Часть 14
4 мая 2022 г. в 13:07
В пещере было пусто и тихо. Пульсация крови в ушах казалась Шэнь Цинцю оглушительной, но вместе с тем она только подчеркивала глубокую беззвучность и спокойствие пещер.
— Как вернешься, нам нужно будет поговорить, — прохрипел горный лорд, цепляясь за протянутую ладонь. Светлая энергия клубилась вокруг и была почти осязаема. — О твоей победе над демоном.
Юэ Цинъюань приподнял бровь.
— О моей победе? — переспросил он и нахмурился. — Я надеюсь, что к моему возвращению вы оба будете в порядке, и мы поговорим обо всем, хорошо?
— Хорошо, — покладисто согласился Шэнь Цинцю и коротко махнул рукой. — Все, спасибо за помощь, дальше я и сам посижу. Постарайся вернуться вовремя и не найти лишних проблем на свою голову, хотя я и вообразить не могу того безумца, который решится пойти против тебя.
Глава Юэ с такой силой стиснул челюсти, что вспухли узлы желваков.
— Он уже пошел против меня, — заметил он тихо и вздохнул, усмиряя бьющуюся внутри ярость. — Ты или я — какая разница?
— Огромная разница, огромная.
Устроившись на огромном плоском камне, Шэнь Цинцю запрокинул голову и устало вздохнул, открывая линию безупречной шеи.
— Если кто-то посмеет клеветать на тебя или выступить в открытую, его заставят замолчать мгновенно. Ты и в семнадцать был сильнее большинства опытных заклинателей, ты усмирил древний меч, а еще ты управляешь пиками разумно и умеешь выкручиваться ко всеобщей выгоде. Если даже твою блистающую репутацию удастся повергнуть в грязь, кто встанет вместо тебя? Лю Цингэ? Заклинательскому миру конец придет дня через два — как раз столько ему потребуется, чтобы облететь каждую выступившую против тебя школу и сравнять ее с землей. Му Цинфан? О, тогда школы будут вымирать разнообразно, долго и мучительно.
Юэ Цинъюань усмехнулся и погладил тонкое жесткое плечо сквозь рукав:
— Вместо меня встанешь ты.
— О, тогда они сами побегут за ядом или под клинок Лю Цингэ, — мрачно пообещал Шэнь Цинцю и устало потер глаза. — Вот по моей репутации можно сколько угодно бросаться грязью, ей темнее уже не стать. Иди, а то твой возвышенно-страдальческий вид нарушает потоки энергии.
Убедившись, что шиди устроился со всем возможным комфортом, глава Юэ бегло улыбнулся и проговорил колючим, незнакомым тоном:
— Я надеюсь, что тебе удастся как можно быстрее вывести остатки зелья. Так быстро, насколько это вообще возможно.
Шэнь Цинцю, расслабленный и почти успокоенный мерными вихрями светлой ци, по-собачьи вскинулся и прищурился, глядя на серьезного Юэ Цинъюаня.
— Я приложу все усилия, — заверил он.
Глава коротко кивнул и растворился в глубинах каменного лабиринта, изрезанного полосами солнечного света. Лорд Шэнь проводил его задумчивым взглядом.
Колючий тон походил на предупреждение, а не на обычное пожелание здоровья. Брат на что-то намекал, но не словами, а всем своим видом. Почему не сказал прямо? Неужели скован каким-то незримым заклятием, не дающим произнести ни слова о будущей опасности?
Праведного главу можно ко многому принудить, манипулируя его тягой к справедливости, однако для этого боги и свели их двоих. Там, где Цинъюань будет слишком светел, тьмы Цинцю хватит и сокрыть ошибки, и спрятать ощетинившиеся пиками ловчие ямы.
Расслабившись, Шэнь Цинцю выбросил из головы все лишнее и сосредоточился на ощущениях собственного тела. Тело стенало и выло, не понимая, за что ему такое наказание; глухо саднили в кровь искусанные губы, низ живота тянуло мерзко и хворо, будто подцепил он какую-то заразу.
— Ты у меня за каждую минуту ответишь, — глухо пробормотал Шэнь Цинцю и осекся. Где-то совсем рядом медитирует Лю Цингэ, и не стоит выводить его неуместными в сонной тишине пещер проклятиями; если же вояка умудрился и вправду словить искажение, то внимания привлекать тем более не стоило.
Не сейчас, когда в самом Шэнь Цинцю силы не больше, чем в котенке: переползать с места на место или ядовито скалиться он в состоянии, но взяться за меч не рискнет. Тем более противостоять Лю Цингэ он не сможет и на пике своей формы, особенно если будет играть по правилам.
