Часть 34
12 августа 2022 г. в 23:12
Вернувшись на пик, Ло Бинхэ словно превратился в неупокоенный дух. Он избегал любых мест, где его могли заметить и окликнуть, и не возвращался ночевать в пристройку бамбуковой хижины, которая до сих пор принадлежала ему.
Разум его бился в агонии, силясь продумать сразу множество вариантов. А если Шэнь Цинцю уже обо всем узнал и вышвырнул его вещи на улицу? Но мог ведь и не узнать, и можно пойти к главе Юэ на поклон… а может, заклинатель и вовсе не поверил словам вздорного старика?
Кому он может довериться? Имеет ли право вообще кому-то доверять? Есть ли для него место на пике?!
“Ууу, запряг коней, понесся… — проворчал Мэнмо, удивительно притихший после возвращения. — Да твой драгоценный учитель наверняка понял все раньше тебя, дурья башка”.
“Провались туда, откуда выполз, — холодно отозвался Бинхэ. — Может, это все из-за тебя. Не согласись я тогда…”
“Сидел бы дальше, как ни на что не годный мешок”, — сплюнул старый демон.
Бинхэ зажмурился и представил собственную голову, сплошь затянутую удушливым черным туманом. Этот туман все сгущался, заталкивая зловредного демона куда-то в самые-самые дальние уголки…
Мэнмо тихо крякнул и исчез, спасаясь от тьмы. Эта штука жглась и жалилась, как целая туча ос, и отсутствие тела совершенно не спасало.
Избавившись от назойливого собеседника, Бинхэ тоскливо вздохнул и поплотнее завернулся в плащ. Весна споро расталкивала остатки подтаявших сугробов, обнажая нежную зелень, но на самой вершине пиков все еще лежал снег.
Укрытие Бинхэ нашел на том самом обрыве, с которого когда-то надеялся спихнуть Лю Цингэ. Солнце вставало точно так же, только вот он сам стал уже совершенно другим.
Прошлые свои мысли и вспоминать было неловко. Тогда он не представлял истинной мощи лордов, да и сейчас не представляет, чего скрывать. Он словно маленький слепой муравей, наткнувшийся на слоновью ногу — ходит вокруг, шевелит усиками и думает, что это диковинное дерево или даже скала, и оно может быть даже чуть-чуть больше родного муравейника. Слон же снисходительно косится на букашку и старается дышать потише, чтобы ее не унесло.
Что Юэ Цинъюань, что Лю Цингэ так и смотрели на него. В их власти оставить его в живых или уничтожить…
Ло Бинхэ вдруг ощутил сильнейшее желание свернуться клубочком и позорно заскулить. А ведь Шэнь Цинцю наверняка мог найти его здесь, а раз не нашел, значит, и не собирался искать. Может, все уже и вправду кончено?
Мэнмо где-то далеко-далеко внутри тихонечко взвыл. Этот звук вдруг разогнал серую пелену отчаяния, и Бинхэ с силой потряс головой.
Солнце медленно опускалось к горизонту, тени синели и вытягивались все дальше, предвещая наступление темноты.
У него теперь, выходит, есть брат. Самый настоящий брат по крови, которому чуть больше повезло с семьей, но чуть меньше — с происхождением.
Внутри пушистым перышком засвербило какое-то сложное чувство, состоящее из жалости, печали и негодования. Каково теперь Гунъи Сяо? Он тоже наверняка где-то таился, пережидая бурю и боль. Пусть они были не так давно знакомы, но Бинхэ нутром чуял в нем привычку точно так же забиваться в нору и никого не подпускать близко.
Да и кого ему здесь подпускать к себе, кроме троих друзей? Не Лю Цингэ же, в самом деле! Вряд ли пиковый лорд вообще поименно знает своих учеников и уж точно не станет подтирать им сопли.
А ведь Гунъи Сяо сейчас куда тяжелее. Ло Бинхэ уже знал о своей демонической природе, пусть и верить не хотел; однако на друга сразу после потери родной школы свалилось осознание не только своего происхождения, но и тяжесть вранья, под гнетом которого он жил.
Ни семьи, ни дома. Вместо наставника — кровавый старик, мать заменили алхимические пробирки.
Нужно найти его и поговорить. Даже если их изгонят с пиков, они смогут прожить. Они сильны и скоро станут еще сильнее. А еще их двое. Двое — это уже куда как серьезнее, чем выживать в одиночку.
Даже если прогонят кого-нибудь одного, второй уйдет вместе с ним. Так будет правильно.
Преисполнившись решимости, Бинхэ вскочил на ноги, провожая взглядом яркие розовые облака. Куда он пошел бы, будь он Гунъи Сяо?
“В общий зал, ужинать, — ехидно подсказал Мэнмо. — Ты-то у нас одной росой и демонической энергией питаешься!..”
