Часть 57
17 октября 2022 г. в 21:25
— Пора выдвигаться, — Ян Исюань выглянула из тени ущелья и прищурилась, разглядывая парящие в небе силуэты. — Скаты уже появились, самое время.
Чем глубже они продвигались в демонические земли, тем более причудливой становилась погода. Солнце пекло с такой силой, словно стремилось выжечь глаза, но иногда налетал ледяной ветер. Холод и жар словно существовали отдельно и никак не сглаживали друг друга, и можно было замерзнуть и перегреться одновременно.
Огромные скаты поднялись в воздух с рассветом, и Лю Цингэ долго не мог отойти от этого зрелища. Толкнув крепко спящего Бинхэ, он мимоходом удивился его бледности и выглянул из ущелья.
На мгновение ему показалось, что он сам еще не проснулся. Чудовищно огромные темные пятна на фоне поднимающихся солнц выглядели завораживающе и пугающе одновременно, как страшный сон, из которого никак не выбраться. Пора было двигаться в путь, потому что скаты чуют самое безопасное время и безошибочно поднимаются именно тогда, когда шанс попасться на зуб местным чудищам совсем мал. Главное — пройти длинную и густую траву, уверяла Ян Исюань, а дальше будет не так опасно, но все равно лучше поспешить.
Но Бинхэ не проснулся. Глаза его суматошно двигались под веками, одежда промокла насквозь, а лоб казался совершенно ледяным. Лю Цингэ утащил его вместе с одеялом поглубже в тень, прячась от поднимающихся раскаленных шаров, и попытался прощупать меридианы током своей ци.
Он не был знатоком демонов, но с учеником творилось что-то совершенно непредставимое. Чистые меридианы то вдруг превращались в закупоренные, словно Бинхэ много лет не пользовался человеческой ци, то вовсе будто пеплом распадались, и Лю Цингэ отступал, боясь навредить еще сильнее.
Ян Исюань крутилась рядом, заглядывая ему через плечо. Несмотря на все усилия пикового лорда, ученик не просыпался.
Через некоторое время Бинхэ сжался в комок и тоненько заскулил. Человеческая ци покидала его тело стремительно, и демоническая, по словам Ян Исюань, не отставала.
— Давайте вместе попробуем, — со вздохом предложила девчонка, глядя на Лю Цингэ слишком усталым для подростка взглядом. — Вы демонических меридиан и не найдете. Человеческую лейте.
Лю Цингэ сжал дрожащую ледяную ладонь и закрыл глаза, нащупывая тонкие ниточки. Он впервые дотянулся и ощутил ядро Бинхэ — яркое, пылающее, сильное, и сразу за ним заполненный тьмой провал. В одном теле одновременно было и ядро, и темный источник отсутствия ядра.
Искажение ци, совершенно непредсказуемое из-за двух смешанных источников и непонятной причины, но от этого только более жуткое. Что им делать здесь, без Му Цинфана и других лекарей, способных прийти на помощь?
Тьма и свет потянулись по меридианам, смешиваясь в единый алый поток. Солнца уже поднялись высоко, и летающие скаты больше не заслоняли небо.
Ян Исюань успела выдохнуться к тому моменту, как Бинхэ начал приходить в себя. Лю Цингэ собирался отогнать ее, чтобы силы не исчерпала, но полудемоница была одарена сверх всякой меры и даже пользоваться своими дарами научилась, пусть и грубовато.
Бинхэ открыл глаза, пустым взглядом глядя в небо. На ресницах его спеклась соль, белые полукружья остались вокруг глаз — жар и ветер мгновенно забрали ценную влагу, оставив лишь хрупкий налет.
Не выпуская его ладони, Лю Цингэ попытался наскоро определить, не повреждены ли внутренние органы. Ци все еще находилась в хаотичном беспорядке, как полноводная река после ливня, но понемногу успокаивалась. Пиковый лорд выдохнул с облегчением и почувствовал, как ледяная петля страха медленно разжимается.
Бинхэ несколько раз моргнул и вдруг оттолкнул его руку. Перевернувшись на бок, он подтянул колени к груди и завыл.
Вой эхом разнесся по ущелью, исказившись до неузнаваемости. Ян Исюань вздрогнула, перепуганно глядя на Бинхэ и неловко переминаясь с ноги на ногу.
Лю Цингэ был совершенно растерян. Какие кошмарные сны могли спровоцировать искажение и довести юношу до такого отчаяния? Бинхэ был той еще занозой и не отличался стабильным настроением, но и в такое отчаяние ни разу еще не впадал.
