По мосту через млечный путь

Когда окончательно стемнело, мы довольно сильно углубились в лес. И пусть я была зла, что мой план не удался и теперь я обязана отработать катану Зеницу, монументальная фигура идущего впереди нашей шайки Рёку меня немного успокаивала. На ходу я прикидывала, с какими лесными зверями здоровяк сможет справиться голыми руками, и пришла к выводу, что, пожалуй, нам угрожают только медведи. Да и то, не верю я, чтобы Рёку где-то не припрятал хорошо заточенный нож. Второй мой вооружённый спутник, Зеницу Агацума, вместе с Аиро прикрывал тылы. Поначалу я шла с ними, но разговоры о старинных подсвечниках, шёлковых веерах, которые вроде как когда-то принадлежали наследной принцессе, а потом успешно были перепроданы некоему важному лицу в правительстве, и прочих древностях, прошедших через руки Аиро, вгоняли меня в тоску. Скука смертная. И хотя я радовалась, что нашла себе товарища-ровесника в лице Зеницу, я не знала, о чём с ним говорить. Ведь нас разделяла сотня лет, какие могут быть общие интересы при таком раскладе? Он не поймёт ни слова из историй про Японию двадцать первого века, а мои знания о его мире ограничивались лишь девятимесячным мытарством на постоялом дворе. Вряд ли рассказ о том, как однажды в курятнике вместо десятка яиц я обнаружила аж пятнадцать, сможет соперничать в красочности с байками Аиро о шмотках императорской семьи. Однако, спали мы с моим новым другом вместе. Ну как вместе… На достаточно близком расстоянии, чтобы в моих глазах и глазах ехидно улыбающегося Рёку это выглядело неприлично. Но выбор у меня был небольшой. Не считая выезда с палатками к озеру в средней школе, это моя первая настолько экстремальная ночёвка на свежем воздухе. И ни за какие гребни мира я бы не легла одна. Места у затухающего костерка было не слишком много: с одной стороны устроились Аиро и Рёку, мы же с Зеницу, поколебавшись, улеглись с другой. Прежде чем уснуть, Зеницу посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся своей детской невинной улыбкой, а после отвернулся. Я лежала буквально на расстоянии вытянутой руки от него (и это не фигура речи, я на деле попробовала, смогу ли ткнуть Зеницу в спину, если вдруг услышу ночью подозрительный шум) и разглядывала его затылок и меч, оставленный между нами. Мои спутники вырубились моментально, а мне всё не спалось. Было твёрдо, жутко и непонятно. Хотя мне не привыкать отдыхать на мешках с рисом и картошкой, спать на голой земле, завернувшись в тонкое одеяло — ну, это для искушённых мазохистов, скажу вам так. Кажется, все мелкие камушки, корешки трав, бугры и неровности собрались на весёлую гулянку именно под моим измученным телом. А если к этому прибавить беспрерывные щелчки, стрекот и шуршания, доносящиеся со всех сторон одновременно — даже тогда не получится полная картина моего бедственного положения. Вдоволь налюбовавшись на голову Зеницу, закутанного в одеяло до подбородка, я откинулась на спину. Надо мной ничего не было, кроме густых крон деревьев. Местами сквозь листву просвечивал тёмно-синий небосвод. Я ночую на природе, а где же звёздное небо из реклам кемпингов? Только листья, листья, листья и что-то острое, упирающееся прямиком в мой позвоночник. И конечно же, чтобы я не расслаблялась, жизнь подкинула новую «радость». Прекрасный, громкий, исполненный с душой и явным стремлением доказать, что выступает мастер своего дела, храп Рёку. Сон, и без того гуляющий где-то около, но ни разу не приблизившийся ко мне, помахал ручкой и окончательно исчез. Я села. В каком состоянии я буду завтра — даже представить страшно. Аккуратно выбравшись из-под одеяла, я решила размять затёкшие ноги и спину, а заодно отойти подальше от разрушающих слух рулад. Вернусь, когда