Мы поставим этот мир на колени

      Стопка кривовато исписанных листков казалась муравейником, в который Юэ Цинъюаню придется сунуть руку по самый локоть. Он молча смотрел на убегающие в сторону торопливо начертанные иероглифы и боялся поднять голову.       Ло Бинхэ неподвижной статуей замер в углу, стоя на коленях. Одного взгляда на побледневшего наставника ему хватило, чтобы потухнуть, как задутая ветром свеча; опустив глаза и закусив щеку изнутри, он покорно занял выбранное место и больше не издавал ни звука. Он выглядел потрепанным, пусть и попытался привести свой наряд в порядок, но посеревшее лицо и скованные движения выдавали скрытые травмы. Юэ Цинъюань с тревогой всмотрелся в замкнутое лицо юноши, перевел взгляд на Шэнь Цинцю, но вмешиваться не решился. Ло Бинхэ выглядел уставшим и страдающим, но точно не умирающим, а вот любое неловкое слово в сторону Шэнь Цинцю могло обойтись пику слишком дорого.       В крайнем случае, Му Цинфан тоже здесь — замер еще одной тенью, столь сумрачной и тихой, что занятое им кресло на первый взгляд и вовсе казалось пустым. Если мальчику станет плохо, он успеет оказать помощь.       Лю Цингэ с последнего задания вернулся сплошь покрытый многочисленными царапинами, происхождение которых объяснять отказался. Он сидел монументально и уверенно, но по равнодушным глазам можно было с уверенностью судить, что голова бога Войны явно была занята не тем, чем стоило бы.       На Шэнь Цинцю не смотрел никто, кроме бледного ученика. Узкая фигура в зеленом источала ощутимое напряжение, волнами расходящееся по кабинету. Рассеянно коснувшись верхнего листка, Юэ Цинъюань наконец осмелился заговорить.       — Думаю, шиди уже успел изучить записи и сможет коротко рассказать нам обо всем? — поинтересовался он. Шэнь Цинцю сплел пальцы и откинулся на спинку, устало прикрыв глаза. Веера при нем не было.       — В общих чертах, — неопределенно бросил он и вдруг вздернул верхнюю губу, словно скалясь. — Надо было поймать эту мразь, вывернуть наизнанку и развесить кишки по веткам…       Поймав себя на полуслове, Шэнь Цинцю замысловато взмахнул ладонью в воздухе и замолчал. Бинхэ вскинулся, как позабытый пес при виде хозяина, но наставник не удостоил его и взглядом.       — Теперь нам будет сложнее обнаружить Лао Гунчжу, — заметил Му Цинфан. — Он сбежал, бросив своих учеников, и теперь будет таиться. Хорошо, что дети смогли вовремя выбраться.       Всем телом развернувшись к целителю, Шэнь Цинцю прищурился.       — Шиди пора рассказать, каким образом дворец превратился в груду обледенелых камней, — вкрадчиво предложил он. — А еще объяснить, откуда у него взялась голова одного из высших демонов. Умоляю, не стоит опять рассказывать эту сказку о запертом в подземельях ослабевшем демоне. Высших не удержать в плену, они либо уничтожат врага, либо умрут.       — Он действительно был в подземелье, — пожал плечами целитель. — Вырвался и проморозил все стены… остальные демоны погибли. Быть может, его пленили совсем недавно?       Шэнь Цинцю нервно улыбнулся, зажмурился и потер пальцами виски.       — Глава Юэ, — доброжелательно начал он. — Вашим ученикам не составит труда принести чай?       — Уже должны быть здесь, — Юэ Цинъюань прислушался. В конце коридора и вправду звучали легкие шаги.       Дождавшись, пока ученики сервируют стол, Шэнь Цинцю подхватил тонкостенную чашку. Сквозь согретую белизну проступала темная янтарная жидкость, исходила ароматным паром. Залпом влив в себя изысканный напиток, лорд жадно облизнул губы и швырнул чашку в стену.       Тонкий фарфор жалобно тренькнул, разлетевшись мелкими осколками. Му Цинфан вздрогнул, с недоумением глядя на пролетевший мимо его лица белоснежный обломок.       — Хватит врать, — процедил Шэнь Цинцю, поднимаясь с места. В глубине потемневших от ярости глаз клубилось тяжелое душное обещание. — Вам не кажется, уважаемые лорды, что вы окончательно заврались? Здравого смысла уже не хватает, так к чему мне взывать? Я снова и снова пытаюсь заставить вас быть честнее, но не добиваюсь ничего. Пообещать вам пытки? Мучительную смерть?       