***
Проснулась Флора от того, что кто-то очень настойчиво тряс ее за плечо, да так, что голова девушки моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. - Коннор... Коннор, перестань, я проснулась... - открывая один глаз и убеждаясь в том, что не ошиблась в личности разбудившего ее человека, пробормотала Флора. - Что случилось? - Британцы, - последовал ответ. Коннор, мрачный и сосредоточенный, сидел подле нее на корточках и ждал, пока Флора окончательно продерет глаза и встанет на ноги. Он сказал всего одно слово. Одно. Одно-единственное слово. Но как много оно предвещало. Сколько сегодня прольется крови, сколько жизней оборвется... Смогут ли они удержать Лексингтон и Конкорд? И... останутся ли они сами в живых? Нет, Флора не сомневалась ни в себе, ни в Конноре, но никто ведь не застрахован от шальной пули в голову, например. А она вообще актриса... ее навыки обольщения в битве бесполезны. Сегодня она будет полагаться только на свое умение обращаться с парой кинжалов да на скрытые клинки. Но, должно признать, с холодным оружием Флора дружила куда меньше, чем с игрой слов и заманчивых взглядов. Клинок, он ведь только завершает дело! Раньше завершал. Сегодня всё будет по-другому. В молчании вышли из дома. Напряженная тишина подобно ядовитому дыму стелилась по земле и расползалась по улицам городка, пророча близкую беду. Привязанный к жиденькому кусту, Флору дожидался ее вчерашний товарищ - гнедой мерин с плохим воспитанием. Конь казался не слишком довольным, словно его только что вытащили с поляны, поросшей свежей и сочной травой, почистили, подседлали и приволокли сюда. Коннор кивнул на коня: садись, мол. - Отправляешь меня в кавалерию? - попыталась пошутить Флора. Однако усталый индеец, судя по залегшим под глазами теням всю ночь не смыкавший глаз, и бровью не повел. - Отправляю тебя в Конкорд, - ровным голосом ответил он. - Что? Зачем? Разве мы оставим Лексингтон без боя? - Нет. Мы не оставим. Ты оставишь. - Нет-нет-нет, - Флора помотала головой, не веря своим ушам. - Ты хочешь сказать, что я не участвую в битве? Коннор, мне льстит твоя забота, но позволь мне самой решать... - Флора, это - не забота. Это - здравый смысл! - в голосе Коннора звучало раздражение. Еще бы: сумасшедший день, ночь без сна, британская армия на подходе и заупрямившаяся в самый неподходящий момент Флора. И неизвестно еще, успел ли он что-нибудь перекусить. - Будут еще битвы на твоем веку, но в этой тебе участвовать не надо. У нас и пятисот фермеров с ружьями в руках нет, а британцев - три королевские роты. Понимаешь меня? - Хочешь сказать... - Говорить я этого не хочу, но ты меня поняла. Очень тебя прошу, езжай в Конкорд. Пока там безопасно. - А ты как же? - Я здесь останусь. Флора открыла рот и, не найдя слов, вновь его захлопнула. Нет, не могла она оставить Коннора, просто не могла. Пусть помощи в битве с нее немного, но если бы она могла помочь ему хоть самую малость! Не могла сесть в седло и ускакать в пока еще безопасный Конкорд, зная, что здесь того и гляди разыграется страшное побоище, понимая, что вряд ли такой человек, как Коннор, сможет остаться в этом аду в живых. И не потому, что он плохо томагавком машет. Как раз напротив. Флора успела достаточно неплохо разобраться в характере индейца, чтобы понять: даже если Коннор останется один, он всё равно встанет и пойдет против британцев. Против отряда, против роты, против трех рот, пяти, против всех английских солдат. Он - пойдет. Он не испугается. Даже несмотря на то, что слишком разумен для такого безумства. Просто он не побежит с поля боя. Будет стоять до последнего. Восходящее солнце золотило опустевший, будто вымерший городок, затаившийся в ожидании сражения. Его лучи по-весеннему весело скользили по земле, согревали отряхивающегося от утренней влаги коня, черноволосую макушку Флоры и прямо стоя задремавшего в ожидании ее решения Коннора. Вот и куда он полезет такой уставший? Он ведь несомненно полезет. Как же утащить его с собой, в Конкорд? Как убедить в том, что тактическое отступление - это не позорный побег? Как, как, как? За чем может пойти такой прямолинейный