услышу, что Рёку заткнулся. Первым делом потянувшись, я осмотрелась. Впереди виднелось дерево с широким стволом, и я надумала направиться к нему. Посижу там, может, получится задремать. От костра недалеко, да и вся троица моих коллег-путешественников видна как на ладони. Дойдя до дерева, я остановилась и положила руку на шершавую тёплую кору. Осторожно заглянула в темноту, пытаясь узнать, что же там дальше за толстым стволом. Но за кругом жёлто-оранжевого света от костерка царила густая тьма, хоть ножом режь. Это в моём времени почти все леса разбиты на частные участки онсэнов и туристических баз отдыха, а здесь лес чистый, живой. — Что ты делаешь? — раздался голос сзади. — Зеницу! — я выдохнула, испуганно обернувшись. — Ты с ума сошёл! Так от страха и сознание потерять недолго! — Мой громкий шёпот, скорее, напоминал тихий крик. — Извини, — он действительно выглядел взволнованным и смущённым. — Я услышал, что твоё дыхание пропало, и сразу проснулся. Ты решила сбежать? — В смысле «услышал моё дыхание»? То есть тебя разбудила я, а не рок-концерт, устроенный Рёку? — Не понимаю, о чём ты говоришь. Но если ты имеешь в виду его храп, я привык. Ты не слышала, как храпит Иноске. Я фыркнула. Какой же Зеницу всё-таки чудной. И какой милый. Я поймала себя на мысли, что хотела бы узнать, кто такой этот Иноске. А больше всего — кто такой сам Зеницу. — Ну что, снова сбегаешь? — спросил он. — Я так и подумал. Ты же не настолько глупая, чтобы согласиться путешествовать непонятно с кем. Я пойду с тобой, только на этот раз нужно быть внимательнее, а то Рёку опять нас выследит. — Да нет, — покачала я головой. — Я не передумала идти к святилищу. Просто не спится. Мне ещё не приходилось ночевать в лесу. — А, вот как. Понимаю. — Зеницу сочувственно взглянул на меня. — Хочешь, отдам тебе своё одеяло? Звучало заманчиво. Аиро не поскупился, прикупив помимо риса и овощей два тканых одеяла для нас с Зеницу. Но нет, хватит уже с Зеницу жертв. Да и мне пора привыкать к суровым условиям выживания в лесных чащобах. Аиро сказал, что до заброшенного храма топать недели две. Придётся собрать в кулачок последние остатки воли и выпустить своего внутреннего Беара Гриллса. — Заберу потом, когда ты вернёшься домой, — нашла я приемлемый для нас обоих вариант. — И хватит за мной следить, я больше не сбегу. Мне некуда бежать. Ты лучше ложись, а я немного посижу здесь. — Разжужались как мухи навозные! Спать не даёте, — выругался Рёку сквозь сон, переворачиваясь на другой бок. Самурайский храп перешёл в блаженное тихое посвистывание. Прыснув, я закусила костяшки кулака, чтобы спрятать смех. Я ощутила себя нашкодившей школьницей, заслужившей нагоняй учителя. И от этого стало теплее на душе. Школа… Кто бы мог подумать, что даже по ней я буду скучать. И тут, вспомнив школу, одноклассников и подруг, я вдруг поняла, что разговариваю с парнем наедине, да к тому же ещё и в самое интимное время суток! Саито и Харука порвали бы мне барабанные перепонки своим визгом, если бы узнали, что я на такое решилась! Но я не чувствовала неловкости или стыда. В моей жизни всё так круто переменилось за последние два дня, и сегодняшняя ночь казалась мне нереальной, зыбкой. Будто грани обоих миров — этого и моего настоящего — истончились и почти соприкоснулись. Если днём я понятия не имела, о чём говорить с Зеницу, то сейчас мне захотелось узнать многое. Чем он живёт в этом диком веке? Учится ли где-то? Как развлекается? Есть ли у него семья, друзья? Как они общаются без смартфонов и соцсетей? Мне выпала уникальная возможность — получить лучший урок истории в моей жизни, да ещё из первых уст! — Хочешь немного прогуляться? — предложила я ему. — А то боюсь, Рёку швырнёт в нас топор, если услышит хоть звук.

