Asimmetria

Минута молчания казалась вечностью. Всё это время ассасин прожигал меня взглядом, от которого хотелось то ли спрятаться, то ли сквозь землю провалиться. По моему телу даже пробежались мурашки, я невзначай глянула на его наруч, чем, к слову, ещё больше себя выдала. Да, я знаю о скрытом клинке. — Я понимаю, как это выглядит, и сейчас всё тебе объясню… — мялась я, не зная, куда себя деть. — Уж постарайся. Эцио пододвинул ближе к себе злосчастную книгу о предтечах, та была открыта на определённой странице. Найти что-то подозрительное, а уж тем более относящееся к ордену среди моего барахла не составило труда даже за то время, что меня не было. У меня и мысли не проскользнуло о том, чтобы всё это положить, к примеру, под матрас. Хотя в этом, наверное, не было бы смысла - что-то мне подсказывает, что спрятать что-то от Аудиторе довольно сложно. — Для начала скажу, что не имею абсолютно никакого отношения к тамплиерам, — я шумно сглотнула и села напротив него. Постучала пальцем по столу, пытаясь быстро составить план, — Мой отец… он был ассасином, и… — от нервов я кусала губы, пока глядела по сторонам, пытаясь зацепиться за что-то, что подсказало бы мне, какую чушь нести дальше. Пока я не увидела маленькую деревянную фигурку в виде корабля, — Год назад он погиб во время… — я запнулась, — ну как это слово по-итальянски… когда в море сильный ветер... — Ты на ходу придумываешь? — перебил меня он. — Ага. Ну да, врать убедительно у меня редко получается. Парень тяжело вздохнул и потёр переносицу. Я немного успокоилась, посчитав, что раз он ещё не перерезал мне глотку, то, скорее всего, всё не так уж и плохо. — Не расслабляйся, у меня много вопросов. Откуда ты? Он что, мысли читает? — Я англичанка, — что частично было правдой, мой отец родом из Великобритании. — А если точнее? — не унимался он. Что же, уже не вижу никакого смысла в этих потугах и попытках солгать. Нужна правда? Хорошо, вывалю её на тебя. Только ты потом не жалуйся и пальцем у виска не крути. — Родилась и выросла в Нью-Йорке. В Бруклине, если быть точнее. Это будет весело. — Нью-Йорк? Это в Англии? — Неа. В Америке. — Америка? Впервые слышу. Где это? — Так её пока ещё не открыли. — Что, прости? — Что слышал. — Быть того не может, — пробормотал будто сам для себя он, — Похоже на бред сумасшедшего. — Намёк поняла, но в этот раз я не лгу, не придумываю и проблем с головой у меня нет. Вроде как… Надеюсь, — последнее я едва произнесла. К слову, я уже сама начала сомневаться в своей адекватности, исходя из всего происходящего. Надеюсь, это мои глюки, а на деле я сижу в психиатрической клинике, рядом с какой-нибудь обезумевшей бабкой и мужиком-извращенцем, что не может прекратить дрочить. Вот туда мне и дорога. — Где находится Америка? — На другом континенте. Один мореплаватель откроет её, — я задумалась, — стой, сейчас тысяча четыреста девяносто второй? Это произойдёт уже в этом году! Или уже произошло… Не суть. Вот так совпадение! — удивилась я. — Я ничего не понимаю… — Ты, кстати, с ним встретишься в ближайшем будущем. Его зовут Христофор Колумб, гад тот ещё, — кажется, меня уже не остановить. Да и обратной дороги нет. — Откуда ты знаешь, что я встречусь с ним? — бедный ассасин уже чуть ли не заикался. — Ты уже догадываешься, — констатировала факт я, подмигнув ему. Не знаю, как мне удается так спокойно выдавать всю эту информацию. Возможно, это что-то вроде защитной реакции, а возможно, я изначально не хотела держать это всё в тайне. Эцио молча переваривал информацию. Я кивнула в сторону крохотной книжки в виде моего паспорта, парень не медля взял его, обратив внимание на слишком гладкую поверхность прозрачной обложки. Ему казалось странным буквально всё, уверена, если бы он не проглотил язык от шока, сейчас мне пришлось бы отвечать