***
Мне казалось, я провалилась в очень, очень глубокий сон. Такой, что затягивает, будто омут, а ты стараешься, отталкиваешься от дна руками и ногами, а вырваться на поверхность не получается. Я понимала, что сплю, но не могла проснуться. Странные картинки мелькали перед глазами: я видела места, где никогда не бывала, людей, которых не встречала ни разу. Но вдруг сквозь сон я ощутила что-то шершавое, жёсткое на своём лице и сконцентрировалась на этом ощущении. Оно было самым живым, самым настоящим из происходящего со мной. Я почти ухватилась за него, почти вынырнула, но тут на меня хлынул поток воды. Я вскочила, хватая ртом воздух, и даже не сразу смогла раскрыть глаза. Спутанные волосы, выбившиеся из пучка, мокрыми прядями повисли на лбу, заслоняя обзор. Я быстро смахнула их рукой. Передо мной сидел Рёку и делал глоток из кожаной фляги, прошитой чёрными нитями. Не знаю, как сейчас выглядела я, но он производил впечатление совсем поехавшего, с глазами навыкате и раздувшимися от воды щеками. И внезапно я поняла, каким водопадом меня накрыло. — Фу, Рёку, ты что, плюнул на меня?! — Я попыталась отползти от возможной следующей атаки, но быстро упёрлась спиной в стоящие позади дорожные сумки. — Ух, жива, — шумно сглотнув, выдохнул Рёку мне в лицо. — Аиро, слышь, жива, говорю! — крикнул он куда-то в сторону. Я с трудом повернула голову. Шея затекла, а во рту было мерзкое ощущение тяжести. Глаза ныли так, словно я прорыдала последние сутки. Больше всего хотелось умыться и прополоскать горло, да и таблетка аспирина не помешала бы, только вот откуда здесь взяться такой роскоши? Из двери храма выскочил Аиро и, забавно переваливаясь, со всей возможной скоростью заковылял вниз по покорёженным от времени деревянным ступеням. — Вы всё-таки сломали дверь? — спросила я Рёку и поморщилась от того, как неприятно прозвучал мой голос. Как-то сипло и надломлено. — Ты ж сама её отперла! Иль не помнишь? — изумился Рёку, а я от неожиданности отпрянула и приложилась затылком к сосне, когда обычно суровый силач громадной ладонью с покрытыми заусенцами пальцами потянулся к моему лбу, но коснулся его очень нежно. Я узнала это прикосновение. Именно Рёку трогал моё лицо во сне, должно быть, пытаясь привести в чувство. — Ничего не помню, — я потрясла головой, и мелкие капельки воды с волос упали на руки Рёку и мои покрытые землёй штаны. Точно, земля… Ваза, будь она неладна, нити, украшения. И дверь. Последнее, что я помнила — запертая дверь перед моим носом. Слишком близкая и неприступно далёкая одновременно. — Я вроде бы добралась до двери, но не припоминаю, как сдвинула засов. Такое чувство, словно я хотела это сделать, но упала в обморок. Я вспомнила ещё и о том, что нашла гребень, и мгновенно поднесла руку к его убежищу. На месте, хвала духу, защищающему этот необычный храм. Тело ломило так противно, что я не сразу почувствовала, как твёрдый металл давит на кожу под повязкой, поддерживающей грудь, но теперь я с каждой секундой всё острее ощущала его, гребень ценой шесть тысяч йен и мой выкуп за свободу. Выходит, я действительно прошла подземелье и благополучно выполнила возложенную на меня задачу. Но хоть убей, я не могла вспомнить, как оказалась снаружи. — Милая, как ты себя чувствуешь? — подошедший Аиро склонился надо мной и сочувственно положил ладонь мне на голову. Мягкая сморщенная рука тяжело прошлась по волосам и соскользнула, когда Аиро встревоженно прищурился. — Что ручку там держишь? Рёбрышки болят? Али сердечко колит? — Ой, нет-нет, — я стремительно убрала руку, осознав, что до сих пор гладила спрятанный под одеждой гребень. — Бинты съехали, потом поправлю. Аиро-сан, я, кажется, не всё помню из того, что было внутри. Я сама вышла из храма? — Нет, деточка моя. Ох, и перепугала же ты нас, — Аиро переглянулся с Рёку и грузно присел на корточки. Его взволнованные глаза оказались