Морковки

К середине наказания Сатоши ещё помнил, что он должен терпеть, но уже не помнил почему. От первоначального гордого образа тоже осталось хрен да маленько. В своём отчаянном желании удержаться он сжимал и разжимал задницу, двигал ей из стороны в сторону и шумно втягивал воздух после каждого удара. Коротких пауз с трудом хватало, чтобы перевести дыхание, но слава богу что они были, иначе выть бы ему уже в голос. Сколько ещё? Десять? Двадцать? Сатоши вдруг осознал, что совершенно сбился со счёта. Командир что-то объявлял, но всё это прошло мимо сознания. Хорошо, что парни вышли. Если он сейчас не выдержит и заорёт… Или, ещё хуже, прикроется, а руки так и рвутся прикрыть беззащитную задницу… Слева стало светлее, наверное Гурен снова менял сторону, и одновременно мелькнула тень. Казуо? Или Юджи? Хотя, какая к черту разница. Теперь орать точно нельзя… И одновременно с этой мыслью прилетел следующий удар так внезапно и так болезненно, что руки всё же оторвались от поверхности и взлетели в воздух, застыв на середине дороги, а изо рта сам собой вырвался разочарованный стон. Ровный ритм почти позволил не думать — а потом хриплый стон, последовавший за очередным ударом, вырвал Казуо из транса, заставив взглянуть. Дьявол. Он так надеялся, что Сатоши справится — он ведь, гад такой, ухитрялся всё это время молчать! Неужели и к нему придётся подходить? Сознание отчаянно противилось, но ноги сами собой сделали полшага вперёд. И прилипли к полу. — Мне…? — он не смог не только сформулировать вопрос, но и понять, кого именно из этих двоих спрашивает. Юджи показалось, что он вышел в ад. Одного друга порет командир, а другой друг бессильно избивает стену. Юджи хотел перехватить руку Зу, чтобы не дать ему себя калечить, но не успел: Сатоши вскинулся, застонал и попытался прикрыться, и, о чёрт, это означало, что он в шаге от края. Сатоши точно был сильнее и выносливее, уж себе Юджи не врал, но друг как никто другой боготворил командира «Лунных». И схлопотать от кумира штраф за неподчинение точно станет для него болезненным ударом. В дополнение к уже имеющемуся звездецу. Потому вопросы шагнувшего вперёд Казуо и только подошедшего Юджи прозвучали одновременно. — Разрешите помочь? Сатоши в панике обернулся. Оба тут. Ну, вашу ж мать! — Я… Мне не нужна помощь. Я сам. Гурен похлопал кончиком прута себя по сапогу. Осмотрел композицию. — Казуо за левую руку, Юджи — за правую. Это приказ! Считайте, что это не помощь, а коллективная ответственность. Три секунды на отдышаться. Казуо почти с ужасом взглянул на Гурена. Перевел взгляд на Сатоши, отчаянно-зло прошипевшего, что ему не нужна помощь. И вновь на Гурена. Хотелось помочь — но не так же! Это не помощь, а издевательство какое-то! — Нет. Он справится. — Это приказ! — жёстко повторил Гурен. — За невыполнение штрафные будут всем троим! Отчаянный взгляд Сатоши словно пронзил Юджи насквозь. Он чуть не отступил обратно к стене, но приказ Гурена вдарил по ушам набатом. Ладно... ладно. Тоши всё равно тут круче всех, он ведь всё это время терпел молча. Юджи собирался позже об этом рассказать, а пока просто подошёл к другу, не вслушиваясь в слова привычно заспорившего Зу и резкий ответ офицера. — Н-не на… — Сатоши заткнулся, обмирая от осознания, что именно им только что приказали. А ещё от осознания, что Зу сейчас опять примется спорить и всё испортит. Почему-то именно это сработало в нужную сторону и унижение перестало казаться таковым. Подполковник всегда знает что он делает, даже если это выглядит как полный бред. Это все про него говорили. — Зу, не спорь. Ты слышал