотела бы такие же. И с другими пони, со многими, похожие моменты были. – Сталлионградцы многое пережили, климат и условия для выживания у них много суровее, немудрено, что и поведение отличается, – заметил Серов. – Больше смогу сказать, когда пообщаюсь с ними подольше. А что принцессы пишут? – он кивнул на лежащий на столе свиток с печатью из красного сургуча. – Это от принцессы Луны, сообщение о находках на орбите. Параметры орбит, на которых всё это добро было обнаружено, перечень находок, и всё такое, – пояснил Первый секретарь. – А вот второе письмо, – он достал из папки второй свиток, он был разглажен, но, освободившись от прижима, тут же свернулся снова, – от Селестии, намного интереснее. Он протянул свиток председателю КГБ. «Уважаемый Никита Сергеевич! Моя дорогая сестра Луна обнаружила на орбите вокруг Эквуса образцы космических технологий, которые явно могут заинтересовать ваших специалистов. У Эквестрии и Сталлионграда недостаточно научных и технологических возможностей для изучения подобной находки и её воспроизведения в будущем. Предлагаю Вам и Генеральному секретарю КПС Бронеусу организовать совместное изучение находок. Также считаю полезным привлечь к изучению данной технологии демикорнов, в настоящее время проживающих в вашей стране. Их возможности могут значительно упростить исследование и быстрее получить необходимые результаты. Организация подобного четырёхстороннего научно-исследовательского учреждения могла бы стать прологом для более углублённого и широкого сотрудничества наших народов и в других областях познания и технологий. Как знать, каких высот может достичь технология людей, соединённая с традиционной эквестрийской магией и техномагией демикорнов? Также, из разговора с вашими специалистами, собирающими дирижабль, я узнала, что в вашей стране имеются проблемы с получением больших количеств гелия для дирижаблей и для нужд промышленности. В связи с этим считаю необходимым сообщить вам, что «Эквестрийская гелиевая компания», учредителем которой я являюсь лично, готова поставлять в СССР требуемые вам количества гелия и некоторых других газов по ценам, меньшим чем себестоимость получения гелия вашими традиционными способами. Как магическое воплощение Солнца на Эквусе я располагаю некоторыми уникальными возможностями, которые стараюсь использовать во благо народа Эквестрии и не вижу причины отказывать в том же нашим союзникам. С уважением, Селестия, правящая принцесса Эквестрии» – Гм, интересно, – Серов задумался. – Она права, безусловно, – ответил Первый секретарь. – Совместное изучение этого двигателя было бы наиболее эффективным. К тому же его размеры сильно затрудняют транспортировку. Возможно, стоит в будущем отделить от него источник плазмы, для более подробного изучения, например, в Курчатовском институте и в Объединённом институте ядерных исследований, в Дубне. Насчёт гелия – тоже интересное предложение. Свои гелиевые производства, путём переработки природного газа, закрывать, разумеется, не будем – мало ли, вдруг этот портал закроется, по какой-либо причине. Но предложение щедрое, грех этим не воспользоваться. Сейчас продиктую благодарственные письма принцессам, и надо дальше со сталлионградской делегацией общение продолжить. К вечеру того же дня дирижабль радиотехнической разведки был собран, наполнен гелий-водородной смесью и подготовлен к полёту. Следующим утром он поднялся в воздух и медленно поплыл на юг над просторами Эквестрии, а затем над пустыней, отделявшей её от моря. В полёте с дирижабля постоянно передавали по радио сообщение для «Дракона». Пройдя над пустыней, дирижабль несколько часов плыл над морем, пока на горизонте не замаячила тёмная полоска – побережье неизведанного пока Зебриканского континента. Дирижабль продолжал путь на юг, пока на берегу не стали заметны отдельные скалы и заметно выступающий в море мыс. Вскоре, когда радиопеленгатор принял сигнал, тот самый, запись которого прислали сталлионградские пони – повторяющийся сигнал SOS на частоте 500 Гц и цифровое сообщение в диапазоне звуковых частот 2400-4800 Гц. Его записали на магнитофон и сравнили на бортовой ЭВМ с ранее записанным сигналом. Совпадение было 99-процентным, за исключением вполне обычных атмосферных помех. Оператор пеленгатора взял пеленг на источник сигнала, а штурман определил местоположение дирижабля по береговым ориентирам. Проблема заключалась в отсутствии у эквестрийцев точных карт Зебрики, поэтому первую засечку места сделали ровно над северной оконечностью мыса, после чего лебёдкой опустили на мыс радиомаяк. Сталлионградские моряки сообщали, что передача повторялась каждый час, поэтому, приняв сообщение, дирижабль тут же изменил курс и пошёл вдоль побережья Зебрики со скоростью около 120 километров в час. В ожидании сообщения экипаж дирижабля фотографировал побережье. На основе этих снимков потом предстояло сделать уточнённые карты. Также экипаж подготовил к спуску второй радиомаяк. Его предполагалось опустить на берег после приёма следующего сообщения. Оно было принято через час, как и сообщали сталлионградские пони. Как только пеленг на источник сигнала был взят, с дирижабля на побережье опустили второй маяк. Теперь у экипажа была база для пеленгации, но, чтобы определить место более точно, решили потратить ещё пару часов и опустить на берег ещё два маяка.* * *
