Мы поставим этот мир на колени

      В небольшой комнате было уютно и тепло. Никакой вульгарности, нарушающей атмосферу уединения и сладкого предвкушения.       Только вот никакого предвкушения в Лю Цингэ и в помине не было.       Ему, как и любому отпрыску знатного рода, с самого детства присматривали невесту. Будущий брак не казался ему чем-то важным или требующим внимания, скорее некоей неизбежностью, от которой невозможно увильнуть, но ему вовсе не хотелось всю жизнь прожить в одиночестве.       Его осторожность проистекала не только из неумения поддерживать легкие заигрывания, но и из воспитания. В семье Лю главой была жесткая и волевая мать, и при виде трепетных юных дев Цингэ испытывал невольное раздражение. Ему казалось, что внутри они должны быть такими же холодными и властными, но почему-то неумело притворялись беспомощными цветками. Их не хотелось спасать, с них хотелось содрать маску.       Не единожды прекрасные девы знатных родов пускались во все тяжкие и пытались влезть к нему в постель, надеясь заиметь от него наследника, с помощью которого позже можно будет обеспечить счастливую жизнь и себе, и своим детям. Да, пришлось бы пережить некоторый позор, но что значит несколько месяцев осуждения в сравнении с заветным титулом?       Непрерывные атаки привели к глухой обороне, в которую Лю Цингэ уходил при виде любой женщины, помимо сестры. Однако встречаясь с чувствами, в которых он не ощущал фальши, он невольно терялся и старался сбежать, справедливо полагая, что в делах любовных лучше среагировать побыстрее, чем прохлопать момент и очнуться в обществе свежеиспеченной жены и младенца.       У него хватит силы воли и противостоять матери, избегая нежеланного брака, и отстоять свою избранницу, если она покажется роду неподходящей. Только вот прежде чем вступать в спор, нужно с самим собой определиться, чтобы не стать тем самым глупым подростком, который просто отвергает родительские слова и ничего не может объяснить. Если с девушками могла быть хоть какая-то определенность, то с мужчинами?.. Девушка, которой нравится мужчина, выдаст себя смущенным румянцем или скованностью речи, а то и сама первая сделает шаг, но как все это происходит у мужчин?       Он не сможет всю жизнь прожить с человеком, которого не полюбит и не захочет держать за руку с первого дня и до последнего вздоха. Да и скрывать свою половинку не намерен — у него достаточно упрямства и наглости заключить брак с мужчиной, если на то будет их общая воля.       Лю Цингэ не первый день был пиковым лордом. Еще со времен обучения вокруг кипели страсти, сердца разбивались вдребезги, чтобы спустя пару месяцев склеиться безо всяких трещин. Еще вчера умиравшие от неразделенной любви сегодня уже забывали имя предмета своих воздыханий; первые чувства оглушающе сильны, но недолговечны.       Он никогда и ни к кому не испытывал столь явной тяги, какую испытал к Шэнь Цинцю. Осталось разобраться, сколько в этой тяге было настоящего чувства, а сколько того самого оглушающе-первого, волнующего, но быстротечного. Если судьбой его должен стать мужчина, то так тому и быть; но нельзя всю кучу своей неопределенности и смутных волнений вываливать на всех и каждого, кто покажется достойным симпатии.       И не мешало бы разобраться с ухаживаниями. Книгу какую найти или расспросить кого…       Пока пиковый лорд измерял комнату широкими шагами и путался в собственных мыслях, внутрь просочилась неприметная служанка. Она принесла пузатую бутыль с вином и разожгла благовония.       Тонкий запах древесины и цветов пощекотал ноздри. Он был ненавязчивым и холодным, пробуждая внутри неясное волнение. Бесшумно поклонившись, служанка исчезла.       Сняв плащ, Лю Цингэ отбросил его на спинку кресла и бессильно опустился на обитую шелком лежанку. Тонкая маска была почти невесомой, но в эту секунду тянула вниз, будто каменная.       Когда-то ему казалось, что ничто не заставит его скрывать свои чувства. Но чем старше он становился, тем больше мыслей приходилось прятать не только от посторонних, но и от самого себя. Все нутро противилось скрытности, однако иногда мир вокруг решает за тебя, о чем стоит говорить, а о чем лучше умолчать.       