Свободные духом

Донателло озирался по сторонам с открытым ртом: даже простая грязная улица впечатлила мутанта. Парень забрался на крышу, чтобы получше рассмотреть местность, и ахнул. Высоченные небоскребы вдали, казалось, упирались в небосвод. — Красиво, – прошептал черепаха завороженно и обратился к дрону: — Правда, Птичка? Оператор за пультом управления промолчал в который раз, не считаясь с мутантами и братьями меньшими вовсе. Мужчина одним глазом наблюдал за перемещением объекта, а другим попутно переписывался на сайте знакомств, несмотря на запрет. Смартфон лежал на коленях под столом, а камеры расположены так, что заглянуть при всем изощрении техники туда невозможно. Поэтому охраннику могло показаться, будто коллега рукоблудствует, отбивая желание лишний раз посматривать за экран с зоной дронного контроля. Смотрящий за смотрящим. А после в случае чего шишки сперва полетели бы именно на последнего. Справедливости в субординации нет. — Хм, а тут довольно короткое расстояние между сооружениями, – обойдя крышу, сделал вывод Дон. – Как думаешь, Птичка, стоит попробовать? Вертушка не подала ни звука. Профессор мысленно просчитал, прикидывая вероятность успеха. Удовлетворившись положительным заключением, парень широко улыбнулся, а в темных глазах запылал азарт испытателя. Став подальше от края на низкий старт, скомандовал: — Айда за мной, Птичка, как в детстве на тренировках! Оператор опешил, наблюдая за тем, как мутант перелетает одну крышу за другой, не поспевая подгонять дрон. Счел, что сообщать о проколе слишком рано, не желая заполучить по заслугам внеочередное ночное дежурство. Черепаха на адреналине засмеялся, как безумный, когда удалось попутно совершить кульбит в воздухе несколько раз подряд, не сбиваясь. Грузно, громко, грубо, с нарушением техники исполнения. Но все же получилось проявить навыки ниндзюцу, и подобный досуг ему очень понравился в какой-то степени больше, чем непосредственная прогулка. Вскоре парень без привычки активной физической каждодневной деятельности подустал скакать. Донателло согнулся в три погибели, когда дрон, смерившись с объектом, наконец недовольно прошипел: — Эй, черепаха! Без фокусов! И вообще тебе пора возвращаться! — У меня осталось минимум два часа и двадцать шесть минут, – разогнувшись, уточнил гений. — А у меня над тобой власть в любой момент вырубить, – бросила аргумент Птичка. — Да? Попробуй попади! – задорно воскликнул Дон. Парень буквально в одно движение снял майку и, кинув на дрона, бросился на утек. Захохотал, не оглядываясь, и потерял концентрацию на дороге. Под ноги не смотрел, интуитивно минуя выступы и провалы. Давненько он так не веселился. Если не сказать никогда. Чаще был серьезен и у себя на уме, получая радость скорее от знаний или поделок, а не от детских забав. О чем сегодня пожалел. Птичка металась из стороны в сторону, пытаясь смахнуть с себя покрывало, запутывалась, наматывая на лопасти майку. Некомпетентный оператор с ужасом осознал, что наступал конец его карьере, когда дрон потерял высоту. Высокотехнологичную машину уничтожил обычный кусок тряпки. Не верилось. Протокол требовал срочного вызова охраны. Доступом к связи с браслетом, как и прочим плюшкам гаджета мутанта, рядовой оператор дрона не обладал. Нынешние мудреные правила безопасности блюлись сотрудниками успешно, но