Мы поставим этот мир на колени

      — Мне нужно, чтобы ты пришел в мой сон, — спокойно объяснил глава Юэ, глядя на опешившего Бинхэ.       — Глава Юэ? — непонимающе переспросил он. — В ваш сон?       — Именно. Так, как ты приходишь к Лю Цингэ. Сегодня.       — Вы хотите сообщить что-то, что не должен подслушать никто другой? — полудемон нахмурился. Темная радужка отразила красноватый блик.       — Вроде того, — с каменным лицом согласился Юэ Цинъюань.       Бинхэ молча поклонился и вышел. Во время разговора он непроизвольно поглаживал небольшую выпуклость на груди, скрытую одеждой.       Ничего не заставляет повзрослеть так быстро, как пережитое несчастье. Особенно если несчастье это постигло кого-то, кто для тебя дороже всего.       Против воли Юэ Цинъюань вспомнил совсем другого Бинхэ — того, каким он однажды явился на хребет в прошлой своей жизни. Явился, неся только смерть и яд; он был изысканно-красив, бледен и источал мрачную ауру убийства.       Нынешний Бинхэ был по-плебейски смугл, широкоплеч и спокоен. В нем не было той язвительной насмешки, но осталась еще детская серьезность и желание докопаться до сути. Даже наивности до сих пор не растерял.       Быть может, рано взрослеть слишком опасно.       — Что там с Советом? — откинувшись на спинку стула, Юэ Цинъюань потянулся к поясу, но нащупал только застежку и раздраженно вздохнул. — Проблем не возникло?       — Никаких проблем, — заверил Лань Хуань, появляясь посреди кабинета и лукаво щурясь. — Вы пытаетесь нащупать его семнадцатый раз за утро.       — Никак не привыкну, что теперь не нужно носить его с собой, — пожаловался Юэ Цинъюань и смущенно потер подбородок. — Я и без того плохо спал, а теперь…       — Вас изгнали из гнезда?       — Смеешься, — проворчал глава Юэ. — Я сам ушел. Только мешаю.       — Вы уверены? — уточнил Лань Хуань и наклонил голову к плечу, спрятав насмешливый блеск глаз за длинными ресницами. — Может, все-таки начнете спрашивать, прежде чем решать что-то за других?       — Любой вопрос может быть воспринят как приказ, а я этого не хочу. Так что там с Советом?       — А что там может случиться после того, как все оставшиеся силы вы направили на такое… глобальное изменение? — пожал плечами Лань Хуань и устроился напротив, старательно разложив складки белоснежного ханьфу. — Теперь только те, кто действительно желают нести пользу, смеют занять важный пост. Откуда-то во всех головах одновременно появилась идея о том, что они не имеют права подниматься выше, если в первую очередь думают о выгоде. И не говорите, что вы ни при чем, я все равно не поверю. Ваш преемник пока немного стесняется, но это временно. Линии его рода смешались так причудливо, что в нем оказалась не только моя искра, но и крошечный осколок души прародителя демонов. Очень маленький, но прочный кусочек…       — Почему-то мне в высшей степени безразлично, кто меня заменит, — фыркнул глава Юэ. — Лишь бы не развалили все. Я заслужил небольшой отдых до конца дней своих и не собираюсь больше ни во что вмешиваться.       — У вас есть Лю Цингэ, — напомнил заклинатель. — И Бинхэ. И Шэнь Цзю. И…       — И никакого отдыха. Я надеюсь, что после всего произошедшего у них тоже поубавится желания влипать в неприятности. Кстати, как долго ты можешь находиться вне меча?       Лань Хуань задумался.       — Я не ощущаю потребности возвращаться, — неуверенно заметил он. — Но оказываюсь внутри каждый раз, когда задумываюсь или закончу дела. Это немного странно. Как будто я снова оказался прикован к своему клинку, только его забрали с земель демонов.       — Колонна. Она рухнула?       — Скорее всего. Все души разом покинули ее. Мечам ведь тысячи лет, наверняка они распались в труху.       — Значит, демонические земли снова станут нестабильны, — Юэ Цинъюань нахмурился. — Они словно заноза. Я не могу действовать, опасаясь вызвать разрушения.       — Не забывайте, что все ограничения ваших сил и поступков просто оберегают равновесие. Ничто не может помешать вам менять их так, как пожелаете.       — Со временем я найду выход. Привыкну к постоянному гомону в голове и…       Оба вздрогнули одновременно. Юэ Цинъюань вскочил на ноги, Лань Хуань оглянулся с недоумением.       Демоническая энергия распустилась диковинным цветком на одном из склонов пика Цюндин. Она была несформированной и дикой и хлестала во все стороны, повреждая защитные печати и отдаваясь эхом в ушах. Лань Хуань мгновенно вернулся в меч.       За короткий полет Юэ Цинъюань успел перебрать в голове все самые тревожные варианты и даже понадеяться на возвращение А-Цзю, только самый очевидный пропустил.       Вокруг хижины еще клубилась легкая бирюзовая ци, когда он ворвался внутрь, едва не сорвав дверь с петель.       Чжучжи-лан в полном ступоре сидел на спутанных одеялах, глядя на треснувшее яйцо в своих руках. Сердце Юэ Цинъюаня пропустило удар. Что-то случилось, и яйцо разбито!..       Словно лишившись возможности говорить, змей молча протянул яйцо.       Сквозь трещину было видно смутное движение, доносился шорох и тихие поскрипывания. Заметив, насколько подрагивают его пальцы, Юэ Цинъюань поскорее опустился на пол, боясь уронить свою ношу.       — Что случилось? — наконец спросил он, понемногу успокаиваясь. То, что спало внутри, определенно было живым.       — Он решил, что пора, — шепотом объяснил Чжучжи-лан. — Я думал, что это случится позже.       Яйцо звучно треснуло еще раз, и небольшой кусок плотной скорлупы упал на пол. Змей не раздумывая протянул руку и забрал этот кусочек.       Крошечная треугольная голова с трудом протиснулась в отверстие, раздвоенным язычком пробуя воздух на вкус. Ее покрывала мелкая зеленоватая чешуя, а сине-зеленые, совсем не змеиные глаза были мутноватыми из-за белесой пленки.       Растерянно оглядевшись, змееныш проворно выбрался из яйца и шлепнулся на пол. Оставляя после себя извилистый влажный след, он покрутился на месте и выбрал единственно правильный для себя путь. По голенищу сапога он вполз на колено, оттуда перебрался на рукав, едва не сорвался, но влез на плечо и дважды обвился вокруг шеи, устроив голову в ямке между ключиц.       Юэ Цинъюань сидел так неподвижно, что напоминал статую. Он боялся даже моргнуть.       — Что он делает? — шепотом спросил он. — И почему он змея?       — Она, думаю, — Чжучжи-лан наклонил голову и мягко улыбнулся. — Она змея, потому что змея может заползти в расщелину и выжить, а человеческому младенцу остается только лежать и кричать, привлекая хищников. Она не ощущает себя в безопасности.       — Потому что А-Цзю нет, — Юэ Цинъюань попытался скосить глаза. — Я буду ходить со змеей на шее?       — Ну вы ведь ходили с яйцом на поясе, — с невинным видом отозвался Чжучжи-лан. В розовых глазах плясали смешинки.       Его не оставляло легкое ощущение нереальности. Он, словно такая же новорожденная змейка, забился в безопасное место и теперь зализывал раны, вспоминая, что в мире может быть не только боль или страх, но и их противоположность; незримое ощущение давления внутри наконец пропало. Тяжести чужой власти не ощутить, если эта власть была с тобой столько времени, но вот легкость после избавления кружила голову.       