"... у каждого существа должен быть кто-то, с кем он чувствует внутреннюю связь. Психические заболевания возникают тогда, когда человек полностью утрачивает ощущение этой связи. Но если появляется кто-то, с кем возникает эта общность, заболевание можно предотвратить."
Колин Уилсон
Юми бесцельно бродила по странному дому своего недоврага, рассматривая причудливую коллекцию сшитых им кукол, развешанных под потолком, чьи границы были давно утеряны в бесчисленном количестве кобальтовых нитей. Почему недоврага? Потому что друзьями их назвать язык не повернулся бы: постоянные стычки двух монстров, ругань, попытки драться, которые всегда заканчивались трехэтажным матом, разрушенными частями дома и парой случайных ушибов, которые, как ни странно, эти двое наносили себе сами в порыве страстной истерики, но друг на друга руки никогда так не подняли. Но и настоящими врагами их тоже не назовешь. Враг никогда не пустит к себе в дом (пусть Эррор и утаскивал ее пару раз насильно), и не заставит напару с собой смотреть какой-то весьма неплохой фильм или сериал, сидя на мягком бежевом диване у стены, накрытом темно-синим пледом, который Эррор связал когда-то лично. Но обоих совершенно точно всё устраивало. И прекращать подобное никто из них не хотел. Юми мазнула лисьим хвостом по круглому стеклянному столику у дивана, задев на нём что-то и уронив. Девушка шагнула ближе, признав в предмете мелкую фоторамку из темного дерева и подняв ее к глазам обомлела, прижав к голове темные уши в тон хвоста, какие бывают у чернобурок. Со снимка на нее смотрел довольный трехцветный скелет, нагло приобнимающий спящую на диване Юми и делающий с ней это занятное селфи. Негодование волной взметнулось в душе, и девушка тихонько зарычала, протестуя против такой наглости и того, что внутри внезапно потеплело от этого их совместного, сделанного тайком кадра. Эррор, скорее всего, не успел спрятать компромат, ведь ее визит сегодня был спонтанным. Точнее, она к нему пробралась тайком, отыскав один из порталов, спрятанных недалеко от ее дома с неизвестной ей целью. Может и специально. Но возможно, он просто забыл о нем... — Ах ты задница темнокостная, — протянула Юми, ставя фоторамку на место. — И откуда тебе знать, какого цвета моя задница, извращенка? — раздался позади заедающий низкий голос, заставивший ее вздрогнуть и обернуться, впериваясь своим рассерженным огненным взглядом в его разноглазое безумие перемешанных оттенков. — И тебе привет, Эррор. Я тут занятный снимок увидела, не подскажешь, кто фотограф? Скажу ему пару ласковых, — Юми почти нежно провела пальцем по груди Эррора, подойдя непозволительно близко, с наслаждением глядя, как того от чужого касания переклинило и зарябило от глюков, на миг перекрывая зрачки сообщениями об ошибках. — Какой, нахрен, снимок? Ополоумевшая лисица! — скелет шагнул в сторону, обходя ее и утыкаясь взглядом в неспрятанную фотографию, которую так опрометчиво позабыл убрать с глаз подальше, — и вообще, какого дьявола ты здесь забыла? Не припоминаю, чтобы тебя сюда звали, бестия, — Эррор к девушке-лисичке не повернулся, старательно пряча пастельную янтарность личного смущения, опаляющего дымчатые скулы, исполосованные вертикальными, синими чертами его магии. Блуждая взглядом по немногочисленным предметам минималистичного интерьера собственного жилища, где предпочитал держать порядок помешанного на этом перфекциониста. — А я не припоминаю, чтобы давала добро на совместные снимки, Эррор. Хоть бы вторую распечатал, я бы тоже взяла, — с искренней обидой выпалила та, округляя глаза от того, что только что сказала, но слова обратно уже было не вернуть. Монстр изумлённо повернулся к ней, ловя ее смущение и скользя цепким взглядом от ее рыжих, пламенных глаз до мягких губ, шеи, груди и ещё ниже, где по открытым коленям и голеням двигалась темнота лоснящегося шелком хвоста. По телу прошла мелкая рябь колючих помех, словно мурашки устроили по позвоночнику гонки, вынуждая выпрямиться напряжённой линией, возвышаясь над гостьей на целую голову. — Если хочешь, бери. У меня есть... Ещё, — засмотревшись на ноги, ляпнул Разрушитель, тут же едва не уйдя в перезагрузку от осознания, как он только что прокололся, выдав очередной связанный с ней секрет. — Чего? Ты сталкер что ли? Когда ты успел, хей, а ну покажи! — Юми смело шагнула к скелету, сердито прижимая ушки и взмахивая пушистым хвостом от досады, и