***

Мы отошли от лагеря совсем на небольшое расстояние. Удивительно, но как только костёр перестал отсвечивать в глаза, зрение сразу адаптировалось, и темнота уже не пугала своей неизвестностью. Наоборот, всё будто бы окрасилось в голубые и синие глубокие тона. И этому немало способствовала полная луна, зависшая в небе: её яркий свет рассеивался, проходя сквозь листву над нашими головами, и окружение становилось ещё более сказочным. — Давай сядем здесь? — предложил Зеницу, указав на массивную ветвь, отходящую от дерева, точно живописная природная скамейка. — Там не очень высоко, но я сразу увижу, если появится опасность. — Он одним прыжком забрался на ветку и протянул мне ладонь. — Да чего ты всё время боишься? — Это был, в общем-то, риторический вопрос. Я задала его, лишь бы не молчать, пока карабкалась на дерево, уцепившись за руку Зеницу. Получилось, кстати, довольно легко. Вот он, плюс жизни с двумя братьями, к тому же в бедном квартале. У нас было не так уж и много занятий дома, и почти всё моё детство прошло в беготне по улице. — Катану с собой притащил зачем-то. Это от неё у тебя такие мозоли? Маленькие бугристые неровности скользнули по моей коже, когда Зеницу выдернул ладонь. Он сжал руку в кулак и уставился на согнутые пальцы. — Что, всё так плохо? — озадаченно спросил он. — Я никогда не обращал внимания на свои руки. От катаны здесь только пара натёртостей, но они давно не болят, я про них и забыл. — Затем он распрямил ладонь и постучал по подушечкам пальцев правой руки. — А эти вот — от сямисэна. Во время последнего задания мне пришлось много играть. Наверное, тогда и натёр. — Ты играешь на сямисэне?! Ничего себе, — завистливо присвистнула я. Всегда уважала людей, у которых хватило ума и терпения освоить хоть какой-то музыкальный инструмент, пусть даже и такой древний, как сямисэн. — Да, — закивал силуэт Зеницу. Было непривычно общаться с ним так, почти не видя в темноте лица. — И на кото. — Мне кажется, тебе бы пошла гитара. Как ни странно, я с лёгкостью представила Зеницу на сцене в составе кавер-группы. В моих мечтах он сжимал в руках стильную жёлтую электрогитару и играл с таким упоением, что я хотела слушать и слушать его. А ещё фантазия подкинула крошечную, но интересную деталь — верхняя пуговичка чёрной рубашки Зеницу, почти такой же, как на нём сейчас, только более современной, обязательно должна быть расстёгнута. Этакий порочный скромник-гитарист. Картинка получилась красочной, словно я видела её наяву. Да, он бы шикарно выглядел с гитарой. — Гитара? Это ещё что? Знаешь, иногда ты говоришь странные вещи. Действительно. Я забылась и потеряла контроль. Мне нельзя рассказывать ему, кто я на самом деле. Зеницу никогда не поверит в эту фантастическую историю, а заслужить в его глазах звание психически неуравновешенной мне не хотелось. За долгое время жизни здесь, в начале прошлого века, я впервые встретила кого-то, с кем могла поговорить по душам, и было бы обидно терять такую возможность. — Я потом тебе расскажу, — соскочила я с темы. — Ну а чем ты ещё увлекаешься, помимо того, что набиваешь мозоли катаной и сямисэном? — Ты сейчас описала два моих самых привычных занятия, — в голосе Зеницу послышалось веселье, и я тоже улыбнулась в ответ. — Но на самом деле я не люблю ни одно из них. Я люблю укрыться ото всех и просто лежать в траве, глядя в небо. Люблю сладости. Люблю тишину и спокойствие. Но Танджиро находит меня, где