Уникальный организм/подопытный/жертва. Предвестник мира/бог войны. Герой/Ходячий мертвец. Легенда

      Когда дверь была открыта, Ник сразу же увидел в коридоре майора, генерала и маршала, которые прошли вперёд и встали, оставив за собой открытую дверь на случай отступления, а Ник с огромным презрением посмотрел на всех, хотя к майору он всё-таки не относился, как к своему врагу. — Ник… — Тихо. Значит, так… Маршал Рознов, мне просто на вас насрать, и никакие ваши предложения меня не интересуют, а поэтому просто уйдите. Майор, вы просто уйдите отсюда. Пожалуйста. Прямо, очень пожалуйста, уйдите. А ты, мразь тупая, просто катись отсюда, пока я тебе член не отгрыз и потом тебе же не скормил, чтобы потом твой желудок был вкусным, когда я его сожру после твоего потрошения на куски. Договорились, сладкий? — с улыбкой и издевательством сказал Ник генералу, а все трое осознавали такие посылы и думали, что сказать, пока к Нику не стал шагать майор, а потом и генерал с маршалом. — Ты оглох, ублюдок? Съебись отсюда, пока я тебе жопу не разорвал. — Хватит мне угрожать. — Хватит меня провоцировать. Я серьёзно убью тебя сейчас и семью твою не пожалею, если она у тебя есть. Сам будешь виноват, раз был самоубийцей и полез ко мне, — ответил Ник, после чего все три зверя сели на три стула, которые все эти недели стояли здесь. — Я разве не ясно выразился? — Ник, мы просто хотим поговорить, — решил сказать маршал. — Нет. «Просто поговорить» со мной давно закончилось. Вы все знаете мои требования, а о большем я с вами говорить не собираюсь. Уйдите оба и заберите эту погань с собой. Или труп уносите через минуту. Как хотите. — Ник, пожалуйста, дай нам поговорить с тобой. — Кусок говна, ты совсем отупел? Вали отсюда, пока не сдох, — сказал Ник, смотря на генерала и игнорируя маршала. — Не надоело угрожать? — А тебе надоело жить. Всё ясно. Прощай, — сказал Ник, наклонился вперёд, упал и стал быстро махать руками и тащить себя к генералу, так как нормально ходить он не мог из-за сетей, а в этот момент все трое зверей встали и начали отходить назад. — Ник, успокойся. — Остановись, — говорили майор и маршал, но Ник не обращал на них внимание, с диким желанием и ненавистью приближаясь к генералу, которого он искренне хотел разорвать на куски. — Хватит, урод. Остановись. — Кто ещё урод… Заложников угробил из-за мусора. Сука ты больная… — говорил Ник и полз без остановки к генералу, пока тот бегал кругами по изолятору, а другие два командира стояли на месте, когда поняли, что Ник игнорирует их. — Я тебе всё объяснил, идиот. У меня выбора другого не было. — Как и у меня. Иди сюда, ублюдок… — сказал Ник, после чего внезапно ускорился и стал ползти ещё быстрее из-за желания убить генерала. — Хватит бегать, ёбаная мразь. Прими судьбу. — Ник, остановись. Прошу тебя. — Хэмонд, остановись. Это приказ, — внезапно решил сказать маршал. — Заткнитесь оба и свалите, пока кровь не полетела, — высказался Ник от гнева, продолжая ползти, таща за собой килограммы верёвок и металла и размахивая опасными руками. — Повторяю, тварь… Угомонись. Или я сюда генератор притащу. Или я тебя взорву. Побудешь неделю самим собой, пока я не разрешу тебе стать разумным, — пригрозил генерал, от чего Ник остановился, и они оба стали грозно смотреть друг на друга. — Это не я. Слышишь, сука? Это не я. Это мерзкая тварь, в которую меня превратили такие же ублюдки, как ты. Которым насрать на всех ради своих целей. — Как и тебе было плевать на заложников, когда ты решил устроить резню. Ты их убивал, а они убивали заложников, но ты плюнул на них. Ты сам решил стать тварью, какой не хотел быть. Так что признай, что ты сам по себе был и являешься монстром. Признай, что в этом виноваты не эти учёные, а ты сам. Тем более перед своим побегом ты сам сказал, что виновен во многих смертях. Ты себя же назвал виновным в гибели заложников. И теперь ты говоришь, что это мне плевать на всех? — Да, блять. Это всё ты. Ничего этого могло бы и не быть, если бы ты всё