Если хочешь жить свободно, будь готов забрать эту свободу у другого.
— Ч-что происходит? — Такемичи попробовал улыбнуться, но вышло довольно плохо. Скорее получился оскал. — Кто вы? Рыжеволосая девушка, решив хоть как-то представиться, отошла от старшей Ханагаки и склонилась перед Такемичи, показывая на красивом лице мягкую улыбку. — Это наша первая встреча. Зовите меня Мика, юный господин. Это было в новинку. Для человека, который всегда старался никак не отделяться от толпы и быть максимально неприметным, брюнету стало немного не по себе. Он прекрасно помнил будущее — там он обычный червь в банке — пресмыкается и проживает жалкую жизнь под крики хозяйки квартиры. Хотя и было это давно, ещё до того, как он угодил под поезд. — Ч-что вы…! Не надо такого… Я просто… — Привычка дала о себе знать и он неуверенно затеребил край футболки, бросая взгляд на старшую сестру. И это заставило его вздрогнуть. Синие глаза сестры — ещё утром дарившие ему тепло и бесконечную нежность сродни материнской — напоминали ядовитые айсберги, которые придавливали его к полу и медленно вытягивали из него жизненные силы. Рен смотрела на него неподдельно мрачно и осуждающе, словно подталкивала к решению. Решению, которое сам Ханагаки, как её младший брат, обязан сделать верное. Парень знал такой взгляд — таким обычно на него смотрели тогда, когда хотели что-то востребовать с него. Взгляд, требующий властного решения. В голове проскользнула его просьба о том, что без сестры он не справиться с мафией и делом семьи. Вот оно. Его сестра вовсе не злится или хочет бросить его — она просто давит на него, желая показать как он должен себя вести. Точно не так, как человек, желающий быть обычным. Пора бы смириться, что ему не светит быть обычные мирным жителем. — Нет, я растерялся. — Его голос, совсем недавно дерганный, стал равнодушным. Глаза-незабудки потемнели, а улыбка сошла с лица. — Я вижу, ты близка к сестре. Надеюсь ты не разочаруешь нас и не предашь моё доверие, Мика. Помни, что предатели долго не живут. Предатели моей семьи не живут вовсе. Рен обаятельно улыбнулась, внутри себя хохоча от восторга. Правы были их родители — её брат рожден для семьи: для продолжения их семейного дела. Кто бы ещё так быстро понял: что ему надо сделать и как? Гении или гены. И, она уверена, её младший родственник гений с генами. Волк, взращенный овцами, от того и так не уверен в себе и слишком милосерден ко всем без разбору. Однако как нельзя сломать природу человека — так и нельзя заставить волка навсегда забыть, что он хищник. Мика переглянулась с Рен, растягивая губы в радостной улыбке, которая выдавала её с потрохами. Однако это было лишь мгновение — она тут же убрала эмоции с лица. На этот раз вставая на одно колено перед юным наследником и прикладывая правую руку к груди. — Юный господин, я не разочарую вас. Моя жизнь посвящена верности хозяйки, старшей госпоже Рен, и вам, наследник. Уверяю вас, я самолично уничтожу всякого, кто осмелиться думать о предательстве семьи Ханагаки. — Хм? — Такемичи немного растерялся, услышав про сестру. Он чувствовал себя как-то дико, что так разговаривает с другим человеком. Только вот он видел, что ни Рен, ни Мика не видели в этом ничего странного. Наоборот, они ему мягко улыбались, как бы говоря, что он на верном пути. — Моя сестра? Так ты пришла сюда за ней? Тут уже вмешалась Рен, понимая, что иначе, Микаэла наговорит много лишнего и тогда ей придется слишком много всего объяснять брату. — Так-с! Братишка, давай я тебе всё же представлю эту даму. Пока она не наговорила разносортного бреда. — Мичи заметил, как рыжеволосая надула губы и кивнула. — Так вот, это Микаэла. Моя самая близкая подруга, она мне как сестра, а ещё это именно она помогла мне найти тебя в том времени. — Ренни! — Мика прижалась к брюнетке, тепло улыбаясь. — Я не говорю такого уж бреда. Такемичи и сам не заметил, как искренне улыбнулся, наблюдая за двумя девушками. Он и не видел такой уж угрозы в