бы я ни прятался, и заставляет тренироваться. А если рядом Иноске, о тишине можно и не мечтать. — Зеницу поднял голову и посмотрел куда-то вдаль, должно быть, вспоминая дорогих людей, а я встрепенулась, услышав знакомое имя. — Ты уже не первый раз упоминаешь какого-то Иноске. А теперь ещё и Танджиро. Кто они? — спросила я, сгорая от любопытства. — Танджиро и Иноске — мои лучшие друзья. Они тоже истреби… служат в той же организации, что и я. — Я с досадой вскинула брови из-за того, что даже разговорившись, Зеницу всё ещё скрывал, чем же занимается в компании своих друзей и катаны. — Я не видел их уже почти два месяца. — Что-то случилось? Ты так долго путешествовал? — В тоне Зеницу было столько тоски и тревоги, что мне стало его жаль. Я ведь тоже безумно скучала по своим Саито и Харуке. — Нет. Просто парни были ранены во время… — Зеницу снова замолчал, а я разочарованно сникла. Проговорится он когда-нибудь, чёрт возьми? — Ну, в общем, они были ранены и всё это время лежали без сознания. — Целых два месяца? Наверное, у них было что-то вроде комы, да? А, неважно, прости, что перебила, — отмахнулась я от непонимающего взгляда Зеницу и снова дала себе ментальную затрещину и приказ лучше следить за языком. — Но теперь-то всё нормально? — Да, всё хорошо! Они очнулись и полностью здоровы. Танджиро прислал мне письмо за пару дней до того, как мы с тобой встретились. — Затем лицо Зеницу прояснилось, а улыбка стала мечтательной и безмятежной, такой, какую мне ещё не удавалось видеть. — Я, конечно, переживал за Танджиро с Иноске и часто их навещал, зато впервые мне никто не мешал каждую ночь проводить с Незуко. Мы бродили по цветочным полянам до самого рассвета. — Незуко? — невольно вырвалось у меня. — Это… девочка? Незуко… Определённо женское имя. Не то чтобы я ожидала услышать в истории Зеницу упоминания исключительно друзей-парней, но… Что-то вдруг изменилось. Ночь стала уже не такой волшебной, окружающий нас полумрак — не таким загадочным. Почему? Всё из-за этих шести букв — Незуко? — Незуко… ну… э… — Щёки Зеницу полыхали бордовым даже сквозь тьму, дыхание участилось, а голос наполнился восторженными нотами, которых там не было во время рассказа о лежащих без сознания друзьях. — Незуко — моя будущая жена. Я захлопала глазами, не зная, что сказать. Это прозвучало так странно, так дико. Будущая жена? Да Зеницу не больше шестнадцати. В моём времени не многие парни могли похвастаться наличием девушки даже в колледже, а тут так сразу — и жена? Хотя я раньше об этом не задумывалась, ничего удивительного в том, что у Зеницу кто-то есть, не было. Ну и пусть он не отличается статью и высоким ростом, а чертами лица скорее смахивает на подростка, а не на брутального мачо, он добрый и заботливый. Мне кажется, никто из моих знакомых парней не бросился бы защищать меня от такого амбала, как Рёку, и никто не стал бы несколько часов прятаться в кустах, чтобы предупредить об опасности. Зеницу хороший человек. Конечно, у него есть девушка. Только вот я, получается, сижу на ночном рандеву с чужим почти мужем? — А Незуко не будет ревновать, если узнает, что мы, ну… вот так болтали вдвоём? — осторожно спросила я. — Нет, — Зеницу замотал головой, а мечтательная улыбка стала шире. — Незуко… Она потрясающая. Если бы Незуко была здесь, то не позволила бы Рёку так обращаться с тем, кто слабее. И Незуко бы поняла, что я просто волнуюсь о тебе. В общем-то, поэтому я