Желудок встревоженно заворчал, и звук этот разлетелся над обрывом, как рычание крошечного тигра.
Ло Бинхэ, покраснев до корней волос, нервным жестом запахнул плащ поплотнее. Мэнмо выразительно промолчал.
“Лучше бы подсказал, как демоны друг друга разыскивают. Неужели никакого способа нет?”
“Ничего не помню, — высокомерно отмахнулся Мэнмо. — Я стар, с памятью беда, да и тела уже сотни лет как нету…”
“Тогда попрошу учителя изгнать тебя из моей головы”, — хмыкнул Бинхэ. Мэнмо разразился хохотом.
“Ты сначала подойди к своему учителю, не падая в обморок от ужаса и не трясясь от чувства вины, — отсмеявшись, старый демон пришел в благодушное настроение. — Угрожает он мне тут…”
Ло Бинхэ досадливо цыкнул и побрел по тропинке, на ходу разогревая одеревеневшие мышцы. Ужасно хотелось есть и выспаться наконец на своей постели, а не на прикрытых тонкой тканью камнях.
В конце концов, он уже почти взрослый заклинатель и неделями не бывает на пике, возвращаясь только за отдыхом, советом да новым заданием.
Взрослый заклинатель, который от проблем прячется на заросшем бамбуком обрыве, надеясь, что беда как-нибудь сама обойдет его. А ведь если бы не Лао Гунчжу, то сидел бы он в общем зале вместе с остальными и смеялся над шипящей от злости Лю Минъянь, которой опять хвост прищемила какая-нибудь из красоток пика Сяньшу, или выслушивал рассказы Мин Фаня об очередном ужасающе опасном и невероятно некрасивом плотоядном цветке, которого Му Цинфан любовно вскормил мясом цыплят, а теперь наглое растение отрастило тоненькие усики и каждый раз прорастает в одежду целителя, не желая его отпускать.
Отвернется ли теперь Лю Минъянь при встрече?
Горло свело. Не пройдя даже половины пути, Бинхэ остановился и растерянно огляделся.
Влажный полумрак выползал из бамбуковой чащи, поднимаясь постепенно, как вода во время прилива. Становилось все прохладнее. Бинхэ вдруг показалось, что вокруг совсем никого, да и сами пики необитаемы, а он просто заснул и увидел яркий и странный сон о пиковых лордах, которые старались сохранить в мире свет, и смешных учениках, изо всех сил тянущихся вслед за наставниками.
Глаза обожгло. Съежившись, Бинхэ рухнул на непросохшую тропинку и сдавил голову обеими руками. Во рту стало горячо и солоно, и по щекам непрерывным потоком потекли слезы. Штанины мигом пропитались жидкой грязью, а по коже пополз холодок, вызывая крупную дрожь.
Крошечный получеловек-полудемон лежал посреди величественных пиков и был таким незначительным, что лучше бы его и вовсе не было.
Он старался свернуться как можно плотнее, ощущая, как последние капли тепла покидают его тело. Это было тепло ненадолго согревшейся души, снова падающей в ледяную бездну.
Слезы перешли в едва слышный скулеж, с каким плачут нелюбимые дети, которых никто не придет утешать.
Далеко не сразу Бинхэ ощутил теплую ладонь на своем плече. Осознав присутствие другого человека, он перепуганно дернулся и шмыгнул распухшим носом, одновременно пытаясь отползти и вытереть лицо.
За его спиной сидел Мин Фань и молча смотрел на догорающее пламя заката, расплескавшееся вдоль горизонта. Сумерки окутали его лицо голубоватой вуалью, смягчая их и делая нежнее, мечтательнее; неожиданно он показался Бинхэ совсем взрослым и отстраненным.
Мин Фань был старше на два года, но в повседневном общении эта разница совсем не была заметна. Он стал серьезнее, старательнее и молчаливее, но только сейчас Бинхэ осознал, что тот мелкий вредитель, который когда-то портил ему жизнь, ушел безвозвратно. Осознал и замер, забыв о смущении и позволяя ветру обсушить влажные щеки.
— Думаешь, мы все разбежимся с криками? — ровно и холодно заговорил Мин Фань, переводя взгляд на ошарашенного Бинхэ. Глаза у него сияли каким-то внутренним светом, словно он был на грани слез или лихорадки. — Хорошего же ты о нас мнения. Долго собираешься прятаться по кустам?
— Что ты тут делаешь? — глуповато спросил Бинхэ, не сразу осознав обращенных к нему слов.
Мин Фань фыркнул и улыбнулся:
— Сижу с тобой и слушаю твой рев. Платочек одолжить?
— Обойдусь, — мрачно отозвался Ло Бинхэ и вытер нос рукавом.
— Мы решили — если уйдете, пойдем с вами. А вы забились по углам и носа не высовываете… еле отыскали. Но если б ты так не голосил, я бы тебя не нашел.