Станция радиоразведки обнаружила и записала циклически повторяющуюся передачу – люди наконец-то ответили на сигнал бедствия аварийного маяка спасательного модуля. Причем передатчик всё время двигался и судя по триангуляции – приближался. Ответ был короток и лаконичен. «Ваш сигнал бедствия принят. Принимаем меры для поиска и спасения. Готовим спасательную группу.» Но в то же время это было просто сообщение азбукой морзе, не цифровое. И оно не несло никаких «маркеров принадлежности». В общем, это было понятно – скорее всего, это были люди из досветовых колоний «первой волны», времен старта досветовых «процентников» – «Кропоткина», «Бакунина», «Юбари» и других. Или, может быть, даже с мифического «Первого Корабля», о котором в мире, из которого пришёл Дракон, почти не сохранилось информации? А может это потомки людей с АС-13, исследовательской глубоководной подводной лодки, которую непонятно как «занесло» к Тау? Про историю АС-13 и своих предков ему рассказывал «грифон» – трансформируемый боевой летающий робот, одна из копий личности Виктора Корна, застрявший на 4 сотни лет в уничтоженном им подземном гнезде «ос». В любом случае, людям стоило ответить. И он ответил, не поленился снова съездить к спасательной капсуле и, подключившись к аварийному передатчику, послал свой, такой же лаконичный ответ морзянкой: «Ваш сигнал принят. Высаживайтесь на сигнал радиомаяка. Медицинская помощь не требуется». В посёлке, куда он вернулся через несколько часов, было пустынно. Самочки с детёнышами всё-таки были отправлены к родне и в посёлки союзников, на всякий случай, как и все те, от кого не было толку в возможной стычке с командой ликвидаторов. Самой большой проблемой было спровадить беременную Ориксай, но антилопу удалось убедить ответственностью за их детёныша. С ней он отправил верного Шестилапого, вместе со своим большим автодоктором. А вот Мира и Зира отказались уходить наотрез, и даже совместно надрали ему уши за попытку их услать подальше. Теперь двуногие грифонка и зебра все время таскались в легкой пехотной броне с гаусс-винтовками за спиной. Прямо настоящая лёгкая пехота «Земного Альянса», только шлемы странной формы, слишком вытянутые. Шлемы им пришлось делать новые, но это серьёзной проблемой не стало. Сложнее было убедить девчонок ни в коем случае не устраивать стрельбу первыми. Для Зиры и Миры он был «всем в этой жизни», они на самом деле были готовы погибнуть, защищая своего по настоящему любимого «хозяина». Только вот сам Дракон не хотел, чтобы они погибали, даже за него. Но в то же время – ситуация действительно была «стрёмная», как говорили на нижних уровнях супер-мегаполиса «Москва», откуда был родом его «предок»-человек, а потому – пришло время «Грифона». Этот летающий робот был, по большому счёту, только похож на того «Грифона», с которым он общался в мире Разных. Конечно, он знал как было устроено то творение Виктора Корна, он же его ремонтировал. Сначала после 400 лет в пещере, и после – когда тот взорвал свой энергоблок на «серости» от «магматического паука», образец инопланетной технологии, использующий «пространственный карман» для хранения сверхсильно сжатой плазмы из глубинных слоев звезды, пытаясь подать сигнал «своим», через вызванные взрывом локальные колебания пространства. Да, здесь у него не было «энергоблока на серости», не было и оптоэлектронного ядра Тау, чтобы загрузить в него свою копию. Но он смог повторить каркас, гидравлику и электрику, электронику заменил доступной ему тут, для управления поставил резервный модуль с AI от спасательного модуля. Тот, конечно, до «Одиночки» не дотягивал, но был поумнее «Шестилапого», демонстрирующего собственное осмысленное поведение. После доработки программного обеспечения резервный модуль управления шаттла обрёл пока ещё простую, но личность. Конструкция «Грифона» создавалась в схожих условиях недостатка ресурсов и ограниченной промышленной базы, его тоже «лепили из того, что было», преимущественно из стандартных частей гражданской техники, производимой серийно в подземном городе, и по большей части достаточно примитивной электроники уровня второй половины 20-го века. Так что повторить эту конструкцию, пускай и не до полной идентичности, было проще чем что-то более высокотехнологичное. Вопрос энергетики машины решили кристаллические аккумуляторы, они позволяли питать достаточно мощный импеллер, чтобы эта конструкция летала не хуже, чем старинные дозвуковые истребители середины 20-го века. За счёт изменяемой геометрии подвижных плоскостей, с просто дичайшим количеством подвижных рулевых поверхностей и управлению вектором тяги импеллера, «Грифон» был сверхманевренным. Оружие тоже было почти как у оригинала – пара гаусс-пушек, четыре универсальные ракеты на внешней подвеске от разобранной турели ПВО. Когда он разбирался с работорговцами, «Грифон» ещё не был готов, может быть и к лучшему. Но сейчас машина уже летала, и не только летала, но и вполне шустро бегала по земле, перебирая своими крыльями, которые могли работать как лапы – это было предусмотрено конструкцией. И эти крылья-лапы были снабжены когтями, что позволяло «Грифону» лазить по скалам. Хотя, конечно, это было не основным режимом, «Грифон» должен был летать. И «прототип» летал хорошо, в мешанине скал и узких ущелий перестреливаясь со сверхманевренными «осами». Теперь же этот его клон «Грифона» будет его глазами и ушами, дистанционно контролируемым «аватаром», когда люди высадятся на сигнал маяка. В крайнем случае, пока люди будут воевать с шустрым летающим роботом – он постарается удрать из поселка со всеми, кто тут ещё остался. Если же всё пройдёт мирно – «Грифон» тоже не будет лишним. Всё-таки его было очень интересно строить, а Дракон любил строить и конструировать, тут же с техническим творчеством возможности были ограничены. Ну, и пока тело не выздоровеет после ожогов окончательно, летать удалённо, подключившись к этой забавной машине было тоже приятно.* * *
[1] https://traditio.wiki/Характеристическая_скорость_орбитального_манёвра_