сразу сказал властям. Всё бы решали они, а не тупая мразь, которая решила поиграть в секреты ради понимания космического мусора. — Значит, ты всё ещё идиот, раз так и не понял, что мы нашли и как это важно. — Да насрать мне, что вы нашли! Я нашёл для себя лишь одни проблемы. Моя жизнь уничтожена уже хрен знает какой раз. А вы все продолжаете меня убивать моим существованием. Раз вы такие твари, то сделайте себе другого подопытного и делайте с ним всё, что захочется, а меня убейте и оставьте в покое. Слышишь меня, гнида? — Ты прекрасно знаешь наш ответ. Ты будешь жив до тех пор, пока мы не решим иначе. Смирись с этим, психопат, и помоги нам. Не будь сраным эгоистом. Не думай только о себе. Найди что-то положительное в том, что ты здесь ты находишься. — Ах, ты мразь. Ты далеко не Иван Львович. У тебя не хватает мозгов, чтобы правильно использовать его слова. Ты… Твою мать. Ты так бездарно это делаешь. Другое дело он. Красиво и умно. А ты просто вырываешь его слова из контекста. Ты идиот. — Как и ты. Ещё раз повторю. Либо ты с нами сотрудничаешь, либо ты просто гниёшь здесь месяцами в одиночестве, а мы будем продлевать твою жизнь, пока мы не получим все ответы на наши вопросы. А ты ведь не хочешь жить. Верно? — Я стерплю, если это даст мне тебя уничтожить. — Заканчивай уже с этими пустыми угрозами. — Я тебе сейчас покажу… Пустыми… Тварь… — сказал Ник и снова начал ползти к генералу, а тот отходить от него. — Ник, остановись уже. Ты ничего не изменишь, если убьёшь его, — пытался убедить Ника майор. — Зато на одну гниду станет меньше. — Да остановись ты. Просто угомонись. — Убейте меня, и тогда я точно угомонюсь. Иди сюда, конченная мразь. — Маршал, нам нужно уходить. Этот больной психопат не умеет вести себя адекватно, — высказался генерал, продолжая ходить кругами по комнате, а все остальные лишь стояли и наблюдали за этим бредом. — Попробуй быть адекватным после всей этой срани, сучёнок ёбаный. Или сюда, паскуда, и я разорву твои мозги так, как никто никогда никому не разрывал. — Генерал, уйдите. — Что? — Это приказ. Немедленно покиньте изолятор! — приказал маршал, после чего генерал отошёл подальше от выхода, чтобы приманить сюда Ника, а когда тот подполз поближе, то он резко убежал к выходу. — Стой, мразь, я ещё не убил тебя, — сказал Ник и снова пополз за зверем, однако он не успел доползти, поэтому через несколько секунд он упёрся в закрытую дверь и стал бить по ней. — Вернись ко мне, сукин сын. Вернись, чтобы я успокоил остатки своих нервов, погань драная, — продолжал выражаться и стучать по двери Ник, пока в итоге не остановился и не уткнулся в дверь лбом, пока два командира по-прежнему стояли в стороне, думая, что сказать, но потом Ник двинулся в сторону, сел и упёрся в стену спиной, спокойно смотря на двух зверей. — Ну? Чего стоим? Идите. Я отошёл. Дверь откроется. — Мы вообще-то к тебе пришли, — решил заговорить майор. — Извините, но нам не о чем разговаривать. Я всё сказал давным давно. Вы все знаете мои требования, а о большем я с вами говорить не намерен. Я сотрудничать с вами не буду, вы меня всего обследовали, я устал жить, я опасен для всех, я хочу умереть. Делайте, что захотите. Я вас всех всё равно пошлю. Можете опять повторять мне про свою опасную ситуацию и прочую хрень, а я буду повторять, что мне на всё тупо насрать, хоть и срать я не умею вообще. Всё. Хватит с меня. Я больше не хочу иметь с вами дел. Просто уясните, что мне плевать на всех вас, на вашу опасную ситуацию и на ваш космический мусор. Лучше просто избавьтесь от него и от меня. От него сплошные проблемы и беды, как и от меня. Просто убейте меня и всё. Все наши страдания сразу же закончатся. А теперь идите. — Ник… — Я сказал вам свалить отсюда. Хоть президента сюда шлите. Мне насрать на всё. Убирайтесь отсюда, — всё ещё спокойно говорил Ник, так как надеялся, что его всё-таки поймут, и ему не придётся орать, и через несколько секунд два командира ушли, а Ник так и продолжил сидеть у двери и смотреть в