Мы поставим этот мир на колени

      Облегчение и вместе с тем чувство вины захлестнуло Лю Цингэ.       Вес спутанных чувств становился все тяжелее с каждым шагом, с каждой ступенькой.       Они вернулись домой, но весь путь виделся лорду бестолковым и ненужным, обросшим сложностями и непредвиденными последствиями.       Первое последствие тихонько брело следом и едва удерживалось, чтобы не вцепиться в его рукав перепончатыми ручонками. Второе — шагало широко и быстро, но выглядело донельзя смущенным.       Всю дорогу Бинхэ вел себя, словно привидение. Он молчал и отводил глаза, приводя Лю Цингэ в полнейшее бешенство.       Это же всего лишь постель. Мальчишка сам пришел к нему и сам решил, что все это ничего не значит и чувств между ними нет. Так к чему вести себя, словно обесчещенная красавица?       Зачем он, Цингэ, согласился? Он хотел этого, к чему себе врать — тогда он и вправду этого хотел, но не имел права даже думать об этом!       Пустые сожаления. И все-таки… все-таки разница между влюбленным юношей из борделя и полудемоном была огромна.       Не нужно было сдерживать себя и бояться нанести вред — силы Бинхэ мало в чем уступали его силе, а уж регенерация, выносливость и жадность даже превосходили. Не нужно было пытаться показать себя кем-то другим. Не нужно было становиться более… обычным.       На этой единственной ночи все началось и закончилось, не стоит вспоминать об этом, но сделать выводы необходимо. Люди со слабыми духовными силами или вовсе без них не подходят ему, слишком хрупки.       Только вот как теперь не вспоминать раскаленное, будто только выкованный клинок, тело? Как не думать о литых мышцах под смуглой кожей или россыпи веснушек на правой лопатке, похожей на неведомое созвездие? Как смотреть в глаза и видеть ученика в строгих одеждах, а не того, кто прижимался всем телом и вздрагивал от каждого прикосновения, не испытывая никакого стеснения? Как не слышать в голосе отзвуки стонов и вскриков, не искать взглядом губы, убеждаясь, насколько они искусаны — снова до кровавой корки?       Едва слышно фыркнув, лорд отвел взгляд. Красивая внешность привлекает, вызывает желание любоваться, в этом нет ничего странного. Странно только то, что Лю Цингэ не слишком жаловал наблюдение за красотой, а теперь снова и снова ловил себя на неосознанном разглядывании ученика, который успел раскрыться с десятка совершенно разных сторон, включая и бесстыдные.       Лорд всегда считал свой подход к отношениям очень правильным и легким, но сейчас немного засомневался. Пожалуй, в легкости ему не переплюнуть восемнадцатилетних. Для него даже одноразовая случайная связь все еще что-то значит.       — Я отправлюсь с докладом, а ты определи пока Ян Исюань, — Лю Цингэ косо глянул на полудемона. — Остальным пока…       Светлая стремительная тень мелькнула в воздухе. Лорд с глухим возгласом едва успел поймать Лю Минъянь, покачнувшись в седле. Испуганная лошадь дернулась и нервно хлестнула хвостом.       Девушка молча вжалась лбом в плечо брата и затихла. Ей никогда не удавалось в его присутствии что-то скрывать или прятаться за маской взрослой госпожи — обиженная маленькая девочка внутри нее каждый раз выбиралась наружу, все свои горести отдавая самому близкому и родному человеку.       Лю Цингэ нахмурился.       — Что случилось? — тихо спросил он. Светлые глаза потемнели, наливаясь предгрозовой чернотой.       Бинхэ оторопело замер. Он тоже видел, что Минъянь была словно сама не своя: измученная, исхудавшая. Сотни пугающих предположений закружили в голове, стало трудно дышать.       Они опоздали? Случилось что-то настолько страшное, что лучше и не спрашивать, продлевая мгновения блаженного неведения?       — Минъянь? — тихо спросил Бинхэ, подъезжая ближе и не сводя с девушки глаз. — Что?..       — Шэнь Цинцю теперь демон, — глухо проговорила Минъянь, — он забрал Гунъи Сяо и ранил Мин Фаня. Мы хотели отправиться в земли демонов и напасть на него, но…       — В земли демонов, — страшным голосом повторил Лю Цингэ. — Ты и… кто? Не раненый же Мин Фань. Му Цинфан? Его ручной демон?       — Брат, я говорю, что Шэнь Цинцю стал демоном, а ты переживаешь, с кем я собиралась спасать своего жениха? — Минъянь отстранилась и растерянно оглянулась на Бинхэ. — Вы что, знали?..       — Встретились, — процедил Бинхэ и закрыл глаза.       Учитель был здесь. Неужели он все-таки добровольно перешел на сторону Тяньлан-цзюня? Невозможно. Он жизнью рисковал для спасения его, Бинхэ, он столько раз помогал им, это не могло быть просто притворством! Не может человек так быстро измениться. Да и есть ли хоть кто-то, кто станет служить Тяньлану добровольно?       — Мин Фань ранен?       — Не слишком серьезно, — Минъянь махнула рукой в сторону пика целителей. — Он у лорда Му. А кто эта юная госпожа?       Ян Исюань смутилась и отвела глаза. На ее щеках проступил смуглый румянец.       — Моя ученица, — Лю Цингэ осторожно ссадил сестру с седла и обернулся к Бинхэ. — Сначала устрой ее, а потом беги к Мин Фаню. Я пока поговорю с главой Юэ.       — Главы нет, — Минъянь с любопытством покосилась на кудрявую девчонку и решительно подхватила ее коня под уздцы. — Сама устрою. Идите в главный зал, лорд Му и Мобэй были там. Я очень рада, что вы вернулись. В последнее время у нас все не слишком хорошо.       Му Цинфан сидел в кресле, обеими руками сжимая виски. Растерянный Мобэй топтался рядом, не приближаясь, но и не уходя; на лице его было написано непривычное чувство вины и легкой паники.       — Такое ощущение, что я все еще на землях демонов, — проворчал Лю Цингэ, неосознанно впуская Бинхэ перед собой. — Расползаетесь, как насекомые.       — Я тоже рад вашему возвращению, лорд Лю, — неприязненно отозвался Мобэй и снова сник.       Целитель с усилием отнял руки от головы и поднял глаза.       — Вернулись, — безэмоционально заметил он и прищурился. Веки у него были припухшими. — Все новости слышали?       — Где Юэ? — вопросом на вопрос ответил Лю Цингэ, подтянул первый попавшийся стул и рухнул на него, с блаженным выражением лица вытянув ноги.       — Решил утопить столицу в крови, лишить нас Императора и занять трон, — монотонно пробормотал Му Цинфан и вымученно улыбнулся.       Лю Цингэ несколько мгновений молча смотрел на него, потом перевел взгляд на лицо Мобэя.       — Все так и есть, — со вздохом подтвердил демон. — Мы с лордом Юэ отсутствовали, этим и воспользовался Шэнь Цинцю, чтобы проникнуть в секту и забрать с собой Гунъи Сяо. По возвращении мы едва успели остановить лорда Му и вашу сестру.       — Слава богам, что остановили, — вздохнул Лю Цингэ. — Не думал, что скажу о таком вслух, но я смертельно устал от подобных приключений. Кто укусил главу Юэ?       — Для свержения Тяньлан-цзюня нам нужна вся мощь, которую только можно собрать. Но на нашей стороне только приграничные секты. Всю власть давно прибрал к рукам Совет, а они уверены, что мы и без их помощи справимся, а если пара сотен заклинателей падет, так туда им и дорога. Они не верят в возможность войны… Глава Юэ пытался добиться от них поддержки, но его едва не обвинили в измене.       — А раз уже обвинили в измене, так почему бы и вправду не изменить, — Лю Цингэ с силой потер лицо. — Справится ли он один? У меня даже нет сил думать об этом.       — Мы должны думать о том, что наш глава обезумел и пошел против Императора, которому все мы приносили клятву, — мягко упрекнул его Му Цинфан и поднялся. — А не бежать на подмогу. Юэ не позволил никому следовать за ним. Гунъи Сяо пока не угрожает серьезная опасность, но все произошедшее заставляет главу действовать быстрее. Я не знаю, каков был его план, но теперь он наращивает мощь.       — Его мощь уже превысила всякие разумные пределы, — Мобэй попытался было помочь целителю подняться, но осекся под предупреждающим взглядом. — Еще недавно он уступал Тяньлану, но теперь… не поручусь.       — Разговоры, разговоры, — Лю Цингэ вдруг остро и будто даже неприязненно покосился на Бинхэ. — Сидишь как на иголках. Иди уже.       Полудемон сорвался с места, коротко поклонился и исчез за дверью.       — У них сложились очень близкие отношения, — задумчиво заметил Му Цинфан. — Несмотря на демоническую кровь, в этой четверке я вижу будущих лордов.       Покопавшись в сумке, с которой теперь не расставался, целитель передал Лю Цингэ небольшой флакон и требовательно протянул руку:       — Мне нужна твоя кровь.       — Опять собираешься уговаривать меня растить новое тело? — Лю Цингэ приподнял бровь, разглядывая флакон с зельем. — Я уже дал ответ.       — Да плевать я хотел на твой ответ, — вдруг огрызнулся Му Цинфан, стремительным движением перехватил ладонь Цингэ, проколол палец и прижал к пустой склянке. — Ношусь с вами как с детьми, а давно надо было одну половину выпороть, а вторую поставить в угол!       Мобэй только развел руками, глядя на онемевшего от возмущения лорда.              Бинхэ не помнил, как оказался в знакомой белой комнате. Он сам несколько раз оказывался здесь, мучимый болью, и навещал раненых друзей снова и снова.       Он даже не мог объяснить, отчего так сжималось сердце. Во время путешествия проблемы хребта остались далеко позади вместе с людьми, его населявшими. Их осталось только трое да еще Шэнь Цинцю где-то у самого горизонта, как недостижимая звезда. Уходящим всегда кажется, что жизнь в покинутых ими местах останавливается, но на самом деле она течет дальше и иногда меняется до неузнаваемости.       Они ведь могли вернуться и к похоронам, если бы судьба не была так благосклонна.       Оставленные здесь люди оказались вовсе не в безопасности.       Мин Фань полусидел на постели, сосредоточенно делая пометки в тяжелой книге: брови его были нахмурены, но вид не казался излишне болезненным. При виде Бинхэ он вскинул голову и улыбнулся. Не широко и открыто, как улыбнулся бы раньше, а словно вполсилы, боязливо.       — Вернулся, — проговорил он и отложил книгу. Движения его оставались немного скованными. — Ты изменился.       — Только загорел немного, — дрогнувшим голосом согласился Бинхэ. Он остался стоять, не подходя слишком близко.       — Я рад, что ты здоров, — Мин Фань говорил словно через силу. Глаза его, засиявшие при виде Бинхэ, снова потухли.       Им было неловко говорить, неловко находиться в одной комнате, но просто пожелать здоровья и уйти Бинхэ не мог. Он не собирался углубляться в размышления и просто принял как должное — он чувствует вину и ответственность, и с этими чувствами придется считаться.       — Если никуда не спешишь, то садись, — Мин Фань кивнул на заботливо приставленный к кровати стул. — Ничего серьезного, я почти в порядке, просто оружие учителя было пропитано демонической ци, и металл там какой-то очень хитрый, рана заживает тяжело. Расскажи, что с вами происходило за это время? Я очень… мы очень беспокоились.       — Ты беспокоился, — медленно повторил Бинхэ и опустился на стул. Мин Фань снова улыбнулся — легко, едва заметно, и отвел глаза. Темные ресницы на бледной коже показались иссиня-черными. — Там многое произошло, но мне почему-то кажется, что здесь произошло куда больше.       — Да, может, и так, — рассеянно согласился Мин Фань и вдруг взглянул на Бинхэ прямо, отчаянно. — Я должен попросить прощения.       Бинхэ растерянно нахмурился:       — За что? Ты никогда не делал ничего, за что стоило бы извиниться.       — Делал. Я сдался.       Нервно комкая в ладони край одеяла, Мин Фань глубоко вздохнул и заговорил, глядя на отложенную в сторону книгу.       — Я никогда не сомневался в своих чувствах, какими бы они ни были. Но когда в тебе проснулась демоническая кровь… Слишком много событий, ответственность, страх. Я не оправдываю себя, но это время было сложным, и оно до сих пор не закончилось. Мне казалось, что теперь ты стал другим, и все мои мысли неуместны. Нам нельзя было оставаться вместе, потому что тебе это больше не нужно. Но Минъянь и Гунъи Сяо все это время были рядом со мной и боролись, им тоже приходилось несладко, но у них не было даже мысли отказаться друг от друга! Они снова и снова шли навстречу друг другу, не боясь трудностей, а я… я ведь должен был подумать о том, что тебе куда тяжелее. Твое прошлое, пробудившаяся кровь, отчаяние, поступок учителя, все это причиняло тебе боль, а я думал только о том, что мне сложно теперь смотреть на тебя из-за твоих красных глаз и наростов!       — Погоди, — Бинхэ жестом остановил его речь. — Ты не должен был вообще обо мне думать. Мы не клялись друг другу ни в чем.       Мин Фань только сокрушенно покачал головой.       — Нет, я должен был, — тихо заметил он. — Я ведь… Ты одинок, а я осмелился попытаться стать ближе. Если я решил, то сворачивать с пути из-за такой глупости просто трусость, а если передумал, то стоило ли начинать? Я должен просить прощения за то, что на какое-то время засомневался. За то время, пока вы с лордом Лю были в демонических землях, я многое обдумал и понял, что больше не боюсь. Не боюсь ни отказа, ни трудностей, и если… если ты все-таки дашь мне шанс, я больше не оставлю тебя одного.       Ком в горле, который не исчезал с самого появления Минъянь, вдруг словно увеличился в размерах и провалился вниз. Глаза обожгло.       Как долго надеялся он, что кто-то захочет остаться рядом? Не из корысти, не потому что больше не к кому пойти, а потому что решил и выбрал его, Бинхэ? Пусть эти мечты не ограничивались любовью или дружбой, это ведь совсем неважно. Важно было просто ощутить, что теперь в мире есть хоть один человек, который думает о нем и не скрывает этого. Человек, для которого он дорог.       Человек, который испытывает к нему настоящие чувства.       Бинхэ ощутил полнейшее смятение, а мысли стали далекими и нечеткими. Словно во сне, он рассматривал ладони с нервными пальцами и глубокой поджившей царапиной на тыльной стороне, неловкий поворот головы, резной профиль на фоне окна, залитого блеклым зимним светом; длинные ресницы, чуть задранный кончик носа, упрямый подбородок и хмуро сведенные брови, между которыми собралась крошечная морщинка.       Подняв руку, он осторожно коснулся этой морщинки и очнулся под ошеломленным взглядом Мин Фаня.       — Я должен идти, — торопливо проговорил Бинхэ и вскочил на ноги. — Я… ты ни в чем не виноват. Мы поговорим об этом позже, хорошо? Когда ты поправишься, а я…       А я разберусь с тем, что со мной происходит, хотел было добавить он, но вовремя прикусил язык. Сможет ли он разобраться?       В полной растерянности он покинул пик целителей и вернулся в единственное место, где до сих пор чувствовал хотя бы призрак давно ушедшего тепла — в бамбуковую хижину.       Ее по-прежнему содержали в порядке, но запустение и заброшенность тоскливым облаком окутывало каждый предмет мебели, каждый позабытый свиток и каждый веер на стойке. Растерянно остановившись на пороге, Бинхэ впустил внутрь порыв ледяного ветра и торопливо закрыл за собой дверь.       Огонек свечи разгорелся медленно и неохотно, изгоняя плотную тьму.       Именно этого он ждал, ждал каждый день своей жизни. Разве не счастье — ощутить, что для кого-то твое существование теперь имеет смысл?       Раньше, еще до поездки в демонические земли, Бинхэ не совсем понимал, зачем ему человеческое тепло, но теперь как никогда раньше отчетливо ощущал свою нищету. С самого детства его обокрали, лишив того, что легко получали другие дети. Но никакие страдания и проклятия не изменят прошлого, и эту черную ледяную дыру в сердце нужно врачевать самому.       Только близость и участие делают его одновременно уязвимым и сильным, только другие люди могут дать то, чего сам он лишен. Он не знает, как любить себя, но научится любить других. Быть может, они со временем залатают дыру своими чувствами.       