Хорошо, что правила и Шэнь Цинцю никогда не пересекались. Плохо, что гордый Лю Цингэ отказался выравнивать меридианы под чутким присмотром Му Цинфана и умчался в пещеры.
Но все плохое подождет, пока Шэнь Цинцю не соберет себя по частям, не склеит заново и не сможет посмотреть на весь этот мир без привкуса пепла и горечи на кончике языка.
Тишина и вязкое тепло пещер мягким коконом охватили тело, успокаивая и вымывая из головы лишнее.
Меч с негромким свистом рассекал воздух. Солнце перевалило за полдень, и пропотевшая одежда неприятно липла к телу. Утром прошел дождь, и мокрая земля исходила паром, словно горячие источники. Испарения мешали дышать.
Неугомонные, неукротимые волнистые пряди от ветра и влажности стали совсем кудрявыми и повыбивались из прически, и Ло Бинхэ ощущал себя готовым облететь одуванчиком.
Руки дрожали от усталости, но юноша только сильнее стискивал рукоять и продолжал тренироваться, накрепко стиснув зубы.
Нужно выбить эту дурь из головы. Нужно выдавить то жаркое, темное, непонятное; оно только мешало, выворачивая все наизнанку.
Он давно сбился с четкого рисунка и просто протыкал мечом раскаленный воздух, и дышал тяжело, жмурясь от усталости. Наверняка он выглядел смешным, но сейчас ему не было до этого никакого дела.
Внутри словно разверзлась бездна, и жадная ее пасть была наполнена огнем и чем-то томительным, страшным и вместе с тем манящим. Вкрадчивый шепот просачивался прямо в голову, и Бинхэ едва удерживался, чтобы не начать оглядываться.
Бездна звала, приглашала сделать последний шаг и обещала взамен исполнение всех желаний.
Сдавшись, Бинхэ опустил клинок и утер пот со лба, размазывая соленые капли и щурясь на слишком яркое солнце.
— А ты ничего так, — вкрадчивый голос раздался так неожиданно, что юноша едва меч не выпустил. — У меня мама так вышивает. Тычет иголкой куда попало, рычит, а потом и вовсе ткань рвет ко всем демонам и иглы ломает.
Изящная красавица сидела на дереве, покачивая ногами. Ветер трепал густую вуаль, яркие блики плясали на нежной коже и отражались в глубине ясных темно-серых глаз, глядящих с необидной издевкой.
Одним гибким движением сорвавшись вниз, Лю Минъянь приземлилась возле юноши и коротко фыркнула.
— Тебя мой брат вообще не учил? Дай сюда.
Отобрав меч, девушка покрутила им в воздухе и вернула Ло Бинхэ, прижав его ладони к рукояти и для верности не отпуская.
— Ногу сюда. Равновесие где? Ты как курица с переломанной лапой. Будешь так тыкать, сразу рухнешь, стоит врагу увернуться.
Ло Бинхэ с некоторым трудом вырвался из цепких рук прекрасной барышни и для верности отступил на пару шагов.
— Твой брат меня вообще ничему не учил. Он не мой учитель.
— А зря, — заметила Лю Минъянь и обмахнулась ладонью. — Ты бы тоже клювом не щелкал. Присматривался, перенимал. Скоро в старшие ученики, а ты мечом машешь, как… все, молчу, молчу, скалишься как бешеная собака.
Ло Бинхэ с некоторым удивлением осознал, что раскатистое рычание и вправду принадлежит ему, а приподнятые губы свело судорогой.
Видимо, за просто так красоту не заполучить. Выдав Лю Минъянь прекрасное лицо и изящную фигуру, боги взамен отобрали у нее весь такт и манеры. Рядом с ней юноша поневоле становился приземленнее, не в силах скрыть свое нутро. Шэнь Цинцю наверняка был бы недоволен тем, как легко его ученик превращался в грубоватого и невоспитанного мальчишку, не умеющего поддержать учтивую беседу со старшей сестрой.
Хорошо, что учителя здесь нет, с внезапным приступом гнева подумал Ло Бинхэ и посмотрел на девушку с неприкрытой угрозой.
Правильно истолковав исходящие от юноши сигналы, Лю Минъянь выставила перед собой ладони и рассмеялась тихим, удивительно нежным смехом. Густая вуаль заколыхалась, пошла волнами.
— Успокойся, щеночек, я вообще не к тебе. Не тебя искала. Мне бы твою младшую сестрицу найти — такую милую маленькую куколку, которая постоянно ошивается неподалеку от тебя.