По утрам в окна заглядывало солнце, и Чжучжи-лан робко выглядывал из-за темных занавесок, наблюдая, как весна вступает в свои права. Иногда он видел пролетающих мимо учеников на мечах или стаи птиц, с гомоном поднимающиеся в небеса. Не удавалось ощутить себя древним демоном: он казался себе глупым детенышем, у которого по какому-то выверту судьбы теперь есть свой детеныш.       Согревшаяся на коже змейка засунула голову под воротник и снова замерла. Юэ Цинъюань продолжал сидеть с оглушенным видом, но уклонился, стоило Чжучжи протянуть руку.       — От меня ведь похожая энергия. Если ей страшно от отсутствия А-Цзю, то я буду вместо него. Я ведь был здесь столько времени.       Был так долго, что наверняка заменил отца, хотелось сказать Чжучжи-лану, но он вовремя прикусил язык. Вряд ли глава Юэ не понимал, к чему приведут бессонные ночи в обнимку с еще не вылупившимся детенышем или вливание ци. Оба они понимали, к чему это приведет, но иного выхода не было.       Теперь остается только принять, что у их ребенка трое отцов, и одного по-прежнему носит неизвестно где.       — Она станет человеком?       — Станет. Как только почувствует себя лучше.       Глубоко вздохнув, Юэ Цинъюань сосредоточенно уставился в пространство прямо перед собой.       — Нужна кровать и пеленки, и… молоко? Молоко нужно? — с легкой паникой переспросил он. Даже лицо немного побледнело, и Чжучжи-лан ощутил вдруг желание рассмеяться в голос.       — Глава Юэ, не стоит так тревожиться, — успокаивающе проговорил он, положив ладонь на локоть Юэ Цинъюаня. — Несколько дней она будет просто впитывать ци и тепло, ночами в основном. Змеи немного странные демоны, если сравнивать их с другими. Для них важна не только внешняя безопасность, но и ощущение спокойствия. Вам придется некоторое время оставаться с нами…       — Ничего, я сам хотел предложить это, — неловко улыбнулся тот. — Подумал, что это будет немного невежливо.       — Что вы, у нас ведь общий ребенок, — со вздохом напомнил Чжучжи-лан, снова вгоняя заклинателя в ступор. — О какой вежливости вы говорите?              — Я думаю, лорд Лю будет немного недоволен, — рассеянно заметил Мин Фань и покосился на Минъянь.       — Лорд Лю пусть женится когда ему нравится, а мы не обязаны его ждать, — мрачно заметила девушка и осторожно поправила тонкую сетку на волосах Му Цинфана. — Я тоже без него замуж выйду. А нечего было умирать!       — У него была веская причина, — холодно заметил Мин Фань.       Му Цинфан страдальчески вздохнул.       — Вам очень подходит синий цвет, — Минъянь поправила меховую оторочку и отступила на шаг, разглядывая дело рук своих. — Никогда не видела таких украшений.       — Это древний обычай демонов, — по привычке принялся объяснять Му Цинфан, едва заметно смутившись. — Они дарят своим избранникам полный комплект.       Лю Минъянь возмущенно скрестила руки на груди.       — Что-то у меня до сих пор такого нет, — протянула она.       — Не думаю, что у вашего избранника или его брата возникнут проблемы. Главный ювелир демонов теперь обитает на нашем хребте, и ничто не мешает им…       Му Цинфан осекся.       — Ничего, я почти привыкла, — пробормотала Лю Минъянь. — Мы с братом… оказались на редкость единодушны, только вот не знаю, кто из них кому будет украшения дарить…       Мин Фань скрыл смущение за негромким кашлем, заалев щеками.       — Думаю, нас это не касается, — сурово отрезал Му Цинфан, но не удержался от мыслей.       Если украшения будут подарены Бинхэ, то в них наверняка будет полированные темные рубины, похожие на капли крови, и светлое золото в тон кожи, а вот Лю Цингэ подошло бы что-то прямолинейно-стальное. И яркие искры бриллиантов…       Торопливо тряхнув головой, целитель напомнил себе не забивать голову посторонней чушью в день своей свадьбы.              