до того эта картина понравилась Эррору, что он не сдержал довольной улыбки, подпуская ближе, склоняясь к ее рассерженному лицу и выдыхая, чуть прикрыв глаза: — А больше тебе ничего не показать, Юми~? — поддразнил он ее, хотя лицо его все ещё светилось звёздочками медового смущения. — Было бы что показывать, — фыркнула та, упирая руки в бока и смеривая его нарочито брезгливым взглядом, хотя у самой в душе закрутился тайфун эмоций. — Тебя надо учить манерам. Мало того, что пришла без разрешения, так ещё и дерзишь Разрушителю Миров! — Эррор вышел из себя: его голос залагал сильнее, а лицо перекосило от злости. Но Юми решила довести начатое до конца, бесстрашно фыркая в ответ. — Не развались от скромности, угольная косточка, — девушка-монстр нагло отвернулась, мазнув хвостом по его голым берцовым костям цвета вина, освещённого солнцем, доведя его до края. Эррор зарычал, выпуская столько нитей, сколько только мог намотать на пальцы, коснувшись полос синевы на скулах и ловя обидчицу в плен множества жгутов. Те опутали ее с ног до головы, переворачивая вверх ногами и продолжая бесконтрольно оплетать весь дом, превращая просторную комнату в логово паука. Эррор, захлестываемый бесконтрольным наплывом гнева и досады, уже не мог их остановить и сделал несколько ошибок, дернув не за те путы, из-за чего те оплели и его. — Да пустота тебя раздери! — рявкнул он, бездумно дёргая за все нити разом, и с лагающим ором вперемешку с крепким матом, Разрушитель полетел вверх тормашками, спутываясь с пленом, в который поймал Юми, почти вплотную связавшись нитями с ней, оставшись висеть лицом к лицу, плотно прижавшись друг к другу без возможности вылезти, не рискуя что-то себе оторвать. — Это все ты виновата, проклятая лисья душа. Отодвинься от меня! — Эррор почти орал, жутко глюча, вынуждая пленницу прижать уши к голове и чуть зажмуриться от повышенного голоса на скачущей тональности полного безумия. — Я вообще-то связана, гений. Заткнись и успокойся. Только ты можешь управлять нитями, я, если ты не в курсе, вообще ничего особенного не умею, кроме как играть на твоих нервах, — недовольно протянула та, рассматривая чрезвычайно близкие сейчас глаза взбешенного и беспрестанно дергающегося монстра, — надо же, твои глаза действительно красивые, особенно если близко смотреть, — Юми с интересом присмотрелась к зрачкам, пока Эррор моментально замер, несколько раз щёлкнув в лагах и уйдя в перезагрузку с шипением и писком, напоминающим звук модема. Девушка пожалела, что ее руки крепко связаны, и она не могла ни тронуть Эррора, ни оттолкнуть: он был слишком близко, а его собственная рука была вытянута куда то за ее спину, будучи просунутой нитями между ее предплечьем и талией. Остальные конечности размещались более ровно и ее не касались, но положение более чем нервировало. Радовало что хотя бы её хвост был не запутан, позволяя тому двигаться с относительной свободой. Эррор пришел в себя достаточно быстро, тут же фокусируя взгляд на спокойной собеседнице, которая, казалось, смирилась с их смехотворным положением. — Перерыв окончен? Можно, пожалуйста, вниз? Я пришла не в путаницу поиграть, — она закатила глаза, нервно вдрагивая хвостом, когда рука Эррора зашевелилась у бока, пытаясь освободиться, но вместо этого практически погладила ее по спине, — хей! Руки не распускать, демон! — Да заткнись ты, я не специально, дура. Я... Застрял, черт возьми, ничего не выходит, грррр! — скелет дернулся всем телом, толкая Юми собой, но легче от этого не стало: нити держали крепко, чуть ли не натянувшись сильнее от движений злого Разрушителя, почти до боли впиваясь из-за этого в кожу на ее ногах и запястьях. — Ай, ай, хватит! Черт, сейчас твои нити мне ноги и руки отрежут, — Юми сердито зашипела и чуть поморщилась от неприятных ощущений. — Лучше бы они твой язык отрезали, — злобно прищурился Эррор, но трепыхаться перестал, заметно расслабляясь, чтобы нити действительно не сотворили никому ненужной беды. — За своим смотри, неудачник, — прорычала Юми, удивлённо ловя его полный превосходства взгляд, а после испуганно ахнула, когда Эррор высунул изо рта пять своих длинных языков, атласно-синих и живых, пошевелив ими в опасной близости от девичьих губ и тут же спрятав те за латунной улыбкой довольного собой монстра. — Теперь знаю, чем тебя затыкать, мелкая, — коротко усмехнулся скелет, успокаиваясь, ощущая свою маленькую победу в их