Только вот…       Бинхэ заметался по комнате. То, что произошло в гостинице, совершенно неважно. Демонический голод, жажда, неудовлетворенность слились воедино и привели к непредсказуемому финалу, винить в этом некого, так получилось. Он — демон, и для него любовь является источником силы. Среди демонов не бывает праведников…       Лю Цингэ красив, и с этим никто, имеющий глаза, спорить не станет. Красив, силен и уверен в себе, привлекает внимание, а еще куда понятнее Шэнь Цинцю и даже ближе. Он не скрывает своих чувств и говорит прямо, он долго был рядом, длинная дорога сблизила их, но теперь все позади. Здесь они снова были учителем и учеником, который временно назначен заместителем. Неравны и никогда равными не станут. Не связанные чувствами, потому что никакой эмоциональной связи между ними нет. Просто случайные попутчики, которые оказались вместе и снова разошлись.       Они не нуждаются друг в друге. Не нуждаются.       Мин Фань совсем другой. Он не будет ничего скрывать и прятаться, он прямо и открыто встанет рядом и будет сопровождать всю жизнь, потому что для него все это и вправду важно. Он, Бинхэ, важен. Оценен по достоинству.       Разве можно выбирать между сухим равнодушным лордом и влюбленным юношей, верным боевым товарищем? Никакого выбора и нет.       Бинхэ и сам испытывает определенные чувства к Мин Фаню, иначе не испугался бы так при вести о его ранении и не смущался под его взглядами. Просто чувствам их совсем не дали времени, испытания сыпались на них одно за другим.       Может, между ними вырастет такое же нерушимое чувство, какое выросло между Му Цинфаном и ледяным демоном. Невозможно отказаться от искренних чувств, невозможно и преступно…       За окном сгущались синие сумерки. Тень заливала ущелья, хижины погружались во тьму. Зимний вечер длится недолго, едва отведешь глаза, и весь хребет уже накрыло непроницаемой тьмой.       Слишком холодно.       Измученный раздумьями Бинхэ устало опустился на циновку.       Никакого выбора нет. Мин Фань любит его, а Лю Цингэ едва выносит. У пикового лорда точно в жизненных планах не было пункта про совращение юного ученика и какие-нибудь отношения. Раз уж решил, не стоит тянуть. Мин Фань еще наверняка не спит.       Выйдя за порог, Бинхэ поежился: ветер легко швырнул ему в лицо горсть ледяной пыли. Пик целителей сиял десятками огней…       …Лю Цингэ отворил дверь после первого же неуверенного стука.       — Что случилось? — хмуро спросил он, оглядывая покрытого стремительно тающим снегом полудемона. — Бинхэ?       — Я вам не нужен, верно? Только раздражаю.       Лю Цингэ скрестил руки на груди, с легким недоумением глядя на незваного гостя.       — Ты ради этого вопроса пришел? До утра нельзя было подождать?       — Ответьте, — Бинхэ сцепил зубы и упрямо шагнул вперед, вынуждая лорда впустить его. — Все, что произошло в гостинице, всего лишь случайность. Я для вас не значу ровным счетом ничего.       — Что случилось за те полдня, что мы находимся на пике? — устало переспросил Лю Цингэ. — Что за тон? Да, отчасти все это случайность, алкоголь и твоя настырность. Будем считать, что ничего не случилось. На хребте не приветствуются отношения между учителями и учениками. Я ответил на все твои вопросы? Можешь быть спокоен, я не собираюсь никому об этом рассказывать.       — Никому нет никакого дела, есть у нас с вами что-то или нет. Вокруг такой хаос, что никто ничего не заметит.       — К чему ты клонишь? — напрягся Цингэ.       Снежинки растаяли, ледяными каплями стекая за воротник, и полудемона от холода и собственной наглости вдруг затрясло.       — Вам все это не нужно, но я не хочу прекращать. Это нужно мне.       Брови Лю Цингэ поднялись так высоко, что едва не коснулись линии роста волос. Он хрипло усмехнулся и кивнул на дверь.       — Мне все равно, что тебе там нужно. Вон отсюда.       — Я никуда не уйду, — Бинхэ отстегнул ледяную пряжку, и потяжелевший плащ комом свалился ему под ноги. — Вам же все равно. Почему бы не продолжить? Я не люблю подчиняться, но…       — Не любишь подчиняться? — прохрипел Цингэ и оказался рядом так быстро, что Бинхэ и глазом не успел моргнуть. Отбросив в сторону путающийся под ногами плащ, он ухватил Бинхэ за запястье и выкрутил руку за спину, прижимая грудью к стене. — Не любишь?! Ты оленьими глазами смотрел на Цинцю не из-за его красоты, а потому что он мог согнуть тебя и поставить на колени. Ты пришел ко мне не потому что тебе так уж хотелось, а потому что я могу свернуть тебя в бараний рог. И дело не в физической силе и не в уровне духовного развития. Думаешь, я мало видел подобных тебе?       