Бинхэ с тоскливым вздохом почесал кончик носа, не сводя взгляда с разложенного на постели серо-стального сложного наряда со множеством деталей.       — Я даже не знаю, с какой стороны в это влезать, — признался он и приподнял длинный треугольный лоскут. — Откуда это должно свисать?..       — Я, знаешь ли, тоже не каждый день женюсь, — сумрачно проворчал Мобэй.       — Давай я подниму, а ты попробуешь влезть? — Бинхэ с хмурым видом подцепил гладкую ткань. — Вот это похоже на плечи…       Спустя пятнадцать минут ледяной демон с облегченным видом поправил пояс и готов был уже шагнуть к двери, но Бинхэ мертвой хваткой вцепился ему в рукав.       — Ты же не собираешься идти вот с этим? — спросил он с недоумением, двумя пальцами приподнимая тонкую косичку. — Гребень?       — Делай что хочешь, — махнул рукой Мобэй и зажмурился.       В конце концов, он и вправду впервые связывал себя узами брака, впервые и навсегда.       Ему простительно немного нервничать и забывать о мелочах вроде собственной прически.       Му Цинфан наотрез отказался от церемонии на хребте и потребовал провести ее в том самом месте, где ледяные демоны веками произносили свои клятвы. На самой границе северных земель раскинулся огромный лес, удивительно похожий на осколок человеческого мира, только промороженный до самых корней: на ветвях ни разу не распускались почки, а слой инея становился все толще. Этот лес оставался неизменным, и в этом демонам виделась особая красота, обещание. Пусть чувства останутся такими же неизменными, как белоснежные стволы и пушистые ветви.       Посторонние сюда не добирались. Портал раскрылся посреди неприметной поляны, выпуская двоих: демон был взбудоражен, но старался скрывать свои эмоции. Белые волосы, расплетенные и вычесанные, струились по спине крупными локонами, их перехватывала белая лента. Му Цинфан был куда спокойнее. Темно-синий шелк окутывал его тело до самой земли, а бесчисленные украшения отзывались нежным звоном и разбрасывали вокруг голубые искры. Ему, привыкшему к простоте и строгости, было не слишком удобно носить на себе такую тяжесть, но он только легонько вздыхал и молчал, ощущая на себе влюбленные взгляды.       — Я должен был преподнести тебе голову врага, — смущенно пробормотал Мобэй. — Но я с нее когда-то начал.       — Да, это был очень странный подарок, — сдержанно согласился Му Цинфан и улыбнулся. — Мне кажется, ты слишком нервничаешь.       Мобэй нахмурился и качнул головой.       — Я слишком долго ждал. Ждал, верил, заставлял себя меняться, но на самом деле у меня не было ни единого шанса. У нас — не было. Приведи я тебя к Тяньлану, и ты пополнил бы его гарем. Я шел к недостижимому… и все-таки дошел.       — Значит, оно было не так уж недостижимо, — тихо заметил целитель. — Ты так и не сказал, что нам нужно будет делать.       — Ничего, — Мобэй протянул руку и поймал его за тонкое запястье, рассматривая крупный синеватый камень кольца. — Я все сделаю сам.       Помолчав какое-то время, демон запрокинул голову и глубоко вздохнул, а потом зашептал что-то на совсем незнакомом Цинфану языке. Слова в нем были сухие и колючие, сплетались воедино, смерзались в сплошной ком и продолжали виться, не разрываясь ни на мгновение. В них слышался голодный вой ветра и шум срывающихся лавин, но в самой глубине таился тихий треск дров в костре.       Не осознавая, целитель начал повторять слова за Мобэем, погружаясь в легкий транс. Вокруг стояла мертвая тишина, разбиваемая только их слитными голосами, и холод словно расходился в стороны, не касаясь тел в легких нарядах.       