Marode

Тони Старк до ужаса боялся одиночества и чувства ненужности, так что тратил огромные деньги и устраивал вечеринки, чтобы не оставаться на праздники наедине с собой. Вот и сегодня в башне Старка собралось множество людей, пришедших отметить Рождество за чужой счёт. Хозяин вечеринки наслаждался всеобщим вниманием и бокалом виски, который, казалось, никогда не пустел. Тони ходил от одного гостя к другому, принимая лесть и поздравления, сверкая ярче, чем полированное стекло. Однако что-то заставляло Старка чувствовать себя неуютно. Брюнет не мог понять, что его беспокоит, пока не заметил в отражении, с каким негодованием на него смотрит начальник его охраны. Взгляд Хогана был полон презрения и ярости, но Старк не представлял, в чём причина такого отношения. Тони знал, что у Хэппи нет семьи, с которой он мог бы провести Рождество, так что считал, что Хоган должен быть ему благодарен за возможность провести праздник в такой прекрасной компании. Брюнет и подумать не мог, что мысли его верного друга и лучшего работника заняты маленькой девочкой, запертой несколькими этажами ниже. Там, на три этажа ниже, пятилетняя брюнетка, точная копия Старка, сидела на кровати и, обнимая подушку, напевала песню, которой её научила преподавательница музыки. Это не была одна из рождественских мелодий, что звучали отовсюду последние дни, эта песня вообще не была связана с Рождеством, она просто придавала надежду маленькой напуганной девочке, глядя на которую молодая учительница едва могла сдержать слёзы. — When the children cry, let them know we tried, — чистый голос наполнял комнату, пусть даже и пела девочка совсем тихо, казалось, её можно было услышать с любого этажа башни. — 'Cause when the children sing then the new world begins… Несмотря на юный возраст и малое количество практики, девочка пела просто замечательно, к несчастью, не было никого, для кого она могла бы петь. Или так думала сама Софи. Перед запертой дверью стояла женщина, подарившая ей столько счастливых воспоминаний, она хотела навестить полюбившуюся малышку, но ИскИн оповестил о том, что девочка наказана и ей запрещено общаться с кем-либо. Прислонившись к двери, Романофф слушала пение девочки, пытаясь избавиться от жгучей боли и жалости, разрывающих её грудь. — Дорогой Санта, не знаю, правда ли ты есть, но Хэппи сказал, что да… В общем, если ты существуешь, пожалуйста, — Наташа даже не заметила, когда девочка закончила петь, и вздрогнула, вновь услышав голос Софи. — Пусть мистер Старк будет счастлив и, если рай тоже существует, пусть дедушка Джарвис будет счастлив в раю. Он очень хороший, честно-честно. А ещё добрый. Я очень скучаю по нему, но это хорошо, ведь это из-за того, что я люблю его. А ещё, пожалуйста, пусть Хэппи тоже будет счастлив, он очень заботится обо мне, но всегда грустный. И пусть тётя Нат будет счастливой, она хорошая. Романофф не знала, что слышать было больнее: то, о чём Софи пела, или то, что она просила Санту о счастье других людей, но ничего не попросила для себя. Однако спустя несколько секунд она услышала, вероятно, самую печальную вещь, которую могла сказать эта девочка: — Даже если я из-за этого останусь совсем одна или даже умру, пожалуйста, пусть они все будут счастливы.