выходили местами боком. Протоколы часто менялись, чтобы запутать разведку и усложнять задачу вражеским шпионам. Мужчина буквально схватился за голову, судорожно соображая, как исправить ситуацию без привлечения коллег. Маячок гаджета мутанта на мониторе отдалялся от дрона и замер. Смартфон завибрировал, пощекотав колени. Горе-летчик на удаленном управлении кинул взгляд на экран. Девица ответила взаимностью в симпатии и выслала фотографии порнографического содержания. У мужика слюни потекли, и он подзабил на рабочую неприятность, пока строчил слова восхищения прелестями, переписывая по сто раз несколько однотипных типичных фраз. Донателло, растеряв азарт, остановился. Жадно хватая воздух, обернулся и понял, что потерял дрон из виду. Своды однообразных крыш шаблонной застройки выглядели клонами, отчего профессор сконфузился. Если бы умник несся по прямой, проблемы не возникло. Но раз он позволил вольность петлять хаотично без разбору, придется воспользоваться браслетом, чтобы вызвать охрану. Досрочно и добровольно дать себя запереть в четырех стенах. Навсегда. Может, стоит отпустить ситуацию и проверить, как скоро оперативная группа среагирует на его пропажу. Дона разрывало на части: с одной стороны, обстоятельства так и напрашивались использовать их во благо манящей близкой свободы; с другой, бросать отца сын не смел. Поразмыслив, мутант пришел к единственному варианту — возвращаться так или иначе назад, пока оператор не хватился. Что скорее всего уже произошло, и все равно черепаху прижучат. Оставалось надеяться на безразличие человека не столько к рептилии, сколько к месту работы. Сотрудники, нахватавшие постыдные выговоры, уходили с волчьим билетом, а отдельные категории вовсе исчезали из баз данных. Поэтому зачастую до последнего скрывали проколы, договариваясь между собой, чтобы всеми путями не донеслись вести о неудачах до начальства. Но и шестерок в организации тоже обитало немало, кому за счастье было ставить подножки и втыкать палки в колеса, просто открывая рот перед конкретными личностями в самый неподходящий для нарушителей момент. Если повезло, то Дон имел дело с первой ветвью операторов. Тогда главное поскорее отыскать дрон. А если кто-то со второго вида сдал коллегу, то нечего облегчать им задачу, поднимая руки кверху. Местоположение мутанта отслеживалось в любом случае, сопротивления не оказывал. Достаточно людям было банально прийти за ученым и увести на базу. Слишком просто, чтобы предупреждать заранее. Пускай бы тоже прогулялись да побегали. Черепаха на всякий случай перепроверил функции гаджета. Отчего же в браслет не догадались закачать карту, чтобы ценнейший мутант в случае чего не заблудился, он не мог предположить. Человеческий фактор, казалось, вписывали нарочно даже в коды сложнейших программ и утилит, примитивных виртуальных и искусственных интеллектов. Система по-хорошему должна была подсказать охраннику это сделать. Как и синхронизировать аппарат с дроном не в одностороннем порядке. Но увы. Крыши сменялись под ногами уже не так резво. Стопы с непривычки ныли, а прыти возвращаться не возникло. Дон опять погрузился в свои мысли и не мог более наслаждаться неприметными видами. Профессор, не смотря под ноги, оступился и неудачно оттолкнулся о разбитый край. Перед глазами мир поплыл, переворачиваясь с ног на голову.

