Мы поставим этот мир на колени

      Шэнь Цзю молча смотрел на низкие своды пещеры. Они то терялись во мраке, то снова выплывали в красноватом сиянии нового дня Бездны.       Дважды прилетало чудовище. Запомнив пещеру, оно возвращалось за своей жертвой, надеясь достать раненую демоницу. Длинные лапы скребли по полу, сыпались камни, проход становился все шире.       Однажды вход закупорил чей-то огромный черный нос. Нос шевелился и с шумом втягивал воздух, наслаждаясь ароматами свежей крови; массивные когтистые, похожие на кротовые лапы в отверстие пещеры не пролезли. Слишком много здесь было охотников, но так мало беспомощных жертв.       Девочка едва дышала. Она перестала стонать почти сразу и в себя больше не приходила. Регенерация с трудом затянула сосуды, и кровь из раны почти не сочилась, но такую дыру в груди она зарастить не могла. Демоница была всего лишь бестолковым, лишенным разума зверьком — она не могла культивировать ци, ее меридианы были лишь заготовками, изуродованными проклятием.       Если бы она была старше и опытнее…       Цзю беспомощно зажмурился. Какая разница, что было бы, будь она другой? Можно придумать тысячи дорог, которые привели бы их к другому финалу, но реальность только одна — они остались вдвоем, две почти угасшие искорки жизней в скальной трещине. Эта реальность рвет их на части.       Он планировал окрепнуть и поймать демона, с самого начала понимая, что ему это не удастся. Должны были пройти годы, чтобы его меридианы стали удерживать в себе достаточное количество темной ци. Он не смог бы дожить до своего восстановления, умерев от обезвоживания и голода куда раньше, чем смог бы исцелить раны.       Даже если ему удастся выздороветь, откуда бы ему найти в Бездне демона? Для этого придется покинуть пещеру и идти куда глаза глядят — босым, без оружия, с девочкой. Они не уйдут далеко.       У них не было шанса, но надежда давала ему силы жить.       Ни единому темному заклинателю еще не удавалось стать демоном, изначально будучи человеком.       Полукровки легко переживали ритуал обмена кровью и открывали свою сущность, но вот люди… Демоническая кровь не имела столько общего с человеческой, чтобы спокойно прижиться в теле и начать его изменять. Даже когда высший демон поил человека своей кровью, его кровь обращалась паразитами и отторгалась. Две крови не смешивались, оставаясь чужеродными. Только одно отличало Шэнь Цзю от тех несчастных темных заклинателей, погибших в бесконечных попытках обрести силу демона.       Их вела мечта, безумие, надежда или ярость, но ни для кого из них процесс перерождения не был единственной надеждой выжить.       Дыхание девочки становилось все тяжелее. Шэнь Цзю плавал где-то между явью и бредом, то всплывая, то погружаясь с головой. Он говорил сам с собой, не слыша собственного голоса, но движение губ и боль от трещинок оставалась единственной ниточкой, связывающей его с реальностью.       — Это судьба. Это… судьба. Я не смог бы стать демоном, это глупо, но с ней у меня есть шанс. Он ведь есть, правда? Она демон, но была человеком. Пусть проклятие и переродило ее, но кровь…       Шэнь Цзю зашелся беззвучным кашлем и ощутил, как что-то в горле тихонько щелкнуло. Горячие капли одна за одной покатились прямо в желудок.       Щедрая судьба с самого начала подбросила ему единственную демоницу, которая смогла бы стать сосудом для его перерождения. Она, судьба, даже милостиво нанесла удар, снимая с Шэнь Цзю необходимость убивать Сяо Гунчжу.       От этого становилось только гаже.       Разум его бесконечно ходил по кругу в поисках выхода, только выхода этого больше не было.       На исходе первого дня Шэнь Цзю смог дотянуться до плеча девочки и едва не разрыдался, пытаясь перевернуть ее на спину. Он надеялся, что рана затянулась. Он так устал, что не хотел видеть ее гибель — проще было уйти первым, закрыть глаза и больше не открывать, только бы оставить весь этот кошмар позади.       — Я должен попробовать. Ты даже не ученица мне, я не отвечаю... Я не в ответе за твою жизнь. Ты просто… Я думаю только о себе, я всегда думал лишь о себе, разве может быть иначе? Только о себе. Так почему мне проще умереть, чем сделать последний шаг?       Он — чудовище. Он должен им стать, отринув все человеческое, потому что люди не выживают в Бездне, они и в человеческих землях-то редко выживают. Он должен превратиться в самого опасного монстра, если хочет продлить свою жизнь чуточку дольше…       Умереть человеком или восстать чудовищем — для многих выбор был бы очевиден. Умереть иногда куда проще, чем остаться.       Но Шэнь Цзю всегда выбирал борьбу, даже если она причиняла невыносимую боль и не могла закончиться его победой.       К тому времени, как стены пещеры окрасил в алый свет нового рассвета, Шэнь Цзю почти перевернулся на бок. Тело девочки соскользнуло с его плеча.       Если Сяо Гунчжу умрет прежде, чем он дотянется до нее, то ему придется сдаться.       Ее рука лежала совсем рядом, но достать до нее ему удалось только сквозь два глубоких обморока и лопнувшую на тыльной стороне ладони кожу.       Перевернув крошечную, покрытую темным пухом ручку венами вверх, он уложил сверху свою левую руку и сплел пальцы. Пульс едва-едва теплился под тонкой кожей.       — Прости, — пробормотал Шэнь Цзю, мутными глазами глядя на покрытый темными волосами затылок и встопорщившееся парусом крыло. — Я правда…       Правой рукой он покрепче ухватился за рукоять сломанного Сюя и медленно вогнал этот осколок, пронзая соединенные руки. Ударить быстро и точно ему не хватало сил, и он вжимал острый излом в собственную кожу, истекая потом от боли. Для разреза не было ни скорости, ни остроты, и металл пробивал себе путь сквозь сухожилия и мышцы так мучительно-неторопливо, что Шэнь Цзю не выдержал и тихо заскулил.       Только заслышав скрежет металла о камень, он остановился. В месте соединения рук давно было горячо и мокро.       Зажмурившись, Шэнь Цзю под тяжелый грохот в ушах потянулся к собственным едва проклюнувшимся меридианам. Капля ци… всего капелька, чтобы заставить их кровь поменять свое течение…       Потянулся и вдруг увидел эту ци, которая была разлита в воздухе. Темная дымка с красными искрами клубилась и вокруг девочки, и вокруг него самого. Боль, страх, безнадежность, смертельная усталость — все, чем питается тьма, заполняло пещеру до самого свода.       Новая сила повиновалась едва-едва, но кровь из одного тела устремилась в другое, заполняя и изменяя его.       Должно быть, темные заклинатели во время этого ритуала произносили десятки пугающих заклятий, резали котят и петухов над алтарями, а свечи расставляли вокруг выверенными узорами. У Шэнь Цзю были только стиснутые до скрипа зубы, немного крови да желание жить.       Огромное желание жить.       Вместе с кровью в тело хлынула и сила, наполняя иссохшие меридианы и чистым потоком вливаясь в ту дыру, где когда-то было ядро. Шэнь Цзю почувствовал, как обгоревшая кожа целыми пластами с зудом и хрустом сходила с обнаженных мышц, выставляя их напоказ; одновременно в его теле происходили сотни изменений, за которыми он едва успевал следить и направлять потоки ци для залечивания все новых и новых ран.       С хрустом треснули ребра и кусками полезли наружу. Шэнь Цзю замычал и сквозь кровавый туман увидел, как почерневшая кожа на руке рассыпается пылью, обнажая розоватую изнанку, а ногти вытягиваются все сильнее. Соединявший ладони осколок Сюя сердито запульсировал.       