на уйму вопросов обо всех вещах, находящихся в моём рюкзаке. — Соединённые Штаты Америки. Это документ? Впервые вижу такой реалистичный портрет… к тому же такой крохотный, — он замолчал и замер на пару секунд, — Это какая-то шутка? — не унимался он, — понятия не имею, как ты всё это подстроила… Разводишь людей на деньги или что-то в этом роде, якобы ты из будущего? — Лав Элизабет Джонс, родилась в США, дата рождения реальная. Всё верно. Да, это мой документ. Паспорт называется, — я уже конкретно расслабилась, скрестила ноги и откинулась на стул. А собственно, чего париться-то? Аудиторе вновь молчит. Кажется, у него сбой в системе. Наконец, подает голос: — Нет, меня не проведешь. Я не верю тебе. Что же, отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Глянь на дату издания книг. Что насчет биографии художников, что ещё не родились, или же не закончили изображенные на страницах картины? — Я постучала пальцем о книгу с работами да Винчи, — глянь. Леонардо многие из этих картин ещё даже не начинал. Они распечатаны, а не написаны. Я уже молчу обо всём этом, — я указала на стол и взяла телефон, — Видел когда-нибудь что-то подобное? Каким образом я могла такое подстроить? Надеюсь, в магию и ведьм он не верит. Разблокировав телефон, пока парень со сведенными от удивления бровями и приоткрытым ртом разглядывал знаменитую работу да Винчи «Тайная вечеря», начатую не раньше тысяча четыреста девяносто пятого года, я протянула мобильный ему. — Проведи пальцем, — попросила его я. Он выполнил моё поручение, смахнув календарь на следующий месяц. Провел снова, в этот раз снизу-вверх, свернул приложение и молча смотрел на главный экран с приложениями. — Это то, за чем охотятся тамплиеры? — отчего-то первым делом он предположил именно это. — Не-а, это не частица Эдема. Это телефон, такой будет у каждого в будущем. Его основная задача - передавать звук на расстоянии. С его помощью люди смогут общаться, даже если будут находиться в разных городах, странах, континентах… Без почтовых голубей и в настоящем времени. Только с годами их модифицируют так, что они превратятся в многофункциональные устройства. Я почувствовала себя грёбаным ученым. — Звучит многообещающе, — травмированный вываленным на него количеством информации Эцио тихо подал голос. Он звучал не совсем уверенно, так что он, скорее всего, мне ещё не поверил. Но я его не виню, кто вообще сможет так быстро принять факт того, что люди могут путешествовать во времени? Боюсь представить, что с ним случится, если он узнает, что он, по сути, всего-навсего персонаж видеоигры. Тяжело вздохнув от того, что у ассасина ещё есть сомнения, я включила первую попавшуюся композицию. Песня Игги Попа заиграла из динамиков, не слишком громко, но и не слишком тихо. Парень вытаращился на меня, а после начал судорожно оглядывать комнату. Подошел к окну, убедился, что на улице нет никаких музыкантов, хоть и прекрасно понимал, откуда исходит звук. Бедняга в полном шоке, бессонница на пару дней ему точно обеспечена. Сдерживаясь, чтобы не начать подпевать, я вырубила музыку. Включила фронтальную камеру и повернула в его сторону. — Очень интересная штука, правда? И нет, это не зеркало, — я ехидно улыбнулась, пока он наклонялся в стороны, наблюдая за тем, как его силуэт на экране синхронно повторяет его движения, — Эта штука очень полезная. Но мне приходится её отключать, чтобы экономить заряд, хотя, по сути, без сети эта фигня мне ни к чему, — недовольно швырнув мобильный, я от переживаний продолжила кусать губу. Могу ему ещё много чего интересного показать, но, если честно, я была не в настроении. — Dio mio…— тихо пробубнил парень, смотря в одну точку. — Теперь веришь? — с толикой надежды спросила я. — Я не знаю… Как такое вообще возможно? Как ты могла тут очутиться? — Во