Ничья

      Очередная попытка завершить чертеж закончилась гневным стиранием графитных линий и стоном отчаяния. Карандаш с ластиком полетели в сторону, а голова Евы безвольно упала на стол.       Нужно выпить еще одну чашку кофе. Хотя лучше бы пойти домой и как следует выспаться. Взгляд на часы. Усталый вздох. Взгляд на календарь. Все же еще одна чашечка кофе. Сон подождет.       Ева с трудом отрывает затекшее тело от стула и плетется в сторону кухонного уголка; работать в комнате отдыхая не такая уж и плохая идея — зато кофе всегда под рукой.       Звуки перемалывающихся зерен, пресса и варки напитка под давлением горячей воды совершенно не прогоняют сонливость; Бартон настолько сильно устала, что готова уснуть даже под громкое дребезжание кофемашины. В последний раз она столько работала… да никогда она столько не работала. Сделать такой глобальный проект с нуля всего за три недели — профессиональное самоубийство, ибо в лучшем случае получится сырая, необтесанная идея с примерным планом реализации, которая, ко всему прочему, должна впечатлить крайне требовательных и влиятельных клиентов. И это еще не считая того, что в спину ей дышит Александр, в успехе проекта которого сомневаться не приходится, потому что Хэмптон никогда не садится в лужу и делает немыслимые вещи в кратчайшие сроки, выжимая все соки из себя и своих сотрудников. Это не человек, это машина — асфальтоукладчик, призванный раскатывать своих конкурентов, оставляя от последних лишь мокрое место.       Ева нервно рассмеялась, представив, что вполне может стать его следующей жертвой.       — Что смешного?       — А-а-а-а! — девушка подпрыгнула на месте от неожиданности, схватила первую попавшуюся под руки вещь и метнула ее в неожиданного визитера.       Вещью оказалась чашка, а визитером — Алекс, который ошарашенно глядел на Еву, застыв в нескольких сантиметрах от стены, куда прилетел запущенный девушкой снаряд.       — Я знал, что ты мне не очень рада, но не думал, что до такой степени. — С невозмутимым видом он наклонился, чтобы собрать осколки, словно и не его вовсе она только что чуть не пришибла.       В голове Бартон пронеслась тысяча и одна мысль, начиная от трехэтажного мата за свой испуг и чуть не остановившееся сердце и заканчивая искренними извинениями и вопросами, не задела ли его эта дурацкая чашка и все ли с ним в порядке. Но нападение все еще остается лучшей защитой, поэтому вздернув подбородок и поправив пиджак, она холодно проговорила:       — Нечего подкрадываться к людям со спины, — и вернулась к варке кофе, но совершенно отчетливо услышала, как Александр усмехнулся.       — Ты всех так встречаешь или только меня? — Осколки разбитой кружки звонко посыпались в мусорное ведро, а тень мужчины нависла над Бартон.       — Скажи спасибо, что не запустила в тебя кофемашину, — съязвила та, закончив приготовление, и развернулась, чтобы уйти, но с досадой осознала, что путь из комнаты один, и его перекрывает фигура Хэмптона.       — А что так? Силенок не хватило? — Он уперся руками по обе стороны от нее, еще больше загоняя в капкан.       Ева почувствовала, как мурашки разбегаются вдоль позвоночника от столь близкого нахождения Александра, а мысли хаотично заметались в голове, тщетно пытаясь сфокусировать внимание на чем угодно, лишь бы не на его манящих губах, широких плечах, предплечьях с закатанными рукавами рубашки, открывающими вид на выступающие вены, широких ладонях, что когда-то сжимали ее бедра, доводя до исступления…       «Черт, Ева, возьми себя в руки. У тебя просто давно не было мужчины, и поэтому ты готова наброситься на первого встречного Хэмптона».       Бартон встряхнула головой, прогоняя наваждение и так не вовремя нахлынувшие воспоминания. Приняла невозмутимый вид, растягивая губы в ухмылке.       — Надрать тебе задницу мне силенок хватит всегда. Но я слишком люблю кофе, чтобы кидаться столь ценным аппаратом во всяких эгоцентриков.       — Ух, сколько экспрессии, — Алекс ухмыльнулся, закусывая нижнюю губу. Ева жадно проглотила это движение глазами, затаив дыхание. — Значит, все-таки только меня так встречаешь. Кофе тоже мне сварила? — Его рука потянулась к напитку, но вместо тепла керамики пальцы обожгло шлепком.       — Вот еще. Сам себе сделаешь.       — Ладно, — подозрительно быстро согласился Хэмптон.       «Что-то здесь не так», — подумала Ева, покосившись на довольного Александра, но не успела ничего сказать, как оказалась зажата между теплым мужским телом и кухонным шкафчиком, к верхней полке которого тянулся Алекс, теснее прижимаясь к ней.       — Какого хрена ты делаешь?! — Она попыталась выкрутиться из кокона рук и мебели, но места для маневра было катастрофически мало, а сдвинуть гору под названием «обнаглевший бывший» оказалось вообще невыполнимой задачей.       — Хочу налить себе кофе. Ты ведь любезно отказалась мне его сделать. Вот, приходится справляться самому, — устало вздохнул он со слишком довольным видом.       Может, все же стоило той чашке попасть в него?!       — А ну выпусти меня! Неудобно же, — запротестовала Бартон.       — Мне удобно. — В подтверждение Алекс еще теснее прижался к ней.       — А мне нет, — Ева уперлась ладонями ему в грудь, все еще надеясь сохранить хоть какую-то дистанцию и трезвость ума, но тщетно, ведь ощущение переката его грудных мышц под пальцами действовало на нее опьяняюще.       — Потерпишь. Это твое наказание за вредность.       — Ты невыносим!       — А ты само очарование, когда злишься, — мурлыкнул он довольно.       — Ненавижу тебя, — проговорила она ему в шею, поскольку мужчина как раз наклонился, чтобы поставить кружку в аппарат. Девушка сделала глубокий вдох и тут же пожалела об этом; как же вкусно и по-родному пахнет его кожа. Глаза сами прикрылись, обостряя обоняние, и Бартон растворилась в окутавшем ее запахе. Коленки подкосились, и, качнувшись, Ева потеряла опору и припала к Александру. Почувствовав это, он слегка придержал ее за талию.       — Настолько ненавидишь, что сама падаешь ко мне в руки? — усмехнулся он, но улыбка быстро сползла с губ, когда он заглянул в ее затянутые поволокой обожания глаза.       Сердце кольнуло. Он помнил этот взгляд. Она смотрела на него так раньше, когда они были вместе.       Щемящее чувство тоски и непреодолимой пропасти между ними сдавило грудь в тиски. Она в его руках, невозможно близко, но безумно далеко. Родная, любимая, единственная, кто когда-либо вызывал в нем неограниченный спектр чувств. Но теперь это все в прошлом, и он не должен чувствовать то, что только что трепыхнулось в его охладевшем сердце.       Алекс сделал шаг назад, разрывая тактильный и зрительный контакты. Ева несколько раз моргнула, приходя в себя. Она не понимала, что только что произошло, но знала наверняка, что более такого не должно повторяться. Она потеряла контроль над собой. Черт возьми, она просто не способна контролировать себя рядом с ним. Ее тело слишком хорошо помнит его и не способно сопротивляться. Ее тянет к нему, несмотря на все, что было, несмотря на все преграды и запреты, что она выстроила на пути к своему сердцу, она по-прежнему тянется к нему, а он без труда преодолевает все воздвигнутые ею барьеры, разрушая их по щелчку пальцев. Ей нельзя оставаться здесь. Она должна вырвать победу в их споре любой ценой и навсегда вычеркнуть Хэмптона из своей жизни.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Алекс, старательно избегая смотреть ей в глаза. — Мне показалось, что ты начала терять сознание.       — Все нормально. — Ева выдавила из себя подобие улыбки. — Я просто устала. Слишком много работала, наверное. Пожалуй, я лучше пойду домой отдыхать, — быстро проговорила и выбежала из помещения, даже не взглянув на сбитого с толку Александра.       Спустя долгие пять минут сверления взглядом стены, Алекс тоже направился к выходу, когда его взгляд зацепился за оставленную на столе папку. Развернув ее, он обнаружил внутри чертежи проекта Евы. Немного поразмыслив, он забрал папку и вышел из комнаты отдыха.              