***

Не пожелав перемещаться в стиле супергеройского дозорного, Леонардо медленно шагал по асфальту. В кой-то веки не спеша, с трудом перебирая непослушными одервеневшими ногами, будто пытавшимися повернуть обратно против воли. Парень про себя репетировал приветственную речь, сбиваясь, на ходу меняя слова. Ни один вариант не устроил: ни шуточный, ни серьезный, ни официальный. Набросать напутственную фразу для массы мутантов — это для старшего было раз плюнуть. Без подготовки найти нужные слова пострадавшей жертве или поверженному врагу — проще пареной репы. Но, с чем на устах подойти к друзьям, с которыми давно не виделся, — невозможно, казалось, сообразить. Мастер Сплинтер точно изрек бы о том, что, очевидно, банально, но верно на все сто, нужно быть самим собой. Однако Леонардо, откинув всю свою общественную деятельность, вдруг не нашел себя в отрыве от мутатоварищей. Являясь по жизни непробиваемым до сердца одиночкой, но в то же время неизменно руководящим органом вот уже много лет подряд, потерялся. Лидер, оглядываясь назад, не увидел в себе интересную личность, способную существовать самостоятельно без чужого одобрения. Или же ответственное отношение ко всем, напротив, есть проявление нутра Леонардо и поэтому самобичевание на пустом месте зазря отнимает силы? Слух ниндзя уловил сверху шум. Зная, что далеко не каждый обитатель района предпочитает прыжки по крышам в качественно излюбленного перемещения, Лео затормозил. Единицы, кто пользовался воздушным методом преодоления расстояний, представляли реальную угрозу. Пусть и отличались мастерством беззвучности, в отличие от текущего новичка. В том, что бегущий был один, лидер не сомневался. Конечно, это мог быть случайный подросток, ринувшийся на поиски приключений. Или наркоман, возомнивший себя героем. Но перестраховка лишней не бывала. Мутант надел маску, являющуюся частью специальной экипировки, и нажал на кнопку, спрятанную в фальш-кармане на груди. Черепаха благодаря стелс-костюму превратился в невидимку. Лишь при внимательном сосредоточении можно было разглядеть легкие колебания воздуха, выдававшие местоположение шпиона. Ниндзя скользнул за угол, откуда приближались шаги. Не успел поднять голову, как раздался треск. Будто в замедленной съемке посыпались мелкие камни, а воина накрыла внушительная тень. Чуть скользнув взглядом вверх, Леонардо понял, что деваться от падающей туши некуда: отскочить и позволить разбиться случайному прохожему или ловить тайный божественный знак свыше. К очевидному спонтанному решению пришло тело, молниеносно среагировавшему инстинктивно. Не на самосохранение, а самопожертвование. Пальцы зажали другую кнопку на бедре в кармане-имитации, и костюм надулся, став своеобразной подушкой безопасности. Встроенная система экстренного падения сработала мгновенно. С криком ужаса неумелый паркурщик упал на что-то пружинистое. Промычав от боли, парень открыл глаза и силился понять, как ему удавалось держаться в воздухе. До асфальта явно оставался кое-какой отрезок. Темноглазый мутант приподнял голову. — Дон?.. – раздался незнакомый голос. – Донателло?! Леонардо не мог нажать на отмену невидимости, будучи прижатым черепахой, и легонько оттолкнул умника. Профессор ойкнул, скатываясь вниз, как по батуту. — Моя слава меня опережает или я здорово долбанулся головой? – вслух иронизировал Дон, потирая ушибленную пятую точку и висок. Лидер, стоя на корточках рядом, проявился буквально из ниоткуда, сверкая синевой. Дал встречному возможность прийти в себя и прикинуть, что к чему. Кареглазый протер очи и похлопал веками. Отдаленно знакомые черты. А вот яркую холодную небесную радужку он точно узнал. Конечно, когда черепах разлучилили, они только начали стремительно вытягиваться в росте, а голоса сипло, с хрипами ломались, поэтому ученый сообразил не сразу, кто возник из воздуха. — Да не может быть! Лео?! – воскликнул Дон, обрадовавшись. Но, отклонившись вперед, ближе к знакомому, одернул себя и отмахнулся: — Прочь, призрак! Леонардо, вставая следом, не вымолвил ни слова. Он наблюдал, как черепаха, опираясь рукой о стену, поднимался, убеждая себя шепотом, что