То, что испытывал Бинхэ, определенно было беспредельным отчаянием. Он корчился и задыхался в слезах, не заботясь о том, как выглядит и какие звуки издает, не опасаясь насмешек или нападения привлеченных рыданиями монстров. В эту секунду весь окружающий мир казался ему куда безобиднее того ада, что пришлось пережить внутри.
Быть может, и не казался.
Солнца снова поползли по небу, сдвигая границы тени. Лю Цингэ за углы оттащил одеяло вместе с Бинхэ к самой стене и сел рядом.
— Что случилось? — ровно спросил он, глядя на искаженный от боли тонкий профиль.
Бинхэ зажмурился и замолчал. Он сжимал кулаки, ногтями пробивая кожу на своих ладонях. Демоническая сила затягивала их во мгновение ока, но он вонзал ногти снова и снова, причиняя самому себе понятную и простую физическую боль. Видеть это было так горько, что Лю Цингэ не раздумывая разжал оба его кулака и сжал в своих ладонях, не давая наносить новые раны.
— Что случилось? — еще раз спросил он раздельно, тихо и настолько мягко, насколько мог.
Взгляд Бинхэ ускользал. Он был мутным, как у не очнувшегося от кошмара человека, а зрачки хаотично сжимались, становясь то круглыми, то вытянутыми. Наконец юноша с великим трудом сфокусировался на лице Лю Цингэ и прерывисто вздохнул. Губы у него потрескались, и даже от легкого движения на них проступила кровь.
— Мастер, — хрипло и тяжело пробормотал Бинхэ, болезненно щурясь. — Мы ведь должны уничтожать зло, мастер?
Лю Цингэ замер. Что-то неправильное было в этом вопросе, как и во внезапно повзрослевшем лице Бинхэ и в его глазах, смотрящих с какой-то древней и острой тоской.
— Да, — коротко ответил он.
Ло Бинхэ опустил глаза и задумчиво кивнул. Не пытаясь высвободить руки, он подался вверх и неуклюже сел, потеснив Лю Цингэ.
— Тогда убейте меня, — невыразительно попросил он, почти утыкаясь лбом в плечо лорда. — Никакое зло не может быть хуже меня. Я не должен жить.
Ян Исюань беззвучно присвистнула и покачала головой, отступая вглубь ущелья. Она решила, что лучше будет оставить заклинателей разбираться со своими странными проблемами наедине, не смущая лишней парой глаз.
Лю Цингэ тяжело вздохнул, выпустил ладони Бинхэ и потряс его за плечи. Голова юноши болталась туда-сюда, словно он потерял сознание.
— Эй! — лорд отстранился, за подбородок поднимая лицо Бинхэ. Тот вяло моргал, но глаза снова потеряли фокус. — Что произошло?!
— Нет чудовища страшнее меня, — едва слышно забормотал Бинхэ. Лицо его исказилось, а на глазах снова выступили слезы. Покрасневшие губы вспухли. — Я… убийца, мразь, меня не должно… не должно…
Не выдержав, он снова разрыдался — молча и безысходно, стараясь загнать слезы обратно и запрокидывая голову.
— Какой из тебя убийца? — вспылил Лю Цингэ и снова встряхнул юношу за плечи. — Кого ты убил?!
— Наставника, — подбородок у Бинхэ затрясся. — Снова и снова, сотни раз, сотни…
— Так. Тебе приснилось или привиделось, что ты убил Шэнь Цинцю. А теперь скажи-ка мне: здесь, в настоящем мире, ты сделал ему хоть что-нибудь?!
Взгляд Бинхэ на мгновение прояснился, но снова померк.
— Боги, — тоскливо процедил Лю Цингэ. — Посмотрите на него. Убийца…
Юноша сотрясался всем телом, и сквозь ткань Лю Цингэ чувствовал, как дрожат его плечи.
— Что бы тебе там ни привиделось, это все чушь, — уверенно заявил лорд и потянул Бинхэ на себя. Одно он знал твердо: если человек в отчаянии, ему нужно дать выпустить весь скопившийся ужас и боль, иначе рана не закроется еще долго. Даже если человек этот юнец семнадцати лет от роду.
Ло Бинхэ кулем повалился к нему на руки и завозился, будто стараясь съежиться и стать меньше ростом. Он угрюмо вздыхал и икал от непрерывных слез, пряча лицо.