Разрываясь между чувством стыда и благодарности, Бинхэ молча посмотрел на Мин Фаня и поднялся на ноги, с отвращением ощущая, как мокрая жижа с колен потекла за голенища сапог. Помедлив мгновение, он протянул руку.
— Я… не ожидал просто. Я очень благодарен, но не надо, — сбивчиво заговорил Бинхэ. — Останетесь и победите всех на этом Собрании, присмотришь тут, чтобы Нин Инъин и Минъянь больше никто не обижал…
Некоторое время Мин Фань со странным лицом смотрел на протянутую ладонь, потом сжал ее и поднялся. Он оказался совсем близко, но руки Бинхэ не выпустил.
— Знаешь, — тихо и мучительно начал он, опустив голову и словно закаменев всем телом. — Мы ведь правда уйдем с тобой, только скажи. Даже если Минъянь не отпустят, то я уйду, не раздумывая.
Он был чуть ниже Бинхэ и не поднимал глаз. На виду оставался кончик носа, длинные стрелы ресниц и пушистые пряди, обрамляющие лицо, но эмоций его различить не удавалось; даже говорил юноша едва слышно, словно сберегая торжественную тишину.
В горле образовался ком, и Бинхэ судорожно попытался проглотить его. Странное и ни на что непохожее напряжение окутало их фигуры, отделяя от окружающего мира. Ему хотелось одновременно отшатнуться и убежать или шагнуть ближе; губы пересохли, а в груди волной поднялось тягучее чувство предчувствия.
Словно не замечая его мучений, Мин Фань продолжил говорить, но и сам он делал паузы между словами все длиннее, с трудом продираясь сквозь осязаемое смущение.
— Я много думал и понял, что больше… я не хочу тебе лгать. Я и так долго… Потом ты меня возненавидишь наверняка, но я и вправду так не могу больше.
Подняв голову, Мин Фань посмотрел в лицо Ло Бинхэ с ожиданием и вместе с тем с легкой обидой. Не продержавшись и мгновения, он поспешно отвел взгляд и передернул плечами, выдергивая ладонь и отступая на шаг назад.
Бинхэ нахмурился и сильнее сжал пальцы, не давая ему улизнуть. Недосказанность повисла между ними таким тяжелым камнем, что дышать стало сложно.
— Договаривай, — громко и немного растерянно потребовал он. — Если начал, то заканчивай, иначе не стоило и…
Перебивая его слова, Мин Фань вдруг шумно выдохнул и подался вперед, глядя прямо в глаза Бинхэ ошалело и решительно.
Ожидая чего угодно, кроме поцелуя, Ло Бинхэ остался неподвижен, и только зрачки его становились все шире. Ощутив на своих губах чужое дыхание, он замер, как кролик перед удавом, и крепко зажмурился.
Короткое прикосновение выбило землю у него из-под ног и заставило ее прокрутиться несколько раз, прежде чем она снова заняла положенное место. Кровь прилила к щекам, и оставалось только благодарить уединенное место и сгущающуюся темноту; поцелуй был таким невесомым и коротким, что легко можно было разойтись в разные стороны и убедить себя, что ничего не было.
Они одновременно отпрыгнули в разные стороны, расплетая пальцы. Бинхэ прижал ладонь к губам и тут же опустил, покраснев мучительно от самого ворота, даже затылок, казалось, вот-вот задымится; Мин Фань вжал голову в плечи и заполошно оглянулся, словно готовый бежать куда глаза глядят.
Взаимная неловкость затопила всю рощу.
— Там Минъянь тебе еды оставила, — просипел Мин Фань и махнул рукой куда-то в сторону. Бинхэ молча и угловато шагнул вперед, едва перебирая ногами.
До комнат они добрались в полнейшем молчании. В голове Ло Бинхэ что-то искрило, тухло и рассыпалось на части, и он и думать забыл о своих страхах; Мэнмо в глубине его разума затаился и сделал вид, что его вовсе не существует.
Впрочем, о нем Бинхэ тоже не вспомнил.
Гунъи Сяо ощущал себя ожившим камнем, который по недоразумению посчитали человеком. Он уже устал обдумывать, кем был на самом деле, и наглухо замкнулся в себе.
Пик Лю Цингэ не слишком подходил для медитаций и размышлений о собственной сущности, и бывший ученик Лао Гунчжу перебрался к целителям. За ухоженным садом и огородом разрастался настоящий древний лес, в котором можно было не только укрыться, но и заблудиться.
Выбрав себе ветку покрепче, Гунъи Сяо взобрался на нее и прислонился спиной к стволу.
Выходит, улыбчивая и заботливая мама получала деньги за вечерние сказки и сладкие пироги. Поддельная семья радовалась его успехам и огорчалась поражениям, берегла от болезней и неудач… только чего все это стоило, если в их игре не было ни капли искренности?