заработал сотрясение с галлюцинациями в качестве бонуса. — Я реальный, Дон. Повзрослевший… потрепанный… постаревший. Но все же это я. Лео, – вымолвил лидер и по-братски похлопал по плечу гения. Дон сконфузился. Ткнул Бесстрашного в нос, осмотрел, ворочая голову под разными углами, заглянул за панцирь, скрытый черным костюмом. И — как дал щелбана до звездочек. Леонардо с его хваленой превосходной реакцией не ожидал. О чем не преминул сообщить озорник Дон, застрявший в детстве, которого был лишен раньше остальных. — Нет, – помотал отрицательно профессор. – Настоящий Лео не позволил бы такого. Даже иллюзии не теряют хватку. А ты, несомненно, реалистичная голограмма случайной черепахи. Мутант победно сложил руки на груди перед замершим старшим, уронившем челюсть. Возразить синеглазому было нечем. Позорник. Леонардо ставили всегда и во всем в пример. Лучший среди лучших. И кого Дон увидел перед собой? Прожженного неудачника. — Эх, Лео, – вздохнул средний брат, открываясь. – Так и остался серьезным кирпичом, принимающим близко к сердцу на свой счет любую лабуду? Да шучу я. А вот против суперприемчиков Майка у тебя не было шансов. Смирись. Говоря это, теперь долговязый Донателло положил руку на плечо Лео и улыбнулся. Искреннее, печально-возбужденно, с тонким налетом детской обиды за то, что он так рано был отлучен от семьи. Лидер в смуте обстоятельств вовсе позабыл многое из прошлого. Включая приемы друзей, против которых не находилось лома у отличника борьбы. Не потому что подводила память. А потому что не мог позволить себе дать слабину из-за погружения в сладостные фрагменты линии судьбы и тем более горестные. Оттого запрятал их в сундук под семью печатями в самый дальний неприступный угол с обрывами, лавой, монстрами на пути к нему. В шкуре сухаря приходилось проще. В твердой корке сродни броне. А ведь любое хлебобулочное изделие размягчается нагревом — теплом заботы и любви. — Я скучал, Донни, – всхлипнул Леонардо, бросаясь к другу на шею. — Я тоже, – взаимно дрогнул голос у профессора. Старшего впервые прорвало. Таким градом, но почти бесшумно, как могут плакать только самые сильные и выдержанные мира сего, когда доходят до пика терпения. Донателло стучал одобрительно по панцирю, не нарушая молчаливую исповедь. И — полегчало многократно. Разлука именно с юным профессором всей троице в свое время далась сложнее всего. Детская привязанность, которую жестоко разорвали, лишь усилилась через годы. Сегодня Лео вспомнил все. Каждую деталь: как рыдал навзрыд огорченный Майки, моля не забирать друга; как разъяренный Раф сквозь слезы обиды и злости размахивал кулаками перед людьми, грозясь уничтожить группу яйцеголовых; как сам в смятении наблюдал за происходящим, словно в отрешенности от мира сего; как печальный сэнсэй Сплинтер постарел за несколько дней как будто на годы. А понимающего обреченного Дона больно тащили за руку так, что он не поспевал за «похитителями», не давшими ни разу обернуться напоследок и забрать казенные «личные» вещи. Даже попрощаться толком не дали. Черепашонок чуть-чуть не добрел до столовой и не съел последний ужин в учебном заведении. На виду у всех разворачивалась трагедия, с чем никто не мог справиться. Первое в жизни черепашек настоящее потрясение не только подкосило малышей, но и стало стимулом к самосовершенствованию. Леонардо сделал упор на отточенные плавные движения, стратегию и тактику; Рафаэль полагался на грубую физическую силу, запугивание и устрашение; а Микеланджело тренировал ловкость, скорость и хитрость. А вместе зеленые ребята учились главному у настоящего мастера ниндзюцу — убивать с честью и достоинством лишь в крайнем случае, когда изобретательность разума ничего иного не подкидывает. Педантично высморкавшись в бумажный платок, Леонардо попросил: — У меня много завистников и врагов, Донни. Так что, надеюсь, моя сиюминутная слабость останется между нами? Все же Леонардо действительно не изменился. Репутация осталась превыше всего. Время на расспросы о жизни скоротечно таяло, хоть и распирало от любопытства. Но перебивать брата профессор не смел. Как раз его жизнь научила