стену, вспоминая, что он по-прежнему обречён на долгие страдания. Два командира же пришли в комнату наблюдения, где сидели генерал и Иван Львович, который улыбался, так как в итоге оказался прав. — Я так посмеяться хочу. Серьёзно. — Мы не на дне рождения, чтобы смеяться, — высказался генерал. — Ладно, но только не говорите мне, что вы все недовольны результатом вашей беседы. Я ведь вас предупреждал обо всём. — Мы вас поняли, Иван Львович. Что можете предложить? — спросил маршал. — Я бы посоветовал вам всем взять отпуск. — Чего? — А того. Вы все поняли его позицию. Он уже не один раз её повторял. Он с вами говорить не будет. Сейчас только я могу с ним нормально поговорить. Хотя даже не факт, что он будет со мной говорить. У него… Крайне тяжёлое психическое состояние. — А мне вот всё равно на его психическое состояние. Вы должны добиться от него сотрудничества с нами, — продолжил стоять на своём генерал. — Товарищ генерал, вы оба одинаковые. Серьёзно. Вы два упёртых пня. Вам нужно сотрудничество, а ему нужна смерть. Ещё и вы меня собой не грузите, пожалуйста. — Это вообще-то не моя прихоть. Это приказ правительства нашей страны. Мы обязаны узнать всё, что можно. — А я, блин, этого не знаю. Всё, уйдите, пожалуйста. Я серьёзно. У меня куча работы, нужно много нервов и терпения, а вы всё это только потратите, и я в итоге не выполню свою работу. — Да вы… — Хорошо, мы уйдём. Работайте. Я зайду к вам позже, — сказал маршал и увёл генерала из комнаты, оставив майора и барсука наедине. — Не знаю. Я бы сказал, что он не изменился. Только генерала хотел убить и всё, — высказался майор. — Нет. Он изменил отношения к вам. Сейчас он вежливо вас попросил уйти. Вполне возможно, что он стал более тепло относиться к вам. — Видимо, он понял, что я лишь исполняю приказы и что это не я всё здесь решаю. — Возможно. Однако вы защищали его перед генералом до побега. Как и его командиры из полиции. — Может. Но что насчёт Ника? Какие прогнозы? Какого его состояние? — А такое, какое предсказывал. Он по-прежнему ненавидит армию и по-прежнему хочет умереть. А по прогнозам не знаю. Может, мы снова начнём заново друг друга узнавать. Не факт, что он вообще станет со мной говорить будет. — А попробуйте его задобрить. Шахматами и прочим. — Естественно, попробую. Но всё равно не факт. Ладно. У меня и у вас ещё работа. — Да. До свидания, — ответил майор и ушёл, а барсук отправил записи с камер к себе на компьютер, ушёл к себе и стал работать над своими новыми планами по беседе с Ником, к которой он был готов уже на следующий день, где все удивились тому, что Ник просто раскусил цепи и верёвки своей пастью, на которую он дополнительно давил руками, что позволило ему сжать зубы и прокусить насквозь цепи, из которых он сразу выбрался, но потом рухнул на пол, поскольку у него не было желания что-либо делать. Когда же Иван Львович был готов к встрече, то он попробовал без разрешения зайти, поэтому открыл дверь, зашёл внутрь и увидел, что Ник лежал в том же самом положении на полу, смотря на дверь. — Привет, Ник. — Здрасьте. Доброе… Чего? — Утро. — Доброе утро. — Как… Как ты себя чувствуешь? — Можно я не буду на это отвечать? — спросил Ник, а барсук всё понял, сел на стул и продолжил смотреть на лежачего Ника. — Сядешь? — Нет. Не хочу. Мне тупо лень. У меня отпуск. Набегался за эти недели. А ещё у меня посттравматический стресс. Мне совсем недавно будто голову разрывало изнутри и при этом что-то дико орало в ушах. Это был ужас. Теперь я понимаю, почему я так ору и долблюсь во всё подряд, когда на меня в состоянии чудовища влияет этот генератор. — А ты разве это не помнил? — Я помню, как орал и долбился во всё. Но боль я не помню. Но на себе это испытывать в полном сознании. Ужас. Это был кошмар. Я такую большую боль никогда в жизни ещё не испытывал. Мозг будто разрывали и одновременно сжимали, а в ушах орало похлеще трёх сирен. Так что я сейчас в стрессе. — Да. Я заметил. Когда ты ещё генерала хотел убить. Ты ведь… — Да. Я хочу его