человек, такой целеустремленный и... Стоп! Целеустремленный? Точно! От гениальности осенившей ее идеи Флора аж пальцами прищелкнула. Сейчас цель Коннора не слишком оправдана и довольно размыта. Пока он просто не должен сидеть в тылах, просто должен быть здесь, потому что на стороне патриотов. Но что если дать ему более четкую, более определенную цель? Цель, которую он поставит выше, чем участие в этой первой масштабной, но заведомо проигранной битве? Это определенно должно сработать. "Так ты говоришь, что мне здесь не место? Хорошо. Поиграем по моим правилам!" - Тогда я тоже останусь! - решительно заявила Флора, вырвав Коннора из объятий дремы. И еще ногой для убедительности притопнула. - Флора... - Нет, я остаюсь! Почему тебе - можно, а мне - нельзя? Это нечестно! - Флора, если тебя убьют, Ахиллес с меня шкуру спустит, - бесконечно устало признался Коннор. "Ах ты, сволочь такая! - поджала губки Флора. - Я-то думала, ты обо мне беспокоишься, а ты, значит, боишься лишний подзатыльник получить?" - Даже так?.. Ну ладно, - разочарованно протянула она. - Раз такое дело, то поеду. Но с одним условием! - Что твоей душеньке угодно? - Моей душеньке угодно, - Флора взяла повод коня, - моей душеньке угодно, чтобы ты ехал вместе со мной. Одна не поеду ни-за-что! На несколько секунд Коннор завис в немом ступоре. Чего-чего, а такой военной хитрости он никак не ожидал. - Ты не понима... Договорить ему было не суждено. Невдалеке раздались выстрелы. Залп, один за другим, разрывали воздух, несколько голосов отчаянно закричали. Гнедой, выпучив глаза, взвился на свечу и громко заржал. Коннор, как-то сразу проснувшись, дернул коня за повод, возвращая на четыре ноги. Флора и опомниться не успела, как ассасин буквально забросил ее в седло и, наподдав коню по заднице, крикнул: - Не останавливайся!!! Обернувшись, девушка увидела, как Коннор сломя голову побежал к месту столкновения. В душе словно оборвалась тысяча нитей, сердце замерло и шмякнулось в глубокую темную яму. Не успела. Не хватило каких-то пары минут. Он бы повелся... Он бы обязательно повелся! Сколько раз подобные моменты, когда кажется, что всё провалено, подстегивали Флору на смелые и решительные действия. Сколько раз она выпутывалась и не из таких ситуаций, ускользала из рук врагов, из рук неминуемой смерти. И сейчас она могла бы развернуть коня, вернуться за этим безумным индейцем, за шиворот выволочь его из самого пекла... могла бы. Но почему-то в раз ослабевшие руки не слушались ее и не могли справиться с испугавшейся и понесшей лошадью, голова опустела, казалась наполненной ватой и паутиной, а на глазах выступили слезы. "Нет-нет-нет, как же так? Когда я в последний раз плакала?! Флора, тебе нельзя! Ты ассасин, ты актриса, возьми себя в руки! У тебя еще есть шанс! Ты еще успеешь. Ты еще можешь... что-нибудь... придумать..." Земля под копытами коня проносилась с бешеной скоростью. Позади раздался стук копыт, и Флору обогнали несколько верховых с перекошенными лицами. - В Конкорд! - кричали некоторые из них. - Спасайся кто может! Флора тоже скакала в Конкорд. Скакала, потому что ее отправил туда Коннор. И почему ей казалось, что она исполняет его последнюю волю? Выстрелы позади всё не умолкали. Залпы следовали один за другим и били по ушам несчастную девушку, понимавшую, что любым из этих залпов может быть убит... Коннор. Наконец найдя в себе кое-какие силы, Флора с трудом остановила коня и развернула его. Но возвращаться не стала. В душе поселилось настойчивое осознание того, что для Коннора наверняка всё уже кончено. Он прекрасный воин, но... Как сказал Ахиллес, иногда он слишком рьяно берется за дело. Патриотов и так мало. Большая часть из них бежала. Даже если индеец еще жив, Флора уже не успеет вернуться. На дороге показались пешие солдаты. Они бежали, бросали ружья, кричали, падали, топтали друг друга. Ими двигали паника и страх смерти. Верховые вихрем проносились мимо обреченно стоящей посреди дороги Флоры, сбивая с ног своих товарищей и перемалывая не успевших подняться с земли лошадиными копытами. Обезумевшие люди, спасающие свою шкуру... Внезапно кто-то схватил