напротив моих, и я прочла в них то же недоумение, что было у меня на душе. — Когда ты перестала отвечать, Рёку вытянул верёвку и от отчаяния чуть сам за тобой не прыгнул. Думали, всё, потеряли мы нашу Кану-чан. Но вспомнили твой наказ, что встрянем в проходе, и поспешили к двери запечатанной. Рёку-чан решётку-то выломал, глядь — а дверца приоткрыта. И аккурат за ней ты лежишь, едва дышишь, глазоньки закрыты. Рёку тебя тут же на воздух поволок, ну а я, прости старика, не сдержался, в храм вошёл. — Не извиняйтесь, Аиро-сан. Я же видела, там внутри такое, что мимо пройти невозможно, — улыбнулась я и успокаивающе похлопала Аиро по колену. — Получается, я потеряла сознание почти у самой двери? — Наверное, воздух под землёй был слишком тяжёлый для тебя, Кана-чан. Кто знает, сколько гадости там за столько лет скопилось? И как я об этом раньше не подумал? Подождали бы несколько часиков, может, оно и выветрилось бы. — Да что теперь жалеть. Аиро-сан, а галлюцинации от этого подземного воздуха могут быть? — я нахмурилась, вспоминая странное видение. Словно я была в храме не одна, рядом кружил ещё какой-то призрачный силуэт. Но Аиро, без сомнения, прав. Надышалась столетней дрянью, пока копалась в затхлой земле, как раз к выходу меня и захлестнуло. Снова повезло, что вовремя вытащили. Я прям чёртова счастливица, если учесть, что на мне до сих пор лежит великое проклятье. — Всё может быть. А ты заметила что-то необычное? — Нет, это я так, на будущее поинтересовалась. Вдруг увижу, у Рёку вторая голова выросла, и сразу пойму, что в храм мне больше соваться не стоит. Как, кстати, твоя нога, здоровяк? — съехала я с темы. Мне нужно попасть обратно в верхний зал, а если Аиро узнает, что мне там духи мерещились, ни за какие уговоры внутрь не пустит. — Жить буду, девка! — довольно прогудел Рёку, обрадованный то ли моей заботой, то ли тем, что не придётся думать, где закапывать мой труп. — Раз ты уже не при смерти, пойду и я гляну, что за безделушки там рассыпаны. А то ж только вполглаза видал, так полюбоваться хочется, аж зудит! — Да идите, конечно, оба! — я замахала руками, показывая, что отлично себя чувствую. — Я немного воздухом подышу и тоже к вам присоединюсь. — Давай, милая. Отдыхай как следует, да поднимайся. Всё же спокойнее, если ты под присмотром будешь. Рёку и Аиро достаточно бодро потрусили в храм, а я могла лишь хмыкнуть. Что им какая-то потерявшая сознание девчонка, когда нужно пересчитать сокровища! Надо бы и мне подсуетиться и умыкнуть под шумок что-нибудь стоящее, а то не удивлюсь, если Аиро составит полную опись находок. Разглядев в куче сумок за моей спиной и свою небольшую котомку, я дотянулась и достала из кармашка собственную флягу. Жадно сделав три глотка, я ощутила такой кайф, словно лишь сейчас узнала, насколько же вкусной бывает вода. Остаток я вылила в ладонь и протёрла лицо, попутно ужаснувшись обломанным ногтям, забитым землёй и песком. Надеюсь, где-то поблизости удастся отыскать речушку. Хотелось отмыть не только руки, но и потное, покрытое разводами грязи тело. Ознаменовать, так сказать, наше воссоединение с гребнем и начало моего, надеюсь, быстрого пути домой. Из глубин храма раздавались гулкие, приглушённые стенами разговоры Аиро и Рёку. Я поднялась на ноги и полминуты постояла так, уперевшись руками в колени и борясь с дурнотой. Но даже несмотря на то, что я будто провела бессонную ночь за экраном компьютера, а утром была вынуждена топать в школу, я не могла не отметить, какой же сегодня прекрасный день. Не жаркий, но свежий, и какой-то на удивление мирный. Птички беззаботно щебечут, ветерок играет в листве. Удивительно, но даже для меня, жительницы мегаполиса, эти звуки, эти ощущения были приятны и любимы. Наконец разогнувшись, я решила тоже направиться в святилище. С распахнутой настежь дверью оно казалось необычно гостеприимным. И всё же