Морковки

Юджи, кажется, прилип. Поэтому помощь со слезанием с этого кошмарного приспособления пришлась как нельзя кстати. Поддерживаемый под руки, мальчишка вдруг чётко осознал, что для него-то может боль и закончилась, но впереди… Кажется, впереди ещё худшее испытание. Он мог бы идти быстрее, вполне мог. Успел чуть оклематься ещё пока лежал, восстанавливая дыхание после наказания. Но повис на плечах ребят безвольной тряпкой и еле переставлял ноги, чтобы только чуть оттянуть момент, когда кому-то из них придётся взбираться на это чёртово приспособление. Жаль, расстояния тут всего ничего, и выгадать времени вышло немного. И тут словно молотом по макушке прозвучал новый приказ… Следующий. — Удачи, — успел шепнуть Юджи. Возможно это не то пожелание, возможно, стоило поддержать по иному, но он растерялся и смог как смог. Тем более, что подбадривать с его-то явно зарёванной миной наверняка выходило неубедительно. Казуо не слишком ожидал, что Гурен согласится и разрешит проводить Ю, потому поначалу опешил от внезапной милости. Чувствуя, что собственные колени подгибаются, он тряхнул головой, и, преувеличенно бодро отсалютовав замершему Сатоши, подхватил Юджи и поволок его в ванную. Не оборачиваться. Не думать. Надеяться, что через дверь не будет слышно злого полосующего душу свиста. Кое-как затащив полуобмякшего друга в ванную, Казуо включил воду. И, подумав, слегка брызнул тому в лицо. — Просыпайся, доброе утро, — преувеличенно бодро бросил он, надеясь растормошить Юджи и вывести его из этого жуткого полуобморочного состояния. А заодно вытащить оттуда и себя. — Давай, дружище, успокаивайся, а то я сейчас тоже разревусь. Представь какое будет зрелище, а? Меня ещё пальцем не тронули, а я уже расклеился. И потом, будет обидно, если я все слёзы истрачу сейчас, верно? Прикинь, как подполковник расстроится. Так стараться, а слёз не получить, потому что я их заранее вылил… Он нёс какую-то чушь, совершенно не представляя, как нужно утешать в такой ситуации. Не виснуть же на друге, как на ноющей девчонке и не ворковать, какой он умница? За такую поддержку сам Казуо на месте Ю выбил бы утешителю зубы. Пришлось ограничиться похлопыванием по спине. По крайней мере, они смогли оттуда уйти. А затем вдруг сознание взорвалось внезапной мыслью. «Можете не торопиться». «Ради всего святого, не спеши обратно!» Что будет с Сатоши, если он не сможет больше терпеть, а держать его будет некому?! Внутренности скрутило в тугой узел. — Как ты? Справишься? — голос всё ещё звучал легко и жизнеутверждающе, но до самого Казуо будто доносился сквозь толстое стекло. — Я… Мне нужно вернуться. — Всё путём, — изобразил Юджи околонормальное выражение лица и попытался пошутить. — Иди. Я сразу за тобой, сопли только смою.