Флору за ногу и попытался сдернуть с седла. - Отдай лошадь! - прорычал небритый мужчина в принципе приятной наружности. Наверняка в мирное время - он добрый фермер и хороший семьянин. Удержалась в седле Флора только благодаря натренированным инстинктам. Она выхватила было кинжал, надеясь хоть таким способом избавиться от потерявшего разум человека, но мужчина проворно схватил ее за запястье и сжал так, что девушка выронила оружие. Почуяв, что всадница отвлеклась, гнедой рванул вперед, сбрасывая с себя и Флору и повисшего на ней американца. - Что ты наделала, дура! - выругался неудавшийся конокрад, ударив не успевшую толком подняться девушку. - Ни себе, ни людям. Тьфу! Флора от удара отступила на несколько шагов назад и схватилась за разбитый нос. Если бы она была в порядке! Этому нахалу бы не поздоровилось! Да, в сражении Флора бы долго не протянула, но в драке один на один она бы этому мужлану показала! Но она в порядке не была. Она всё никак не могла вернуть себе спокойствие, она всё думала, не могла понять, где ошиблась. Что она сделала не так, зачем позволила Коннору остаться с этими трусами? Зря легла спать? Медленно соображала поутру? Что, что было не так? А может, всё было не так? Может, все ее действия, - одна сплошная ошибка? Может, если бы она не спала в полупустом домишке, Коннор сейчас был бы где-нибудь в другом месте? Хотя, с чего бы?.. Упрямая слеза всё-таки прочертила дорожку по щеке, обогнула подрагивающие губы и слилась со стекающими по подбородку струйками крови из разбитого носа. Если бы она не переживала так сильно! Если бы не было так больно! Если бы... если бы... она бы могла повести себя по-другому. Как? Как-нибудь. Но по-другому. Ее мысли были бы трезвее, и она бы сумела придумать... сумела бы всё сделать как надо. А сейчас... всё кончено. Патриоты бегут, британцы стреляют. Гнедой сбежал. Всё кончено. Сзади приближалась лошадь. Флора слышала, как ее копыта отбивают дробь по дороге, слышала, что лошадь движется прямо на нее, но не сделала ни шага в сторону. Зачем? Пускай. Пускай собьют, задавят, растопчут. Ближе. Еще ближе. Уже сейчас... Флора зажмурилась, но удара конской груди о ее ссутулившуюся спину не последовало. Вместо этого сильная рука вздернула ее, как на виселицу, на переднюю луку седла. - Флора, ты чего стоишь? Где лошадь? Что с тобой случилось? Девушка обернулась так быстро, как только могла. Ее глаза уперлись в смуглое, прикрытое капюшоном индейское лицо, и встретились с обеспокоенным взглядом. Безрадостные мысли выскочили из головы и, словно бусины порванного ожерелья, рассыпались по дороге. - Коннор! - не веря собственным глазам, воскликнула Флора. - Ты живой! - А ты меня хоронить собралась? Что с твоим носом? - Э-э... разбила, - отмахнулась Флора. Не признаваться же, что ты - ассасинка! - не смогла дать отпор какому-то мужлану! И еще по причине того, что мысленно оплакивала вполне себе живого Коннора. Она не стала расспрашивать ассасина о том, что же произошло и какая неведомая сила могла заставить его покинуть поле боя. Что оборона не удалась и так понятно, а за то, что кто-то не дал индейцу полезть на рожон, большое человеческое спасибо. Подробности не слишком важны.***
Конкорд. Патриоты готовились к обороне, занимали свои позиции. Коннору доверили командование солдатами и, по идее, ассасин уже давно должен был находиться рядом с ними, возле моста, но... вместо этого Коннор в очередной раз спорил с Фло. - Флора, ты останешься здесь! Тебе туда не надо! - Нет, не останусь! Ты кто такой, чтобы мне указывать! Стреляю я неплохо, нечего изображать заботливую мамочку. Я хочу сражаться, как все! - возмутилась голодная и взбешенная упрямостью индейца Флора. - Я тоже много чего хочу, - прошипел Коннор. – Но не всё могу себе позволить. Там будет слишком опасно! - Да в жизни на каждом углу опасность! Коннор, я сказала, что буду участвовать в обороне Конкорда, значит, буду! - Только через мой труп! Ты можешь оказать неоценимую помощь в тылу. Будут раненые, останься здесь, и от тебя будет куда больше проку. Флора вздохнула. Нет, напрямую с ним никак... Ладно, придется брать хитростью. - Ты