***

             — Я помню, что оставила ее вчера здесь, — донесся из-под стола взволнованный голос Бартон.       — А я говорила тебе: иди домой. А ты что мне ответила? «Я костьми лягу, но Хэмптон умоется своими слезами, когда мой проект выиграет». Что-то я не наблюдаю тут рыдающего взахлеб Александра, зато ты уже на грани истерики. Тебе бы отдохнуть, солнце. Ты когда последний раз нормально спала?       — Сегодня, — буркнула Ева, на четвереньках пятясь назад и вылезая из-под мебели.       — Я сказала «нормально». Норма — это восемь часов, Ева. Не три и даже не четыре.       — Четыре с половиной мне вполне достаточно.       — А, ну тогда это в корне меняет дело. — Мэйсон протянула руку, помогая подруге подняться. — В кабинете смотрела?       — С чего бы этой папке быть в кабинете, когда в последний раз я работала с ней тут, за этим самым столом. Она была у меня перед глазами, пока я не решила сварить себе кофе, и пока не пришел Алекс…       Девушка резко замолчала, выпрямившись и о чем-то задумавшись.       — Мне не нравится этот твой взгляд. Ты явно только что мысленно кого-то убила, причем очень жестоким способом.       Ева ничего не ответила, лишь посмотрела на подругу так яростно, что та невольно отшатнулась от нее, и пулей вылетела из комнаты. Только к одному человеку Бартон могла нестись со скоростью урагана, сшибая все и всех на своем пути.       Хэмптоны на тропе войны: акт второй. Действующие лица те же.       Практически пробегая по коридору, Бартон не замечала ничего вокруг, игнорируя всех, кто к ней обращался. И она также благополучно уже практически прошла мимо Итана, когда в глаза ей бросилась папка, что он держал в руках. Та самая папка. Ее папка.       — Откуда она у тебя? — девушка подбежала к нему, выхватывая из рук удивленного Райли документы.       — Взял у тебя на столе. Мы ведь договаривались, что, когда ты закончишь с чертежами, я заберу их к себе на инженерную доработку.        — Но я еще не закончила. Там есть несостыковки.       — Да нет, все сходится. Я уже проверил, поэтому и забрал себе в работу. — Итан озадаченно осмотрел Еву. — Ты себя хорошо чувствуешь? Ты какая-то бледная.       Но девушка уже не слушала Райли, судорожно пробегая глазами по четким линиям и подписям, сделанным отнюдь не ее рукой. И теперь действительно все сходилось. Кто-то нашел ее ошибку и исправил чертеж так, чтобы конструкция была устойчивой. И, кажется, Ева догадалась, кто это мог быть.       — Ты ничего здесь не исправлял?       — Нет. Говорю же, я взял чертежи у тебя сегодня утром, проверил, увидел, что все закончено, и взял их себе. А что случилось?       — Да нет, ничего… Не знаешь, Александр у себя?       — Он звонил, сказал, что работал всю ночь, поэтому сегодня его не будет в офисе. Я возьму? — Мужчина неуверенно протянул руки и дернул документы на себя.       — Да, конечно, — словно очнувшись от ступора, Ева отпустила папку.       Итан собирался еще что-то сказать, но его внимание и взгляд переместились за спину Евы.       — О, Джина, я как раз тебя искал. Может, пообедаем вместе?       — Итан, ты опять за свое? — Девушка закатила глаза, но уголки губ приподнялись вверх. — Я ведь тебя предупреждала: держи свои яйца от меня подальше. Взаимодействуем только по рабочим вопросам.       — Так это и будет деловой обед двух коллег. А ты о чем подумала, развратница? — Райли наигранно обиделся.       Джина шумно выдохнула, переводя взгляд на задумавшуюся подругу.       — Мы уже с Евой договорились сходить перекусить, так ведь? — Она пихнула Бартон локтем в бок, привлекая внимание.       — Что?.. Нет, я, пожалуй, еще поработаю. Идите без меня, — рассеянно пробормотала та и пошла в сторону своего кабинета.       — Чего?.. — протянула Джи-Джи, провожая подругу недоумевающим взглядом.       — Вот видишь, — Итан тут же подхватил Джину за локоть и повел в противоположную сторону, — Ева не может пойти, так что будем только мы вдвоем. Обещаю не приставать до десерта.       — Только попробуй коснуться меня хоть пальцем; я тебе руку сломаю.       — Звучит как предложение. Обожаю, когда девушка доминирует.       — Боже, Райли, заткнись уже, — донесся до Евы смех Мэйсон из-за стен коридора.       Однако самой Бартон было не до смеха. У нее была масса вопросов, и все они адресованы одному единственному человеку, который именно сегодня соизволил взять выходной, наверняка впервые за много-много месяцев.       Что же ты задумал, Александр?