и остался. Каким бы мужем для неё я стал, если бы бросил девушку в беде? А дальше был долгий рассказ о прелестях этой таинственной Незуко, исполненной всеми добродетелями мира. С каждой фразой Зеницу мне всё сильнее хотелось слышать храп Рёку, а не бесконечное перечисление достоинств чужой невесты. Но главное, что ранило меня больше всего, — Незуко, судя по всему, была полной моей противоположностью. Красоткой с длинными волнистыми волосами ниже пояса, большими светлыми глазами и характером ангела. Я же со своими веснушками, худобой и репутацией зловредной воровки не дотягивала до неё по всем параметрам. — А у меня тоже есть жених! — выпалила я резко, пытаясь прервать дурацкий хвалебный монолог Зеницу. А сердце стучало так тягуче-тревожно, что, казалось, мне будет сложно спрятать рвущуюся наружу досаду. — Его зовут Киничиро. Он красивый, мужественный. И высокий. — О, тогда ты понимаешь меня! — окрылённый Зеницу повернулся ко мне, как к закадычной подружке. — Мне не с кем поговорить о своих чувствах. Иноске — животное в прямом и переносном смысле, Танджиро — он, кстати, брат Незуко, — не разрешает нам с Незуко-чан проводить время вдвоём и всегда стремится стать третьим лишним. Но быть влюблённым — это так прекрасно! У меня иногда будто крылья за спиной вырастают, когда я думаю, что однажды мы с милой Незуко будем жить в собственном домике! А когда твоя свадьба? — Свадьба? — тупо переспросила я. — Ну да, свадьба, — подтвердил Зеницу, опираясь подбородком на руку. Похоже, он готов был полностью погрузиться в мою вымышленную романтическую историю. — Ты же сказала, что помолвлена. Я так завидую, тебе уже шестнадцать, вы можете идти в храм хоть завтра. — Ну завтра мы с Киничиро в храм точно не пойдём. — Я отвернулась от пылающего энтузиазмом Зеницу, который от избытка чувств беззаботно болтал в воздухе одной ногой, и упёрлась взглядом в темнеющую под нами траву. — Мне нужно узнать его получше. Может, через год или два… — Год или два? Твой жених очень терпеливый. А где он? Где сейчас Киничиро? — заинтересовано спросил Зеницу, а я почувствовала, что его любопытство начинает потихоньку подбешивать. Странно это, с девчонками я была готова говорить о Киничиро часами. — Он далеко, — я хотела ответить спокойно, но не вышло. Голос словно стал тростинкой, с хрустом сломавшейся посередине. И я знала, что красавчик-третьекурсник здесь ни при чём. Причина была в том, что Зеницу даже представить не мог, насколько же велики масштабы этого «далеко». А я очень хорошо себе их представляла. Зеницу замолк и тоже развернулся лицом к блуждающей по небу луне. Теперь мы сидели бок о бок так близко, что ткань рукава его рубашки шуршала от мельчайшего моего движения. — Слушай, — тихо заговорил Зеницу. — Можно задать тебе один вопрос? — Давай. — Ты сказала, тебе некуда бежать. А ещё я помню, на постоялом дворе полная женщина кричала, что приняла тебя, как родную дочь. Выходит, ты сирота? — А… Нет, я не сирота. — Я перевела взгляд с невидимой в темноте травы на свои деревянные сандалии. Светлые носки покрылись пылью, а сменных не было. Надо бы завтра постирать их в реке перед привалом. Незуко-то, наверное, в грязных носках не ходит. — У меня есть мама и два старших брата. Только они… Они… — я замялась. Проще было бы сказать, что у меня нет родных и избежать ненужных расспросов, но я не хотела хоронить свою семью. Мне и так неловко вспоминать, как я на словах загнала