Микаэле, раз даже Рен так верила ей. Да и…именно благодаря ей сестра нашла его в том прискорбном будущем…стоит сказать ей хотя бы спасибо. — Раз так говорит старшая сестра, то я благодарен тебе. — Он улыбнулся, протягивая руку. — Я искренне благодарен тебе за всё, что ты сделала для моей сестры. — Конечно, Такемичи. — Микаэла выпрямилась, спокойно глядя ему в лицо. — Рен, там без тебя проблемка. Брюнетка разлила чай по чашкам, жестом приглашая всех за стол. По квартире разнесся приятный запах смородины и иванчая. Такемичи дохромал до стола, чувствуя, как ноют мышцы ног и рук. Да уж, нельзя за пару тренировок стать крутым драчуном. В реальности всё куда печальнее, чем в игре. — Что там опять? — Пока брат витал в облаках из-за боли в теле, то Мика кивнула, сообщая содержание проблемы. — Наш Донни считает, что пора начать чистку. Говорит, что дракон и пара группировок сильно действуют ему на нервы. Ну, это ты и так знаешь. — Рыжеволосая усмехнулась, откидывая голову назад. — А ещё Донни настаивает на вашем возвращении. Такемичи вздрогнул, всматриваясь в сестринское лицо. Настороженность и до жути странный азарт зажглись на лице старшей. — О? — Рен мотнула головой, проводя пальцами по виску младшего братишки. Её прохладные пальцы очерчивали скулы Такемичи, чертили линию от виска до подбородка. — Какая печаль. Мне придется выставить на свет моё сокровище. — Парень дернулся, привлекая к себе внимание. — Рен…? Сестра, о чем ты? — он был похож на жертвенного агнца с этими большими глазами и слепой верой в каждое слово. Но в тот же момент Рен отдернула себя, сравнивая его с хищником, которому предстоит его первая охота. Первая и самая волнительная. — Я сокровище? — Пф, Мичи. — Ханагаки по-матерински улыбнулась, щуря глаза цвета океана. Румянец выступил на её точеном бледном лице, а губы растянулись в красивую улыбку. — Конечно же. Ты моё самое бесценное сокровище. — Аа… — герой покраснел, но неловко улыбнулся, поправляя взлохмаченные волосы темного цвета. — Я интересовался твоей фразой о том, что ты выставишь на свет… На кухне повисла тишина. — Пф-ха-ха-ха! — Мика согнулась пополам, позволяя себе громко рассмеяться, словно она услышала лучшую шутку в жизни. — Т-такемичи, а ты настоящий бриллиант! Божечки, и правда. Кровь не водица. Вы очень похожи. Рен, до этого сидевшая тихо, прижала брата к своему лицу, восторженно глядя на подругу. — Да? Я и Мичи правда похожи? Как это чертовски круто! — Такемичи ощущал себя экспонатом в музее. Хотя его сестра не доставляла дискомфорта. Наоборот, он ощущал дикую теплоту, которая топила сердце и разрешала ему улыбаться этим двоим искренне. — Рен, ты его засмущаешь сейчас. — Мика чинно отпила чая из чашки, отправляя в рот небольшую ириску. Эти сладкие жевательные конфетки с молочным вкусом…о, она бы могла и убить за это сладкое чудо. Хорошо, что Рен всегда хранила пару штучек для своей сладкоежки. — Ну и ладно. — Такемичи наконец смог выпрямиться и снова уставился на сестру своими глазами. — м… Просто я хочу провести тебе практику, братишка. Так сказать, с полным погружением в работку. На кухне послышался дикий кашель — Мика подавилась чаем. — Кха-кха! Ренни! — Она резко вздохнула, возвращая своё состояние в норму. — Он же вчерашний мирный! Уверена, что он справится? Такемичи, безусловно, твой брат, но он рос без насилия подобного типа. Уверена? Её предположения были прерваны громким стуком чашки о стол. Такемичи прикрыл глаза, растягивая безэмоциональную улыбку на своём лице. Хотя внутри он переживал целую бурю из сомнений, страха и желания спрятаться. Мика бросила на него взгляд, сразу же замолкая. Не похоже, что её станут слушать. А может и она ошибается? Волк или овца перед ней? И что-то её пробирает сомнение, что перед ней овечка. — Я… — Ханагаки сжал руки в замок, глядя на рыжеволосую девушку. — Недавно я говорил, что надеюсь на твою верность моей семье. Однако. — парень сделал паузу, стараясь унять внутри себя дрожь и желание