Все понятно и просто, кругом только ложь. Неясно только одно — как ему жить дальше? Кем себя считать?
— Слезами умываешься? — проницательно уточнила Лю Минъянь, остановившись под деревом и заложив руки за спину. Вырванный из водоворота собственных мыслей Гунъи Сяо вздрогнул, покачнулся и полетел спиной вниз, взбрыкнув ногами в воздухе.
Даже в таком возрасте заклинателю не так просто заполучить серьезную травму, а падение с высоты, едва превышающей рост, и обычного человека бы не покалечило; однако Гунъи Сяо крепко приложился спиной и решил на ноги не вставать.
— Не разговаривай со мной, — дрогнувшим голосом попросил он и закрыл лицо руками. — Я чудовище.
— Да ты что? — притворно изумилась девушка и фыркнула в вуаль. — Позорище ты, всю кору с ветки ободрал. Есть хочешь?
Есть хотелось, но еще сильнее хотелось определенности. Гунъи Сяо приподнялся и сел, строго и печально глядя на Лю Минъянь.
— Госпожа Лю, — начал он заготовленную речь. — Я не могу позволить себе оскорбить… ммм…
Еще теплая паровая булочка плотно запечатала рот, заняв его целиком.
— Жуй, — с мрачным блеском в глазах приказала Минъянь и раздраженно вздохнула. — Вот уж точно братья, одного многовато было, а что теперь с вами двумя делать? Ну ладно день прятались, ну два, но три?.. Что за глупости в твоей голове?
Протянув руку, Минъянь гулко постучала по упрямому лбу Гунъи Сяо, заодно выбрав из растрепавшейся прически куски коры.
— Вместе пришли — вместе уйдем, — уже тише объяснила она, наблюдая, как Гунъи Сяо старается прожевать булку. — Неважно мне, кем ты там себя считаешь. Когда мы сражались, разве рядом со мной был не ты? Что изменилось?
Гунъи Сяо замотал головой.
— Если кто-то узнает, что я полудемон, сотворенный для каких-то ужасающих планов, твоя репутация пострадает, — в отчаянии заговорил он, торопливо проглотив еду. — И ты так мечтала принять участие на Собрании! Ты не должна отказываться от своей мечты ради… меня.
На последнем слове он едва заметно замялся и сник. Лю Минъянь закатила глаза и раздраженно хрустнула пальцами.
— Мало ли о чем я там мечтала, — хмуро заметила она. — Я могла сто раз передумать. Эй, какая репутация? От нее давно уже ничего не осталось, но никто и слова поперек не посмеет сказать. Раньше от брата огрести боялись, а теперь и от него, и от меня, и от вас вдогонку. Все, хватит тут кукситься и деревья тоской своей отравлять, все это ни к чему. Никто вас гнать не собирается, клыки у вас пока не растут, так что поднимайся и пошли.
— Я должен уйти, — решительно заявил Гунъи Сяо, но взгляд его был умоляющим. — Как я могу оставаться среди людей, зная…
— Как же с вами сложно, — прошептала Минъянь, молитвенно сложив руки перед грудью. Бросив на юношу короткий взгляд, она утомленно вздохнула и одним движением сорвала вуаль.
Опешивший Гунъи Сяо мгновенно закрыл глаза руками и для верности отвернулся.
— Что ты творишь?!
— Скажу, что ты меня поцеловал и теперь обязан на мне жениться, — невозмутимо заявила Минъянь, радуясь, что никто не видит ее дрожащих ладоней. — Добром пойдешь или брата позвать?
— Ты не понимаешь, — Гунъи Сяо обхватил голову руками, глядя строго в землю перед собой. — А если во мне проявятся чудовищные наклонности? Что, если я нанесу кому-то вред или не справлюсь с тьмой внутри?
Перед носом у него возник маленький твердый кулачок со сбитыми костяшками.
— Вот, — торжественно объявила Минъянь и потрясла кулаком. — Из Бинхэ всякая демонючесть вылетала, только ловить успевай. Обещаю — если из тебя полезут клыки и когти, или ты попытаешься кого-нибудь сожрать, я тебя исцелю быстро и больно. И пошли уже, сколько можно муравьев кормить?..
— Только вуаль надень, — сдавленным голосом попросил Гунъи Сяо. — Такая госпожа, как ты, достойна долгих ухаживаний от юноши, который заставит твое сердце замирать…
— Ухаживать за ним придется мне, — отрубила Минъянь, пристегивая вуаль на место. — Недогадливый мне попался юноша, с какой стороны не посмотри. Как комплименты расточать, так это он умеет…
Продолжая сердито бубнить, Лю Минъянь развернулась и стремительно зашагала в сторону моста. Вся ее спина выражала сплошное негодование, но в глазах стояли слезы.