в гроб бабулю, чтобы продать гребень. Наверное, сейчас я бы уже придумала другую отмазку для прыщавого продавца. — Они тоже далеко. Очень далеко, как и Киничиро. — Правда? — Зеницу удивлённо захлопал длинными ресницами. — Но почему тогда ты здесь совсем одна? Сбежала из дома? — Нет, — закачала я головой и закусила губы. Я не ожидала, что говорить об этом будет настолько больно. — Я… Я… потерялась. Да, потерялась в незнакомом месте. И теперь хочу вернуться домой. Поэтому я согласилась на предложение Аиро. Если не пойду с ним и Рёку, то застряну здесь и больше никогда… никогда… не увижу маму. Тёплые капли потекли по носу и упали на колени, впитавшись в ткань юкаты. Всего две, но для меня они значили очень много. Я давно не плакала по-настоящему, от сердца. То слезливое шоу, которое я устроила в таверне, не в счёт. Я только сейчас осознала, что действительно могу не вернуться и умереть здесь, за много лет до рождения моей мамочки и братьев. Затерянная во времени и никому не нужная. — Теперь я понимаю… — Зеницу тактично смотрел вперёд, и я смогла быстро вытереть рукавом мокрые глаза. — Ты украла деньги у Рёку, чтобы попасть домой, а так как он отобрал кошелёк, тебя заинтересовала обещанная награда. Добраться до твоего дома стоит так дорого? — Ну, можно и так сказать, — печально вздохнула я. Цена обратного билета — один серебряный гребень. Жаль, что по глупости за тот же гребень я купила путёвку сюда. — Я живу в… очень отдалённой деревне на островах. Но один человек пообещал, что поможет мне вернуться, если я принесу ему кое-что дорогое. — Прости, что накричал на тебя в тот день, когда мы сбежали из постоялого двора. Я же ничего не знал. У меня из родни только дедушка, и я давно его не видел. Так что представляю, как можно скучать в разлуке. Я накопил немного денег и отдам их тебе. На службе мне всё равно выдают форму и хорошо кормят, а для тебя важна каждая йена. — Да забей, — махнула я рукой. — Не надо. Ты и так сильно мне помог. К тому же мне понравилось болтать с тобой, надо будет как-нибудь повторить. — Забей? Что это? Снова твоё чудно́е словечко? Я рассмеялась, несмотря на то, что глаза ещё не высохли от слёз. Точно с питекантропом разговариваю. — Забей — означает «всё нормально, мне ничего не нужно». Мы так говорим у себя на островах, — хмыкнув, пояснила я. — У вас очень странный остров. Я повернулась к Зеницу как раз в тот момент, когда он повернулся ко мне. А к нам обоим повернулась выглянувшая из-за листьев луна, щедро осветив место нашего полуночного свидания. Зеницу улыбался. А мне стало спокойно и легко. Одиночество, в которое я закапывалась все девять месяцев, дало первую трещинку. Неужели это возможно? Неужели я действительно хочу подружиться с этим парнем, хотя между нами пролегло целое столетие? Стоит ли вообще привязываться к кому-то в мире, откуда я так жажду выбраться? Но сердце никогда не следует на поводу у разума. Сердце говорило, что я хочу чаще общаться, да и просто вот так сидеть рядом с Зеницу. Хорошо бы эта ночь была бесконечной. — Ой! — изумлённо воскликнул Зеницу, вглядываясь в моё лицо. — Что такое? — Я поднесла руки к щекам, но ощутила под пальцами лишь влагу от слезинок, которыми оплакивала расставание с семьёй. — Я где-то испачкалась? Только не говори, что видишь новый прыщ! — Нет, я удивился, как сразу этого не заметил. На меня не похоже, обычно я внимательнее к девушкам. Кана, у тебя очень красивые глаза!