я с опаской поднималась по ступенькам, ожидая увидеть затаившуюся в углу серую туманную тень. Но боялась я зря. В святилище уже властвовал свет нескольких масляных фонарей, в котором горка украшений, правда, уже немного распотрошённая жадными ручонками Аиро, блестела просто умопомрачительно. Рёку перебирал найденные сокровища с довольно безучастным видом, а глаза Аиро сияли, словно два прожектора. — Смотри, Рёку-чан, — Аиро протянул напарнику гребень, сплошь укрытый цветами из ярких самоцветов, рядом с которым мой серебряный казался серой мышкой. — Какая тонкая работа! Эти золотые нити вытягивали вручную. А как сделаны гнёзда для камней! Ни один не выпал, а ведь, на первый взгляд, это предмет искусства восемнадцатого века. — И зачем нам бабьи цацки? — Рёку разочарованно отшвырнул крупную брошь и принял гребень. — Ну хоть несколько кобанов завалялось, и на том спасибо. Я тихонько приблизилась и опустилась на колени с другой стороны драгоценной россыпи, прислушиваясь к разговору. Всё же очень хотелось узнать, почему мы нашли здесь следы поклонения некой таинственной даме из прошлого. — Это же кладезь научных знаний о сельском кузнечестве, например. О, милая, вот и ты, — Аиро улыбнулся мне и тут же выхватил из кучи витую цепь в несколько рядов. — Вот тут заметно клеймо кузнеца, если хорошенько вглядеться. Но оно грубоватое, скорее всего, кузнец был не из Токио или Киото. Без увеличительного стекла трудно определить наверняка, но я склоняюсь к мнению, что всё, находящееся в храме, изготовлено в здешнем регионе центральной Японии. — Аиро-сан, но почему эти украшения женские? — не выдержала и напрямую спросила я. — Вы же говорили, подобные святилища строили, чтобы почтить память древних воинов или местных героев. Разве не было бы логично, если бы им в дар приносили что-то, подходящее для мужчин? — Эх, Кана-чан, золото всегда остаётся золотом. Да и кто знает порядки двухсотлетней давности? Я лишь почерпнул сведения из книг по истории. Возможно, я и ошибся. Для меня не будет сюрпризом, если мы сейчас стоим на могиле женщины, для которой безутешный вдовец построил памятный знак любви. — На могиле! — Я обмерла и залилась холодным потом, припомнив, как ковырялась во влажной земле. А что, если это не земля вовсе, а прах?! — Аиро-сан! Внизу я видела вазу… на полу валялась, — на всякий случай я решила не признаваться, что сама же её и распотрошила. Не было у нас договорённости, что я начну копаться в сокровищах раньше товарищей. — Вдруг это и правда могильник? — Я тоже вниз спускался, в подвальчик, — закивал Аиро. — Но только нет там ничего. Пуста вазочка, а коли кого здесь захоронили, следы должны были остаться. Вазочка сама по себе ничего не стоит, латунь обыкновенная. Колокольцев ещё много, так тоже и йены за них не дадут. Всё самое ценное здесь, — провёл он рукой над сверкающим великолепием драгоценностей. — Пойду, что ль, и я гляну. — Рёку встал и потянулся, разминая затёкшие ноги. — Мож хоть кинжал поржавевший отыщу. Какая-никакая, а радость. — Подожди, я с тобой! — выкрикнула я. Мне было необходимо ещё раз побывать в каменном подвале и своими глазами увидеть то, о чём говорил Аиро, но одна я бы туда сунуться не решилась. Быть не может, чтобы в подвале не осталось следов устроенного мной беспорядка. Поднимаясь, я быстро схватила и умыкнула в карман парочку длинных серёг из золота и камушков нежно-фиолетового цвета, а после робко огляделась, удостовериться, что никто не заметил мой не самый благовидный поступок. Вот эти серёжки и будут моей наградой за проявленный героизм и оплатой пути в Фукуоку. Только от моей храбрости не осталось и мельчайшей частички, когда, выглянув из-за широченной спины Рёку, на полу подвала я разглядела лежащую на боку раскрытую вазу без единого пятнышка земли. Неужели мне всё привиделось? Вот же токсичный подвал!***
