Мы поставим этот мир на колени

      Кони гарцевали, дети возбужденно гомонили и смеялись.       Лю Цингэ стоял и смотрел.       Смотрел очень сложным и нечитаемым взглядом, за которым любой внимательный наблюдатель обнаружил бы целую бездну паники и немного ужаса.       — Шиди Лю, у тебя такое лицо, как будто искажение ци уже рядом, — прошептал Шэнь Цинцю ему на ухо, прикрывшись веером.       Героический лорд пика Байчжань с трудом сфокусировал взгляд на крайне серьезном и сочувствующем тонком лице.       — Да у меня скоро от одного твоего присутствия все меридианы искривляться начнут, отойди подальше! — рявкнул Лю Цингэ, но сам отойти не спешил.       — Ох, шиди, — фыркнул лорд Шэнь и легонько хлопнул веером по обтянутому белоснежной тканью плечу, — запомни, мои дети и твои дети — это две разные ветви одного вида, и они не имеют ничего общего. Мои ученики понимают человеческую речь, и им вовсе необязательно колотить всех вокруг дубинками по голове, чтобы донести важную информацию. Моих детей нужно кормить и защищать, а забота должна состоять не только в обработке синяков. Ты понял меня, красавица?       — Пойду поищу шиди Му, — решил Лю Цингэ, кивнул сам себе и с крайне независимым видом зашагал к толпе юношей и девушек в нежных бело-зеленых одеяниях.       Шэнь Цинцю приподнял бровь и придержал шиди за рукав.       — Зачем? Все необходимые лекарства уже уложены, я проверил лично.       — Хочу научить его сцеживать змеиный яд, — Лю Цингэ нахмурился и выдернул рукав из цепких пальцев, — нужно сунуть змее в рот ее веер и показать меня.       Шэнь Цинцю прикрылся веером до самых глаз и беззвучно захохотал, провожая взглядом невозмутимо-прямую спину.       — Ох, шиди, если бы проводили соревнования по серьезности или худшим схемам воспитания, то ты был бы главным судьей, потому что победить тебя невозможно, — пробормотал он, обмахнулся и продолжил в полный голос, — если не вернешь мне всех учеников с полным комплектом конечностей, я до конца жизни буду бродить за тобой и притворяться брошенным любовником!       Острый слух сильного заклинателя сыграл дурную шутку, и уши лорда Лю заполыхали трогательно и ярко, как свежераспустившиеся маки.       Воспитание на пике Байчжань строилось крайне просто. Ученики лупасили друг друга, победители снова лупасили друг друга, и этот процесс останавливался либо с закатом солнца, либо если драться больше было некому. Если по случайности сам лорд Лю был не занят очередным походом против демонов и чудовищ, то процесс обучения ускорялся — лорд самолично устраивал ученикам “тренировочный бой”, после которого байчжановцы бодро расползались в стороны, устремлялись к пику целителей и устраивали временное перемирие.       Наблюдать гордого лорда Лю в роли неуклюжей наседки, присматривающей за десятком юных и шумных детишек — о, Шэнь Цинцю дорого заплатил бы за такое представление! Увы, придется довольствоваться рассказами Ло Бинхэ.       Шэнь Цинцю коротко кивнул горделиво восседающему на пегом жеребце ученику и отправился обратно на пик.       Оглядев стайку временных воспитанников, Лю Цингэ вознес короткую молитву собственному терпению и влез на подведенного скакуна. Только сейчас он сообразил, что совершенно не озаботился способом перемещения воспитанников.       К счастью, они управились сами — Шэнь Цинцю предпочитал подготовку к путешествиям оставлять под присмотром старшего ученика, вмешиваясь лишь в крайнем случае.       — На мечах долетели бы куда быстрее, — фыркнул Лю Цингэ и обернулся, оглядывая стайку подопечных. Ло Бинхэ почтительно склонил голову.       — У этих учеников еще нет своих мечей, наставник Лю, — смущенно заметил он, скрывая искры смеха за полуопущенными ресницами.       — Хм, — весомо согласился Лю Цингэ и пришпорил коня.       Дети потянулись вслед за лордом. В седле они держались неуверенно. Только Мин Фань да Ло Бинхэ сидели ровно и не сползали поочередно в обе стороны, зеленея и обливаясь горячим потом. Мин Фань был выходцем из зажиточной купеческой семьи, где лошадей любили и уважали, а Ло Бинхэ частенько отбывал наказания на конюшнях. Там никому не было особого дела, катался ли он на каком-то из скакунов или нет — уборку закончил, и ладно.       Мальчик казался совершенно спокойным, но внутри клокотало тяжелое и злое недовольство. Шэнь Цинцю никогда не был ласков к нему. Он давал знания, много знаний, но улыбки и прикосновения были строго ограничены. Часто Ло Бинхэ и вовсе забывал, что учитель умел улыбаться. Но иногда редкая улыбка все-таки доставалась этому ученику, она была снисходительна и ласкова, но она ни в какое сравнение не шла с теми улыбками, которые учитель щедро раздавал своему шиди!!!       