флорентийской библиотеке я наткнулась на вот эту замечательную, — произнося последнее слово, пальцами показала кавычки, — книгу. В неё была вложена не только страница кодекса, но и лоскут ткани. Как я предполагаю, это одна из частиц Эдема. Плащаница. Она, по сути, должна залечивать любые раны и всё такое, так что понятия не имею, как эта херня меня сюда перенесла. — Откуда ты столько знаешь о… — Из книг по истории. Я как-то интересовалась ассасинами и тамплиерами, всей этой заварушкой, предтечами и… Ой. Я вспомнила, что Эцио пока ни черта не знает ни о цивилизации Ису, ни о частицах Эдема. Даже о тамплиерах имеет не так уж и много информации. — Очевидно, я знаю куда больше, чем ты, — я нервно хихикнула. Это его, наверное, теперь сильно настораживает. — Скажу честно, из всего того, что ты проговорила, я понял лишь маленькую часть, — он взял в руки «Великую Катастрофу», — думаю, мне стоит её изучить. Только мне понадобится твоя помощь, я не силён в английском. — По-подожди, — я положила руку на его, останавливая, — понимаешь, всё должно идти своим чередом. Я уже сказала тебе слишком много, думаю, для начала тебе нужно немного отойти от шока и переварить всё… Не надо нагружать свой мозг. Он цокнул, закрыл книгу и поставил рядом с собой. Явно не планирует возвращать её мне, но, допустим… Если я не буду париться и позволю ему всё прочесть, многое ли оттого поменяется? Потому что если я буду его в этом ограничивать или что-то недоговаривать, он, без сомнений, может сделать вывод, что я шпионка. И пырнуть меня своим клинком. А такой расклад меня не устраивает, так что, по сути, меня вообще не должно волновать, повлияют ли мои действия на будущее каким-то образом. Главное, чтобы я домой смогла вернуться, остальное не ебёт. — Неужели оба ордена перестанут прятаться и выйдут в свет? Трудно представить, что о нас будут писать в книгах по истории. Я решила промолчать и ничего не отвечать на это, врать убедительно у меня не получается, так что я приняла решение продолжить свой рассказ как ни в чем не бывало. — Мне кажется, что это, — указала на «Катастрофу», — просто собранный кем-то материал об орденах и… тех сокровищах, за которыми охотится тамплиеры. Испанец в частности. Атмосфера в комнате вмиг накалилась, Аудиторе напрягся после моих слов, будто я задела его за живое. Или расковыряла гнойную рану. Стоит быть осторожнее. — Я знаю, что ты мстишь за своих братьев и отца, пытаешься найти и покарать всех виновных в предательстве твоей семьи… Я знаю о тебе довольно много, опять же, я вдоволь начиталась об ассасинах. И поверь мне, я не шпионка, не отношусь ни к одной из сторон и никому не желаю зла. Тебе уж точно, — я всё ещё чувствую сильное напряжение между нами. Конечно, для того, чтобы завоевать доверие, надо постараться. И я уже поняла, что самое главное - найти золотую середину, говорить правду, но при этом не перебарщивать и следить за своей речью. Не вся правда звучит убедительно, в моем случае особенно, — а мои жалкие попытки солгать, ну… Я ведь знаю, что ты ассасин, и если посчитаешь меня потенциальным врагом, то быстро избавишься от меня… Думаю, понять меня тоже можно. Я старалась быть аккуратной, но, как видишь, ничего не получилось. Надеюсь, мою речь понять можно, если учесть моё ужасное произношение итальянского. Я даже удивлена, что смогла сказать так много. Можно гордиться собой. Он поднял на меня свой взгляд, в котором читалось недоверие. — Я помню одно из твоих писем, адресованных Клаудии, что нашли учёные. Ты рассказывал ей о том, как твой брат, Петруччо, собирал перья для матери и просил тебя достать их, — я задумалась на мгновенье, — Он складывал их в ящик, который после госпожа Мария хранила у себя в комнате, пока ты приносил ей перья в знак памяти. Это было гадко. Да, это хоть и