убить. Разорвать ему мозг так, как он мне его разрывал своим сраным генератором. Вы действительно не представляете, как это было больно и ужасно. Будь я живым, то сорвал бы себе глотку от крика. Но оказывается, что я просто поспал. И очнулся в этой срани. Опять здесь. Будто и не уходил. Такое… Такое странное ощущение. Все эти недели моего одиночества будто казались лишь сном. — Да. Но это не сон. И… Я хотел поговорить с тобой насчёт твоего одиночества. — Давайте. Чего мне ещё остаётся. — Ну, шахматы. Куб. Я… Я ещё газету тебе принёс. — От 12-го числа? — Да. — Я её читал. — Как? Когда? — В кафе. Своровал и стал читать. — Ты? Своровал? Не верю. — Да. Я хоть и опасная мразь, но мне было интересно, что творится в мире. — Ясно. Так вот. Что с тобой случилось на улице? Почему ты стал таким… Контактным? Почему ты гулял? Ты же знал, что опасен. Почему ты так рисковал? Что вообще с тобой случилось там? — Можно сказать, что я пошёл по вашему совету. Я стал делать что-то хорошее, используя своё состояние. Напоминаю ещё раз, командующий. Или генерал. Не важно. Я не собираюсь использовать своё состояние для армии. Пошли вы все в задницу. Желательно в мою, чтобы вы её разорвали собой, а я наконец-то сдох. — Они не будут отвечать. Я попросил их не вмешиваться. — Да ладно. Не верю, что даже генерал в сторонке посидит. Ему же больше всех надо, — сказал Ник, а за стеной на них обоих смотрели все три командира, где генерала всё равно возмущали такие слова Ника, от чего ему хотелось прямо сейчас с ним поговорить. — Не вмешается. Всё-таки теперь здесь маршал самый главный. — Ну и? Каковы мои шансы на хорошие отношения с маршалом? — А… Не знаю. Лучше… Пока не думать об этом. Скорее всего, у тебя со всем командованием и правительством будет плохое отношение, если они сюда придут, а ты их будешь посылать. — Ну и ладно. Пусть получают то, что заслуживают. Хрен им, а не сотрудничество. — Ясно. Я тут спрошу… Почему хрен? Почему хрен, а не… Какой-нибудь мат? И сядь, пожалуйста, на стул. Мне неприятно, что мой пациент валяется на полу. — У вас уже до меня были пациенты, которые валялись на полу? — Нет, но… Пожалуйста. Просто сядь, — попросил Иван Львович, и Ник из вежливости сел за стол, но расслабился, из-за чего руки и голова с грохотом упали на стол, а сам он начал смотреть на старую газету, кубик Рубика и шахматную доску, с партией, которую он и Иван Львович так и не доиграли. — Так вот. Меня не рвёт от гнева. Я сейчас спокоен. — Ладно. Тогда ещё вопрос. Почему ты такой спокойный? Ты сбежал от военных, прятался от нас, вырывался и кричал, когда тебя схватили, а вчера ты рвался убить генерала. Почему сейчас ты такой спокойный, будто я только вчера принёс тебе шахматы? Вчера ты был крайне агрессивен, а теперь спокойный. И спокоен по отношению ко мне. Что за перемены настроения? — Так я уже давно такой. Орал на всех вас и даже на сестру, а потом был спокойный. Я… Я как-то стал больше ненависти вкладывать в слова, чем в эмоции. Серьёзно. Вот вчера я говорил вроде бы спокойно, но мою ненависть и злость было слышно в словах. Мне необязательно голос повышать. Насчёт вас. А что вы для меня такого сделали? А ничего. Вам просто сказали со мной говорить, и я вам за это благодарен. Вы помогли мне не свихнуться в этом подвале. И извините, что орал на вас и слал. — Ничего. Это была нормальная реакция. — Спасибо. К тому же… Вы мне действительно помогли. Благодаря вам я действительно изменился. Например, я отца не убил. — А… Хе… Вот как. А… А почему? Это из-за того, что ты понял, что в этом нет смысла, когда мы с тобой говорили здесь? — Да. Я… Не знаю. Я смотрел на него дома и всё. Я не видел смысла в его убийстве. Прежним меня это не сделает. — Ладно. А генерал? Я… Подожди. Мне просто интересно. Лично мне. Меня ни о чём не просили. Есть ли вероятность того, что ты передумаешь насчёт убийства генерала? Просто его смерть также не сделает тебя прежним. Ничего не изменится с его смертью. Ты можешь передумать? — спросил барсук, а