перепалке, от которой девушка густо покраснела и прижала темные ушки в жесте обиды, но ситуацию это не исправило. — Сумасшедший, лучше подумай, как отсюда вылезти, — тихо пробормотала та, отводя взгляд в сторону. — А вот и не буду. Тебе полезно повисеть: кровь к мозгам прильет, может хотя бы думать начнёшь, — проглючил его низкий голос, а сам Эррор прищурился, сердясь на то, что девушка-лиса больше не смотрит в глаза. — Тебе надо, ты и виси, а мне надоело. Я вообще-то пришла тебе отдать тетрис, ты оставил в тот раз. А разнести твой дом, Эррор, в мои планы на этой неделе точно не входило, — хвост лисицы коснулся ноги Эррора в нечаянном жесте, да так там и остался, приятно касаясь костей мягким мехом. Разрушитель к своему стыду сходил с ума от ее хвоста, вечно борясь с соблазном погладить, но довольствовался малым, а потому против такого рода касаний никогда не возражал, вопреки тому, что прикосновения руками для того были невыносимы. Но сам монстр в последние месяцы часто ловил себя на въедливой, зудящей мысли, что руки Юми были словно бы не такими, как у всех. По телу шла рябь лагов совершенно иного рода, не причиняя ни боли, ни дискомфорта, заставляя каждую кость сладко ныть, прося добавки. Это выводило его из себя, раздражая внезапной слабостью и бессилием, не присущим для кого-то, кто по щелчку пальцев способен разнести в пиксели целый мир. — Чёртов неудачный день. Если бы ты предупредила заранее, то ничего подобного бы не произошло, — Эррор чуть обхватил ее более свободной рукой за спиной девушки, принуждая смотреть в глаза, но и после зрительного контакта ладонь не убрал, пригрев фаланги на ложбинке тонкого девичьего позвоночника, ощутимого под тканью ее блузки. — Хотела сюрприз сделать. Но в итоге его сделал ты той фотографией, Руру, — девушка добродушно улыбнулась, применив ласковое прозвище, представив, как должно быть смешно на самом деле он делал снимок. Старался, выбирал ракурс и прилагал усилия, чтобы не разбудить, ползая по дивану с телефоном. Обнимал, рассматривал и фотографировал... От этого по коже побежали мурашки, заставив немного вздрогнуть, что ощутила ладонь скелета на ее спине, неосознанно давя на спину, в попытке притянуть ещё ближе. — Чё? Ты как меня назвала? — он прищурился, едва ли не утыкаясь лбом в её, опаляя кожу горячим глючным дыханием, казавшемся рваным из-за неровных глюков. — Руру? — Юми вдруг поняла, что звала его так лишь в мыслях и только что проболталась, — ой... Пардон, я так тебя зову только про себя, вырвалось, — она честно пожала плечами, ежась от неприятного давления пут на теле. — Скажешь так в присутствии ещё кого-то, я из тебя пиджак себе сошью, — предупредительно прорычал монстр и отвёл взгляд, вновь покрывшись желтоватыми веснушками и тенями. — О, так, наедине можно? — удивилась та, рассматривая его разноцветные скулы, особо долго задержавшись на переливчатых полосках синей магии, которые, как оказалось, постоянно мерцали, будто водопады беспрерывно стекающей энергии. — Тебе можно, — непривычно тихо проглючил скелет, но глаза так на нее и не перевёл, рассматривая сверху донизу очертания собственной гостиной. — Ладно, предлагаю думать, как вылезти. Висеть так больше часа — опасно и неприятно. По крайней мере для меня, тебе-то может и нормально, — обреченно вздохнула девушка, пошевелив головой, к которой уже ощутимо прилила кровь, пульсирующая в висках с каждым ударом сердца... Но ни спустя час, ни даже два — нерадивые закадычные спорщики не сдвинулись ни на дюйм. И если девушка по началу активно язвила, то теперь притихла, ощущая, как болит голова и неприятно колет иголочками ноги и хвост. Эррор, будучи скелетом, особых неудобств, кроме чрезмерной близости к Юми, не ощущал, постоянно ругаясь и дергаясь, но, в конце концов, заметил, что девушка-лисичка выглядела совершенно паршиво, прикрыв глаза и надолго замолчав, заставляя Эррора ещё больше занервничать. — Хей, Юми, чего заткнулась? Неужели мозги на место встали? — привычно начал задирать ее Разрушитель, надеясь вернуть ей былую колкость, но та лишь вяло помотала головой, и свесила хвост безвольной плетью рядом. Эррор не на шутку запаниковал, потормошив ее рукой за ее спиной и бодая ее лбом, неожиданно для них обоих уткнувшись в нежную девичью щеку носом. — Юми, ты чего? — непривычно тихо лагая, но совершенно точно не злясь, спросил трехцветный скелет, своим жестом действительно привлекая