Лю Цингэ никогда не приходилось рыдать у кого-то в объятиях, и он искренне надеялся, что такого дня в его жизни не наступит, с каменным выражением лица поглаживая взъерошенные темные кудри на затылке Бинхэ. Ему и вправду повезло — семья, достаток, поддержка и ровная дорога безо всяких преград, однако кто еще может похвастаться таким счастьем?
Не Юэ Цинъюань, пробивающийся наверх когтями и зубами, не Шэнь Цинцю, старающийся возвыситься любой ценой. И точно не Ло Бинхэ, брошенный во младенчестве полудемон, ставший разменной монеткой в играх сил несоизмеримо более могущественных, чем можно было себе представить.
У людей, не имеющих под собой никакого основания, слишком легко выбить почву из-под ног. В случае поражения им некуда возвращаться и не за что ухватиться; их уносит бурный поток жизни, только судьба не дала им ни лодки, ни весла. Наверное, в том и состоит суть не учительской доли, а наставничества — вовремя поддержать того, за кого взял ответственность.
Ян Исюань вскоре вернулась, на цыпочках пробираясь по ущелью. В руках она держала охапку мясистых листьев, один из которых жевала на ходу, да мешочек с красноватыми орехами, перепачканными землей. При виде пикового лорда она едва не подавилась листом и замерла в неловкой позе.
Лю Цингэ сидел, глядя прямо перед собой пустыми глазами, и так глубоко ушел в свои размышления, что даже не заметил ее возвращения. Он едва слышно напевал какую-то песенку, похожую на колыбельную, и легонько укачивал крепко спящего на его руках юношу. Лицо Ло Бинхэ было опухшим, но спокойным.
Наконец заметив девочку, лорд кивнул ей и невозмутимо переложил Бинхэ на одеяло, поднимаясь на ноги.
— Сегодня останемся здесь, утром двинемся дальше, — тихо объяснил он. Ян Исюань протянула ему треть листов и стрельнула глазами на неподвижную фигуру Бинхэ.
— Он наполовину демон, — пробормотала она и посмотрела на Лю Цингэ с легким осуждением. — А вы — человек.
Лю Цингэ молча приподнял бровь.
— Вы же ненавидите таких, как мы, — девчонка разделила оставшиеся листья и засунула их в небольшую холщовую сумку на поясе. — Нас с обеих сторон ненавидят.
— Я никого не ненавижу, — передернул плечами лорд и огляделся в поисках укромного уголка. Раз уж день прошел впустую, стоит хотя бы остаток его посвятить медитации.
— А по вам и не скажешь, — рассудительно заметила Ян Исюань и потянулась всем телом. — Тут неподалеку улитки водятся, я могу поймать одну, они вкусные. Можно прямо на солнце испечь.
— Одну? — рассеянно уточнил Лю Цингэ, устраиваясь под нависающим камнем.
— Нам бы одну доесть, — фыркнула Ян Исюань и вприпрыжку помчалась по ущелью, сбивая на бегу мелкие камни. Лорд только тяжело вздохнул, глядя ей вслед.
Шумный и беспокойный ребенок, но на редкость хорошо умеет выживать. Все несчастные дети быстро учатся выживанию.
Закрыв глаза, Лю Цингэ постарался сосредоточиться на токе собственной ци, но разговор никак не шел у него из головы. Промучавшись какое-то время, он сдался и поймал ускользающий хвостик спутанных мыслей.
Бинхэ даже не семья нужна — поздно уже, ему нужна уверенность и знание, кто он такой и какое место занимает в мире. Не обязательно знать, что ты хорош и достоин, иногда нужно хотя бы ценить собственную жизнь и то, что уже случилось.
Или чего еще не случилось.
Некстати вспомнились лучащиеся болезненным счастьем глаза А-Лина, которые и вспоминать не хотелось. Признав медитацию полностью проваленной, Лю Цингэ откинулся на разогретый камень и сжал виски.
У него никогда не было беспорядка в личной жизни. Потому что у него никогда не было личной жизни. Оказывается, она все здорово запутывает.
Оба они знали, что ничего серьезного из связи пикового лорда и мальчишки из борделя выйти не могло. Им вместе было приятно и не скучно, нечастые встречи не давали остыть интересу, Лю Цингэ совершенно искренне проявлял заботу о молодом человеке, с которым оказался в одной постели, потому что это было правильно и не требовало от него усилий, все получалось само собой, и в будущее они не заглядывали.