Он изо всех сил пытался удержаться в сознании, чтобы контролировать хаотичную лавину превращений собственного тела, и вдруг заметил тонкую алую нить на своем запястье. Эта нить горела чисто и ярко и не собиралась отваливаться вместе с отмершей кожей. Она тихонько звенела, и при взгляде на нее Шэнь Цзю охватило какое-то странное ощущение, будто бы после долгой засухи внезапно пошел дождь и потянуло свежестью, и прохладный ветер ворвался в широко распахнутое окно, остужая разлитый по чашкам чай.       Он с усилием моргнул и усмехнулся собственным мыслям. Нескоро ему доведется ощутить прохладу дождя…       Позвоночник с хрустом сломался пополам, и Шэнь Цзю с опозданием подумал, что некоторые заклинатели наверняка не пережили метаморфозы только из-за боли.       Алая нить на запястье зазвенела громче и дрогнула, и благословенное забытье рухнуло на измученное истерзанное тело, принося с собой воспоминания о гладкости шелка, запахе бамбука и чувстве покоя.       Шэнь Цзю не знал, как долго пробыл без сознания, но пролитая в месте соединения их рук кровь давно успела свернуться. Тело его покрывала новая кожа, тонкая и бледная, отдающая легкой зеленью.       Девочка давно не дышала. Несколько мгновений Шэнь Цзю смотрел на ее тело, похожее на забытую ребенком плюшевую игрушку, потом с усилием приподнялся.       Длинные когти оставляли на камне глубокие борозды. Пещера вокруг казалась совсем другой — Шэнь Цзю видел неясные вспышки прямо в воздухе, гнездо многоножек под самым потолком, пересохший родник и следы какого-то мелкого животного, которое обитало тут до их появления.       Тело казалось слишком легким и тонким. Оглядев торс, покрытый сухими, выпирающими под тонкой кожей узлами мышц, Шэнь Цзю рассеянно повел плечами и едва не опрокинулся.       Центр тяжести изменился, и что-то несуразно огромное за его спиной цепляло стены с тихим скрежетом. Обернувшись, Шэнь Цзю почти без удивления обнаружил костяной остов гигантских крыльев, украшенных острыми крюками. Между тонкими костями зияла пустота — демоническая кровь только-только начинала наращивать плоть.       Чудовище, подумалось ему. Чудовище.       Он попытался улыбнуться, но острые клыки пропороли губу, и с подбородка закапала кровь. Неловко пошевелившись, Шэнь Цзю подобрал под себя ноги и устроился на каменном полу, ненароком потревожив тело девочки.       Полностью лишенное крови и силы, оно казалось чем-то изначально неживым вроде куклы или горы вещей. Их руки были до сих пор соединены, и Шэнь Цзю вырвал осколок Сюя из раны, приложив слишком много сил.       Тело маленькой демоницы начало разваливаться, словно все суставы ее и кожа разом оказались разорваны.       Время текло мимо, а Шэнь Цзю все сидел и смотрел на Сяо Гунчжу и на свои чудовищные когти, время от времени вытирая никак не останавливающийся ручеек крови из угла рта. Глаза его были пусты.       Наконец собравшись с силами, он подобрал отброшенный в сторону осколок Сюя и пополз в угол, цепляясь крыльями за стены и распугивая многоногих тварей.       Часть пещеры составлял хрупкий песчаник, куски которого то и дело сыпались им на головы. Обломок меча вонзился в пол, кроша его, словно мягкую почву.       Шэнь Цзю работал монотонно и быстро, но за все время не произнес ни слова и не поднял глаз. На его пальцах появлялись кровавые мозоли и спустя секунду зарастали, стесанная кожа обновлялась, и только силы душевные оказались исчерпаны до самого дна. Выкопав достаточно глубокую яму, Шэнь Цзю столкнул туда тело девочки и засыпал обломками породы.       Положив поверх обе ладони, он заставил разнородные камни соединиться, превратив их в цельный зеркально сияющий холм. Последним усилием он вогнал в изголовье осколок с рукоятью Сюя, словно табличку с именем.       Сложив руки на коленях, он опустил голову, сгорбился и закрыл глаза.       Просидев у могилы какое-то время, Шэнь Цзю устало вздохнул и лег рядом, обняв себя руками. Немного отдыха, и он сможет придумать, как быть дальше.       Крошечная белая змейка незамеченной скользнула по полу пещеры, пробуя воздух раздвоенным языком.              