изумленное внимание девушки. — Голова сейчас по швам разойдётся, — обреченно вздохнула девушка, вяло дернув хвостом. Эррор с трудом от нее оторвался, всматриваясь в нити позади Юми. Отчего-то они показались его проницательному уму важными, и Эррор, ещё теснее прижавшись к телу девушки, под ее недовольный вздох, потянулся к ним свободной рукой, с трудом подцепив кончиками жёлтых фаланг линии синих пут. Обхватив их получше, монстр с силой потянул их на себя, подчиняя магию нитей вновь, а те, ощутив власть хозяина, поспешно распутали оковы, роняя пленников на холодный пол гостиной. Юми, после долгожданной перемены положения, на время связь с реальностью потеряла, в добавок приложившись и без того ноющим затылком об пол, почти потеряв сознание. Эррор же сел как ни в чем не бывало, утробно хохоча немного безумным, заедающим смехом. — Ха-ха-ха, всего-то? Какая хрень! Хей, малая, спорим, ты бы... Юми? — монстр, переведя на нее взгляд отметил ее состояние, живо пуская к ней новые нити, на этот раз аккуратно приподняв так, чтобы голова оказалась выше лежащих на полу ног. И девушка-монстр, подергав темными мягкими ушками, окончательно пришла в себя, открыв глаза и рассматривая сидевшего рядом Эррора, уложившего выпрямленную руку на согнутое колено. — Ну и дерьмо, Эррор, я домой пойду. Тетрис, если что, на полке в шкафу лежит, — устало ответила та, пошевелив пушистым хвостом и отмечая, что в голове начало постепенно проясняться, хотя боль останется в ней до конца дня как минимум. — Нихера ты не пойдешь, а иначе я тебя опять свяжу, но на этот раз до утра, ясно? — предупредительно оскалился скелет, указывая на девушку пальцем и вставая с пола, щёлкнув пальцами, дав нитям команду тащить за ним вяло сопротивляющуюся гостью. Эррор блаженно рухнул на диван, а нитями скинул Юми к себе под бок, не терпя возражений и включая телевизор, словно они не висели вверх тормашками почти два часа и не было между ними странных моментов чрезмерно близких касаний, непомерно далёких от дружеской поддержки или вражеской борьбы. Юми обреченно посмотрела на монстра, и откинулась на мягкую спинку, залезая на диван с ногами и глядя на замелькавший картинками экран, устроенный в практичном шкафу во всю стену, где кроме техники стояли аккуратные ряды одинаковых коробок с вещами и предметами, чтобы те не мозолили Эррору глаза. Пышный лисий хвост сам собой устроился на коленях монстра, мягко погладив по нижним рёбрам за тканью кофты и замирая, когда Эррор почти автоматически его погладил. А потом ещё и ещё, неотрывно глядя в монитор, но совершенно не видя, что там происходило в этот момент, подлагивая от осознания того, что вдруг начало происходить с ними обоими в последнее время. Юми же философски решила плыть по течению. Тем более теперь, когда голова не соображала, постоянно пульсируя болью, от которой хотелось только тишины и покоя, на что, в целом, дома у Эррора чаще всего можно было рассчитывать, если его не доставать. А потому она спокойно прикрыла глаза и вздохнула, подергав ухом, услышав слишком громкую рекламу, которая почти сразу стала тише. Эррор смотрел теперь на девушку, убавив звук до минимума и разглядывая профиль той, кто волновал и нервировал его странным образом: хотелось творить немыслимые для него вещи. Гладить ее шелковистый, прекрасный хвост всех оттенков бурого и черного с чудесным белым кончиком. Касаться ее кожи, но не руками, а собственным носом и зубами, прикусить за губы, опуститься к ключицам, затеять игру, чтобы она сорвалась и дотронулась до него сама. Заставить это сделать... Но при этом не причинить ни грамма боли. Наговорить ей таких смущающих вещей, от которых та бы стушевалась до потери дыхания, подарив возможность поцеловать ее в этот момент, дав уютный дом каждому из его горячих языков... А после продолжить, взяв в плен собой, не позволяя пойти на попятную и просто позволить себе любить ее всю ночь напролет, и даже с утра, не давая долго спать мукой наслаждения... От этих мыслей монстр сглотнул, на силу отводя взгляд обратно к телевизору, пытаясь внимать тому, что предлагал начавшийся фильм и не смотреть больше на казавшуюся задремавшей лисицу. Но Юми на самом деле не спала. Касания его рук к хвосту заставляли душу мелко дрожать, моля о большем. Ведь никогда до этого странного дня они не заходили дальше, чем обычная перепалка. Тычки под ребра. Толкание друг друга... Но не такая