Но оказалось, что все это очевидное для А-Лина было совершенно неочевидно. Потому что любовь сама решает, что увидеть, а на что — закрыть глаза, где заметить, а где вовремя отвернуться.
А-Лин знал, что дальше ничего не будет, но верил, что все-таки будет. Лю Цингэ от этой веры даже растерялся, не понимая, что теперь делать. Любви с самого начала между ними не было, симпатия, не больше, но…
Время шло, а сердца имеют дурную привычку привязываться друг к другу, но в жизнь свою Лю Цингэ никак не мог втиснуть своего случайного и первого любовника.
Жизни простых людей и заклинателей слишком разные, слишком далекие. Хрупкие человеческие тела часто страдают от несдержанности, и иногда, даже будучи крайне аккуратным, Лю Цингэ замечал на бледной коже А-Лина синяки.
Это вселяло в него страх, а чувства А-Лина стали будто бы слишком большими. Они мешали и лезли в глаза, раздражая тем, что сам Лю Цингэ ответить на них не мог.
Впервые именно с А-Лином он понял, как, должно быть, неприятно было Шэнь Цинцю осознавать внезапную влюбленность самого Лю Цингэ. Ровные и дружеские отношения, для выстраивания которых им понадобились долгие годы придирок и издевок, высокомерия Лю Цингэ и ядовитого презрения Шэнь Цинцю, оказались под угрозой.
Минъянь наблюдала за тогдашними метаниями брата со сведенными бровями и страдальческой морщинкой на лбу. Только однажды, когда он не сдержался и заговорил о Шэнь Цинцю, она не сдержалась тоже.
— И что потом? — коротко спросила она. Лю Цингэ замолчал на полуслове.
— Потом?
— Да, потом. Предположим, ты завоюешь Шэнь Цинцю неведомыми мне способами и он не отравит тебя, устав от прямолинейных намеков и жарких взглядов. Дальше-то что? Вот отправится Шэнь Цинцю на задание выискивать сведения в очередную прогнившую до основания секту, и что ты будешь делать?
— Зачем ему рисковать своей жизнью? Я могу…
— Вот и все, — оборвала его Минъянь. — Ты одобряешь то, чем он занимается, одобряешь его методы? Сможешь ли без осуждения встать на его сторону? Принять нечистые руки? Сможешь с гордо поднятой головой идти рядом с ним, несмотря на его прошлое и настоящее? Его ли ты любишь или просто влюблен в изящный образ, который жаждешь заполучить и переделать? Он — не юная госпожа, Лю Цингэ. Он не умеет идти на уступки. Он выжил благодаря своему характеру, а ты хочешь запереть его дома и беречь? Он ли тебе нужен или красивая картинка, за которой ты попытаешься спрятать настоящего Шэнь Цинцю?
Только здесь, под палящим алым солнцем, Лю Цингэ осознал ее правоту и сухо усмехнулся. Ему казалось, что он сможет сделать Шэнь Цинцю счастливым, упростив его жизнь, только он позабыл спросить об этом самого Шэнь Цинцю. Он вообще нечасто думал о нем, предпочитая молча любоваться или представлять какие-то милые картинки общего будущего.
После того, как пыл внезапной морочной влюбленности схлынул, Лю Цингэ оказался между двух огней — заклинателя, которому он не был нужен, и человека, который не нужен был ему. Как же больно было А-Лину, оказавшемуся куда более смышленым во всех этих делах, чем сам Лю Цингэ…
Несильно приложившись затылком, Лю Цингэ подумал о том, что заклинатели не зря избегают чувств. Невозможно мыслить здраво, когда в голове такая каша, и неважно, любовью она вызвана, разочарованием или непониманием.
Лучше вовсе не встревать во все это. Если судьба приведет того самого человека, то и замечательно, а пока лучше довольствоваться встречами без любви, потому что иначе кому-то непременно станет больно.
Задумавшись, Лю Цингэ вытащил из-за воротника стеклянную сферу и полюбовался на ровное биение живого зеленого огонька. Убедившись, что все в порядке, он покосился на спящего Бинхэ и впился зубами в сочный бурый лист.
В рот брызнул освежающий сок с легким привкусом мяты. Пережевывая местную зелень, Лю Цингэ со всей очевидностью понял, что девчонку тут не оставит и на обратном пути заберет ее с собой на пик. Вырастет достойной заменой Шан Цинхуа, а что полудемон, так одним больше, одним меньше. Какая вообще разница? Если, конечно, случится у них обратный путь…
По крайней мере его изрядно потрескавшаяся совесть будет чиста и спокойна, а Ян Исюань получит шанс не прятаться по скалам от людей и демонов, а ходить с гордо поднятой головой, ощущая поддержку. А уж если Юэ Цинъюань не согласится взять ее, то любой пиковый лорд все еще вправе принять в свои личные ученики кого угодно, не спрашивая ничьего разрешения.
