Кто первый?

Плотный, тяжёлый бас бьёт по ушам. Движения в слоу мо заставляют вздрагивать от каждого прикосновения. Я выпила слишком много, чтобы сопротивляться. Отдаю себе отчёт, что толпа сейчас находится прямо за стенкой и любой может зайти и прервать такой трепетный для нас момент. Нежные губы горячим пламенем обжигают шею и ключицы. Завтра я буду проклинать следы, которые она мне оставляет, но сейчас это разжигает во мне пожар. Я не могу унять огонь в своей груди, тело моё даже и не думает слушаться. Руки нелепо, но решительно блуждают от шеи к пояснице и обратно. — Ты в стельку пьяная, Трусова. Давай ляжем спать, — голос из другой вселенной эхом звучит в голове. — Пожалуйста... Мне так хорошо. Тело расслабляется, когда освобождается от топа и нижнего белья. Чувствую как её рука нагло забирается под юбку и нежно проводит по трусикам. Чёртова Щербакова слишком медлительна или я слишком возбуждена? — Ты в порядке? — снова этот голос выводит меня из паутины собственных ощущений и задерживает в реальности. — Быстрее, Аннушка, быстрее, — толкаю её плечи и чувствую как остаюсь на кровати в одиночестве. Поднимаю голову. Перед глазами расплывается весь мир и только любимый образ остаётся таким же ясным. Она стоит на коленях перед кроватью и нежно закидывает мои обмякшие ноги на свои плечи. Щека прижимается к моему бедру, а руки стягивают мокрую ткань нижнего белья, не трогая юбку. Каждый поцелуй становится нежнее и располагается чуть выше предыдущего, пока бёдро не заканчивается. — Щербакова, не тяни. Я сейчас умру и ты... Будешь в этом виновата, — мой язык заплетается, пока её слишком умело и чётко проводит по влажным складкам и собирает всю влагу. — Будешь вести себя тихо, — очередной поцелуй в бедро, который совсем не помогает сдерживаться. — Один стон и я уйду, а ты будешь спать одна, — снова поцелуй, сопровождающийся давлением её пальцев на мои ягодицы. — Поняла? Не найдя сил ответить, я лишь кивнула головой. Сомневаюсь, что она это увидела, но точно почувствовала. Как и я почувствовала давление на возбуждённый клитор и всё моё тело двинулось навстречу той, что дарила эти ощущения. Терпеть невыносимо. Хочется кричать, смешивать её имя со стоном и лишь сильнее прижимать её к себе. Но я молчу и взрываюсь внутри каждую секунду. Секунды тянутся вечность, а про минуты лучше вообще не говорить. Нервы сдали и я выпустила лёгкий стон в подушку, надеясь, что она простит мне эту вольность. Мои бёдра резко потянулись, а корпус повернулся под напором сильных рук. Мгновение. Доли секунды, за которые я не успела даже осознать, что происходит и вот я стою перед ней лишь в задранной юбке в коленно-локтевой, а лицо зарывается в подушку. — Ты красивая, — говорит это, будто ведёт диалог о погоде. Для неё это самое обычное состояние. Она спокойно делает то, что делала много раз, пока я не могу заново научиться дышать. Сама двигаюсь назад, насаживая себя на её пальцы и слышу за спиной как она тихо хмыкает. — Что, так не терпится? В ответ сильнее двигаю своё тело навстречу тонким пальцам, что сейчас взрывают мои мысли, оставляя от них пыль. Кажется, проходит всего несколько секунд или минут, может пару часов. Я не знаю. Не знаю, но чувствую, как тело рассыпается и хочется только чувствовать её ещё ближе. Хочется быть рядом с ней. Слиться с ней в одно целое. Она точно умеет читать мысли, потому что спустя несколько секунд она уже переворачивает меня на спину и ложится мне на плечо. — Саш, — её пальцы выводят узоры на прессе. — Скажи что-нибудь. — Могу сказать, что люблю тебя, но эта фраза уже недостаточно описывает мои чувства. — Фу, какая ты милая, — улыбается, утыкаясь мне в шею. — Анют, я тут подумала... — делаю паузы, ища в себе смелость. — Я хочу быть вместе всегда. — Мы же вместе. Или я чего-то не знаю? — Аня смотрит мне в глаза. Зрачки такие большие. Кажется, в них вмещается вся вселенная. — Ты не поняла. Я хочу быть вместе всегда. Хочу, чтобы жили вместе. — А как же пару лет, про которые ты мне говорила? — Ань, не хочу пару лет, хочу сейчас, чтобы ремонт, собака, может парочку. Хочу всё как надо. — Мы с Женей говорили. Она написала, что однажды у нас будут висеть медали в квартире как у них. Хочу как у них. Золото и серебро. — Ага, и родители на ужин приходить будут, — не могу сдержать глупую улыбку, пока в голове всплывают картинки наших семейных посиделок. — Для этого нужно сначала как-то рассказать. — Ну, мы расскажем, это же неизбежно. — После Олимпиады? — После Олимпиады. Только медальки заберём и сразу решим этот вопрос. — Не страшно? — Щербакова сжимает мою руку крепче. — Конечно, страшно. Твои меня убьют точно. — Не убьют. Они тебя любят. Мама постоянно спрашивает о тебе и приветы передаёт. — Вот она первая и убьёт, что я её доченьку развратила. — Кто ещё кого развратил... — Вот так ей и скажу. — Трусова, блин. — А чего сразу по фамилии? — Нравится просто. — Забирай. — Это предложение? Если да, то я согласна. — У меня нет кольца. Как появится, — сразу будет предложение. И там уже хоть согласна, хоть нет... Всё равно заберу. — Забирай. Разговор прервал стук в дверь. Пришлось быстро одеваться и принимать приличную позу. — Все одеты? — весёлый голос пьяной Камилы лишил комнату тишины. — Теперь да, — Саша улыбнулась входящей подруге. — Я вас потеряла, но теперь нашла — Валиева легла на кровать между девушками. — Если разрешите поспать с вами я не скажу Женьке, что вы прямо на её кровати... Ну того. — Во-первых, Женя на ней не спит уже очень долго, во-вторых – это шантаж. — Как вы могли, — Ками театрально закатила глаза. — Маленькая Женька спала в этой кровати. Её мама читала ей здесь сказки, а вы... — Ками, ты нахрена так много пила — Саша подложила подушку под голову младшей. — А вы нахера здесь трахались? Наверное, по зову сердца. Вот и я по зову сердца. И давайте без нотаций, свои родительские навыки на ком-нибудь другом оттачивайте. — Спи уже, балбеска, — Щербакова накрыла всех троих одеялом и легла рядом. — Кстати чем тут пахнет? Такой запах... секса что-ли, если да, то как-то противно. Вы мне так всё желание отобъёте. — Ками, быстро спать ложись, пока я тебя не убила, — Саша пнула лежащую спиной к ней подругу коленом под зад. — Ладно. Саня, блин, если на утро моя прекрасная попка будет болеть... Я всем скажу, что Трусова меня ночью за неё... — Что там Трусова с чужими попками делает? — Аня улыбалась, проваливаясь в сон. — Ничего, только скучаю по твоей. — Правильный ответ. — Фу, — последнее слово досталось Валиевой перед тем, как все трое уснули.