ласка, нет... Непривычно. Будоражит. Волнует до трепета и мурашек, заставляя думать о монстре и желать коснуться самой. Обвести пальцем пыльцу его звёздчатых веснушек. Утонуть во власти умных и проницательных глаз. Замереть от звенящего нервами помноженного голоса, чей низкий тон забирался властью до самых сокровенных точек разума, опьяняя его. Как же всё стало сложно. Вся их коммуникация с самого начала была выстроена на точках опоры чего-то необычного, напоминающего... взаимное тайное восхищение... Каждый думал о своем в этот вечер. Но мысли обоих незримыми искрами притяжения витали именно вокруг них. Утро встретило Юми одну, свернувшуюся теплым комочком на том же диване, укрытую вязаным пледом Эррора и собственным пушистым хвостом, щекотавшим мехом ее нос. Дернув ушками, девушка-монстр зевнула, потягиваясь и отмечая, что слышит откуда-то шум и топот, лениво открывая один глаз и рассматривая мягкий полумрак скудно обставленной гостиной. Очевидно, вчера она всё же уснула прямо здесь, и теперь голова больше не болела. И судя по всему, проспала та весьма немало, ведь Эррор уже успел куда-то сходить и только что вернулся, вваливаясь в комнату с чрезвычайно довольным видом явно нашкодившего существа. Юми видела его насквозь и сонным голосом протянула прежде, чем тот начал разговор первым: — Ну и что ты спёр на этот раз, клептоман? — она проследила хитрым пламенным взглядом за его грозной фигурой, подходящей к ней медленно и тягуче, будто готовил подлость, держа за спиной обе руки и коварно улыбаясь, давая понять весьма прямолинейно, что то, что где-то украл собирается испытать на гостье. — Сейчас узнаем, бестия. Инк оставил кое-что любопытное. За твое вторжение без спроса я испытаю это на тебе, — скелет гулко рассмеялся, рассматривая сонное тело девушки, скрытое за съехавшим набок пледом, оголив ее голый живот, не прикрытый задравшейся во сне блузой, на которой расстегнулась пара пуговиц. От такого вида его кости зазудели нестерпимым жаром, и монстр вытянул обе руки, пуская к Юми шлейф темных и вязких чернил, которыми Инк обычно замедлял противника. Девушка не успела даже увернуться, как ее оплели эти мутные сгустки, пригвоздив к месту, словно клеем. — Да ты охренел что ли на мне эксперименты ставить? А если бы это было что-то опасное или из кислоты состояло? Ладно я, хоть бы диван и плед пожалел, потом от моих остатков не отстиралось бы, — действительно обиженно возмутилась девушка, пытаясь отлепить от обивки руки, но ничего не вышло. Ее конечности были безжалостно раскинуты, сделав ее позу слишком открытой и беззащитной, на что Эррор хищно облизнулся сразу двумя языками, напугав этим ничего не понимающую пленницу обстоятельств. — Занятно... Что, совсем не можешь двигаться? — Разрушитель присел на край дивана, нагло рассматривая ее голый живот и немного выпирающие линии тонких ребер под кожей, вновь сглотнув от наплыва картинок, которые услужливо подкидывало чрезмерно развитое воображение. Проследив за его потемневшим цветным взглядом, в котором глубокий океан боролся с солнцем, она прикрыла голую кожу пушистым хвостом. — Руру, какой Антипустоты тебе не хватает? Я едва проснулась, вчера чуть не охренела тут висеть, а ты с утра приперся и меня связал? Точнее на мне эксперимент поставил. Вообще с головой не в ладах, шизофрения ходячая, — Юми злобно сощурилась, начав дергать руками и ногами, так же стянутыми чернильной субстанцией, но всё было бесполезно. Как и бессмысленно что-то говорить монстру. Эррор не слышал ничего, кроме его имени, которое тот позволил ей сокращать. Слишком это было приятно. Слишком желанно. Хотелось слышать снова и снова, но уже при других обстоятельствах. А ещё хотелось не отпускать. Оставить рядом. Буквально поселить здесь постоянным спутником, который бы вращался на его орбите, сбалансировав ее. Дав недостающий кусочек пазла перфекционизма в его странной жизни, где основной проблемой, которую он упрямо не признавал ранее, было жестокое одиночество. Монстр перевел тяжелый взгляд выше, к ее глазам, надолго в них утонув, сменив выражение шутливого, злого превосходства на серьезную сосредоточенность, которую Юми описала бы как рассвет... Эррор напоминал ей его, будто до встречи с ним длилась холодная и бесстрастная ночь. И теперь, жизнь ее была полна этой страсти. Вулканического непостоянства эмоций, бьющих через край от любого неосторожного встряхивания, ещё