* * *

Сатоши сглотнул. Посмотрел на парней. Сжал рукой плечо Юджи и слегка кивнул Казуо: «Присмотри там за ним. И ради всего святого, не спеши обратно!» Он очень надеялся, что Зу ухватит мысль, догадается. И тогда у Сатоши на одну проблему станет меньше. На одну, потому что второй оставался Гурен. Кумир, именем которого он бредил бог знает сколько лет. В отряд к которому так мечтал попасть. Да, чёрт возьми, он и вылазку всю эту затеял только для того, чтобы… А сейчас надеяться больше было не на что и всё же оставался последний рубеж — показать Гурену, что он умеет проигрывать. Хотя бы это. Принять наказание достойно, проиграть с честью, держать лицо — все эти пафосные фразы роились в голове, наплывая друг на друга, пока он шёл к лавке бодрым, чуть не строевым шагом. Во-первых, так колени не успевают подогнуться, а во-вторых и правда надо спешить. Кто знает, сколько у него времени до возвращения Казуо. И всё же у самой конструкции Сатоши чуть притормозил. Последний шаг, отделяющий от пропасти, сделать всегда труднее. Интересно, как это было бы при расстреле? Гурен бы присутствовал? Было бы ему хоть капельку жаль их? Если бы перед строем, наверняка смотрелось бы красиво… Хотя кто стал бы собирать строй ради простых школьников. Сатоши даже головой потряс, ну и мысли в голову лезут. «Ладно, — решил он, наконец с каким-то истерическим внутренним весельем залезая на конструкцию, — побуду курсантом хоть в чем-то. Н-да…» Гурен дождался, пока Сатоши уляжется и перестанет ёрзать. В отличии от Юджи, на этом нарушителе была ещё и рубашка, которая висела почти до середины бёдер, так что заворачивать на спину пришлось больше ткани. Подколоть бы чем, а то сползёт. Обычно курсантов укладывали на станок полностью голыми, чтобы ничего не мешало наказанию, но этих цыплят рано было дрессировать так жёстко, пока ещё можно было влепить не курсантских горячих, а по-простому, детских, для безголового мотыля. Вот так, с задраным к шее подолом. — Готов? — Так точно! — ну и что, что не положено, может у него больше в жизни шанса не будет произнести эти слова. А так можно помечтать, что он вот сейчас всё мужественно выдержит, а потом встанет и пойдет в казарму твердым шагом, делая вид, что ему всё нипочём. Подумаешь, порка! Подумаешь, кверху голым задом перед любимым командиром! Подума-ааааааа! — Ты особо не спеши, тебе там делать уже нечего, — Казуо шутливо ткнул Юджи в бок. — Или что, тоже хочешь на наши задницы попялиться? Зу как всегда язвил на грани и как всегда было совершенно непонятно, всерьёз он или решил обстебать. За кучу лет дружбы Юджи до сих пор не научился нормально отвечать на такие подколки. Ну, или проблема заключалась в том, что в критические моменты чувство юмора у него сбоило и Юджи воспринимал всё исключительно в прямом смысле. — Нет! — отрезал мальчишка, сунув голову под струю воды. И, уже оттуда пробулькал. — Конечно, не хочу, ужасно не хочу, спрятался бы тут под раковиной и сидел бы до конца, блин. Вот только не могу же я вас там бросить. «После того, как сам под конец справился только благодаря тому, что цеплялся за твои руки...» — договорил он мысленно. — Если Тоши нужна будет помощь, я ему помогу, — мотнул головой Казуо. — Ты же знаешь, я в арм-рестлинге его всегда делаю, не денется он от меня никуда, если я его за руки схвачу. А тебе он даст в нос и будет очень обидно. Потому что тогда я дам в нос ему, он — мне, и в итоге получится безобразная свалка. Уверен, драка трёх дебилов без штанов — то ещё зрелище. Казуо беззаботно рассмеялся, чувствуя, как челюсть сводит от попыток не стучать зубами. Он поможет Сатоши, если будет нужно, а сам… Да придумает что-нибудь. Это будет потом. — Правда, не спеши. Ты мне конечно дорог, но не в том смысле, чтобы радоваться, что ты пялишься на мою задницу. И, подмигнув другу, он выскользнул обратно в комнату — как раз чтобы увидеть, как Гурен закатывает на Сатоши рубашку. Сделав пометку о том, что нужно будет сделать это самостоятельно, Казуо прилип к стене, обхватив себя руками. Дверь открывалась бесшумно и Казуо искренне надеялся, что его не заметят. По крайней мере, Тоши. Пусть думает, что его никто не видит, пожалуйста! Гурен краем глаза отследил пока непоротого штрафника. Понятно, разговорчивый овощ пересилил желание отсидеться за дверью и вернулся к стеночке. Правда, руки за голову убрать он опять забыл, но подполковник прекрасно понимал, что в обилии новых впечатлений эти трое половину сказанного пропускают через мозг, не