— Нин Инъин? — Ло Бинхэ растерянно пожал плечами. — Зачем ты ее ищешь? В это время она обычно мучает… то есть занимается музицированием, я могу указать дорогу.
— Укажи, буду благодарна, — Лю Минъянь тихо выдохнула и опустила голову, словно у нее вдруг силы закончились. — Ты на самом деле не такой уж бесталанный, правда. Просто слишком несдержанный. Тебе успокоиться бы…
— Твой брат не слишком спокойный, но ему это не мешает, — проворчал Ло Бинхэ, но меч убрал и попытался пригладить непокорные вихры. Глядя на его мучения, девушка только вздохнула, но предпочла промолчать.
— В том-то и дело, что мешает, — глухо бросила она, рассеянно оглядываясь по сторонам. Ло Бинхэ повел ее короткой дорогой через густые заросли, и им пришлось идти плечом к плечу. — Так красиво здесь.
Юноша промычал что-то утвердительное и в зеленом свежем полумраке показался себе невыносимо потным и неприглядным. Едва удерживаясь, чтобы не принюхиваться к самому себе, он побрел по самому краю тропинки, задевая листья.
Молчание приобрело некоторую неловкость, и Бинхэ тихо кашлянул.
— Надеюсь, у лорда Лю все в порядке, — нейтральным тоном уточнил он, выбрав самую безопасную общую тему. Лю Минъянь только плечами пожала и тяжело вздохнула.
— Он часто оказывается на грани искажения, — негромко и мрачно заметила она, мимоходом срывая длинный зеленый лист и пропуская его между пальцев. — Особенность такая. Сила ему досталась слишком рано, и тело было не совсем готово. Меридианы искривились, и только чудом целители успели удержать его на грани. Теперь он научился справляться, предчувствовать, но все равно… раньше он был совсем другим. Таким, как ты. Отчаянным, эгоистичным, а потом стал лордом, и на его плечи словно весь мир упал. Всех спасти, зло истребить, всех котят с веток снять… ну ты понимаешь.
Ло Бинхэ понимал не слишком, но отполированный, позолотой покрытый образ ненавистного врага словно пылью покрылся.
— Рвет жилы, и никто же ему не поможет. Ученики сплошь болваны, а меня он принимать не хочет, — девушка вдруг быстро сморгнула и покачала головой. — А я готова была бы разделить. Кто еще знает, как ему тяжело? Только я. Еще и слухи эти…
Тропинка вильнула и вывернула к укромной беседке. За ажурными легкими перегородками угадывалось движение, негромкая звенящая мелодия ласкала уши и расползалась в раскаленном мареве ледяным ручьем.
Завидев Бинхэ, Нин Инъин отложила инструмент и опрометью выскочила наружу. Она улыбалась ярко и солнечно, но при виде Лю Минъянь на лицо ее набежала тень.
Хрупкая и невысокая, Нин Инъин разом выпрямилась и гордо приподняла подбородок: в глазах ее вдруг мелькнуло какое-то превосходство, а губы искривила глумливая насмешка.
— Зря пришла, — коротко бросила она. — Но нам нужно все обсудить. Тебе придется смириться с моим присутствием.
Ло Бинхэ с недоумением переводил взгляд с одной девушки на другую. Лю Минъянь нахмурилась и глядела исподлобья, и гнев волнами расходился от ее статной фигуры; Нин Инъин смотрела на старшую боевую сестру, как на заползшую в обувь мокрицу.
— Послушай, я тебе не враг, — мягко заговорила Лю Минъянь, но Бинхэ видел, как ей обходится подобная мягкость. Тонкие пальцы сжались с такой силой, что еще чуть-чуть, и из кулачков кровь закапает. — Я не знаю, кто задурил тебе голову…
— Ха! — Нин Инъин не сдержалась и покачала головой, прикусив губу. — Оставь при себе свои отговорки. Он выбрал меня, понимаешь? Из всех возможных выбрал меня!
Лю Минъянь устало вздохнула.
— Мой брат не может писать тебе любовные письма, — сухо объяснила она и потерла виски. — Он в пещерах. Уверена, он и до пещер не стал бы этого делать.
— Он же лорд, — Нин Инъин передернула узкими плечиками и скрестила руки на груди. Взгляд ее впервые переметнулся на Ло Бинхэ, но она равнодушно отвела глаза. — Ему не простили бы нашей любви. Для заклинательницы я еще слишком юна, и наше положение… Но он оставляет для меня письма и подарки, и не стоит тратить слова. Ты не переубедишь меня. Даже если он вернется из пещер и скажет, что ничего не было, я не поверю. Ему нельзя признаваться, ведь всю тяжесть наказания ему придется принять на себя. Нет, я не могу такого допустить. Я сглупила, не удержалась, сама виновата, не стоило давать слухам расползаться, но я надеюсь… надеюсь, что все это скоро утихнет.