долго отзываясь афтершоками в ее душе. — Да ладно, Эррор, не первый год знаемся, и такой глупый розыгрыш? Развяжи, я... есть хочу, — неловко добавила девушка, чьи слова тут же подтвердил желудок, тихо и жалобно заворчав тишине, знаменуя то, что не ел со вчерашнего утра, и это было неприятно до голодной тошноты. Эррор тут же пришел в себя, удивлённо нахмурившись, действительно вспоминая факт того, что о еде для неё не шло речи, а сам он благополучно позавтракал утром. Кроме того, об украденной шутке его врага он знал любопытную деталь, которая теперь подбросила ему занятную и несомненно приятную ему идею, заставив коварно улыбнуться, хитро сверкая странными зрачками, блестевшими в багряной глубине глазниц дымного черепа. — Эти занятные путы растворятся спустя какое-то время, так что остаёшься пока здесь. Будет тебе уроком за то, что портишь мне жизнь. Но поесть я, так и быть, организую, я же не изверг, — усмехнулся монстр глючным голосом, довольно вставая, взметнув полы своего темного плаща, испещренного нитями его магии. — Ты намного хуже, чем изверг, Эррор, — закатила глаза Юми, недовольно прижимая бархатистые ушки к голове, мысленно ставя галочку, чтобы позже хорошенько припомнить ему этот случай. Разрушитель на это лишь фыркнул и ушел, чем-то шурша на кухне и постукивая посудой, пока Юми безуспешно пыталась оторвать руки от дивана, но от этого было лишь хуже: в отличие от нитей эти – неприятно жгли кожу, стоило оказать слишком сильное сопротивление, и это же заметил триколор, зайдя в гостиную со стаканом шоколадного молока, из которого торчала полосатая чёрно-белая трубочка, и тарелкой простых бутербродов. — Не трепыхайся, забыл сказать, что они жгутся, — скелет буднично пролагал предупреждение, нагло садясь на диване рядом, ставя тарелку на колени,— ну что, приступим? Открывай рот, — потребовал тот, поднимая с нее первый кусочек хлеба с ароматным сыром на нем. — В каком это смысле? Ты кормить меня вздумал, Руру? — хвост Юми соскользнул с оголенного живота, касаясь его предплечья и бедра. Вместо ответа монстр поднес к ее губам пищу, слабо ткнувшись в них мягким хлебом и приподнимая надбровные дуги в знак настойчивой упрямости. Юми артачилась не долго: голод не тетка, а потому пришлось уступить, кусая еду и тут же понимая, насколько же была голодна. А потом снова и снова, понемногу расслабляясь, поняв, что Эррор делает это серьезно, без цели унизить или оскорбить, скармливал ей вполне вкусный завтрак и отпаивал сладким молоком со вкусом нежного шоколада через трубочку в стакане. Наевшись, Юми довольно облизнулась, ощущая на языке сладкий привкус, пока монстр, неглядя отставив стакан на столик, следил за кончиком девичьего язычка, вновь щурясь и сглатывая. Мурашки мелких лагов передернули каждую кость, заставляя нервничать их обоих. Её, потому что была так беззащитна перед тем, от кого у самой рябило в глазах и пылало сердце. Его, потому что не мог больше существовать без неё. — Знаешь, Юми, раз уж всё так складывается, может стоит прояснить одну деталь? — Эррор ощерился, как всегда делал перед нападениями, отчего девушка инстинктивно сжалась, не имея возможности ничего ему противопоставить или защититься, жалобно поджимая хвост и уши, заодно и закрыв глаза, словно ее сейчас ударят. И она вздрогнула, ощутив сильно заедающий голос прямо над собой, лопатками чувствуя промявшуюся с боков обивку дивана. — Ты чёго зажалась вся? — недоуменно и недовольно спросил он, нависнув над ней, и девушка-монстр рискнула приоткрыть глаза, но уши все ещё оставались опущенными от смятения и толики страха. — Да кто тебя знает... Ты разве меня не бить собрался? — с плохо скрываемым опасением уточнила та, вновь жмурясь, когда скелет разширил в шоке глазницы. — Это когда это такое было, дурная твоя голова? — Эррор понизил голос, склоняясь ещё ближе, — когда, я спрашиваю? Или... Тебя что, бил кто-то? — скелет недобро сверкнул глазами, тут же обрисовав себе возможные причины ее поведения, и, к его ужасу и мощной волне злости, Юми потупила взгляд, ничего не ответив, внутренне начиная дрожать от воспоминаний прошлого, сделавшего ее острой на язык и сведшей ее жизнь с судьбой Разрушителя Вселенных, в котором та нашла отражение собственной обиды на судьбу и успокоение души в их интригующих перепалках, которые, вопреки агрессии, монстр никогда не заканчивал рукоприкладством. Эррор же, заметив, что беззащитность