цепляя ни одной извилиной. Ничего, у них ещё будет время научиться. В карцере и яме побывают не раз, правила поведения запомнят как отче наш. А сейчас бы разобраться с самым рассудительным из троицы. Это он привёл помощь, это он первый начал выгораживать друзей, ну и он единственный, кто пытался выяснить, что надо подписать. Короче, мозги есть. Но не там где надо. Это Гурен и собирался исправить. По своему опыту знал: количество горящих извилин на заднице прямо пропорционально количеству рабочих извилин в мозгу. Поэтому пластиковая розга запела свою песню в прежнем ритме. Сатоши еле терпел. Первым импульсом было вскочить и дать в морду тому, кто его ударил. Хорошо, что успел вспомнить, кто именно это был. Мышцы на заднице каменно напряглись, как бы не веря такому надругательству над собой и сопротивляясь ему изо всех сил. Херово. Куда хуже, чем представлялось по-началу. Да что там! Он вообще такого и вообразить не мог. Сатоши не просто мечтал о службе в армии, он втайне тренировался. Медитации, правильное дыхание, умение расслабляться и «подныривать» под боль в том числе. Только вот боль была очень уж непривычной, она взрывалась глубоко внутри и оставляла после себя долгий шлейф неугасающих ощущений, которые наслаивались: не успеешь отойти от предыдущего удара, как тебя уже настигает новый. Это вообще можно вытерпеть?.. Кроме того, дело очень осложнялось тем, что он ни на секунду больше не забывал о том, кто смотрит на него сверху, и старался сильно не ёрзать. Уже догадываясь, что долго терпеть не получится. Казуо с опозданием понял, что с такой позиции вид на задницу друга открывается превосходный, как бы это ни звучало. То есть, первый же удар отчётливо просматривался на до этого бледных ягодицах. Затем без промедления лег второй, третий… Юноши хватило где-то на десяток, затем он вновь зажмурился, и, пользуясь тем, что Гурен вряд ли будет смотреть на того, кто у него за спиной, почти отвернулся, упираясь в стену плечом и лбом, будто пытаясь в ней спрятаться. До этого руки, которыми он себя обхватывал, были сжаты так сильно, что он практически мешал себе сделать вдох. Теперь же левая безвольно обвисла, а правая слегка впечаталась в стену. Раз. Ещё раз. И ещё. Всё сильнее и сильнее, в такт свисту, от почти неуловимых соприкосновений вначале, до ободранных костяшек к концу второго десятка. Думать о боли. Не слушать. Не слушать. Не слушать! Передышку Гурен устраивал после каждого десятка. Но когда порка перекатилась через половину, стал опускать розгу, менять сторону и выжидать через каждые пять ударов. Тридцать. Тридцать пять. Сатоши был крупнее и старше Юджи, перехлёсты по старым следам у него пошли только после третьего десятка. Оставшись в одиночестве, Юджи оперся о раковину, чувствуя, как на затылок льёт холодная вода и стекает по лицу щекотными струйками. Голова мёрзла и долго так лучше не стоять, но холод помогал привести взбудораженные мысли в порядок. Потому что множество вариантов возможных действий привычно разветвились и Юджи попросту застрял. Во-первых, и Тоши, и Зу просили не спешить, наверняка не желая, чтобы он видел их в таком состоянии. И это их желание он отлично понимал. Вот только, с другой стороны, в одиночку терпеть куда сложнее, это он тоже отчётливо осознал сегодня. Не будь рядом друзей — кто знает, как бы всё обернулось... Нет, пусть страшно, и ужасно не хочется возвращаться туда, где уже свистит прут, заставляя вздрагивать, будто лупят прямо по сердцу, но вернуться придется. К тому же, было и «во-вторых». Приказ, мать его за ногу. Фраза подполковника о том, что стоять и смотреть — часть наказания. Гурен говорил ещё что-то, но Юджи не запомнил, поскольку в тот момент был пристукнут необходимостью влезать на станок. Кажется, что надо стоять у стены. И в этом состоял основной затык: Юджи сомневался, что не доставит друзьям ещё больше проблем, если прислушается к своему страху и их стыду, а не к первому приказу Гурена. Помнится, даже за уворачивание от розги грозил штраф, а вдруг... Вдруг, если он задержится чуть дольше, им всем добавят ударов? Ладно уж он сам, хотя, блин, и этого не хотелось, но подставить ребят из-за привычки запутаться напрочь в собственных мыслях? Ну нахрен! Юджи резко вынырнул из-под струи воды, быстро вытерся висящим тут же полотенцем и вышел за дверь, стараясь идти уверенно. Что было слегка затруднительно с болящим задом и без штанов, но на себя уже было слегка плевать — ведь там, на страшном станке, наказывали Сатоши.