Ник замолчал не некоторое время, думая над такой возможностью, как получилось с отцом. — Сомневаюсь. Он мерзкая мразь, которая скрыла всё это дерьмо от верхушки страны, а потом рискнула жизнями гражданских и плюс вынудила меня плюнуть на них, из-за чего я больше никогда не смогу показаться семье. — Ладно. Ещё посмотрим. — Нет, не посмотрим. Я разорву его рожу, когда представится возможность. — Ясно, но подумай. Если у тебя будет такой настрой, то ты можешь не выйти отсюда. В прошлый раз я убедил майора, что ты в спокойном состоянии, и он разрешил тебе погулять и даже выйти на поверхность, а потом ты спокойно вёл себя на обследованиях. Сейчас же я не смогу убедить их, что ты не представляешь явной угрозы для окружающих. Если ты не передумаешь насчёт генерала, то тебя отсюда не выпустят. — Да и пошли они нахрен. Задрали все. Опасная ситуация, важно всё знать, надо разобраться, сотрудничай с нами. Вся эта срань нас к ядерному оружия привела. Она же толкнула ботаников и идиотов на строительство этого подземелья и исследования всего этого мусора. Всё перечисленное привело к этому кошмару в поезде, а теперь они опять взялись за своё. Нахрен идите, куски дерьма! — крикнул Ник, продолжая лежать на столе. — Ник, я понимаю тебя, но просто пойми. Подумай наперёд. Если ты не изменишь своё мнение, то тебя не выпустят, а если и выпустят, то сперва тебя вырубят с помощью генератора, а потом свяжут. Или вообще будут держать тебя вместе с генератором, не позволяя очнуться. И плюс этим тебе только жизнь продлят. Вдруг окажется, что маленький генератор в твоём теле на самом деле накапливает свою энергию от того большего. Может, тебе уже осталось не… Не 14 месяцев, а 10 лет. Мы ведь до сих пор не знаем эти технологии. — С чего он начнёт это делать, если раньше он выдерживал только полтара года? — А я не знаю. Ты и умереть должен был от этого эксперимента, но ты выжил. Рапулин должен был стать адреналином, но он превращает тебя в ужасного монстра. Что, если и твой генератор как-то изменился, и теперь он накапливает энергию, и до смерти тебе осталось 10 лет? Ты подумай обо всём этом, — попросил Иван Львович, а Ник действительно задумался обо всём этом, но к окончательному выводу не пришёл, а поэтому решил просто продолжить беседу пока что без обсуждения будущего. — Я подумаю. Сменим тему. — Но… Подожди. Ник… — Нет. Я не хочу сейчас об этом говорить. Я думаю. Я подумаю и дам вам ответ, — настоял Ник, от чего генерал за стеной не выдержал и решила вмешаться. — Немедленно отвечай, что ты решил. Иначе мы действительно вырубим тебя на такой срок, который позволит нам спокойно работать без твоих капризов, — высказался генерал, чего испугался Иван Львович, так как он нарушил условие работы психолога, а сейчас может испортить всю беседу. — Денис Семёнович, тихо. Я же просил вас не вмешиваться. — Хватит ему потакать и подстраиваться под него. Раз он ставит нам условия, то и я ему их поставлю. Немедленно дай свой ответ, иначе уже через 10 минут ты будешь лежать без сознания, пока мы не разрешим тебе проснуться. — Денис Семёнович, хватит. Угрозами вы ничего добьётесь. Так нельзя. — Можно и нужно. Нам нужны ответы на важные вопросы, и если он не будет с нами работать сам, то я его просто использую, пока есть возможность. — Заткнись, сучёнок, — сказал Ник и неожиданно поднялся и ровно сел на стуле, смотря на одну из камер. — Я же сказал, что мне надо подумать. — У нас нет времени на это. — А куда нам спешить? Вот серьёзно. Народ, давайте подумаем логически. Маршал и майор, присоединяйтесь. — Нет, Ник, подожди. Я просил их не вмешиваться. Я должен с тобой нормально поговорить наедине. — Мы никогда не говорили наедине. За нами всегда следили. Так что всё нормально. Поэтому… Товарищи командиры и сукин сын, давайте логически поговорим. Куда нам спешить? Зачем ему сейчас же нужен мой ответ? У вас какие-то сроки поджимают? Или что? Новое оружие из этого места надо Девятого мая представить на параде? Или что? Куда этот гений