приказ? «Всем троим. Скотина! — зло сверкнул глазами Казуо. — Знает, куда бить и бьёт не гнушаясь. Надменная сволочь!» Взглянув на командира почти с ненавистью, юноша занял уже знакомое место, рухнув на колено словно подкошенный и чувствуя, что теперь его колотит не от ужаса, а от злости. Зачем он так с Сатоши?! Именно с ним, который так восхищался проклятым Гуреном и его проклятым отрядом. Руку на станок Казуо положил так же вверх ладонью, но расслабленно, словно приглашая просто положить свою сверху. Он. Не. Будет. Его. Держать! Запоздало дошло, что под левую руку Сатоши пришлось подать свою правую, а значит друг может увидеть кровь на костяшках. Только этого не хватало! Опустившись на колени перед станком с распростёртым на ним товарищем, Юджи осторожно взялся за руку Тоши обеими своими. Он не держал, а будто бы пытался обнять хотя бы вот таким странным способом. Рядом стремительно приземлился порывистый Зу, но сейчас волновало даже не его сердитое сопение. — Эй, всё в порядке, — тихо, но так, чтобы опустивший голову Сатоши услышал, шепнул Юджи. — Мы просто чуть-чуть поможем. Так легче, я уже проверил. — Принимать помощь тоже надо уметь, — коротко сказал Гурен, дождавшись, пока эти трое разберутся между собой. — Для этого порой нужно не меньше мужества и силы, чем для того, чтобы справиться самостоятельно. Он не просто так это сказал. С чётким прицелом в будущее. Лунные демоны — команда. Здесь каждый, каждый должен уметь протянуть руку помощи товарищу, а ещё — уметь принять эту помощь в нужный момент, а не рваться в бой одиноким смертником. Сатоши чуть нахмурился, всё же заметив стёсанные костяшки. Есть ли такое место в мире, где Зу не сумеет повредиться? А в это время Ю почти нежно обхватил его за руку. Так он и воробья не удержит. Смешно. Но почему-то всё это — и мягкая забота Юджи, и то, как по-своему его оберегает рассерженный Казуо, трогало до глубины души. Даже слёзы навернулись, если честно. А ещё слова командира! Сатоши так привык негласно присматривать и заботиться обо всех, кто оказывался рядом, что сейчас совершенно потерялся в новых для него чувствах. Принять помощь? Это как? Впрочем, не важно, есть приказ, его и будем выполнять. — Удержишь? — с ненастоящим сомнением спросил он Казуо, решительно укладывая руку в подставленную ладонь. — А то что-то ты часто тренировки пропускал в последнее время. Ю, думаю, тебя обставит в два счета. — Ещё как удержу, — Казуо с некоторым трудом заставил одервеневшие мышцы лица работать. Улыбка получилась не слишком широкой, но и так тоже неплохо. — Кто же знал, что у тебя чувство юмора прорезается только когда вся задница в полосочку. Злость немного схлынула и он всё же осторожно сжал пальцы. Если сам Тоши смирился — к чему дальше ерепениться? Юджи недоверчиво нахмурился. Чтобы он кого-то обставил? Разве что в количестве залётов и причинении проблем. Он вообще сомневался, что Сатоши будет вырываться, скорее напротив, сумеет собраться и взять себя в руки. Ради них, а не чтобы на штраф не нарваться. Слишком хорошо Юджи успел это понять… Но всё же сжал пальцы покрепче, намекая, что на него можно положиться и что за него можно цепляться — в том числе и с силой, до боли. Гурен оставался внешне таким же бесстрастным, но в глубине души улыбнулся. Клоуны. Точнее, морковки, что с них взять? Но чувство юмора и умение собраться в самой поганой ситуации парням ещё не раз пригодится. А пока — урок первый. И прут снова загулял по уже полосатой заднице, рисуя на ней шотландский плед: свежие красные полосы вперемешку с уже чуть остывшими синими. Пять с одной