Бинхэ заскрипел зубами от боли и вывернул голову, щекой прижимаясь к прохладному дереву.       — Подобных мне?       — Тех, кто жаждет чужой силы. Спрятаться за ней, укрыться. Только сила пробуждает в тебе огонь и будет пробуждать вечно, иначе почему ты сейчас здесь, а не в комнате Мин Фаня?       Злой хриплый шепот царапал уши. Все это вранье, Бинхэ вовсе не нуждается ни в чьей силе, только вот даже беспомощный и прижатый к стене он ощущает себя спокойно, потому что Лю Цингэ совсем близко и его можно чувствовать всем телом.       Он не желает подчиняться, но подчиняется. Просто не может иначе.       Тяжелое, мутное вожделение понемногу затопило рассудок. Бинхэ ощутил, как огнем заполыхали щеки, а кожа стала невыносимо-чувствительной; с мрачным удовлетворением он услышал запаленное дыхание Лю Цингэ.       — Я не уйду, — тихо бросил Бинхэ, уткнулся лбом в стену и слабо усмехнулся.       Мин Фань слишком хороший. Даже думать не получается об этом нечеловеческом голоде, об этой жажде, ради которой он снова пришел; Мин Фань не справится с ней.       Вывернувшись из ослабевшего захвата, Бинхэ развернулся и надменно вскинул подбородок, глядя в глаза лорда с вызовом.       — Тебе придется вышвырнуть меня за дверь, — шепотом предупредил он, торопливо нащупывая туго завязанный пояс. — Но я вернусь завтра, или послезавтра… Я все равно вернусь.       — Угрожаешь? — голос у Лю Цингэ стал совсем низким, рокочущим; по телу от этих звуков расползалась крупная колючая дрожь. Схватив Бинхэ за влажные волосы, он рывком потянул пряди вниз, вынуждая запрокинуть голову. — Мне не наскучит вышвыривать тебя за дверь. И завтра, и послезавтра.       — Потому что ты не станешь, — горячечно зашептал Бинхэ, подаваясь вперед. Он не протестовал, только жадно облизывал губы: с трудом распустив тугой пояс лорда, полудемон вцепился в слои плотной ткани, разводя их в стороны. Жизненно важно, необходимо было добраться до тела, до кожи, проникнуть под слои не только одежды, но и масок, которые снова начали прирастать к их лицам.       Если бы можно было пробраться в самую глубину, внутрь тела, чтобы не нуждаться в словах, срастись и больше не бояться…       Губы Цингэ едва заметно шевельнулись, но вслух он так ничего и не сказал. Оскалившись, он снова развернул Бинхэ лицом к стене, словно не желая видеть его глаза, и впился поцелуем в обнаженную шею.       Прошлый раз ничего не значит, и этот ничего не значит тоже.       Откинув голову, Бинхэ уперся затылком в плечо лорда и закрыл глаза. Торопливые, злые и вместе с тем осторожные прикосновения казались такими знакомыми, и тело становилось все горячее, послушнее; не нужно было решать, достаточно было спровоцировать и поддаться.       Тело не испытывает чувств, только желание.       Прохлада комнаты показалась оглушительным холодом: разгоряченная кожа покрылась мурашками. Надорванный рукав разошелся по шву.       Жесткие, грубые даже объятия становились все мягче.       — Уходи, — просипел Цингэ, виском прижимаясь к уху полудемона. — Уходи и больше никогда не возвращайся, понял?       Он все еще был одет, только верхние одежды распахнулись, лишенные пояса: Бинхэ же остался полностью обнажен. От смуглой кожи исходил такой жар, что даже в комнате, казалось, стало теплее. Словно все демонические солнца не только загаром покрыли эту кожу даже сквозь одежду, но и навечно остались где-то внутри.       Бинхэ не слышал слов. Он дрожал и кусал губы, лбом упершись в стену и закинув руки за спину лорда. Острые когти легонько царапали кожу, вынуждая Цингэ прижиматься все теснее. Между ними и волосок не пролез бы, но и этого казалось мало: с гортанным всхлипом Бинхэ двинул бедрами и вонзил когти в бедро Лю Цингэ.       — Пожалуйста, — беспомощно прошептал он, как шептал в гостинице в полузабытьи. — Пожалуйста.       Демоны внутри слишком сильны, и в одиночку с ними не справиться.