не встревать, пока старшие по рангу вещают. Довольствовался ответами на их расспросы, пока не дали разрешение вопрошать самому. — Не переживай, бро, – кивнул Дон. – Никто не узнает, что звание плаксы года за тобой, – хихикнул парень в кулак. – Нем как рыба. К тому же, если я скоро не вернусь, то и доносить будет некому, – профессор положил руку на затылок, будто гениальному мозгу вдруг стало тесно в черепной коробке. — Кто они, Дон? – Леонардо вперился в друга. – Иди со мной. В обществе «За свободу» ты будешь в безопасности. Точно такое же выражение обреченности в темно-карем взгляде, как в день расставания. Донателло, увиливая от прямого ответа, сказал: — Не имеет особого значения. Важно то, что у них Сплинтер. Поэтому я обязан вернуться как можно скорее. Словно получив обухом по голове, Леонардо забросал очередными вопросами: — Отец жив? Как здоровье? Что с ним? Почему вы не вместе? Что требуется для его вызволения? — Об этом тяжело говорить, – вздохнул Донателло. — Да что такое, Дон?! Не томи, прошу! – лидер затряс гения за плечи. — Он… как бы подобрать слова, чтобы ты понял верно, – задумался долговязый мутант, а у Бесстрашного сердце в пятки провалилось. – Скажем так. В коме. Поэтому в… считай, что своеобразном анабиозе. — Но все-таки... еще жив? – уточнил Леонардо тихо, поникло, и отпустил Дона. — Надежду оставлять рано, – размыто отвечал умник. – Все шансы на успешное минимум восьмидесяти пяти процентное восстановление. — Загадками говоришь, – утвердил старший и умозаключил: — Значит, стало быть, все плохо. Хуже, чем хотелось бы мне услышать. Это так? Дон помялся и просто молча кивнул сверху вниз. Ученый посчитал, что последует очередной выброс негатива, однако синеглазый блаженно улыбнулся в пустоту. — Что ж. Я-то думал почти наверняка, что отца давно… списали, когда узнал об обрыве данных после его изъятия из школы мутантов. Так что ты дважды меня осчастливил сегодня, Донни. Профессора вогнали в густую краску и заставили нервничать, а глаза забегать по асфальту. Леонардо меж тем продолжал заискивающе: — И у тебя есть возможность лично обрадовать благими вестями братьев. — Раф и Майки тоже в Нью-Йорке?! Они с тобой? – поразился невероятному стечению обстоятельств Дон. — Не со мной… пока что, надеюсь. Но, да, в городе. И совсем недалеко отсюда, – ну и ну, бывало и такое. – Как думаешь, небольшое отклонение от маршрута возможно, чтобы не притянуть лишние неприятности? — Думаю, на быстрый визит у меня осталось немного времени в запасе без особых последствий, – согласился умник. – Но мне бы сперва найти дрон-сопроводитель. Он отстал от меня. Может, завалился куда. Я надеюсь, что за рулем управления оператор-пофигист. Но все же... — Понял, – оборвал Леонардо и тут же, не раздумывая, набрал кого-то на смартфоне: — Доброй ночной службы, Алопекс! Собери группу для поисков в нашем районе. Нужно отыскать как можно скорее дрон-сопроводитель. Осторожно, возможна детонация системы защиты и прямое включение оператора. Обезвредить разрешено, но желательно без серьезных повреждений. Как только найдете — доложить. Кавабанга! — Кавабанга?! – засмеялся в голос Донателло. Его не так впечатлило перевоплощение старшего в строгого важного командира-босса, как и сам факт того, что имелись люди или мутанты в подчинении в принципе, сколько забавный боевой клич его команды. – Ты на полном серьезе использовал любимое слово-паразит Майка в качестве слогана?! — Ну да. А почему нет? – наивно пожал плечами Леонардо. — Проехали, – успокоившись, миролюбиво махнул рукой Дон. – К слову, я впечатлен твоим… статусом. Все как ты мечтал? Главнюк на службе добра и справедливости? — Если бы все было так однозначно, – выдохнул Лео и поманил за собой: — Пойдем. Расскажем свои истории уже в кругу нашей четверки. По дороге Леонардо делился в двух словах, что разузнал о Рафаэле и Микеланджело, чтобы предупредить Донателло, вооружив знаниями. Расстояние растворялось под их ногами, и вот лидер замедлил шаг у порога обветшалого подъезда, коих в квартале было сотня. Дон оглядел здание. В доме горел свет лишь в одном окне верхнего этажа с мелькающими тенями.