стороны, пять с другой, и снова кончик прута перемещается по заднице с ягодицы на ягодицу. Ну и последняя пятёрка традиционно по бёдрам. Аччерт! Во время невольного перерыва боль вроде бы утихла, а сейчас казалась ещё более злой и кусачей. Так что Сатоши поневоле вцепился в руки ребят со всей дури. И всё же… всё же теперь он отдал им часть контроля за собственным телом и стало будто... нет не проще, — легче. Как будто часть тяжёлого груза разделили на троих. Об этом говорил подполковник. Впрочем, скоро стало совсем не до размышлений. Зад непроизвольно подпрыгивал и чуть вилял в сторону, не соглашаясь с хозяином, что ему надо лежать на месте и все это терпеть. Сатоши дышал часто и прерывисто, закидывал голову в беззвучном крике, теперь он мог себе это позволить без риска сорваться с места. И капли пота ползли по лбу и вискам. Только пота, конечно же! А потом боль сместилась и стало ясно, что до этого момента все было ещё не так плохо. Сатоши изо всех сил закусил губу, вскидываясь теперь уж точно на каждый удар и молясь только о том, чтобы не заорать, как очень хотелось. Зато после этого удары прекратились. Всё? Неужели всё? Парень уронил голову между рук, которые всё ещё удерживали парни. Пережидая дрожь и слабость. Как ни смешно, в этот раз контакт сработал для Казуо прямо противоположным образом. Если быть частью боли Юджи было для него невыносимо, то рука Сатоши, впившаяся в него со всей дури, странным образом утихомиривала кипящую в голове злость. Наверно потому, что непоколебимой уверенности этого осла хватало на них всех. И, хоть каждый удар заставлял всё внутри натягиваться, леденеть и неумолимо трескаться, он каким-то шестым чувством понимал: всё будет хорошо. Пытка рано или поздно закончится. Казуо понятия не имел, как Сатоши ухитряется выносить удары молча. Но, чёрт дери, ухитрялся! Ещё как ухитрялся! Когда все закончилось, юноша осознал, что, кажется, задерживал дыхание… сколько? Не всё же время, правда? Не мог он столько не дышать. — Скажи честно, у тебя вместо задницы плита гранитная? — сбитое дыхание портило насмешливый тон, но совсем немного. Почему-то от осознания, что для друзей это испытание почти окончено, на Казуо накатила злая весёлость. — Или ты просто язык прикусил и орать разучился? Всё, чем мог помочь Юджи — стоять рядом на коленях и держать Сатоши за напряжённую руку. И молча восхищаться тому, как стойко держится друг. Вслух бы он, пожалуй, этого не сказал, не сейчас по крайней мере, но то, как Сатоши до самого конца сумел даже не пикнуть — внушало уважение. Вот кому тут точно можно хоть сейчас в курсанты. И пусть Сатоши сжимал кулаки и закусывал губу, но молчал ведь! Силён! Лучше, чем Казуо, разрядить обстановку было невозможно, поэтому Юджи лишь облегчённо вздохнул… но вдруг застыл и покосился на неестественно весёлого Зу. То есть, он и так всегда юморит, но ведь… сейчас же, блин, наступит его очередь!.. «Вот жешь… Казуо! — мысленно хмыкнул Сатоши. — Неужели именно его дурацкого бесячего юморка не хватало, чтобы прийти в себя? Быть того не может». — Зато ты, я смотрю, никак не прикусишь. Руку-то отпусти. Сатоши с трудом распрямился, спешно одёрнув рубашку, прежде чем полностью подняться. И застыл, ожидая приказа. Уходить к стене не хотелось. Всё закончилось, да. Для них с Юджи, но не для Казуо. И даже ему было сейчас заметно, как через маску веселья проступает страх, и его уже не спрятать, как тёмный силуэт за тонкой занавеской в легкомысленный цветочек. — Что, не можешь вырваться? — язвительно фыркнул Казуо, но руку отпустил. — Кто ещё из нас тренировки пропускает.