был запретный приём, я делала это не из дурных намерений и не пыталась манипулировать им и его эмоциями. По крайней уж точно не добровольно. — Значит, ты попала сюда, коснувшись лоскутка ткани, за которым охотятся тамплиеры. Как я понимаю, это произошло прямо в тот момент у собора? — Именно так. Это было очень… неожиданно. Он вновь задумался, наверное, пытался всё осмыслить. — Ты отправишься со мной в Монтериджони на днях. Думаю, мне стоит показать тебя своему… — Твоему дяде Марио? — оперевшись локтем о стол и подперев подбородок рукой, перебила его я с глупой улыбкой на лице. Стоп. Я что, цирковая обезьянка, чтобы меня кому-то показывать? — Ага. Ему. Он не скрывает, что ему не нравится моя осведомленность во всем, но и не грубит, нормально разговаривает, не угрожает… Если, конечно, он не планирует увезти меня на виллу и там четвертовать, перед этим устроив допрос… Черт, наверное именно это он и собирается сделать! — А для чего? И если я не соглашусь? С чего это я стала такой смелой? — Он скажет, что с тобой делать. Тем более дядя знает об ордене довольно много, и сразу сможет понять, лжёшь ты или нет. Прости, но у тебя нет выбора, — сказал как отрезал он, пожав плечами, — как только он убедится, что тебя не подослали наши враги, что ты не представляешь никакой опасности и ты действительно из будущего - мы тебя отпустим. Я даже помогу тебе, чем смогу. И если надо будет, отвезу в Венецию к Леонардо. Если опустить момент с недоверием, то я была готова завизжать от радости. Но зачем ему помогать мне? — Ты же не планируешь меня пытать? — решила уточнить я. Ну да. Так он и скажет мне прямо. — Не волнуйся, никто тебя не тронет. Я верю тебе, хоть и не до конца. Просто хочу убедиться, — его интонация даже немного успокоила меня. Вау. Не думала, что у меня получится выйти из такого… шаткого положения, считай, почти что сухой. Видимо мне практически удалось доказать ему, что я не лгу. Большой прогресс. — Как много ты знаешь обо мне? — вдруг задал вопрос он. Я задумалась. — Достаточно. Знаю, что твою маму зовут Мария, сестру - Клаудия. Если бы твою семью не предали, ты бы стал банкиром, прямо как твой отец, — нужно что-то неочевидное, этого явно мало, — этот шрам, — я указала пальцем на уголок губ, — ты получил его после драки с Вьери Пацци. Он кинул в тебя камень. Аудиторе задумался, прожигая взглядом валявшиеся на столе спутанные наушники. О заговорщиках рассказывать боюсь. Наверняка он всё ещё не отбросил мысль о том, что меня мог подослать либо Родриго Борджиа, либо кто-то другой из тамплиеров. И судя по тому, каким строгим и настороженным он был какое-то время назад, именно такой вывод он и сделал изначально. Теперь уж точно будет тщательно следить за мной, каждым моим действием или же словом. — И когда ты планируешь увезти меня в Монтериджони, чтобы вместе со своим дядей начать допрашивать и пытать? — не унималась я. — Что? Я не… — он вздохнул, — Я же сказал, что никто тебя пытать не будет. Обещаю. Я похож на того, кто может обидеть такую очаровательную даму? — он развёл руки в стороны, улыбаясь. Ого, у него поднялось настроение. Но мне почему-то захотелось швырнуть в него что-нибудь очень тяжелое. Я пожала плечами, на что ассасин цокнул. — На днях. Мне нужно закончить тут кое-какие дела, после сразу отправимся, — наконец ответил на мой вопрос он, — ты не против, если я осмотрю все эти книги? — уже очень вежливо спросил он, — и прости за то, что копался в твоих вещах. — Да без проблем. Я понимаю, издержки профессии и всё такое… — зевнув, пробурчала я, после чего направилась к кровати. Уж слишком сильно она манила меня. Если честно, я уже валюсь с ног. Потому просто падаю лицом вниз на кровать, чуть ли не застонав от удовольствия. Простынь пахла свежестью, явно была хорошо выстиранной - так что