начать снова распинаться и доказывать свою правоту в привычном ему стиле. — Мои слова не давали тебе права решать за меня, что я могу перенести, а что нет. Я благодарен за твою заботу, но не стоит так усердствовать. — Хм, хорошо. Я учту это, юный господин. — Мика прикрыла глаза, уважительно склоняя голову. — Прошу, простите меня за излишнюю самоуверенность. — Н-не стоит меня так звать… — Такемичи смягчился, почти полностью возвращая привычную личность. — Просто по имени. Мне неловко. Мика усмехнулась, соглашаясь без слов. А вот старшая сестра героя тихо засмеялась, вертя в руках кухонный нож. Острие проходило в миллиметре от кожи пальцев, а вот рукоятка, словно юла, крутилась в ладони. — Мой брат дал свой ответ. — холодное оружие было брошено в стену напротив и нож воткнулся остриём в доску дартса. Мичи удивленно глянул на стену, но потом снова посмотрел на Рен. — Пожалуй, я обучу тебя всему необходимому в процессе. — Н-необходимому? Брюнетка кивнула, указывая пальцем на доску с ножом. — Есть база. Скажем, это твоё оружие по достижению всякой поставленной цели. Также, я бы хотела подтянуть твои навыки в общении. Скажем, в разговоре есть ведомый и ведущий. И ты всегда должен быть ведущим. Если, конечно, хочешь доминировать над собеседником. — О, ясно… — Такемичи сделал глоток чая, ощущая во рту вкус ягод смородины. Вкусно. И почему он постоянно мил то соки, то колу? Есть же и другие напитки. Вот это чай довольно не плох.* * *
В темном коридоре пахло кровью. И плесенью, хоть и все эти люстры у потолка кричали о миллионах, которыми покрыто здание. Тепло-фиолетовый ковёр под ногами нервировал, а черные стены привлекали внимание картинами, которые украшали их каждые три метра. Мимо проходили редкие люди, которые останавливались перед его сестрой и важно кланялись, но Такемичи не так глуп. Эти люди не просто уважают её — они испытывают дикий и животный ужас перед Рен Ханагаки. Как беспомощные твари перед охотником. — Сейчас будет твоё первое испытание, мой дорогой ученик. — Рен обдала горячим дыханием его ухо, сжимая запястье правой руку героя. — Запомни, ты ничтожество, которое чудом попалось мне на глаза. Если выдашь себя, то тебя убьют, как угрозу власти. — Ч-что? — он замер, чувствуя, как сердце ухнуло к пяткам. — У-убьют? За что? — За твою принадлежность к нашим родителям. — она поправила ему воротник. — Первое правило этого мира: на за что не показывай свои настоящие эмоции. Иначе станешь жертвой на убой. Ханагаки вздрогнул, тут же чувствуя, как ему стало дурно. Спина холодная как лёд, а в ушах стали усиливаться крики всех умерших. Сердце больно било о рёбра, а внутренний голос кричал о том, что надо бежать. Убежать и спрятаться в кроватке под одеялом. Это не его. Ему страшно. Он не привык. Рен оттянула его в подсобное помещение, прекрасно зная, что это было ожидаемо. Паника в такой ситуации — классика. — Как же ты спасешь чужие жизни, если не способен управлять собственными эмоциями? — Её ровный голос бил по больному. Её пальцы больно давили на плечи. — Хочешь снова рыдать перед могилой Сенджу? Или Хинаты? Пока ты тут растерян, то в будущем их трупы разлагаются в земле. Прекрасно, да? — она словно червь отрывала от него куски плоти, причиняя адскую боль и ужасными словами. А кровь стекала по телу, сковывая его движения. — С-сетра, п-прекрати… — А Санзу? Ты же придешь в восторг, если он снова убьёт дорого тебе человека? Может Чифую Мацуно? Представь: его изувеченный труп по приказу Майки доставят тебе. Как предупреждение не отсвечивать. А потом Майки начнёт убивать всех твоих друзей. Разве не чудесно? Как хорошо, да? Ты рад? — Гх, — Такемичи замер, сдавливая руками уши. Это не помогало. Все его страхи очнулись и уничтожали его. — п-прекрати…у-умол-ляю…н-нет… — О? — Рен не хотела так поступать с братишкой, но увы. У него должна быть мотивация. И он не должен быть таким искренним в подобном месте. — А хочешь снова посещать могилы братьев Кавата? Сначала