так считаешь? Тогда ладно. Я останусь. - Вот и славно. На лице Коннора крупными буквами было написано несказанное облегчение. Если бы он только знал, о чем в этот момент думала Флора! Когда ассасин, вскочив на лошадь, уехал к солдатам, Флора принялась бродить по дороге. Вскоре ей повезло – она нашла труп человека, видимо, раненого еще у Лексингтона, чудом добравшегося до Конкорда и тут умершего от потери крови. Попросив у Всевышнего прощения, девушка стащила с совсем еще молодого паренька синий мундир, перевязь и форменную шляпу. Надела на себя. Великовато, но в пылу боя вряд ли кто-то поймет, что среди солдат затесалась девушка. Вскоре раздались выстрелы, и Флора поспешила к месту столкновения. Часть солдат укрывалась за баррикадами и отстреливала наступающих британцев, но места хватило не всем. Большая часть патриотов укрылась чуть дальше и, по мере необходимости, сменяла раненых, неспособных больше стрелять товарищей. Среди этих «запасных» Флора и затесалась. Страшно было видеть, что происходило у баррикад: люди стреляли друг в друга, раненые падали, дико кричали, корчились от боли, страшно выкатывали глаза. Сражающимся едва хватало места, чтобы укрыться от вражеских пуль. Они теснили друг друга, толкались и готовы были грызть глотки за то, чтобы спрятаться на время вражеского залпа. Флора видела, как один перепуганный мальчишка, бросив мушкет, побежал с поля боя. В этот же момент раздался залп, и дезертир упал мертвым. Коннор пока оставался невредимым. В принципе открытый для пуль, он скакал от одной группы патриотов к другой и отдавал команды к стрельбе. Флоре казалось невероятным, насколько точно индеец подгадывает момент – стреляя по его команде, американцы убивали куда больше английских солдат, чем самостоятельно выбирая момент для стрельбы. Возможно, с лошади было лучше видно, но... Толчок в спину прервал мысли Флоры. Она задумалась и не заметила, что в группе справа было убито еще несколько солдат. Толкнувший ее американец уже бежал занять позицию. И Флора побежала за ним. Не успела она сделать несколько шагов, как у ее головы засвистели пули – англичане дали залп. К счастью, ни одна из них не задела девушку. Флора бежала со всех ног, видя, что Коннор далеко, а враги снова вскидывают ружья. В последний момент, отчаянным прыжком, она скрылась за огромным валуном, избежав попадания под залп. И поняла, почему Коннор говорил, что ей здесь не место. Поняла, что индеец был прав. Не женское это дело... Грохот выстрелов готов был порвать барабанные перепонки, пули свистели сплошным потоком и казалось, стоит высунуться – будешь убит. Земля хлюпала от крови, люди кричали, выли и что есть сил жались к спасительному валуну. Не вовремя высунувшийся мужчина лет шестидесяти, получив пулю грудь, заливаясь кровью, упал прямо Флоре на колени, мертвыми остекленевшими глазами уставившись на девушку и разинув рот в немом крике. Ринувшийся ему на смену «запасной» был убит, не пробежав и половину пути. Девушка окаменела от страха, от происходящего вокруг, и не могла найти в себе сил пошевелиться. Она лежала, спиной прижавшись к укрытию, вцепившись в мушкет и не в силах вынести царивший здесь грохот. Но деваться было некуда. Раздался стук копыт. Коннор. Как, как он не боится так разъезжать под этим свинцовым ливнем? Его же убьют! Глупый, безрассудный мальчика! Беги, беги отсюда, что его мочи, беги! - Готовьсь! – подняв правую руку, крикнул индеец. Флора почувствовала, как люди возле нее напряглись. Сейчас ей тоже придется высунуться, тоже придется стрелять... Иначе это будет трусостью, иначе... иначе нельзя! - Пли! Выскочив, как черт из табакерки, Флора, почти не целясь, выстрелила куда-то в сторону британской армии и снова прижалась к земле, спасаясь от вражеских пуль. Ее глаза искали Коннора, но он был уже возле моста. «Только бы его не ранили!» - сжала кулачки Флора, неотрывно глядя, как индеец поднимает руку для сигнала. Тут, словно она сглазила, Коннор нелепо дернулся и, резко опустив руку, схватился за локоть. Солдаты, восприняв это как приказ стрелять, высунулись из-за баррикады. Многие тут же упали, схлопотав