положения вызвала ее на откровение, что та скрывала не один год, был отчасти рад, но в то же время совершенно разозлен фактом ее молчания, длившегося так долго. И злился и на себя, не заметив раньше ничего необычного. Но теперь был шанс всё изменить. Скелет уткнулся носом в край ее, проведя до щеки и замирая, борясь с собственными лагами, не желая уходить в перезапуск в столь важный момент. Тишина дома давила на слух, но была не отторгающей. Словно окутывая их двоих, толкая на откровенность во всех смыслах. Юми напряжённо замерла вытянутой струной, потеряв мысль и не понимая, что вдруг случилось с заносчивым Эррором, ставшим на порядок увереннее и... нежнее. — Да расслабься ты уже. Как меня обзывать и крыть на чем Мультиверс стоит, то ты в очереди самая первая, — ехидно протянул темный скелет, продолжая странные действия и наслаждаясь тем, что теперь-то Юми не сможет ни удрать, ни возразить, — когда и кто? — спросил он, не отстраняясь, а наоборот – уложив ладонь на голый горячий живот обездвиженного тела, рассчитывая узнать об её обидчике как можно больше. — Ч... чего? — почти пискнула та, когда ладонь надавила на кожу, мягко огладив, сползая на ложные ребра. — Забыла родную речь? Кто и когда тебя бил, отвечай давай, глупая, а то заставлю,— Эррор опустил голову немного ниже, утыкаясь в нежный сгиб шеи, глубоко вдыхая в себя сладковато-пряный запах Юми, будто специя, добавленная в шоколад: головокружительный и тонкий запах вызывал голод иного рода, нежели гастрономический. — Кто посмел? Как можно было... — монстр прошептал, чувствуя, что такая близость была самым желанным за долгое время, а осознание того, что кто-то осмелился причинить ей боль вынудила его вслед за этим утробно зарычать, а приумноженный глюками голос от этого звучал действительно пугающе, отдаваясь резонансом в грудной клетке девушки. Хвост дрогнул, взволнованно мечась по дивану, не зная, где найти покоя, как и душа девушки-монстра, паникующая и вместе с тем заходящаяся в эйфории от его слов. — Да... Но его уже нет в живых, Эррор. Осталась только память об этом, — тихо ответила она, вспоминая все обиды и страдания, принесенные ей неродным отцом, тут же отвлекаясь, когда Разрушитель коснулся рукой ее мягких ушек, почесывая одно из них, отчего у девушки сперло дыхание: слишком чувствительными те были, и эти касания рассыпали бисер мыслей так, что собрать их обратно уже было нереально. — Не бывать больше такому, поняла меня? — грозно прохрипел скелет, множа голос множеством лагов, но несмотря на то, что Юми кивнула, он сердито заглянул в ее глаза, чуть отстраняясь, — я не слышу ответа. — Поняла, Эррор, — обреченно ответила девушка-лиса, мазнув хвостом по его боку. — Вот и умница, Юми~. Если хоть волос упадет с твоего хвоста, я виновника на атомы расщеплю, — хищно прищурился монстр, пристально рассматривая расцветшее смущение на щеках милой пленницы обстоятельств, которая ушам своим не могла поверить: монстр впервые говорил нечто подобное не с помощью намеков и двусмысленных издевок. А прямым текстом, заявляя о своих правах на ее защиту. — Ты меня, никак, защищать собрался, Руру? — тихонько поддела его девушка, огладив предплечье, скрытое рукавом его плаща, хвостом, постепенно расслабляясь, понимая, что он действительно не причинит вреда, кроме, разве что, морального, малость попортив нервы. — Наконец-то в твоей глупой голове появились нормальные мысли, — Эррор опять погладил ее по голове, не в силах устоять от тактильного контакта, который не приносил ему дискомфорта, вопреки тому, что другие, чужие, он все так же не мог вынести. Истосковавшись по подобным чувствам, монстру хотелось всего и сразу, и как можно больше. — Меня больше волнует, что за мысли в твоей голове? Связал меня и нагло пристаешь. Может пояснишь? — Юми дернула ухом, которое тот снова мягко оглаживал, зажав между пальцами, бережно выгибая нежный хрящик, играясь с тем, вынуждая ее мило прижимать ушко к темным волосам, — перестань! Уши слишком чувствительны~, — жалобно захныкала та, прикрывая глаза, не в силах видеть его заинтересованное сосредоточие, залитое мягким светом цвета летнего меда. — Поясню, когда чернила растворятся, малая. Сейчас только намекнуть могу, — серьезно ответил Эррор, немного передернувшись от пошедших по телу лагов предвкушения, делающих голос на тон ниже от волнения. Юми с подозрением уставилась на скелета, прекратившего мучить