нечего тут отказываться от такого удовольствия. *** Лучшая забота о себе во время стресса - это просто лечь спать и хорошо отдохнуть. Только вот когда просыпаешься, то мигом возвращаешься в реальность. А она меня пугала до чёртиков. Потому что до сих пор едва верилось в то, что происходящие со мной события - не чья-то выдумка, не дурацкий фанфик или глупая шутка. Я совершенно одна в чужом для меня мире. Если буду поддаваться эмоциям, у меня начнётся апатия, или, того хуже, депрессия. А антидепрессантов у меня нет, и в ближайшие пятьсот лет они фиг появятся. Сомневаюсь, что у лекарей, использующих овечью мочу и пиявок в качестве медикаментов, найдётся что-то для повышения уровня серотонина. Я привстала, совершенно не удивляюсь тому, что уже стемнело. Очевидно, сейчас вечер, если не ночь. На столе горела свеча и была единственным источником света в комнате. Эцио всё ещё сидел за книгами, в спальне, выделенной для меня. — О, ты проснулась. Не голодна? Ты со вчерашнего дня ничего не ела. Теперь он разговаривал со мной в той же манере, что и вчера, до того, как узнал обо всем. — Спасибо, нет, но… что ты тут делаешь? — Ты сразу уснула, будить тебя я не хотел, но оставлять дверь не запертой в этом месте - не лучшее решение. — Ты же мог через окно вылезти… — сонно проворчала я, откинув одеяло. Он что, накрыл меня? — Мог. Но решил остаться, — он усмехнулся, — Тебя это смущает? — А с чего ты решил, что не смутит? — не знаю, что на меня нашло, и с чего я вообще возмущаюсь, ведь меня это не особо и заботит, — Думаешь, со мной можно обращаться иначе? Где твои манеры? У нас это называется «доебаться». У них - «отстоять свою честь». Ну а если серьезно, то он, как джентльмен, должен был покинуть выделенную для меня комнату как можно скорее, чтобы, не дай бог, никто не подумал ничего дурного. Лав, дорогуша, вы ночуете в борделе. А ещё тебе глубоко плевать на мнение других людей. На кой черт ты устраиваешь этот цирк? — Могу уйти, если хочешь, — кажется, он едва сдерживал смех. Что же, хоть кому-то тут весело. — На самом деле мне пофиг, — я зевнула, прикрыв рот рукой, — оставайся. — Пофиг? У тебя такая странная речь… И у меня появилось ещё больше вопросов, да и многое в процессе чтения было мне непонятно. — Только не сейчас, пожалуйста. Голова раскалывается. — Могу сбегать к доктору, может, у него есть какой-нибудь отвар от головной боли, — предложил он, закрыв книгу. — Я тебя умоляю. Ваши методы лечения оставляют желать лучшего. Я мигом встала и достала ибупрофен. Радует то, что я ношу с собой целую баночку. Хватит её, надеюсь, надолго. Хотя следовало бы экономить. — Что это? — Обезболивающее. Замечательная штука, — я взяла одну таблетку и проглотила. — На самом деле многое из твоих вещей напоминает орудия пыток. Это веревка? — он указал на наушники, которые с интересом до этого разглядывал. Как и, собственно, вообще всё. Он как ребёнок, которому всё интересно. Наверное, ещё и потрогать хочется, но боится, что мама поругает. — Нет, это не веревка. Это наушники. Нужны для того, чтобы слушать музыку, не мешая окружающим. В общем, слышишь её только ты один, если наденешь их. — А это похоже на… — он взял в руки кёрлер, но договорить не успел, так как я сразу ответила ему: — Эта штука подкручивает ресницы. Возможно выглядит пугающе, но на деле ничего страшного, если во время использования случайно не чихнёшь. — Ох уж эти женские штучки, — проворчал себе под нос он, засунув палец между раскрытыми щипцами, а после сжал их, вероятно, проверяя, может ли этот предмет как-то навредить или покалечить. И опять это озадаченное лицо. Впрочем, практически весь сегодняшний день оно у него именно такое. Какой же дурак. Эх, сколько ему предстоит узнать… Но чувствую, у меня будет уйма времени для того, чтобы рассказать ему всё.