хоронить младшего, а потом и старшего? — Замолчи. — Такемичи вздрогнул, чувствуя, как злость и отчаяние поглощают его страхи. — Нет. Я понял. — его трясло от услышанных слов, но боль от ещё недавнего будущего была сильнее. — Рен, замолчи. Понятно? Не смей говорить о них так. Никогда. — Я бы не говорила, но ситуация… Ты наконец пришёл в себя? — она мягко провела рукой по щеке Такемичи, кисло улыбаясь. — Если хочешь спасти их — то ты сейчас идешь дальше со мной. Выбирай. — она грустно посмотрела на него, поглаживая его по волоса. — Ты мой брат, но здесь я не смогу помочь, если ты не способен держать лицо. Такемичи сглотнул, явственно мучаясь галлюцинацией. Эти чертовы аквамарины. Хочется их вырезать. Выколоть. Уничтожить. И эти холодные руки, которые давили на шею. Всё, что связано с псом Майки. Мусор. Хочется уничтожить. Гребанный наркоман-фанатик. — Приступим. Я не буду больше так делать. Рен с минуту вглядывалась в родные глазёнки, ища подтверждение словам. И нашла — в глубине добрых глаз зрело наследие. Смесь жестокости, бессердечности и желания властвовать. Там зрело желание изменить чертово будущее. Неплохое начало. — Тогда поспешим. — Она потянула его за руку, мягко хватая его за теплые пальцы. — Ты просто сирота, которого я решила привести. Как зверушку. Не вздумай говорить настоящую фамилию. — Учту. — И, знаешь что? — Хм? — Я рада, что ты усмирил свою панику, золотце. — Рен не улыбалась, однако глаза выдавали радость. — Мне хочется много всего сделать, но прежде всего я займусь тобой. — …Спасибо тебе. Рен похлопала его по плечу, делая между ними расстояние в один метр. Перед ними выросли огромные тяжелые двери, украшенные резьбой. Стоило подойти, как двери медленно отворились, пропуская в темно-зеленую комнату гостей. Стоило перейти через порог, как Такемичи ощутил вонь от сигар и кислотный запах крови и мяса. Табун мурашек пробежался по спине, но он мысленно дал себе пощёчину, не позволив даже глазам выдать его страхи. Около большого окна от пола до потолка стоял мужчина. Лет сорока. Его черные волосы были собраны в пучок, оставляя пару прядей около лица. Красны как кровь глаза сканировали, а уверенная осанка давила грузом на плечи. Его прекрасное бледное лицо было окрашено в бордовый, который слезал с него вязкими каплями, намекая, что недавно здесь были и други гости. Отличие от Рен и героя в том, что он или они зашли живыми — вышли мертвыми. А вышли ли вообще? Вдруг Такемичи стало всё равно. Плевать. Он столько дерьма видел, что бояться смерти в его-то ситуации…немного не серьёзно. — Донна Ренелия. Che gente! [Какие люди!] Моя дорогая Белла. — Мужчина мило улыбнулся, приобнимая Рен за плечи, словно свою дочь. — Pensavo già che il tuo adorabile culo avesse deciso di tradirmi. [Я уж подумал, что твоя очаровательная задница решила меня предать.] — Что вы босс! — она также наигранно улыбнулась. — Я не наблюдала за собой повадки канарейки. Padre, la tua fiducia mi fa piangere…[Отец, ваше доверие печалит меня…] — Моя капо. Конечно, я знаю, что ты не предашь. — он грубо схватил её за подбородок, притягивая к себе. — В конце концов, ты мой свидетель. Да, сирота? — Вы правы. — Рен почтительно улыбнулась, совсем не выказывая раздражения. — Ох, босс. Позволите ли представить этого щенка? — она махнула рукой на брата, который стоял с равнодушным взглядом, но внутренне был в непонимании. Что это за тип и о чем они там говорили… — О. Что это за сafone?