Для Лю Цингэ безо всяких ограничений предлагались язвительные улыбки с ярким блеском в глазах, дружеские подшучивания, тщательно спрятанный за веером смех и даже…смущение.       Смущение. Смущение!       Ло Бинхэ самолично видел, как Лю Цингэ однажды слишком уж удачно отбил очередную колючую подачу учителя и даже внимания не обратил, вывернув ее откровенным комплиментом, а учитель опешил. Опешил, и на бледных скулах проступил румянец того нежнейшего оттенка, которым зацветает миндаль.       С Лю Цингэ учитель позволял себе смеяться. С Му Цинфаном учитель часто вел долгие беседы, разворачивая пыльные свитки и наклоняясь так близко, что темно-коричневый шелк его волос почти касался зеленой шапочки целителя. С главой Юэ…       Мальчик скрипнул зубами и пришпорил коня, недобрым взглядом пройдясь по спине Лю Цингэ.       Ничего. Он, Ло Бинхэ, начал культивировать вовремя и через пару лет сформирует свое ядро и заполучит меч, и навсегда останется юным и красивым под стать учителю. Уж этот ученик постарается стать достойным всего сразу — и долгих разговоров, и смеха, и даже на язвительные выпады согласен в любое время дня и ночи.       У вас у всех столько людей, а у него только учитель; так почему бы вам по-честному не разойтись смеяться друг с другом и не оставить учителя ему? Ло Бинхэ вовсе не жадный, он просто…       Мальчик угрюмо усмехнулся. Нет, он жадный. Нет смысла скрывать. Конечно, это не влюбленность, Ло Бинхэ вполне разбирался в своих чувствах. Вот в Нин Инъин можно было бы влюбиться, если бы она не была такой беспросветной дурой с ноющим хвостом в виде Мин Фаня. Еще можно было бы влюбиться в сестру лорда Лю — та нигде не показывалась без вуали и наверняка была прекрасна.       Ло Бинхэ припомнил идеальную физиономию Лю Цингэ и скривился. Да, шицзе Лю должна быть невозможно прекрасной.       Только вот влюбленность такое глупое чувство. Оно бестолковое и проходит так быстро, что не успевают завять очередные простенькие цветы в букетике. В деревне много таких парней было, романтичных и не очень, Ло Бинхэ помнил их. Сегодня они несут дешевые подарки и тайком кладут их на подоконник одной красавице, а завтра замечают другую, и все начинается заново. Любовь бестолкова.       Ло Бинхэ учителя не любит, он им восхищается и желает заполучить в собственное полное распоряжение, и никак иначе. Может, потеснить Мин Фаня на должности первого ученика?..              В Шуанху заклинателя вместе с выводком учеников встретили со всем почтением. Шэнь Цинцю обычно оставлял все бытовые дела на долю старшего ученика, и Мин Фань по привычке метнулся к постоялому двору, но на полпути затормозил и виновато посмотрел на Лю Цингэ.       Лорд пика коротко кивнул и нахмурился, но как-то иначе. На прекрасном лице промелькнула тень одобрения. Надо же, а эти изнеженные цветы вовсе не так бесполезны, как могло показаться на первый взгляд.       Оставив детей отдыхать, Лю Цингэ прихватил Мин Фаня и направился к усадьбе Мастера Чэня. Ло Бинхэ прихватился вместе с ними, здраво рассудив, что бродить по городу куда интереснее сна.       — Учитель Лю, а как мы будем действовать? — робко уточнил Мин Фань, стараясь не отставать от широких шагов лорда.       — Если этому ученику будет позволено сказать, то тут и думать не о чем, — злорадно пробубнил Ло Бинхэ, — сначала опросим пострадавших, поищем следы демонической ауры, потом осмотрим места убийств и поймем, кто наш противник.       — Сначала надо все взвесить и решить, кем может быть враг, — горячечно возразил Мин Фань, с неприязнью глядя на кудрявую липучку, — иначе зачем тратить время на поиски демонической ауры? А если это вовсе призрак? Мастер Лю, мы сначала осмотрим дом погибших или сразу начнем искать следы темных сил?       Две пары ярко блестящих глаз уставились на Лю Цингэ.       — Да, — сурово отрубил горный лорд и неподвижным взором уставился куда-то за горизонт.              Мастер Чэнь оказался таким слизняком, что Лю Цингэ никак не мог перестать хмуриться. С каменным лицом горный лорд принял поданный чай и решил посидеть в углу и понаблюдать за Мин Фанем. Статус позволял ему вообще не вступать в разговор, положившись на учеников.       