Коротко шагнув вперед, Нин Иньин приподняла голову, заглядывая в лицо рослой Лю Минъянь.
— Я не подвергну его опасности и не стану пятнать его репутацию, — звонко выпалила она. — Ты ведь тоже беспокоишься за него, я все понимаю. Мы и вправду не враги.
— Идиотка, — Лю Минъянь закатила глаза. — Какие письма, какие подарки? Мой брат скорее стол пополам перерубит, чем напишет хоть две складные строки. Что ты там за подарки нашла, желуди?
Глаза Нин Инъин полыхнули. Она потянулась к воротнику и вытянула наружу простой нефритовый оберег на кожаном шнурке. Камень блестел ярким стеклянным светом и был почти прозрачен, и даже несведущий в резьбе Ло Бинхэ сразу опознал подделку.
— Этот амулет подарила ему мать, — голос Нин Инъин стал ниже и холоднее. — Он передал его мне. Для чего бы лорду Лю отдавать мне такую ценную вещь, если это не обещание?
Ло Бинхэ ощутил, как к горлу подкатывает ком. Нет, лорд Лю был сумасброден и в целом неприятен, однако никто и никогда не сплетничал о нем. Девочек на его пике и вовсе не было, так не в том ли причина?
Однако такой дешевый амулет…
— Дура, — припечатала Лю Минъянь. — Чистейшая, кристальная дура. Да чтоб моя мать такую дешевую цацку носила, еще и передавала наследнику? Их же у каждого лавочника горсть. Не знаю, что за мерзавец играет с тобой, но если еще хоть слово сорвется с твоих губ — ты сильно пожалеешь за каждый взгляд в сторону моего брата. За каждый, клянусь.
Губы у Нин Инъин дрогнули. Бросив на девушку затравленный взгляд, она развернулась на пятках и бросилась куда-то в глубину зарослей, крепко сжимая в ладошке поддельный оберег.
Тяжелый, смутно знакомый запах забивал ноздри. Тело казалось разогретым изнутри, чистым, правильным, только остаточная слабость все еще ватной тяжестью тянула плечи. Внезапно сильно захотелось есть, и не абы чего, а вкусного; поведя плечами, Шэнь Цинцю со вздохом размял шею и ощутил себя легким, как перышко.
Не самая лучшая юность вылилась в невозможность обходиться без еды и сна, пусть и мог протянуть он куда дольше обычного человека, но до других лордов с их выдержкой ему было далеко.
Сил внутри скопилось едва ли на четверть, но ненавистный яд растворился без следа. Внутри что-то дернуло, словно рыбку на крючке. Какие-то воспоминания, спутанные и не слишком приятные, выдернутые на поверхность запахом.
Свежим, сильным запахом крови.
Шэнь Цинцю распахнул глаза и взлетел вверх, оттолкнувшись от теплой каменной поверхности. Прямо под ним пронесся смертоносный серый вихрь, в котором лорд не сразу признал меч.
Прекрасное сияющее оружие выглядело пыльным и больным. С треском врезавшись в каменную стену, оно высекло сноп искр и словно закричало пронзительным звоном дрожащего лезвия.
Лю Цингэ прятался в тенях, избегая открытых участков. Все солнечные пятна он обходил, плавно скользя по границе света и тени. Подкрадывался, как готовый напасть хищник, жертве которого некуда бежать.
— Лю Цингэ? — без особой надежды позвал Шэнь Цинцю и принялся медленно отступать, не отводя взгляда от согбенной темной фигуры. — Эй, красавица?
Темнота глухо зарычала, и Шэнь Цинцю ощутил приближение страха. Не того звонкого, густо замешанного на злости и желании доказать всем, чего он стоит, а безнадежного, вязкого. Страха, в котором никакая злость не поможет найти верный выход.
Стремительный рывок он позорно пропустил. Ослабшее тело только дернулось инстинктивно, но сверху уже навалилась многотонная тяжесть, словно рухнувший потолок: цепкие влажные пальцы мертвой хваткой сошлись на горле.
Шэнь Цинцю только впустую оцарапал твердые, будто нечеловеческие запястья и выгнулся, силясь скинуть с себя обезумевшего лорда.
Лю Цингэ смотрел тяжелым, гипнотическим взглядом, и от знакомой и в то же время незнакомой серости этих глаз хотелось кричать: все это было неправильно, словно из-под ног почву выдернули. Спина саднила, сбитая о камни, в голове мутилось, и искаженное лицо Лю Цингэ начало расплываться, скрываясь за пеленой тьмы.