Резкий голос разорвал тишину, как ветхую ткань. Сквозь прорехи виднелась неловкость и жалкие попытки сохранить свои секреты, но Шэнь Цинцю возвышался над лордами, как древний бог мщения и справедливости.       Юэ Цинъюань бросил непроницаемый взгляд на Ло Бинхэ. Сколько уже знает Шэнь Цинцю? Он ни взглядом, ни словом не намекнул на демоническое прошлое юного воспитанника, но лорд пика Цинцзин слабоумием не страдает. Уж не подозрениями ли вызван его гнев? Как он поступит? Убить своего ученика вполне мог бы тот, изломанный Шэнь Цинцю из прошлой жизни, но нынешний…       Впрочем, он все еще может быть достаточно жестоким.       Шэнь Цинцю тем временем изумленно приподнял бровь и нетерпеливо дернул головой:       — Бинхэ.       Юноша кубарем выкатился из угла, потирая грудь. Он подбежал к наставнику и снова опустился на колени у его ног.       — Давай покажем уважаемым лордам пример честности, — лениво бросил Шэнь Цинцю. — Кто на самом деле обучал тебя искусству проникать в сны?       — Демон, — после секундной заминки признался Бинхэ. Он смотрел в пол и часто сглатывал, комкая пояс в тонких пальцах. — Старый демон, лишенный тела.       — Старый демон, лишенный тела, — нараспев повторил Шэнь Цинцю. Он подошел на шаг ближе и подцепил Бинхэ под подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Широкий рукав цвета весенней листвы складками опустился на колени юноши. — И теперь этот демон живет в твоем разуме, верно?       Ло Бинхэ гулко сглотнул. Он не мог отвести взгляда от наставника и только часто-часто моргал.       — В твоей голове — лазутчик, — шепнул Шэнь Цинцю и склонился ниже, всматриваясь в зрачки Бинхэ. — Расскажи мне, зачем впускать в свой разум врага? Врага, который может в любой момент увидеть то, что видишь ты? Увидеть, услышать и передать кому-то еще, кому выгодно будет уничтожить пик? Скажи мне, по какому праву ты рискуешь не только собой, но и каждым наставником, соучеником и человеком, который без нашей защиты завтра станет жертвой темных сил? Откуда в тебе такое высокомерие, Бинхэ? Как я мог настолько ошибиться в тебе?       — Шэнь Цинцю, — голос Лю Цингэ прозвучал необычайно холодно. — В этой публичной порке нет смысла. Демоны коварны, но разве не мы должны были оберегать его? Разве не ради нас он согласился на все это? Разве не ради доказательств он решил овладеть таким… искусством?       Шэнь Цинцю через плечо посмотрел на Лю Цингэ и усмехнулся.       — Лорд-укротитель кошек. Или тебя в борделе закрыли, шиди, пока ты чудом не сбежал через окно? Не стоит вставать между мной и моими учениками. У тебя куча своих. Можешь беречь их или спускать вниз головой по главной лестнице, не мое дело, но к моим лезть не смей.       Отповедь была грубоватой, лишенной изящества — Шэнь Цинцю не пытался в действительности оскорбить Лю Цингэ или свести все к привычному обмену шпильками, он просто отмахивался от упреков. Отмахивался равнодушно, как от постороннего.       — Дальше, — опустив взгляд, Шэнь Цинцю ткнул Бинхэ пальцем в лоб. — Сны не отчетливы и часто не несут никакого смысла. Ты был внутри разума старика. Что там было? Что ты видел не глазами? Что чувствовал?       — Он знал учителя очень давно, и внутри у него только ненависть и жадность, — Бинхэ сгорбился и заговорил монотонно, скрывая истинные чувства. — Нормальная часть его думает о дочери и секте, но ненормальная… она огромна. Он мечтает растерзать учителя, в нем средоточие его боли. Мечтает убить главу Юэ, потому что тот украл любовь его ученицы.       Юэ Цинъюань рассеянно уточнил:       — Прости, что?       — Су Сиянь, — Ло Бинхэ поднял голову и тяжело, с отчаянием взглянул на растерянного Юэ Цинъюаня. — Она была похожа на Гунъи Сяо. Она его мать, да? Он мучил ее, но хотел ее любви. А она выбрала вас.       — Я думаю, подобные разговоры не стоит пересказывать в столь юном возрасте, — торопливо вмешался Му Цинфан, но сник под насмешливым взглядом Шэнь Цинцю.       — Он их уже услышал. Что изменится, если запретить ему произносить эти слова? Останемся без информации, вот и все. Но где и когда я успел прищемить хвост старику?       