О своих проблемах в общении Лю Цингэ был прекрасно осведомлен. С годами он начал понимать, что другие люди видят друг друга как-то иначе. Они строят предположения, пробираются друг другу в голову и угадывают настроения по оттенку глаз или по расположению звезд, в то время как он, Лю Цингэ, смотрит на человека и видит человека. Два глаза видит, нос и рот, руки и ноги, но мысли? Чувства? Как это работает?       Старший ученик Шэнь Цинцю оказался неожиданно хорош. Он задавал верные вопросы, учтиво кланялся и ни разу не передернулся даже, пока пузатый Мастер Чэнь лапал свою молоденькую наложницу едва ли сильно старше самого Мин Фаня. Одета она была так скудно, что скорее казалась раздетой. Лю Цингэ спрятал нос за чашкой чая и постарался смотреть куда угодно, но не на потные толстые пальцы и не на полуприкрытые прелести.       Сквозь завывания Мастера Чэня с трудом удалось уловить смысл. Две его любимые наложницы — в дочери они тебе годятся, жирная ты скотина, — оказались среди девяти убитых и погибли страшной смертью, лишившись всей кожи. Кожа была снята столь искусно, что ни клочка не осталось на плоти.       — Демоны, — прорычал Лю Цингэ и со стуком опустил чашку на стол. Мастер Чэнь вздрогнул от неожиданности, а его юная любовница торопливо отвернулась.       — Господин позволит нам осмотреть комнаты убитых девушек? — осторожно спросил Мин Фань, — мы приложим все усилия, чтобы найти виновного.       — Собери учеников, пусть осмотрят тут все и поговорят с людьми, — Лю Цингэ поднялся с места и едва ли не бегом бросился к выходу. Запах пудры и духов, прозрачный шелк и жирдяй этот, помешанный на похоти!..       Лучше уж к демонам. Или по улицам погулять.              — Учитель Лю! Мы хотели сходить на ярмарку, — прелестная глазастая девочка состроила такую грустную мордашку, что Лю Цингэ замер и подавил желание оглянуться. Ну не может же она вот так смотреть на него?       Его и свои-то ученики обходили по широкой дуге, просто на всякий случай. А тут эта юная барышня с глазами обиженного котенка смотрит на него и не боится…       Задумавшись, Лю Цингэ едва не кивнул, но вовремя очнулся.       — Нет, — отрезал он и нахмурился, глядя, как глаза девочки заволакивает слезами, — убийца ловит юных девушек, а ты собралась гулять в такое время?       Нин Инъин низко опустила голову, стиснула кулачки и пролепетала:       — Учитель Лю прав, не стоит…       Крупная прозрачная капля щелкнула по полу рядом с носками ее сапог.       — Пойдем вместе, — торопливо согласился лорд пика Байчжань и впервые искренне порадовался, что к нему в ученики не пытались попасть девочки. Как с ними управляться вообще?!       Город был маленький, но шумный. На ярмарку съехались жители всех окрестных деревень, и забитая людьми площадь гудела. Блеяли овцы, заполошно голосили петухи, сновали торговцы с переносными лотками, дети носились туда-сюда.       Людей было слишком много.       Статная фигура в белоснежных одеяниях с серебряной отделкой привлекла всеобщее внимание. Нин Инъин чувствовала себя совершенно счастливой и скакала вокруг, с любопытством разглядывая товары, а Лю Цингэ просто разрезал толпу на две части, как волнорез разбивает волну. Пусть очаровательное лицо и привлекало слишком много внимания, но поразительно хмурое и недовольное выражение этого самого лица заставляло зевак держаться на почтительном расстоянии.       Впрочем, наличие прославленного духовного меча тоже заставляло людей тянуться взглядами, но не руками.       Обойдя всю площадь, девочка устала и уже не кидалась из стороны в сторону, вяло рассматривая товары. Солнце понемногу опускалось к горизонту.       Лю Цингэ вдруг заприметил уже сворачивающего свой товар торговца и остановился, прищурившись. Взгляд его привлекли десятки изящных расписных вееров, развешанных над прилавком.       — Подожди здесь, — бросил лорд и широкими шагами направился к торговцу.       Пластины светлого дерева мягко сияли в закатных лучах, огнем горела скромная нефритовая подвеска, а нежный, туманный пейзаж был таким зыбким и неуловимым, что Лю Цингэ ни секунды не колебался. Он протянул руку к выбранному вееру, но тут рука его столкнулась с еще одним покупателем.       — Прошу простить, учитель Лю, — холодно извинился Ло Бинхэ и отдернул ладонь, будто обжегшись, — мне показалось, что этот веер прекрасно подойдет моему учителю.       Лю Цингэ вдруг смутился и отступил на шаг.       — Тебе лучше знать, — отрывисто заявил он и оглянулся. Чернильные брови сошлись над переносицей, — где твоя шицзе?       Ло Бинхэ растерянно осмотрел пустеющую на глазах площадь.       — Только что была здесь.