ее уши, просто нависая почти вплотную, несильно давя сверху грудной клеткой, отчего ощущалось ритмичное биение его частично фантомной души. — Ну... Намекни? — неуверенно спросила Юми, чувствуя, как до кончика хвоста беспрестанно бегут мурашки, отзываясь в теле искорками от каждого его настойчивого и наглого касания, полностью уничтожив все ее домыслы о дружбе или вражде. Происходящее ни в одну из этих категорий не попадало. Равно как и ее собственные к нему чувства, едва ли не извергающиеся наружу потоком пламенной магмы. — Будешь бояться — не перестану это делать, пока не успокоишься, — Эррор наклонился вплотную, и когда Юми уже хотела спросить, о чем он, то Эррор коснулся собой ее губ, настойчиво целуя девушку со вкусом ее смятения и оттенком шоколадного молока, которым недавно сам ее напоил. Так сладко. Мягко. Тепло. Юми рывками вытолкнула из себя воздух, ощущая, что его рука вновь нашла живот и бок, самым бесцеремонным образом немного сжимая его, будто Эррору было тяжело совладать с эмоциями, долго сдерживаемыми, просящими действия. Её рот полнился чужими хозяйничающими языками, занявшимися поиском наиболее уязвимых мест, ловя ее язычок в мягкий плен горячего касания со всех сторон. Живого, скользящего и совершенно невообразимого, будто водоворот с щекоткой по верхнему нёбу. Эррор не мог оторваться, не имея возможности представить, что нечто подобное настолько ему может нравиться. Вынуждая признать, что теперь он действительно никуда не хочет отпускать, расставаясь хоть на миг. "Этому не бывать", — пронеслось у того в голове, и он углубил поцелуй, ощутив ее ответное присутствие в собственном рту, где та робко оглаживала ровные ряды зубов, перестав, наконец, бояться, доверившись ласке и страсти, которую оба путали с чем угодно, кроме любви, которую и вовсе в расчет не брали. Словно и не предполагали, что с кем-то вроде них вообще возможно подобное. И теперь оба учили друг друга любить. Эррор целовал ее долго, самозабвенно, позабыв о глюках, времени и мыслях. Впитывая собой ее ласку и охотный ответный танец между его языков, которыми он зажимал ее, хватая в попытке прижать, но не делал этого, отпуская и устремляясь вглубь, чтобы скользнуть к ее нижнему нёбу, где можно было так приятно цеплять уздечку под языком и двумя другими огладить гладкие своды щёк. Безупречно и соблазнительно. Он делал это так, будто был опытным в подобном, хотя на самом деле действовал интуитивно, ощущая наиболее чувствительные зоны чутьем Разрушителя Миров. Будто нашел её собственный код и теперь исследовал его со страстью первооткрывателя. Не сразу он вспомнил о том, что руки и ноги девушки были связаны, и когда ее пальцы вдруг начали ласкать его шейные позвонки, он резко остановился, отстраняясь и концентрируя на смущенном лице своей лисицы потемневший взгляд, застланный желанием, сделав цвета его зрачков слегка перемешанными, и теперь на границе голубого моря и жёлтого неба в левом был виден кольцеподобный обод темного малахита. — Хитрая лисичка, думала, я не замечу? — вкрадчиво спросил скелет, перехватив ее запястья своими пальцами, сжав с наслаждением и опустив их на диван, податливо проминавшийся от любого их движения на нем. Юми лишь смущённо улыбнулась, кокетливо дернув ушком и мазнув бурым хвостом, который в полумраке гостиной с зашторенными бордовым бархатом окнами казался шоколадным. — Допустим, намек я поняла, Руру. Перейдем к пояснениям? — хитро сощурилась та, и Эррор коротко усмехнулся в ответ. — Вот это моя девочка, — протянул монстр, довольно наклоняясь и прикусывая ее мягкую кожу под самым подбородком, низко урча необычным голосом, который из глюков казался приятным вибрирующим гулом, отдаваясь горячим теплом в ее душе, которая то и дело сладко ёкала и вздрагивала, реагируя на новые приятные касания, убирающие все ненужное, куда относились не только эмоции, но и одежда, постепенно оставляя двух существ без каких-либо границ, позволяя изучать друг друга с новой стороны. Обучая друг друга новым граням пролившегося чувства, стекающего по их душам летним медовым сиропом, знаменуя рождение новой эмоции, предлагая познать ее вместе. Начать делать это сейчас и затем нести через всю жизнь, где оба потрёпанных событиями монстра больше не будут одиноки и брошены. И лишь нити да куклы на потолке будут им невольными свидетелями. Но несомненно они будут горячо любимы друг другом отныне и навсегда.