пулю, но Флору сейчас это мало волновало. Она с ужасом в глазах и с оцепеневшими мыслями следила за тем, как из-под пальцев Коннора появляется кровь. Темная, насыщено-красная, она набухла под рукой ассасина, потекла на балахон, пропитывая белую ткань, струйками устремилась вниз по руке и крупными каплями сорвалась с пальцев раненой руки. Нет... попали... в него попали... Какая... Какая сволочь это сделала?! Кто посмел попасть в Коннора?! В ее Коннора! «Убью, убью, убью!» - думала Флора, заметив, как Коннор отдает новую команду, но на этот раз уже левой рукой. – «Всех вас убью, несчастные англичане! Это вы во всём виноваты! Ненавижу!!!» Чуть высунувшись из укрытия, она направила ствол мушкета в сторону ближайшего отряда и выстрелила. Она не видела, попала или нет, но с этого момента страх прошел. Нет, страшно было по-прежнему, но вот страх высунуться из-за камня... он прошел. Было просто страшно, но девушка стреляла, заряжала и снова стреляла, движимая кипящей кровью и ненавистью. Руки ее онемели, устав перезаряжать мушкет и обжигаться о горячий от выстрелов металл, плечо болело от отдачи. Пули всё так же свистели, грозя, если не убить, то ранить. Стоило высунуться, как прямо перед лицом обязательно проносились смертоносные кусочки свинца. Но сегодня удача благоволила Флоре, ее не задела ни одна пуля, в отличие от тех... лежащих чуть поодаль, которых товарищи оттащили с линии огня и свалили в одну кучу – живых или раненых. Вся форма Флоры была сплошь забрызгана чужой кровью, кровью умиравших подле нее солдат, которые падали, обливаясь кровью, корчились в предсмертных муках и скрюченными пальцами цеплялись за ее мундир, за перевязь, за руки. Людей, от боли рвавших на себе волосы, царапавших холодную землю и зажимавших чудовищные раны в бесполезной попытке остановить кровь. Словно это могло спасти их от смерти... Каждый залп заставлял вздрагивать, и чувствовалось присутствие смерти. Словно она, в черном плаще и с острой косой, ходила по полю боя, укрывалась от пуль за тем же камнем, что и Флора, и обдавала лицо девушки своим ледяным дыханием. А ветер свежими порывами бросал в лицо пыль, сухие ветки и прошлогодние листья. И от выстрелов ничего не слышно, кроме предсмертных криков, глаза непроизвольно ищут Коннора, который, не прекращая руководить обороной, зубами затягивал узел на импровизированной повязке. На секунду забыв о бое, Флора ужаснулась тому, что непонятно откуда раздобытый кусок ткани, которым Коннор наспех перевязал рану, набух от крови, что слишком быстро неслась по жилам разгоряченного сражением ассасина и останавливаться не желала... Девушка замерла, вцепившись взглядом в тряпицу... и вдруг встретилась взглядом с Коннором, который, почувствовав этот слишком пристальный взгляд, обернулся и посмотрел прямо на Флору. Она увидела, что ассасин был бледен настолько, насколько позволяла его смуглая кожа индейца, увидела, что ему страшно больно и хочется упасть с коня на землю и закрыть глаза, подобно мертвому, потерять сознание и не видеть этого ада, не видеть смерти своих соратников, не чувствовать себя виновным за смерть каждого американского солдата. Увидела, что с каждой каплей крови убегают его силы, и что, несмотря ни на что, он не может позволить себе такую роскошь, как потеря сознания или смерть. Хоть в сердце попадут... он не мог бросить солдат. И не мог, как бы ему этого не хотелось, увести Флору с поля боя, прикрывая ее собой. Она видела, что Коннор понял, насколько ей страшно так же ясно, как она поняла, насколько болит его рана. Но британцы стреляли, поливая врагов струями свинца, патриоты отчаянно оборонялись и никто из них не мог помочь другому. Ни Коннор, ни Флора, не могли остановить это сражение, не могли просто вздохнуть, перевести дыхание хоть на одну секунду. Не могли сказать друг другу ни одного слова, зная, что в любой момент могут быть убиты. Оба понимали, что хотят утащить друг друга с поля боя, утащить из-под носа у смерти, оба понимали, что не хотят терять друг друга... но сделать ничего не могли. Только надеяться, что смерть обойдет стороной их обоих, только прошептать: «держись!».