вселенной так спешит? М? — спросил Ник, от чего все замолчали, где Ивану Львовичу стал даже интересен ответ, поскольку ему никто ничего не говорил, кроме того, что Ника нужно уговорить на сотрудничество, а командиры думали, как поступить. — Он не будет даже сговорчивым, если ничего не будет знать, — высказался майор. — Он и не обязан что-то знать. Он просто обязан выполнить наш приказ. — Как кто? Он не гражданский и не военный. — Нарисуйте ему чёрные уши в паспорте, и его тогда не отличить от гражданина Хэмонда. Он никто, чтобы подстраиваться под него. — Он в первую очередь пострадавший, который не по своей воле стал монстром. — Он сам им стал в поезде. Я видел это. Он сам сказал, что всех убил по своей воле. — Да у него выбора другого не было. — Он мог сидеть и ждать, но он лишь идиот, которому действительно плевать на всех. — Тихо. Ему надо сказать, — высказался маршал. — Но, Виктор Алексеевич… — Они оба правы. Желательно добиться от него добровольного сотрудничества, чем принуждения. Тем более мы не знаем, что будет, если он долго будет контактировать с генератором. Может, он действительно взорвётся. — Да… Это же всё лишь теории. — Только именно благодаря теориям Ник стал таким из-за своего отца и учёных в этом комплексе. Не было теории, что он из-за Рапулина станет монстром. Поэтому даже такой риск опасен. Пока мы не узнаем всю связь между Ником и генератором, мы будем его лишь обезвреживать. — Но… — Так, всё. Я иду туда один. Вы оба остаётесь здесь. Не сметь вмешиваться в нашу беседу. Это мой приказ, — твёрдо сказал маршал, ушёл к изолятору, открыл и закрыл дверь, когда зашёл внутрь. — Виктор Алексеевич, я просил не вмешиваться. — Я знаю, но это особый случай. Я отвечу на его вопросы. Успокойтесь, — ответил маршал, подошёл к столу, с опаской видя, как Ник пристально смотрит на него, а потом сел на стул. — Виктор Алексеевич Рознов, маршал Российской Федерации, — решил представиться зверь и протянул руку, а Ник несколько секунд смотрел на маршала и в итоге решил пойти ему на встречу. — Ник Хэмонд. Ходячий труп, — ответил Ник и пожал руку, а Ивана Львовича сразу озадачили такие действия. — Ам… Ник, сразу вопрос. Почему ты так ответил? Ты же маршала только недавно посылал, когда он к тебе пришёл. — Я вежливость увидел сейчас. И я решил на неё ответить. — Ясно. Спасибо, — ответил маршал, а потом решил перейти к делу. — Так… Ник, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело, но ты должен нас понять. Мы… Мы имеем дело с очень опасными технологиями. И… Я больше сторонник твоего добровольного сотрудничества с нами. Поэтому… Спрашивай то, что ты хочешь узнать. Но не факт, что я отвечу на все вопросы. — Неудивительно. Но ладно. Хоть на этом спасибо. И так. Куда он так торопится? Узнали про скорое вторжение пришельцев? — Нет, но мы и об этом думаем. Мы… Мы ждём новую атаку тех зверей, которые хотели тебя забрать. — Ладно. Тогда сразу вопрос. Вы действительно думаете, что они снова сунутся сюда? Я перебил всех здесь в первый раз, потом они пришли за мной сюда два раза, а потом я и вы их всех убили в поезде. Может, они поняли, что уже бесполезно пытаться, раз за дело взялись военные? — Но ведь они же пришли сюда в третий раз. Они прикрывались заложниками. В следующий раз они могут придумать что-то более эффективное. Может, они захотят устроить крупный теракт прямо в городе с каким-то химическим оружием? Мы ведь до сих пор не знаем, на что они способны и кто они такие. От них можно ждать чего угодно. — Ага. Как и от нас. Возможно, что они просто недооценили нас, благодаря чему генерал успешно провёл свою операцию. — О да. Ведь только военные рискнут кем угодно ради своих целей. — Ник, не надо, пожалуйста. Мы уже прошли эту тему. Хватит, — стал просить психолог, чтобы беседа снова не переросла в сплошные крики и ругательства. — Да, верно. Увы, но это так. Печально, но это было необходимо. Просто… Постарайся понять… — Да-да-да. Инопланетные технологии, опасная ситуация и прочая болтовня. На