„Если бы ты не случился Я бы давно умер от скуки”
***
О не так давно произошедших событиях после победы над Фёдором в груди Осаму до сих тлеет. Достоевский пробудил в нём ощущение, которое он никогда не испытывал, и с тех пор, после его исчезновения, он каждый день ищет встречи. Зачем? Он и сам не знает. Это чувство иррациональное, не поддающееся логичному объяснению. Поэтому он и ищет тех необъяснимых ощущений, что испытывал в последнюю встречу с Фёдором, чтобы точно прояснить всё для себя.„Стереть из памяти можно всё Но только не твои руки”
После победы над врагом все как всегда празднуют удачу, но не Осаму. Он всегда чувствует себя не таким, как все, и поэтому сам стремится отдалиться от всех, всё равно никто не тревожиться об этом и не замечает. Могло показаться, что он относится к ним нейтрально, но всё не совсем так, хоть детективное агентство и полно эксцентриков или, как их часто называют чудаками, даже среди них Осаму не находит себе место и чувствует непонимание, поэтому ещё больше отчуждается. Он думал, что до конца дней своих не встретит того, кто всецело поймёт его в своём несчастье, но встреча с Фёдором всё изменила. Казалось, все годы одиночества подготавливали его к встрече с тем самым. Но удел Дазая таков – всегда терять то, что не хочешь терять в момент обретения. – Демон-Фёдор, – своим лелейным голоском протягивает шатен. – Осаму, – он обратил свой спокойный взгляд на него, – Только не говори, что я попался и ты сдашь меня правительству. – И в мыслях такого не было, – он чувствует интерес Фёдора, который покусывает свои губы, – Что даже предположить не можешь для чего я пришёл? – Помнишь, я говорил, что мы похожи. Так вот, я думаю, что знаю причину, и даже больше скажу, я сам жаждал увидеться в последний раз. – А я уже думал, ты хотел уехать, не попрощавшись, – сказал Дазай, скрывая своё замешательство и дрожь в голосе, – Ты думаешь, что мы больше никогда не увидимся? – В иной ситуации, я бы сказал: никогда не говори никогда, но я не думаю, что мы идём одной дорогой. – Пожалуй, ты действительно прав. – Если бы всё было по-другому... – Что бы тогда было? Выдержав паузу, он понял, что тот не собирается отвечать, тогда он почти с упоением произнёс: – А что, если я люблю тебя? Фёдор ничего не ответил, прошёл мимо него, как-будто его не было. Осаму разрывало от равнодушия, тогда он обернулся и увидел, что Фёдор уже далеко, словно не было безбурья их первых встреч. На протяжении нескольких месяцев он бредил только им. Ему не давало покоя то, какой ответ бы дал Фёдор. У него просто случайно вырвалось тогда, что он любит его. Дазай был практически уверен в том, что он ни к кому не может испытать чувство всесильной привязанности и взаимопонимания. До встречи с Фёдором. Он уже как два дня находится в Санкт-Петербурге, гуляет по прямым улицам города и ощущает безвольную печаль. Словно всякая надежда покинула его, но маленький огонёк ещё тлеет в нём. Он чувствует, что не тот, кем кажется. И он давно уже потерял счёт времени. Но как только взойдëшь на Невский, так сразу ощущаешь лёгкую суету. Течение воды, как и люди волною плывут по мощëным тротуарам. Дазай стоит на дрожащем мосту, по обеим сторонам громоздятся невысокие здания. Город погружается в полусон, везде видится мерцание, не избалованное покоем. Сердцем его овладела робость и страх, словно он задыхается в бреду, когда его окликнули сзади: — Дазай? — несколько неуверенно произнёс Фёдор, — Что ты здесь делаешь? — Мы слишком много с тобой пережили, чтобы быть теперь так далеко друг от друга, ты так не думаешь? — Нечасто люди встречаются в таких обстоятельствах. Для чего ты искал встречи? — Пойми, что мне от тебя ничего не нужно и что единственное чувство, которое мной руководит, это чувство глубокой грусти осознавать, что ты, которому я так верил, оставил меня. — Мои мысли часто и много обращаются к тебе в бессильном желании быть только с тобой, — лицо его вмиг сделалось огрубевшим, — Но пойми, это невозможно. Мы по разные стороны баррикад. — Ты говорил в нашу прошлую встречу, что если бы всё было по-другому, так как это по-другому? — Я думаю, в другом времени или месте мы смогли бы сражаться за одни идеи. Если ты не согласен со мной, скажи об этом прямо, мы поймëм друг друга. — Так всё дело в этом, — он обезнадëживающе опустил взгляд, а его губы огорчённо искривились, — Я узнал тебя таким, какой ты есть на самом деле, таким, каким ты сам себя, может быть, не знаешь. Но одного не исправить точно, я любил тебя, и ты любишь меня. — Я полюбил тебя острее прежнего и разлюбил как будто навсегда. Ты тоже это чувствуешь? — спросил он с восторженным, безумным интересом. Теперь Дазай ушёл, оставив Фёдора одного. Было ли это ошибкой? Любил ли он когда-нибудь по-настоящему? Или от скуки он объявил любовью то горячее покалывание, пробежавшее по его телу и тревожащее разум. Про таких людей, как они с Достоевским, говорят, что они очень похожи, в то время как отмечается больше различий, чем сходств. Может, он от восторга, что встретил родственную душу, не заметил того, чем на самом деле были их отношения. В любом случае, Дазай знал, каким выйдет исход, и если уж и возможно перерождение в ином мире, то пожелал бы и там никогда не встречаться с Достоевским, уж больно драматично всё обернулось.