Горная местность быстро сменилась невысокими холмами. Осень уже вступила в свои права, и на полях собирали урожай; то и дело среди желтеющих полос мелькали широкополые шляпы крестьян.       Дорога вилась шелковой лентой, и никому не было дела до двух всадников, галопом мчащихся по ней.       Бинхэ старался не торопить коня. Если они загонят лошадей, то выйдет не быстрее, а медленнее; у крестьян можно достать только тяжеловесного трудягу со стертыми подковами, приученного таскать телегу.       Несмотря на все беспокойство и тревогу, внутри себя Бинхэ ощущал тень довольства. Ему доверили такую важную миссию, которую не смог бы выполнить никто, кроме него. Даже Лю Цингэ был лишь помощником, сопровождением. Только вот почему он сам вызвался?       Ради Шэнь Цинцю?       Искоса выглянув из-под глубокого капюшона, Бинхэ прищурился.       — С кем вы ездили прощаться? — ровно спросил он.       Лю Цингэ повернулся к нему. На лице его было написано полное непонимание, словно с ним внезапно заговорило придорожное дерево на незнакомом наречии.       — Тебе-то какое дело? — удивленно спросил он.       — Я думал, вам нравится мой учитель, — продолжал давить Бинхэ. Лорд Лю закатил глаза.       — Нравится. И что?       Этот простой вопрос вдруг поставил Бинхэ в тупик.       — Вы поэтому со мной едете? — спросил он и нахмурился. Стройные ряды мыслей вдруг спутались и разлетелись в разные стороны.       — Я еду с тобой, потому что ты глупый ребенок с манией величия, который находит приключения, из которых не может выбраться сам, — отрезал Лю Цингэ и натянул поводья. — Я поехал бы с любым, кто мог оказаться на твоем месте. С любым — и за любым лордом, потому что мы должны оставаться одной семьей. Что тебе еще непонятно? Причем тут вопросы о том, кто мне нравится?       — Если вам нравится учитель, то вы будете его добиваться. Зачем заводить кого-то еще?       Лю Цингэ недружелюбно прищурился и искривил губы.       — Какая из учениц Ци Цинци тебя покусала? Почему я должен его добиваться?       Ло Бинхэ ощутил себя полностью сбитым с толку. Этот лорд издевается над ним?       — Потому что он вам нравится! Люди добиваются тех, кто им нравится, чтобы стать счастливыми. Разве не в этом весь смысл?       — Твой учитель сильно похож на того, кого можно взять измором? — фыркнул Лю Цингэ и осторожно объехал плетущуюся перед ними телегу. Сидящий на ней меланхоличный дед коротко поклонился прекрасному всаднику с дорогим мечом, признав в нем кого-то из заклинателей. — Давить на него — опасно для жизни. Даже если я решу добиться его, но он не будет этого хотеть, то какое такое счастье мне это принесет? Потерянное время? Или, может, связать его и утащить, чтобы чувствовать безграничное счастье оттого, что сделал любимого человека несчастным, а?       — Но.. — Бинхэ беспомощно пошевелил губами, собираясь с мыслями. — Можно же вызвать любовь заботой и…       Лю Цингэ запрокинул голову и совершенно неизящно расхохотался в голос, спугнув стаю ворон с придорожных деревьев.       — И в каких только книгах ты такой чуши нахватался? Если человеку ты не нужен, то не станешь нужен, даже если весь мир положишь к его ногам. Мир он, может, и примет, только ты-то все равно окажешься не у дел…       — Значит, вы сдались и завели кого-то на стороне, — Бинхэ удовлетворенно вздохнул. Если Юэ Цинъюаня он вовсе не брал в расчет — тот и вовсе не человек, а стихия, к нему и ревновать не выходит, то вот даже мысленно представлять Лю Цингэ вместе с Шэнь Цинцю ему было очень, очень неприятно.       — Нахальный, — Лю Цингэ оскалился. — Ни твоему учителю, ни тем более тебе я не обязан отчитываться о том, с кем я завожу отношения.       Бинхэ невнятно фыркнул, но промолчал. Знакомое раздражение поднялось душной волной, и оба спутника предпочли продолжить путь молча.       