меня это не действует. Мне на всё наплевать. — Тебе всё равно, что против твоих сограждан могут использовать таких же монстров, как ты? — Да. Потому что мне это ничего не принесёт. Всё это не сделает меня прежним. А чтобы не расстраиваться, я надеюсь сдохнуть до того, как подобное случиться. Так что да. Мне плевать. — Но если тебе плевать, то почему ты помогал зверям в Зверополисе? — спросил маршал, что также хотел спросить и Иван Львович, но только не успел, а Ник замер, поскольку понял, что сейчас он отвечает своими собственными словами того времени, когда он сидел здесь под присмотром одного майора, где он говорил, что ему плевать на всех, и тут он понял, что эти слова уже идут вразрез с тем, что он делал в городе, от чего он на некоторое время задумался, думая, что сказать, пока два зверя терпеливо ждали его ответ. — Я не знаю. Мне… Мне было хреново от своего состояния и от того, что я сделал в поезде. Короче, мне просто было плохо одному. И… Я решил помогать другим. А… Не знаю. Я увидел в себе возможность помочь и решился. Всё, — сказал Ник, пытаясь уйти от настоящего ответа, который он не хотел говорить, поскольку не хотел о подобном говорить с кем-то. — Но, Ник… — Товарищ маршал, лучше не настаивайте. Он не скажет всё. — Нет. Я сказал всё. Честно. Мне просто было плохо одному. — Ник, тебе меня не обмануть. Лучше вернись к своим вопросам. — А, ладно. Спасибо, — сразу сказал Ник, а маршал решить отступить, чтобы продолжить беседу. — Дальше. Что там у вас ещё в планах? Куда так спешить? — Ну, просто. Сама работа. У нас приказ верховного командования. Всё досконально изучить и понять. Желательно не растягивать всё это на десятки лет. — А зачем вам это? Чтобы насоздавать таких же чучел, как я? Тогда я против. Вся эта срань очень опасна. — Мы все знаем, что эти технологии очень опасны, но мы должны в них разобраться. — Ага. Мы как-то в порохе разбирались. И что в итоге? Сплошной огнестрел и прочее оружие для убийств и разрушения. Лодки создавали в основном для рыбалки, а теперь сраные авианосцы и прочие машины для массового уничтожения. — Да, это так, но пойми, что мы хотим не только использовать эти технологии. Мы хотим их понять, чтобы узнать тех, кто их создал. Возможно, ты и прав. Может, к нам пришельцы вторгнутся. Мы не знаем, чего от них ждать. Или это чего-то ждут от нас. Мы о них ничего не знаем. По всем тем данным учёных и по тебе мы сделали вывод, что это какие-то совершенно невероятные технологии, с помощью которых можно сделать неизвестно что. Может, эти хозяева имеют при себе средства для того, чтобы нашу планету превратить в пыль. — Ну, а какой тогда смысл в этом изучении, раз это не имеет смысла? — Изучение имеет смысл, пока мы не узнаем результат. Мы обязаны узнать всё, чтобы быть готовыми. — И что? Вы серьёзно думаете им противостоять? Как в каком-нибудь кино? — Не знаю. Я знаю, что бездействием мы ничего не добьёмся. Никто не ждал, что те звери возьмут заложников, но они их взяли, и генерал принял своевременные решения, которые позволили сохранить технологии и тебя. В противном случае ты мог быть уже мёртв, а эти технологии были бы использованы против нас. Поэтому сейчас мы должны готовиться ко всему. — Ладно. Тогда уже поговорим обо мне. Какая мне от этого выгода? Серьёзно. Какая здесь выгода для меня? — Я… Я пока этого не знаю. Точного решения у нас ещё нет. Но… Позволь спросить. Почему тебя вдруг стала интересовать твоя личная выгода? Твоя сестра описывала тебя, как бескорыстного зверя, который был только рад чем-нибудь помочь. Почему вдруг тебя стала интересовать твоя личная выгода? — Потому что с некоторых пор моя жизнь меня не радует. И я хочу наконец-то умереть, чтобы больше не терпеть всё это. Я устал. А ещё мне больно. На складе мне дико и ужасно разрывало голову. Я такой боли вообще никогда не чувствовал. Никогда. Мне на службе прямо в жилет из дробовика выстрелили, и я сам потом от этого отлетел в стену и ударился головой. Самое хреновое, что в тот