Сил вырваться не хватит, с судорожной отчетливостью осознал Шэнь Цинцю. Он бы ухмыльнулся, но не ощущал собственных губ — только огромное желание вдохнуть. Выпустив жилистые запястья, он потянулся навстречу и, обхватив негнущиеся плечи, послал первую крошечную ниточку ци в огнем пылающие меридианы Лю Цингэ.
Отбиться не выйдет, так может успеет хотя бы выровнять ток обезумевшей ци и вернуть лорду разум.
Лю Цингэ на мгновение замер, а потом рухнул сверху, всем телом вжимая в пол. Ушибленная спина взвыла, распространяя волны боли по всему телу.
Тонкий, прерывистый поток энергии вряд ли смог сильно помочь, но лорд пика Байчжань засопел и ослабил хватку. Шэнь Цинцю со свистом втянул теплый воздух и хрипло закашлялся, не отнимая ладоней от окаменевшей спины шиди. Теперь заныли еще и ребра, ушибленные о Лю Цингэ — тому же было совершенно удобно, и сползать с распростертого тела он явно не собирался.
Темнота перед глазами понемногу разошлась.
— Ну и что это ты делаешь? — хрипло забормотал Шэнь Цинцю. — Разве лорду пристало вот так себя вести?
При звуках его голоса Лю Цингэ замер и заинтересованно сунулся носом под ухо, щекоча кожу дыханием. Шэнь Цинцю едва сдержал крик — ему показалось вдруг, что обезумевший лорд сейчас вцепится в его шею зубами и загрызет, как бешеный волк.
Лю Цингэ же поерзал, коротко фыркнул ему в ухо и затих. Светлая ци расходилась по его телу, принося успокоение.
— Какая ж ты тяжелая скотина, — пожаловался Шэнь Цинцю и поерзал, силясь вырваться, но Лю Цингэ только плотнее навалился сверху и предупреждающе зарокотал, приподняв голову. Зрачки его расплескались двумя провалами во тьму, пожрав стальную серость глаз. Кожа была бледна и вся покрылась испариной, и на лице не просматривалось ни намека на скорое возвращение разума.
— Ладно, лежу, — сдался Шэнь Цинцю, с удивлением обнаружив, что один из двух ударов выбил из него весь страх. Ему было тяжело, жарко и неудобно, да глубоко сидящая ненависть к чужим прикосновениями подняла голову, делая положение невыносимым. — Ты же честный и справедливый лорд, зачем тебе меня убивать? Мы не ладили поначалу, признаю, ну а с кем ты вообще ладил? Сейчас-то… кхх…
Лю Цингэ вдруг коротко цапнул его за ухо, приподнялся и потянулся куда-то к своему поясу. Дрожащие, перепачканные кровью пальцы были видны так отчетливо, что Шэнь Цинцю провалился с головой.
Сил нет, совсем нет, последние крохи утекли в пересохшие меридианы окровавленного Лю Цингэ, а сам он, потерявший человеческий облик, совершенно неуправляем. Впервые Шэнь Цинцю не мог понять, что для него страшнее — смерть или же не-смерть.
Ничего нового с ним не случится. Вряд ли все его подзабытые, смазанные зельями постельные приключения были добровольными — некоторым заклинателям нравилось сопротивление и не нравились готовые на все шлюхи. Он ведь пережил все это, переживет снова.
Только не Лю Цингэ. Не праведный воин, который так старательно делал вид, что ни о каких сплетнях и слыхом не слыхивал. Только не тот, к кому Шэнь Цинцю только-только научился поворачиваться спиной.
Веки обожгло, и лорд Шэнь зажмурился. Пока он жив, все можно будет исправить — только бы Лю Цингэ после всего не воткнул себе меч в живот, наказывая себя так, как наказывал всех насильников.
Давно попранная честь Шэнь Цинцю точно не стоила таких жертв. Именно поэтому он снова и снова объяснял ученикам, что мир — место мрачное, и иногда обстоятельства оказываются сильнее самых несгибаемых и чистых людей и гнут их, ломают с криком и болью, потому что…
Потому что нет большой чести в том, чтобы сломаться. Доблесть в том, чтобы выжить, принять и оставить позади.
Что-то с такой силой вонзилось в камень рядом с головой Шэнь Цинцю, что щеку обожгло болью от мелких осколков, оцарапавших кожу. Лю Цингэ глухо, мучительно застонал и скатился в сторону, закрывая лицо руками.
В каменном полу, который и мечом не оцарапать, подрагивал окутанный ци сложенный веер, диким ударом вогнанный до середины.