Их обучали познавать себя и своего врага, владеть оружием и заклинаниями, научили даже контролировать свои эмоции, но ничего не помогало. Он знал, как успокоиться, только вот спокойствие не помогало разобраться. Он заглядывал внутрь себя и видел бездну, но не мог отделить одно чувство от другого и найти им названия.       Будто огромный клубок цветных ниток, и каждую нужно вытянуть, не разорвав, только сколько ни старайся, получаются сплошные узлы.       В груди поселился колючий страх и вместе с тем решимость. Никто не осудит его за этот визит, если он не осудит себя сам. А если кто-то и посмеет…       Каждый сам волен выбирать свою гибель, все в руках судьбы.       Дверь снова отворилась, впуская две изящные фигуры.       Первой вошла невысокая хрупкая девушка в традиционном наряде темно-зеленых оттенков. Длинные черные волосы были убраны в тугую прическу, но ее скрепляла всего одна крупная шпилька — вытащи ее, и гладкие пряди расплескаются по узким плечам, тяжелым покрывалом опустятся до пояса.       У девушки было умное треугольное лицо и большие глаза светло-карего оттенка, напоминающего ореховую кожуру. В ней не было ни заискивания, ни игривости, только достоинство и спокойное теплое внимание.       Она поклонилась и молча присела на одну из подушек, больше не поднимая глаз.       Юноша оказался немногим выше девушки. Ладную фигуру с широкими плечами и тонкой талией подчеркивало темное одеяние с золотой искрой, густые чуть вьющиеся волосы отдавали рыжиной, а глаза были непроглядно-черными. Он не был излишне хрупок или нежен, но и никакой грубости в его облике не проявлялось. Молодой мужчина был красив и не стеснялся своего тела, как не стеснялся и своей заинтересованности: взгляды его были довольно жаркими.       — Не мучает ли господина жажда? — деликатно поинтересовалась девушка и мигом поднялась на ноги. Голос ее был тих и мягок, но взгляд внезапно переменился. Вместо обязательной доброжелательной улыбки в ней проглянуло что-то настоящее, похожее на заботу.       Кажется, моя неопытность слишком очевидна, с холодной яростью подумал пиковый лорд и принял из ее рук вино.       Терять ему нечего, кроме чести и достоинства; весь вопрос в том, что именно их он здесь и надеялся потерять.       Одним глотком Лю Цингэ осушил бокал.       Оба сегодняшних спутника развлекали его и оказались весьма интересными людьми; как-то незаметно Лю Цингэ приговорил половину бутылки вина и полностью расслабился.       — Господин хочет участвовать или наблюдать? — вкрадчиво уточнил юноша, склонившись к самому плечу Лю Цингэ, и от внезапной близости по шее лорда пробежали мурашки.       Лю Цингэ беспомощно промолчал. Откуда ему знать? Его по-прежнему не слишком тянуло ни к девушке, ни к юноше, однако на юношу смотреть было все-таки приятнее. Он двигался очень плавно и слаженно, в нем была гибкость не воина, а танцора.       Заметив задумчивый взгляд лорда, девушка лукаво улыбнулась и предложила:       — Не желаете ли насладиться танцем?       Обменявшись короткими взглядами, они разошлись в разные стороны: девушка осторожно устроилась позади Лю Цингэ, а юноша выскользнул из верхнего плотного одеяния, оставив только тонкое нижнее. Ткань едва заметно просвечивала, очерчивая поджарый живот и выпуклую грудь.       — Господин, здесь не нужно стесняться или скрывать своих желаний, — нежный шепот обволакивал со всех сторон, и Лю Цингэ почувствовал легкое головокружение. — Просто смотрите на него и не думайте ни о чем.       Юноша улыбнулся и вдруг выгнулся всем телом, запрокинув руки за голову и согнув одну ногу в колене. Задержавшись на мгновение, он развел руки в стороны и выгнул спину, по телу его прошла волна, заставляя мышцы проступать отчетливей. Еще секунды неподвижности, и танцор вдруг сорвался в вихре стремительных и непредсказуемых движений, напоминающих искусный бой с равным противником. Каждое движение его вызывало невольную дрожь сопереживания, словно лорда вслед за ним тащило в этот бой с незримым врагом. Полностью завороженный этим неистовым огненным танцем, Лю Цингэ не сразу заметил, что ловкие руки девушки уже ослабили его пояс и стянули одежды с плеч, обнажив грудь.       — Просто смотрите, — лукаво напомнила она. Горячие пальчики с нажимом прошлись по груди, оставляя розоватые полосы. — Господин может не знать, чего он желает, но тело не станет врать. А прочесть ваше тело — наша задача…       Голова кружилась все сильнее. Странный жар полз от полыхающих щек вниз по шее, спускался на грудь, ручьями стекал вниз и собирался в сгусток огня где-то в животе, тяжело отдаваясь в бедра.       На мгновение прикрыв глаза, Лю Цингэ ощутил вторую пару рук, которая играючи избавила его от сапог. Холодок ниже пояса подсказал, что и штанов на нем больше не было.       Лю Цингэ торопливо распахнул глаза встретился взглядами с юношей, расположившимся у его ног. Тот смотрел снизу вверх так ждуще и покорно, что где-то глубоко внутри пикового лорда со звоном лопнула последняя преграда.       — Господин силен и властен, господин желает подчинять, — шептала девушка, и голос ее казался бесплотным зовом коварного суккуба. — Мы желаем… подчиниться…       Коротко облизнувшись, юноша обеими руками огладил бедра Лю Цингэ и быстро прикусил кожу, зализывая красноватый след: пиковый лорд вздрогнул всем телом и задышал тяжелее. Взгляд его казался полубезумным из-за расширившихся зрачков.       Протянув руку, он разлохматил густые вьющиеся пряди и стянул в горсть, с жадностью наблюдая, как юноша податливо прогибается и гнет шею. На мгновение в его воспаленном мозгу всплыл образ Шэнь Цинцю, но растаял без следа.       Шэнь Цинцю никогда не смотрел бы вот так и не подчинился бы чужим правилам.       Пальцы дрогнули, едва не выпустив тяжелый атлас волос.       Полностью ощутив в этот момент и желания своего тела, и невозможность больше их сдерживать, Лю Цингэ надавил на затылок юноши, направляя его к средоточию своего напряжения. Ощутив первое прикосновение влажных губ, он не смог сдержать стона и закрыл глаза: смотреть на происходящее он не решился.       Девушка за его спиной едва слышно вздохнула.              — Давайте просто туда не пойдем, — предложила Лю Минъянь, мрачно глядя в огонь.       Ее мучило беспокойство и заражало остальных, словно опасная болезнь. Гунъи Сяо мгновенно встал на сторону девушки и принялся вспоминать, сколько раз ее предчувствия спасали им жизнь; его убедительные разглагольствования приводили Ло Бинхэ в состояние тихого бешенства.       Мэнмо попытался было влезть с язвительными насмешками, но озверевший Бинхэ рявкнул на него с такой силой, что старого демона унесло куда-то в глубины рассудка, откуда он теперь и носа не высовывал.       Задание было простым и вместе с тем странным — в небольшой деревне пропало несколько человек, но нашли только окровавленную одежду. Одежда была цела, и дикие животные определенно были ни при чем, да и воры не стали бы оставлять такие приметные следы на видном месте.       Только вот и демонам такие развлечения вряд ли пришлись бы по вкусу.       — Это напоминает ловушку, — бросил Мин Фань и коротко покосился на полыхающего от гнева Бинхэ. Он перемешивал кашу в котелке, следя, чтобы она не подгорела, и в обсуждении участия почти не принимал.       — Ловушка или нет, но люди пропадают, и мы должны с этим разобраться, — упрямо гнул свою линию Бинхэ. Ему тоже не слишком нравилось происходящее, но единодушие Гунъи Сяо и Лю Минъянь вызывало внутри странное чувство, будто кошка когтистой лапкой царапала сердце: ему было одновременно обидно, горько и сладко от своей обиды.       Мне казалось, что вы — мои друзья, думал он. Похоже, мне только показалось. Вы каждый раз вместе, и все чаще против меня.       — Но мы можем и не справиться, — Минъянь пожала плечами и зябко поежилась: весна уже вступила в свои права, но ночи вытягивали тепло и приносили с собой ледяные ветры.       — Если каждый раз бояться любой серьезной угрозы, лучше вообще пик не покидать, — Бинхэ раздраженно поерзал. — Тем более мы даже не знаем, что нас ждет. До школы далеко, пока мы вернемся и попросим кого-нибудь из лордов проверить, погибнут еще люди, и все они будут на нашей совести.       — А если сунемся мы и погибнем, лорды потом за нас отомстят, конечно, только нам будет не легче, — ядовито отозвалась Лю Минъянь и подняла на Бинхэ глаза. Взгляд ее был пристальным и не сулил ничего хорошего. — Что с тобой происходит в последнее время? Ты словно обезумел.       “Ну, расскажи ей, что заглянул в ее сны, — ехидно всплыл Мэнмо. — Расскажи, как бесился. Как смотрел, что думает она вовсе не о тебе, маленькое жадное животное, а о человеке, так похожем на тебя. И что он тоже о ней думает, а тебя в их мыслях нет, нет…”       Слова старого демона эхом звучали в голове, и пристальный взгляд подруги ранил сильнее меча.       — Похоже, только я тут действительно хочу достигнуть успеха, — выплюнул Бинхэ и поднялся на ноги. — Пока вы только и озадачены друг другом.       Пнув попавшуюся под ноги шишку, он нырнул за пределы светового круга.       Оставшиеся юные заклинатели озадаченно переглянулись.       — Пусть перебесится, — шепотом заключил Мин Фань и подул на ложку. — Минут через десять схожу за ним, если не вернется.       Бинхэ к назначенному сроку не вернулся, и Мин Фань неторопливо поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы.       — Я быстро, — пообещал он и шагнул в темноту.       Глаза, привыкшие к свету, в первое мгновение не видели ничего. Проморгавшись, Мин Фань огляделся и уверенно шагнул на тропинку, ведущую к ручью.       Бинхэ и вправду обнаружился там: он сидел над тихо журчащей ледяной водой в окружении прозрачных кустов, едва покрывшихся набухшими почками. Заслышав шаги, он не обернулся, только сильнее сжался в комок.       Мин Фань осторожно присел рядом.       — Знаешь, — заговорил он, старательно подбирая слова. — Может, тебе и не захочется меня слушать, но я должен рассказать.       Бинхэ не ответил, но шевельнулся. Посчитав это движение приглашением продолжать, Мин Фань глубоко вздохнул и заговорил чуть тише.       — Когда я впервые попал на пик, мне казалось, что я буду лучшим. Я всегда и везде был лучшим, точнее не я был, а мне так говорили… Моя семья богата, и меня баловали сверх меры. Когда ты появился, то сразу привлек внимание лордов. Это было обидно. Мне казалось, что ты специально строишь из себя жертву, чтобы тебя пожалели; помнишь, каким ты тогда был? Я помню. Кудряшки и глаза, полные слез. Даже Нин Инъин купилась и считала тебя кем-то вроде подружки…       Усмехнувшись собственным словам, Мин Фань покачал головой.       — Я стал старшим учеником и преисполнился гордости, а ты просто взял и обогнал меня. Казалось, ты даже не прилагал никаких усилий… А потом ты показал зубы, и все решили, что тебя лучше не трогать. К тому времени я вдруг понял, что у меня нет ни единой причины считать себя лучшим. Ты был одинок, у тебя не было друзей. Мои друзья разбежались, как только я перестал вести себя по-свински. И я был старше и должен был присматривать за тобой, но снова и снова рядом с тобой тупел, становился неуклюж и только позорился. А потом напали демоны…       Ло Бинхэ давно развернулся лицом к Мин Фаню; он молчал, но в глазах его дрожали блики лунного света.       — Я не заметил, что с Нин Инъин что-то не так. Я не смог защитить ее и остальных, и против демона тоже вышел не я. Я, такой храбрый и умелый, чем я мог оправдать свою бесполезность и никчемность? Ничем. Мне было так стыдно, но никто даже не заметил моей трусости. Мальчишка, чего с него взять? Оказалось, никто от меня ничего и не ждал, да и мой титул старшего ученика — один смех. Я остался наедине со своими мыслями о том, что именно ты подсказал мне, что делать. Именно ты подал мне пример… Ты, младший. Это я должен был вести тебя, но ты оказался сильнее и великодушнее. После ты ни разу не припомнил моих…       Голос Мин Фаня сорвался. Какое-то время он сидел неподвижно, потом выпрямился и поднял голову.       — Ты жаждешь внимания, — отчетливо проговорил он. — Жаждешь… только своего и себе. Но люди — не твоя собственность. Они сами выбирают себе близких и спутников, сами выбирают, с кем сблизиться, а кого оставить приятелем. Здесь у тебя нет врагов, мы все — друзья, но ты не сможешь влезть в чужую душу и перетряхнуть ее. Это не значит, что ты никому не нужен. Это значит, что ты никак не желаешь замечать тех, кому ты нужен по-настоящему.       Договорив, Мин Фань криво и болезненно улыбнулся. Он знал, что улыбку эту скроет тьма, но демоническая кровь делала зрение Бинхэ куда острее человеческого.       — Идем, ужин давно готов, — бросил Мин Фань и поднялся на ноги. Он потянулся было к Бинхэ, собираясь не то помочь ему подняться, не то коснуться плеча: на полпути оборвав свое движение, он развернулся и первым зашагал к костру, оставив ошарашенного соученика в одиночестве.