[мусор?] — Донни подошёл ближе к Такемичи, разглядывая лицо. — Где ты подобрала это? — Мой милый падре, этот ребенок показался мне интересным. E ci sono molti posti in cui puoi incontrare tali creature rettili? [Да и мало ли мест, где можно встретить таких пресмыкающихся тварей?] — Хо-хо. Верно стелишь, Ренелия. — она ещё раз повернулся к Такемичи, подходя ближе. — Так ли интересен этот экземпляр? — Весьма. — Рен мрачно улыбнулась, прикладывая руку к щеке. — Меня забавляют псы, забывшие о своей человечьей натуре. Так сказать, ama dominare. [люблю доминировать] — Говорят, что есть псы, кусающие хозяина. Эта тварь иная? — Донни, ты осторожничаешь, чтобы не проиграть. Я же хочу сыграть с этим отребьем, иначе можно потерять хорошую руку. В кабинете повисла тишина, сопровождаемая редкими облаками дыма от сигары Донни. — А, божью матерь! Хорошо, ты меня заинтересовала. Оставляй щенка. Но, — он подошёл к Рен — его грешки на твоей гриве. — Я благодарствую вам. — Рен усмехнулась, поправляя волосы. — Донни, ты всё также гибок. Перестань ты быть таковым — ты бы умер. Слышала, Патриция снова плетет за твоей спинкой? В стену полетел стакан с виски. — Ренелия, я уже говорил. Не твоё дело. Проблема решаема, пока твоё имя в ней не фигурирует. Вот и ступай. Микаэла уже должна была передать тебе, чей труп мне нужен к заутреннему собранию? — Ха! — Рен кивнула, проклиная этого предателя. — Его труп ты получишь через пять часов. Это всё? — Да. Ступай, orfano. — последние слова были сказаны противной радостью. Нет, Рен знала, что он специально. Назвал её сиротой? Видимо, он слепо поверил в доклад Патриции о том, что брата она не нашла. Тупой баран, вздумавший сидеть на месте главы. Даже собственную любовницу не может контролировать. Это ли крестная мать мафии? Позорище. Послышались глухие шаги и слабое дыхание. Двери закрылись, оставляя брата и сестру в коридоре. Такемичи поспешил сравняться со старшей, оттягивая ту за руку. — Это он? — Тот, из-за кого ты рос без родителей и сестры. Это враг нашей семьи. — …Вы говорили на каком-то греческом языке… — Ахах, близко, но это итальянский. Этот человек родом из Пизы. — А, ясно. — Это всё, что ты хотел узнать? — Рен открыла двери, пропуская его в большую комнату в кучей разного оружия и мишенями. Кажется, это зал для тренировок. Или пыток, судя по тому, как много крови на стенах. — Кстати, ты хорошо справился. Такемичи слабо улыбнулся от теплых слов. Но тут же отдернулся, широко раскрыв глаза. Посреди комнаты висел человек, висел головой вниз и был сильно побит. Его лицо походило на один большой синяк, а рот издавал стоны-крики почти хрипом. — Э-эт-то…ж-жестоко. — он задрожал, наблюдая, как сильно мучился незнакомец. — Это не жестоко. — Рен схватила руку брата, подходя к мученику. — Джерри! Какие люди, твоя воля к жизни поражает. Биомусор. Такемичи мрачно взглянул на это тело, понимая, что на этом месте мог бы потом как-то и он оказаться…да? — Ми, я научу тебя самому важному. Истинной жестокости. — Рен подошла к нему с увесистой плетью черного цвета. Рукоять обожгла ладонь Такемичи, пока он пребывал в своём мирке. — Второе правило этого мира: никакая жизнь не несет особой ценности. Она крепко схватила руку брата и с силой отвела назад и плеть со свистом врезалась в подкаченное тело заложника. Послышался звук, словно мокрые тряпки упали на бетон. Удар пришёлся почти по мясу. Джерри не первый день тут. — Аааа! — он дернулся, но это лишь принесло новые страдания. Вырезка у стоп содрала новый слой кожи, причиняя адскую боль. — Я же всё сказал! Донни же хотел договороспособного, да? Я знаю Патрицию! Наше дело ведь договор, так! Прекратите! — Если врешь, будь краток. — Рен снова повторила движение рукой Такемичи, нанося новый удар плетью. Тут очнулся и брат. Он вздрогнул, уронил плеть и отшатнулся. Рен ждала этого. Она также отреагировала, когда в чертовы 11 лет Донни заставил её убить человека. Её первое убийство. И самое страшное для неё-ребенка. — Н-нет… Это перебор! — Такемичи задрожал, но быстро взял себя в руки, все ещё бледнея лицом. — Неоправданно… Рен подняла плеть и начала новый урок. Первый урок Ханагаки усвоил, а второй — осилит ли он его? Должен. В их мире о доброту принято вытирать ноги. Жаль, но это правда. — Такемичи, а ты хочешь увидеть на месте Джерри своих друзей? Как думаешь, кто же пытал бы их, если бы Бонтен захватил их? Я думаю, твой старый знакомый. Санзу Харучиё…ох, ты же помнишь? Я знаю, что ты в курсе, каково это: попасть