Дожевав лист, Лю Цингэ с горечью подумал, что сам себя уже не узнает. Любовная интрижка? Хорошо, он мог себе такое представить. Дружба и забота о полудемонах? Очень сомнительно. Желание завести личного ученика? Вот уж чушь!
— Это все твоя вина, — буркнул Лю Цингэ выразительно сопящему Бинхэ и поднялся, намереваясь проверить ток ци в его теле, но в это время Ян Исюань принесла улитку.
Будь улитка чуть активнее, то это она вполне могла унести девчонку.
Раковину покрывали острые шипы красновато-бурого оттенка, а само тело улитки было громадным — Ян Исюань прижимала панцирь с несколькими безжалостно обломанными шипами к груди, а длинный черный хвост тащился у нее под ногами.
Тело улитки было не тем нежным склизким куском мяса, как у привычных улиток; ее покрывала толстая кожа, похожая на морщинистую древесную кору.
— Вода есть? — деловито поинтересовалась будущая ученица, сгружая свою добычу в тень. Улитка сердито зафырчала, вращая сразу шестью глазами на тонких ножках.
Решив не удивляться больше ничему, Лю Цингэ протянул фляжку с остатками воды.
Ян Исюань отпила из фляжки, но воду не проглотила, а с силой выплюнула на улитку, покрывая ее голову водяной пылью.
Улитка пронзительно заверещала и с такой силой попыталась одновременно втянуть в витую раковину и голову, и хвост, что с гулким звуком рухнула набок и обмякла.
— Вот и славно, — Ян Исюань вытащила кинжал и споро подцепила кусок грубой кожи, который улитка ободрала о край своей раковины.
Лю Цингэ издал невнятный звук.
— Они воды боятся, — деловито объяснила девчонка и стала отделять темную шкуру, обнажая нежно-розовую плоть. — А еще через кожу эту не пробьешься, острие вязнет, а ци они поглощают. Снаружи-то их не убить, а внутри они слабенькие. Остается вот так водой напугать, улитки такие безмозглые, что с перепугу бьются головой о собственную раковину и помирают, а шкура царапается, и ее снять легко.
Лю Цингэ снова замычал, на этот раз с одобрительным оттенком, и дикими глазами посмотрел на огромнейший панцирь.
Девочку надо забирать.
Вывешенное на солнцепеке мясо зарумянилось само и стало пахнуть столь приятно, что даже подозрительное происхождение этого самого мяса не смогло смутить пикового лорда.
Запах разбудил и вечно голодного Бинхэ, который поднял голову и с недоумением осмотрелся.
— Вставай и поешь, — буркнул Лю Цингэ, с опаской принюхиваясь к золотистому ломтику мяса. — Тело после искажения в беспорядке.
— У меня было искажение? — хрипло переспросил Бинхэ и сел, ощупывая растрепавшийся хвост и полураспущенную ленту. — Но я не…
Опять вспомнил, с тоской подумал Лю Цингэ, глядя на помертвевший взгляд ученика.
— Скоро закат, — поднявшись, он прихватил несколько кусочков мяса на тонких шипах, покрывавших раковину, и силком всунул их в руки Бинхэ. — Выходим завтра с рассветом. Постарайся за ночь ничего не натворить и не придумать никаких новых глупостей.
Бинхэ с озадаченным и отрешенным видом послушно вцепился в мясо, поднял опухшие глаза на Лю Цингэ и вдруг залился дурным багровым румянцем от выреза воротника по самую линию волос.
Пиковый лорд нахмурился:
— Перегрелся? — пробормотал он и протянул руку, но Бинхэ шарахнулся в сторону, едва не выронив всю еду. — Да что опять такое?
Наклонив голову, Бинхэ пробормотал что-то едва слышно, занавесившись челкой. Лю Цингэ раздраженно втянул воздух и выдохнул со свистом.
— Я. Тебя. Не слышу, — процедил он.
Бинхэ выглянул из-под челки и коротко облизнул пересохшие губы. Глаза его были огромными, влажными и лихорадочно блестящими.
— Могу я спать отдельно? — робко спросил он. — Можно даже без одеяла…