момент я не потерял сознание, а просто стал всё это терпеть. Мне в тело три пути сразу попало, так и то не было так больно, как на складе. Я такое больше терпеть я не хочу. Одно дело, когда я в виде монстра всё это терпел, так я этого не помню. Я помню, как орал и метался во все стороны, но не боль в башке. А теперь я её ощутил. И через такое я проходить больше не хочу. — Тогда вот ещё одна причина, чтобы с нами сотрудничать. Если ты сам будешь нам помогать, то тебе больше не придётся снова чувствовать эту боль. — Этого мало. Этого очень мало. Я не буду терпеть эту боль, но буду терпеть своё существование, которое я ненавижу из-за того, что не могу сдохнуть. — Ник, ну, ты пойми. Твоё содействие может помочь в нашей работе. Опасность этих технологий высока, а поэтому мы обязаны их понять. В противном случае их могут всё-таки забрать и использовать против нас. И в таком случае даже ты можешь не справиться. Они могут создать против тебя оружие, которое позволит тебя уничтожить. Или просто в плен возьмут, как мы тебя обезвредили. — А, то есть я в плену. — Нет. Но… Но ты понял. — Я понял. Тогда ещё вопрос. Я до сих пор не увидел доказательств того, что это не наше правительство создало всю эту срань. М? — Так… У нас нет таких лабораторий. — Серьёзно? Я должен проверить на слово? И плюс поверить, что какие-то иностранцы сумели рядом с крупным городом отгрохать такое подземелье так, что этого никто не заметил за все эти годы? — Ник, мы не можем доказать свою непричастность. Это невозможно. Ты… Ты же любой документ можешь посчитать ложью. — И правильно. Я так и буду думать. Поэтому мой ответ прежний. Я с вами работать не буду. Пока что не буду. Вот Иван Львович меня спросил насчёт этого. У меня пока нет ответа. Поэтому ждите. Сейчас я с вами работать не буду. А теперь извините, но вам лучше уйти. Я устал говорить. Я почти месяц молчал. Ртом устал двигать. Уйдите, пожалуйста. — Ник… — Виктор Алексеевич, пожалуйста, идите. Он так хочет. Пострадавший здесь он, а не мы. Даже не генерал. Уйдите. Дальше я сам, — попросил Иван Львович, а маршал решил прислушаться, поэтому ушёл, а барсук посмотрел на Ника. — Можно я с вами больше не буду говорить? Я действительно не хочу сегодня. — Ладно. Тогда… Потом. Потом ещё спросишь маршала обо всём. — Нет. Я не хочу говорить с ним. Я с вами хочу говорить. Никто третий нам не нужен. Хотя бы здесь. Пускай они там за стенкой с вами говорят. Я хочу, чтобы мы были одни. Пусть они вам всё доложат, а мы потом поговорим. Где они были месяц, как меня искали, как они ждали меня на складе. Спросите всё, что в голову придёт. Пожалуйста. — Ладно. Я спрошу. — Большое спасибо. — Тогда… Я пойду. — Подождите. Вам же никуда не надо идти? — Нет. — Тогда поиграйте со мной. Пожалуйста. Хотя бы одну партию. Или половину. Как получится, — попросил Ник и даже улыбнулся, а Иван Львович не отказался, поэтому они заново расставили все фигуры, поскольку решили не доигрывать старую партию, а в это же время маршал через несколько секунд пришёл в комнату наблюдения, где сидели майор и генерал. — Что ж. Прошло лучше, чем я ожидал, — сказал маршал и расслаблено сел на стул. — Предлагаю с ним не церемониться, а сразу вырубить и изучать, пока мы не позволим ему очнуться. — Нет. Сперва работаем по-хорошему. Всё-таки логичнее иметь поддержку такого зверя. Он нам пригодится больше, если будет действовать по своей воле, чем под давлением. — Да он безнадёжен. Для него важнее смерть, чем помощь другим. — Я бы посмотрел на вас, если бы вы сами прошли через то же самое, — высказался майор. — Хватит спорить. Действуем по плану. Развели мы здесь дебаты какие-то. Идите работать. Я доложу всё в Москву. — А как же эти двое? — спросил генерал и все увидели, как Ник и психолог начали играть. — Пусть играют, — ответил маршал, и все три зверя отправились по своим делам, оставив дежурного за камерами, а позже Ник и Иван Львович сыграли партию и разошлись, договорившись встретиться потом, когда психолог снова придёт.