к нему в комнату пыток. Наркотики — это ещё удача, да, братец? Этот садист и не на такое способен. А его сестричка? Бедная девчушка, любившая брата. Жаль, преступник не смог спасти её, да? А он её так любил… Бедняжка. Такемичи вырвал из рук сестры плеть и с силы ударил по пленнику, вымещая злобу. — Нет! — Он прекрасно отдавал себе отчёт, что делает больно такому же человеку, но кто жалел его? Никто. Он страдал, а ему только помогали страдать. — Никто из них не окажется здесь. Эта сволочь… Я убью его. Уничтожу, разорву на части этими руками! — негативная энергия все сильнее топила его, пока по комнате разносились громкие крики в перемешку с хлопками хлыста. Кровь попала на щеку героя, а он всё продолжал бить. Вымещать злобу и ярость. Ненависть, скопившуюся в уголках его доброй души. Ненависть, что была чернее чёрного. — И этот придурок…! — очередной удар плетью. — Ебанный Хайтани! Чем этот идиот думал?! Жест доброй воли?! Решил исполнить желание?! Я не знал, что у него мозги так засахарятся! Знали же оба! Знали, что наркоман это ещё та тварь биологическая! Так почему? Кажется, ударов было достаточно — Джерри обмяк, не издавая звуков. — Тебе лучше? — Конечно, она прекрасно знала. Знала обо всем, что произошло в будущем на годы вперёд. Рен — не Такемичи. Терпение — самое жуткое оружие. Рен же вытерпела срок в десять лет в том будущем. И знала наверняка — история Сенджу ещё та херня. Для самой девушки в первую очередь. Бедняжка, утерявшая себя в желании быть с семьёй. И незамечавшая той семьи, которая её окружала и обожала. Как грустно, что люди слепы и глупы до самой смерти. Этот преступник… Ран Хайтани…слишком много совпадений она нашла, чтобы отметать вероятность того, что он и младшая Акаши встретились впервые только недавно. Да и…этот черт-садист слишком трепетно к ней относился. Может влияние петли? Ханагаки отдернула себя, подмечая, что сейчас всё равно эта троица жива и незнакома. Пока порядок. Точнее, нет. Вероятно, сейчас Сенджу Акаши проводит дни в страхе из-за дня, когда началась её личная трагедия? Да уж. Проблемно. Может стоит её потом найти? Как ей известно — девица и впрямь талантище. — а… — Такемичи отшатнулся, бросая взгляд на сестру. — О-он…умер… — он не плакал от страха, но дрожал. Осознавать насилие и убийство — разные вещи. — Да. — Рен положила руку ему на плечо. — Но ты почувствовал облегчение. Убийство этого человека принесло тебе моральное удовлетворение. Ты рад, что больно не тебе, а другому. — Н-нет…я не… — Да. — Рен приобняла его со спины, прижимая к себе. — Ты ликуешь, что наконец-то больно не только тебе. Что не только ты умираешь. Ты чувствуешь, как через насилие голоса погибших друзей стихают. Я знаю. Голова перестала же болеть? Ты доволен, что вымесил свою злость и горечь потерь на другом. Не ври себе, братишка. Этот труп позволил тебе выпустить пар. — Я ужасен! — Такемичи дрожал, ужасаясь с того, что соглашался с сестрой. Он не ощущал сожаления. Было грустно. Он нарушил собственное правило о том, что бессмысленное насилие — это зло. Сломал свои принципы. Это разоружило его. — Но ты же знаешь, насколько ужасны остальные. — Рен мягко схватила его за щёку. — Стань главным злом, чтобы всякое иное зло подчинялось твоей воле. Разве ты хочешь снова чувствовать эту беспомощность и боль внутри? Хочешь быть сильным и добрым? Хочешь смотреть, как о твою доброту вытирают ноги? А хочешь ли хоронить друзей? — Нет. Не хочу… — постепенно внутри него формировалось спокойствие. Если он поступит так, то…обретет то, что позволит защитить его друзей? Тогда оно того стоит. — Т-ты права…я не чувствую горя, но… — Ты боишься. Я прекрасно тебя понимаю. — Рен мягко погладила его по голове. — Но ты выбрал сторону хищника. Хищника, а не травоядного. Так давай же не позволим другим хищникам охотится на твоих людей? — …Х-хорошо. — Такемичи всё ещё трясло, но он постепенно принимал этот новый моральный принцип.Чтобы спасти одних, будь готов уничтожить других.