— Не морщься, Рёку. Сам говорил, что эта рана так, плёвое дело. Я сидела возле распластавшегося на земле Рёку и как могла морально его поддерживала, пока Аиро-сан сооружал что-то наподобие шины на травмированном пальце нашего крепыша, а по совместительству и главного переносчика добытых сокровищ. Две пузатые дорожные сумки были под завязку наполнены ценностями, и никто из моих спутников не догадывался о прикарманенных серьгах и гребне. Видно, ходить мне ещё с одним прыщом. Мы провозились в храме до вечера, но единогласно решили, что на ночёвку там не останемся. Слишком уж зловеще окружали нас высокие сосны, и слишком пронзительно звенели колокола на тории даже в слабых порывах ветра. Да и пространства мало, не развести костёр, не разложить с комфортом наши одеяла. Посовещавшись, всей дружной компанией мы направились обратно тем же путём, каким и пришли. И вот сейчас, наконец, наступило время блаженного привала на ночь. Первым делом Аиро бросился перевязывать ногу Рёку, а я лениво держала ладонь здоровяка и вглядывалась в ночную тьму. Не знаю почему, но спать совершенно не хотелось, хотя дня насыщеннее у меня не было за всю мою недолгую жизнь. Многое стоило обдумать, многое решить. Интересно, что происходит в моём двадцать первом веке? Сейчас июнь, значит, подруги уже второгодки, Киничиро — вообще студент. А что делать мне? Примут ли меня обратно в мой класс, или же придётся снова проходить программу первого курса старшей школы? Не хотелось бы начинать всё сначала. Думаю, я смогла бы включить обаяние и уломать директора на экстернат… Неожиданно Рёку со всей исполинской силы сжал мои пальцы. — Ай, ты что творишь, осёл?! Больно же! Ты и мне решил что-нибудь сломать, лишь бы одному не мучиться? — Я выдернула руку и затрясла ноющими пальцами, а Аиро удивлённо уставился на Рёку. И посмотреть было на что. Рёку, рывком отбросив в сторону остатки бинта со своей ноги, молниеносно схватился за рукоять ножа, пристёгнутого к поясу, и выдернул его из ножен. Было заметно, что он прислушивается, а темно-карие, почти чёрные в темноте глаза беспрерывно бегают по просветам среди деревьев. Рёку резко встал на колени и чуть дёрнул кончиком губы, когда задел сломанный палец. — Рёку-чан… — Тише, Аиро, — шикнул Рёку, кивком головы указывая себе за спину. — Быстро с Каной метнулись за меня и прижались к дереву. Кто-то идёт. Слышь, как ветки трещат? Теперь и я это слышала. Аиро растерянно приблизился и обхватил меня за плечи, послав встревоженный взгляд, а я уже отчётливо различала звук, настороживший Рёку. Звук катящегося среди леса катка. Того самого, что мне не удалось забыть с жутчайшей ночи в моей жизни. Мы трупы. Трое трупов, что останутся в лесу, так и не обретя покой. Сквозь пелену леденящего оцепенения почему-то пришла мысль, как будет забавно, когда лет этак через сто найдут наши скелеты, покрытые пережившими нас драгоценностями. Историки голову сломают, размышляя, что же такие богачи забыли в лесу. Вот вам и новая загадка тысячелетия. Аиро пронзительно вскрикнул, когда на поляне оказался мелкий пухлый демон. Ярко-красный, с длинным языком, свисающим до колен из узкой пасти. Я готова поклясться своим украденным гребнем, что тварь ехидно улыбнулась, заметив нас, сбившихся в кучу. Рёку засопел шумно и громко, словно паровоз, выпустивший пар, но не поколебался. Лишь сильнее напряг бицепсы и повыше вздёрнул руку с ножом. — Ссссдесссь, ты ссссдессь, — радостно зашипело существо, то мерзко приседая, то вновь приподнимаясь. — Усспел… Первым… — К-к-кана-чан, беги, милая, беги, — затараторил Аиро быстро и чётко, словно молитву. — Беги сколько сможешь… Я защищу, продержусь. Я уже пожил… Но его прервал грозный рык. Над кустарником, ломая ветки, пронеслась чёрная тень и приземлилась на четыре лапы. Ещё один демон — поняла я. Будто изувеченный адский пёс, этот монстр, похожий на гигантского бульдога со свёрнутой