Они не нуждались в ежедневном сне, но ночью ехать было опасно — лошадь могла попасть ногой в кротовую нору или соскользнуть с камня, да и отдыхать животным, в отличии от заклинателей, было необходимо. Остановившись у стога свежескошенной травы, Лю Цингэ соскочил на землю и быстро расседлал лошадь.       — Солнце вот-вот сядет, заночуем здесь, — объявил он и оглянулся. — Рядом озеро.       Поправив сбившийся пояс, он нащупал что-то под плотной тканью и не глядя сунул в руки Бинхэ.       — Забыл. Глава Юэ еще вчера просил передать тебе, как только двинемся в путь.       Ло Бинхэ с недоумением покрутил в руках плотно сложенное письмо.       — Мне? — с недоверием переспросил он. — А что там?       — Я-то откуда знаю? — огрызнулся Лю Цингэ. — Может, это не меня об отношениях спрашивать надо, а вас?       Глаза Бинхэ округлились настолько, что, казалось, вот-вот выпадут прямо ему под ноги. Его совершенно растерянный и озадаченный вид так позабавил Лю Цингэ, что даже раздражение на бестолкового болтливого юнца немного поутихло.       Опасливо развернув послание, Ло Бинхэ отошел подальше и сел на землю, опершись спиной о стог сена. Пальцы его дрожали, будто он и вправду опасался найти в письме признание в любви.       Одернув себя, он глубоко вздохнул. Наверняка там всего лишь инструкции на случай непредвиденной ситуации или что-то вроде того.       Ровные строки с сильным нажимом заплясали у него перед глазами на рыжем от закатных лучей листке.              “Ло Бинхэ.       Я не решился вызвать тебя на разговор лично, видя, как мучительно тебе находиться рядом со мной. Думаю, это связано с твоей пробудившейся кровью или же с тем, что пробудил ее именно я. В любом случае я не имею права тебя осуждать.       Судьба сложилась таким образом, что я встретил дух одного дорогого тебе человека. Этот дух никак не может обрести покой, мучимый чувством вины. Я пообещал передать тебе слова, которые не были произнесены. Надеюсь, ты отпустишь все обиды.       Это был дух твоей приемной матери, которая следует за тобой из перерождения в перерождение и каждый раз оказывается рядом, сберегая от бед и одиночества. Пусть она не была твоей родной матерью, но ты остался центром ее мира, и только о тебе она думает после своей смерти.       Она хотела сказать тебе, что любит несмотря ни на что и будет любить вечно, какой бы путь ты ни выбрал, но в память о ней просит быть осмотрительнее и не идти дорогой тьмы. Она просила напомнить, чему учила тебя все те годы, что вы провели вместе, и просит прощения за то, что оставила тебя так рано.       Она уйдет с надеждой встретить тебя снова в следующей жизни.       Зная, что ты можешь не поверить моим словам о нашем разговоре, она просила напомнить тебе историю о драконе и ящерице из твоего детства. Историю о том, что даже крылья не помогут ящерице взмыть в небеса, но она никогда не будет хуже дракона. Она просто будет другой.       Любящая тебя Ма Юй.              Судьбу демонов определяет кровь отца или матери, но ты – человек. Ты можешь сам выбрать свой путь и перевернуть свою судьбу, если на то будет твоя воля. Настоящая, воспитавшая тебя мать видела в тебе свет. Не погаси его. Ю.Ц.”              Последние строчки расплылись перед глазами, и Бинхэ прижал кулак к губам. Слезы закапали на колени, и он торопливо поднял письмо повыше, не давая каплям попасть на чернильные символы.       Привлеченный странными звуками Лю Цингэ заглянул за стог и приподнял бровь.       — Ревешь? — с недоумением пробормотал он и посмотрел на письмо.       Бинхэ осторожно сложил послание по сгибам, засунул его за пазуху, спрятал лицо в ладонях и уперся лбом в колени, сотрясаясь от рыданий.       Пиковый лорд неловко переступил с ноги на ногу и решительно опустился рядом.       — Ребенок, — пробормотал он и уронил тяжелую ладонь на кудрявый затылок.