Заложив руки за спину, Шэнь Цинцю в задумчивости нахмурился. Юэ Цинъюань отпил остывшего чая, рассматривая рассыпанные по полу тонкие осколки драгоценного фарфора.       — Он ненавидел учителя еще с того времени, пока учитель был ребенком, — добавив в голос почтительности, Бинхэ позволил себе вмешаться в размышления Шэнь Цинцю. — Возможно, я слишком глуп, или Лао Гунчжу совсем безумен, но он… Он говорил, что в прошлой жизни вы убили его. Что вы виноваты в том, что он погиб страшно и мучительно.       — Ненормальный, — Лю Цингэ скривил губы. — Кто знает, в какой момент его разум рассыпался и почему он избрал целью своей ненависти именно Шэнь Цинцю? Это не имеет значения. Нужно решать то, что еще можно решить. Старик безумен, он скрывал орду демонов в подвале школы, годами мучил людей и проводил бесчеловечные опыты.       — Бинхэ. А теперь расскажи мне, что произошло в подвалах. Какую роль шиди Му сыграл во всем этом?       Му Цинфан в недоумении приподнял бровь. Глаза его похолодели.       — Я все еще здесь, лорд Шэнь, пусть это и не доставляет мне никакого удовольствия. Почему бы вам не спросить у меня, а не у своего ученика? Вы верите ему больше, чем мне?       — Я никому не верю, — улыбнулся Шэнь Цинцю. — Но его я сломать могу, а вот вас, дорогой шиди… придется постараться. Иду по пути наименьшего сопротивления.       Слова доносились до Юэ Цинъюаня как сквозь толстое одеяло. В ушах зашумело, и этот шум нарастал, грозя превратиться в настоящий шторм.       В прошлой жизни… в какой из прошлых жизней Шэнь Цинцю обрек на смерть вздорного старика? И почему Система не сказала ни слова о том, что возродила кого-то еще?       Если она умолчала о таких важных деталях, то о чем еще она могла умолчать? Или о ком?       Юэ Цинъюань закрыл глаза, медленно вдохнул и задержал дыхание. Нужно сохранять спокойствие. Стоит принять ту реальность, в которой у него нет никакой власти из-за знания событий прошлого. Стоит принять ту реальность, в которой возрожденным может оказаться кто угодно.       Резкие, сочащиеся ядом слова заставили его вернуться из водоворота собственных мыслей.       Ло Бинхэ продолжал стоять на коленях, но больше не опускал взгляд. Темно-карие, похожие на спелые вишни глаза казались не столько испуганными, сколько исполненными гнева и едва сдерживаемого раздражения. Далеко не сразу Юэ Цинъюань смог охватить взглядом всю картину, зацепившись за выражение лица полудемона.       Шэнь Цинцю холодно цедил слова, и они расколотыми льдинками сыпались на пол прямо перед оцепеневшим, побагровевшим Лю Цингэ.       — Что за блажь, шиди? Я раз попросил тебя держаться границ, я попросил тебя второй раз, третий раз я просить не стану. Ничто не дает тебе права поучать меня или влезать в мои дела. Какого особого отношения ты ждешь?       — Только один человек в твоих глазах имеет все права, да? — глухо рыкнув, Лю Цингэ сграбастал нежно-зеленый ворот и основательно тряхнул Шэнь Цинцю. Тонкий шелк жалобно затрещал. — Только главе позволяется все, а нам остаются упреки. Ложь, ложь, но кто тут лжет больше всех?       Ло Бинхэ оскалился и медленно поднялся. Казалось, он готов голыми руками вцепиться в горло бога Войны и выжать из него жизнь.       — Ты намекаешь на меня или на Юэ Цинъюаня? — тихо-тихо переспросил Шэнь Цинцю и медленно, один за одним отодрал сведенные судорогой пальцы Лю Цингэ от своего воротника. — Прежде чем упрекать меня в предвзятом отношении, попробуй сделать для меня столько, сколько сделал он. Может, тогда твоя дурная ревность уже уймется?       — С твоим характером…       Лю Цингэ уже готов был обрушить весь шквал своей пылающей ярости, стремясь хоть как-то облегчить надсадную боль у самого сердца, но звенящая, огромная, непереносимая мощь навалилась сверху, выбивая пол из-под ног. Он сипло вздохнул и закашлялся, подавившись воздухом. Не было ни пола, ни потолка, огромная тяжесть давила со всех сторон и распирала голову изнутри, грозя разорвать ее в кровавую кашу. Еще мгновение, и его расплющит, словно жука между страниц огромной книги.       — Успокоились? — холодно спросил Юэ Цинъюань. Му Цинфан стоял на коленях и вяло мотал головой: после битвы с демонами силы его не восстановились до конца, и он едва выдержал давление чужой ци. Лю Цингэ удержался на ногах, ухватившись обеими руками за стол. Шэнь Цинцю сидел на полу, запрокинув голову, а из тонкого носа одна за другой скатывались яркие капли крови.       Тяжелее всего пострадал Ло Бинхэ: подросток съежился, сжавшись в комок и обеими руками обхватив тело в защитном жесте. Лицо его было бледным, а глаза закатились под лоб. Он едва шевелился, медленно приходя в себя.       — Великие лорды грызутся, как облезлые псы, — обойдя стол, Юэ Цинъюань протянул ладонь Шэнь Цинцю, помогая подняться с пола. Коротко сморщившись при виде кровяной капели, он осторожно помог брату утвердиться на ногах. — Не стану просить прощения, я не обязан выслушивать ваши ссоры. С секретами пора заканчивать, но дальше моих ушей они не уйдут. Прошу всех вас вернуться к себе и остыть. Сегодня я найду время для визита к каждому из вас.       — Грязные игры — не твой конек, Ци-гэ, — Шэнь Цинцю прикрыл глаза, и на лице его проступила отчаянная, безумная усталость. — А секреты это всегда целое озеро грязи. Это моя территория, ты не умеешь играть без правил.       — Конечно, не умею, — Юэ Цинъюань бережно разгладил потрепанный Лю Цингэ зеленый ворот и ободряюще улыбнулся, чувствуя на себе тяжесть взгляда Бинхэ. — Но я хорошо учусь.       Лю Цингэ первым отвел глаза и вышел за дверь. Мягкие подошвы его сапог внезапно обрели каменную твердость, и чеканный шаг лорда возвещал всех и каждого о том, какая бездна гнева кипит сейчас у него внутри.       Му Цинфан исчез так незаметно и бесшумно, что осталось только сомневаться — а был ли целитель в числе присутствующих или померещился?       Бинхэ остался, вопросительно и отчаянно глядя на учителя и главу Юэ. Их поза была слишком интимной, близкой и исполненной доверия, и это вызывало в нем то же чувство ревности, которое пеленой стелилось вокруг Лю Цингэ.       — Прогуляйся до целителей, я найду тебя там, — Юэ Цинъюань ненавязчиво указал ученику на дверь. Шэнь Цинцю уходить не собирался, но в присутствии Ло Бинхэ точно не стоило рассчитывать на его откровенность.       Бинхэ вышел, дождавшись кивка учителя, и аккуратно притворил за собой дверь. Некоторое время в коридоре было тихо, и только спустя полминуты зазвучали легкие шаги.       — Что с тобой такое? Зачем ты кусаешь Лю Цингэ?       — Нет, это с тобой что такое, Ци-гэ? — Шэнь Цинцю легко отстранился, сохраняя на лице маску полнейшего равнодушия, и постучал Юэ Цинъюаня кончиками пальцев по груди. — Ты испуган. Испуган так очевидно, что я не понимаю, как этого не заметили остальные. Ладно лорд Лю, у него помрачение рассудка, но Му Цинфан вполне мог заметить.       — Помрачение рассудка?       Шэнь Цинцю лукаво улыбнулся:       — Решил допрашивать меня прямо здесь?       Юэ Цинъюань пожал плечами:       — Ты мог уйти.       Лорд пика Цинцзин закатил глаза:       — Чтобы говорить потом в незримом присутствии Бинхэ? Он и на крышу заберется, лишь бы ничего не упустить. Только здесь есть шанс поговорить без свидетелей.       Повернувшись спиной к Юэ Цинъюаню, Шэнь Цинцю длинно вздохнул, вполголоса выругался и на ощупь нашарил ближайшее кресло, мешком свалившись на мягкое сиденье.       — Я чую от мальчишки демоническую энергию, и она исходит не от его ран, а из самой глубины его сущности, — мрачно заговорил он. — И я чую демоническую энергию от Му Цинфана, пусть он ее и прячет. Ты знаешь, я чувствую такое всей кожей, скрыть ее от меня невозможно. Но он старается. Похоже на очень сильный амулет или что-то иное, какое-то средоточие, хранилище огромных сил… А Лю Цингэ… крайне, крайне не вовремя влюбился и теперь топорщит свои иголки во все стороны. Влюбленные начинают идеализировать объект своей страсти, и он — не исключение. Только вот идеализировать меня опасно для здоровья, Ци-гэ. Он становится непредсказуемым, и чем раньше я напомню ему, кем являюсь на самом деле, тем быстрее он отбросит свои иллюзии и вернется в ясный рассудок.       — Подожди. Хочешь сказать, что Лю Цингэ ревнует тебя ко мне?       Шэнь Цинцю раздраженно вздохнул:       — Я сообщил тебе о том, что один из лордов имеет некие контакты с высшим демоном, а мой ученик, похоже, наполовину демон, что переворачивает с ног на голову все наши представления о происходящем, но ты услышал только о ревности?! Боги, Ци-гэ, да о нас не сплетничают только ленивые и те, кому мы сами укоротили языки. Конечно, он ревнует!       Юэ Цинъюань потер лицо ладонью. В голове все еще шумело, а Система издевательски игнорировала его с момента последнего разговора. События вокруг закручивались все быстрее и быстрее, мелькали, как рыбы в прозрачной воде, и он давно потерялся в этом вихре вместе со своей иллюзией контроля.       — Думаешь, Бинхэ — ребенок одной из жертв Лао Гунчжу?       — Одной? — фыркнул Шэнь Цинцю. — Я видел портрет Су Сиянь, Ци-гэ. Я собственный рукав отгрызу, если окажется, что они не связаны кровным родством. А ведь он мог бы быть твоим сыном, верно?       В голове Юэ Цинъюаня раздался отчетливый смешок, но Система продолжала молчать, только обозначив свое присутствие при разговоре.       — И что ты собираешься сделать с Бинхэ? Ты из-за этого его наказываешь?       — И ты туда же, — проворчал Шэнь Цинцю. — Та тупость, что простительна шиди Лю, совершенно недопустима для тебя, прошу принять это во внимание.       Соскользнув с кресла, он рухнул на колени и покаянно склонил голову, ссутулив плечи. Вся поза его олицетворяла собой абсолютную вину. Юэ Цинъюань оказался рядом быстрее, чем осознал, что произошло. Голова его опустела, и только металось глубоко внутри желание сделать что угодно, только бы никогда не видеть шиди таким беспомощно-поникшим!..       — Что? — шепнул он, стискивая хрупкие плечи. — Что?!!       Шэнь Цинцю поднял на него совершенно спокойный взгляд:       — Теперь понял? Вся твоя злость на меня растаяла, верно? Я не ставил Ло Бинхэ на колени, он сделал это сам. Никто не станет ругать тебя, если ты уже выглядишь виноватым щеночком. Никто не станет высказывать тебе претензии, если ты морозишь колени на холодном полу и смотришь жалобно, как промокший воробышек. В моем ученике живет драматическая актриса высшего класса, он манипулирует людьми так же легко, как дышит. Он этого вовсе не замечает, но стоит дать ему понять, что его манипуляции увенчались успехом… Мы до конца жизни будем лицезреть эту виноватую макушку, трогательные слезинки и дрожащие губешки. Своими манипулировать нельзя. Мной манипулировать нельзя вдвойне. Только когда он поймет, что для меня нет разницы, в каком он состоянии и кого из себя корчит, что я все равно накажу его, если так будет нужно — только тогда он сможет сдвинуться с места и больше думать о своем развитии, а не о том впечатлении, какое он пытается произвести. Это Лю Цингэ может бесконечно вестись на подобное, потому что в манипуляциях наш шиди невиннее младенца, но точно не я. И не ты, надеюсь.       — Вечно пугаешь меня до смерти, — проворчал Юэ Цинъюань и поднялся на ноги. — Будь я чуть послабее, и от твоего поведения у меня давно бы сердце лопнуло.       — У тебя-то? — Шэнь Цинцю снова занял кресло и с пренебрежением фыркнул. — Ты ведь сегодня даже давить на нас не пытался, просто освободил самую капельку своей ци. Крошечное зернышко. Иногда я думаю, что случится, если в самом деле вывести тебя из себя, Ци-гэ, и понимаю, что не хочу увидеть этого. Надеюсь, я буду очень далеко отсюда, если у тебя вдруг закончится терпение. Однако ведь и ты врешь мне, я почти уверен... Наши собрания становятся все более бессмысленными. Мы бережем свои секреты, но не друг друга. Воюем между собой, а не с врагом, скрываем важное, даже не осознавая, какой вред можем нанести своим молчанием. С этим пора покончить. Вытряси из Му Цинфана всю эту историю с демонами и шарахни шиди Лю по затылку, может, выбьешь этот неуместный интерес ко мне. Видишь, я со всем этим не справляюсь. Мне достаточно будет проблем с учеником-полудемоном…