челюстью, схватил малорослого демона за шкирку и откинул прочь. А затем резким прыжком оказался на его груди. Секунда — и оскаленная пасть демона-собаки окрасилась красным. Лежащий на земле демон заверещал. — Она моя, — угрожающе прорычал более сильный соперник. — И её сила тоже моя. Первый демон торопливо отползал в сторону, таща за собой волочащиеся по земле внутренности. И вдруг я осознала, что, поражённая сценой жестокой расправы, не сразу заметила, как и другие кусты вокруг нас пришли в движение. Ещё один демон с двумя парами рогов наступал, протягивая лапы, а демон-собака уже прыгнул на какого-то другого, тощего и словно изломанного. Руки Аиро ослабли и упали с моих плеч. Рёку прикрывал нас, и я не видела, что написано на его лице. На этот раз никто меня не спасёт. Ноги подкашивались и окончательно подвели, когда я сделала полшага назад и уткнулась спиной в ствол сосны. Я сползла вниз, обдирая кору, и зажмурилась. Я помню, как с самого детства мать рассказывала нам об о’ни. Демоны всегда были неотъемлемой частью нашей жизни. Даже совсем крошками мы играли в онигокко и верили всей душой, что эти неприкаянные души из Дзигоку действительно существуют. Мы знали, что демоны могут есть только человеческое мясо, и порой, чтобы удовлетворить голод, они похищали и убивали кого-то из местных. Да, речь шла всего лишь о выживании демонов как вида. Но я не хотела быть едой. Когда я это поняла, я перестала бояться демонов. Я их возненавидела. Мои глаза распахнулись. С десяток тварей приближались к нам с противоположных концов поляны. Разные, но все уродливые, как один. Я склонила голову набок. Пришли поживиться человеческой плотью? Почему вас так тянет к молодым и полным жизни? Почему бы не жрать тех, кто и так одной ногой в могиле? Почему, разорив деревни, вы оставляете старух, но забираете детей? Хотите полакомиться моим мясом? Не подавитесь, о’ни. Я медленно поднялась и прошла возле скорчившихся от страха людей, не останавливаясь. Мне нет до них дела, но я не хочу становиться кормом этому скоту. Пусть убираются и ищут поживу в другом месте. — Кана-чан! — Эй, ты что делаешь, девка полоумная?! — Ссссила, вот она! Сссъем и стану сильнее… Сссссъесть… Я остановилась и опустила руки. Вытянула шею. Как же долго я спала. Вот оно. Тепло пробежало от позвоночника к кончикам пальцев. Бегите, прячьтесь, делайте что хотите, но не смейте приближаться ко мне. Я взмахнула рукой. Ближайший синекожий демон отлетел к сосне. Я ощутила отдачу в плечо. Улыбнулась. Приятное чувство. Направила ладонь на демона и представила, как лопается его мерзкая голова. Как арбуз, перезревший на солнце. Ненавижу! Чистая ненависть скользнула по пальцам, и обезглавленное тело упало к корням. На поляне поднялся вопль, но для меня он звучал музыкой. Я прикрыла глаза и наслаждалась тем, как волны агонии пронзают очередное изуродованное демоническое отребье, а затем ещё и ещё одно. Не хочу убивать, хочу мучить, пытать, пока не взойдёт солнце. А потом я буду смотреть и делать ставки, кто из вас, искалеченных уродов, успеет добраться до спасительной тени, а кто сдохнет под его лучами. Крик. Человеческий или же демонический? Не разобрала. Новый демон. Получеловек, полукабан. И ты пришёл сожрать меня? Разодрать заточенными клыками? Демон бросился в бой. Смелый. Я швырнула в него сгусток энергии. Пусть разорвёт на части, пусть выворотит кишки и разрежет пополам сердце. Что? Увернулся? Ещё и снёс в прыжке головы двух других демонов? Я снова послала в него импульс, но вдруг обнаружила, что голубые кабаньи глаза смотрят на меня, а в грудь почти упирается лезвие клинка. — Кана, берегись! Большой мужчина с длинными волосами пронёсся мимо и сбил демона на землю. Человек и пошёл против этого исчадия бездны с голыми руками? Занимательно. Краем глаза я уловила движение сбоку, успела вскинуть руку и нанести удар. Отклонился, хотя и не без труда. Юноша в чёрной форме. Совсем молодой. В ушах серьги-ханафуда. Я помню, к нам в деревню часто заходили парни и девушки в чёрной форменной одежде. Словоохотливые, но никогда не говорящие, откуда приходят. Я лишь знала, что они борются с демонами. Охотников на демонов любили и с радостью встречали и в нашей деревне, и в соседней. Их считали героями. Дети слушали рассказы о подвигах защитников Японии, обступив героев тесным кружком. Для любой семьи было делом чести дать приют этим борцам с нечистью, накормить, поделиться лучшим. И лишь один человек их презирал. Я. Ненависть, текущая в моих венах, была пустой проточной водой по сравнению с тем, что за чувства вызвала во мне давно забытая чёрная форма. Отвратительно… Они не заслуживают жить. Я собрала всё, клокотавшее во мне, и отправила в этого парня. Он замешкался. Оступился, подвернув ногу. Я растерзала бы его на куски, а каждый кусок ещё на сотни других, забыв о демонах, но ему повезло. Он задержался, и моя атака пролетела мимо, едва не зацепив прячущегося за деревом старика. — Аиро-сан, пригнитесь! Танджиро, держись, я иду! Я снова подняла руку, намереваясь раздавить, уничтожить блоху в чёрной одежде, но кто-то внезапно закрыл его собой. — Кана! Кана, ты что?! Тоже молодой. Светловолосый. В той же ненавистной форме. Пожалуй, тебе я размозжу голову. Густая бордовая кровь, перемешанная с мозгом, будет изумительно смотреться на золотистых волосах. — Кана, осторожно, здесь же Танджиро! Танджиро! Я рассказывал тебе про него! Танджиро… Что-то знакомое… Пальцы дёрнулись, будто сведённые быстрой судорогой. «Я люблю укрыться ото всех и просто лежать в траве, глядя в небо. Люблю сладости. Люблю тишину и спокойствие. Но Танджиро находит меня, где бы я ни прятался, и заставляет тренироваться». А ты кто? Кто ты такой, со своими перепуганными жёлтыми глазёнками и жалким клинком в руке? Ты не успеешь коснуться меня и кончиком острия, когда упадёшь в мучениях рядом с теми, на кого должен охотиться. «Жалкий неудачник и трус до мозга костей. На свете нет ничего, чего я боялся бы так же сильно, как демонов. Да что там демоны? Я боюсь всего: молний, темноты, боли. Пауков после одного случая видеть вообще не могу». — Это нормально. Все боятся темноты и пауков, — прошептала я, хотя не знала почему, ведь вместо этого я хотела кричать, что никто из истребителей демонов не имеет права на жизнь. — Ты что-то сказала? — с надеждой подался вперёд юноша. — Это ведь я, Зеницу! Ты же не забыла меня? «Меня зовут Зеницу Агацума! Как вы можете ставить под сомнение честность простой работящей девушки?! Это вы сборище преступников!» — Прости, что не прислал обещанную глицинию. Но я решил — лучше приду к тебе сам и присмотрю за вами. В лесу стало опасно! Я не уйду, пока не выведу тебя отсюда! «Хочешь, я останусь с тобой?» Хочу, очень хочу! Я вынырнула на поверхность этого сна сама, без помощи Рёку. Задыхаясь от боли, упала на колени, не понимая, почему так пылает рука. Словно остатки морока, по пальцам пробежали сине-голубые искры и упали, впитавшись в землю. Кажется, мне снова снились демоны, снился и Зеницу. Но теперь всё было иначе, не как той ночью. Демонов слишком много, слишком много людей. Людей. Через силу я подняла голову, полыхнувшую резью в затылке. Темно. Рёку метрах в пяти от меня лежит без движения с окровавленной ступнёй, уткнувшись лицом в грязную траву. Аиро-сан испуганно выглядывает из-за дерева. А напротив спешно поднимаются с земли два парня, с одним из которых я провела столько бесед в своей голове. — Зеницу… — Я потянулась к нему, ненароком отмечая обугленные края моего рукава. Я проснулась, но почему же часть моего сна не уходит? Почему образ Зеницу не растворился в подсознании как обычно? — Ни с места, демоница, — прошипел мне на ухо хриплый полушёпот, а у горла оказалось зазубренное лезвие меча.