От начала дней до последнего вздоха, вторил древний лес. Жизнью своей беречь, сердцем согревать, отводить беду.       От начала дней до последнего вздоха.              Измученный Юэ Цинъюань заснул в неудобной позе, полусидя и стараясь не придавить крошечную змею, которая перебралась к нему на грудь. Чжучжи-лан съежился по правую руку и дышал тихо, размеренно; иногда он на мгновение приоткрывал сонные глаза, нащупывал петли змеиного тельца под рубахой Юэ Цинъюаня и снова засыпал.       Бинхэ не решился вламываться в сон главы, как вламывался в сны учителя или Лю Цингэ. Он смиренно ожидал на границе между бодрствованием и тем темным туманом, который в последнее время заменял Юэ Цинъюаню отдых.       — Здесь немного безрадостно, — заметил он. — Это… последствия?       — Разум не способен воспринять все то, что я вижу и ощущаю днем, — Юэ Цинъюань пожал плечами и протянул руку, касаясь темных волн. Под его пальцами они расцветали и начинали сиять, словно содержали в себе тысячи крошечных светлячков. — Тебя кое-кто ждет.       Бинхэ только нахмурился, но послушно шагнул следом.       Ма Юй было сложно уговорить выйти в сон. Она давно позабыла, как выглядела при жизни, и смущенно отнекивалась. Потом вовсе начинала твердить, что Бинхэ давно ее позабыл; пришлось немало постараться, чтобы заставить ее вспомнить о других своих обязанностях.       “Спасать мир — дело достойное, но кто спасет твоего сына? — напрямую спросил Юэ Цинъюань. — Человек, которого он любил, погиб у него на руках. Каждый день, каждое мгновение он винит в этом себя и старается удержать его душу, уговорить еще немного потерпеть, чтобы дождаться цветочного тела. Учитель, которого он хотел спасти, так и не вернулся. Кто, по-твоему, должен его сейчас поддержать? Кому он будет рад?”       “Он же… совсем большой, — беспомощно повторяла Ма Юй. — Он и не вспомнит меня.”       “Он тебя никогда и не забывал.”       — Глава Юэ, о ком вы говорили? — нервно уточнил Бинхэ, оглядываясь по сторонам. От каждого его движения туман вокруг шел волнами и светлел.       Впереди появилась смутная фигура. Она была совсем маленькой, не достигая даже плеча рослого полудемона. Густые волосы, убранные в низкий хвост, раздувал неосязаемый ветер, а большие светло-карие глаза казались влажными и яркими.       При виде сына она глухо всхлипнула и торопливо прикрыла ладонью рот, как никогда раньше стесняясь и своего простоватого внешнего вида, и несдержанных эмоций. Она редко смотрела глазами Юэ Цинъюаня и почти никогда — на Бинхэ, не желая причинять себе боль.       Теперь же он стоял прямо перед ней — взрослый, широкоплечий, с красивым, но донельзя растерянным лицом и глуповато хлопающими глазами. Совсем настоящий, можно подойти ближе и даже коснуться.       — Мама? — едва слышно шепнул он, не трогаясь с места. — Мама? Это ты?..       И бросился вперед. С каждым шагом туман под его ногами пружинил и расходился в стороны, словно морская вода.       Во мгновение ока он достиг ее и схватил в охапку, как ребенок потерянную игрушку. Плечи его дрожали, но лица он не показывал — уткнулся носом в светло-каштановые с проседью волосы и молча давился слезами.       — Ну чего ты, перестань рыдать, — ласково увещевала сына Ма Юй, поглаживая его по спине. Она не доставала ногами до земли. — Такой большой стал… Глава Юэ сказал, что у тебя теперь есть любимый человек. И брат тоже есть, верно? И у брата невеста. У тебя теперь большая семья.       — Я бы хотел познакомить их с тобой, — сдавленно прошептал Бинхэ и оглянулся. При виде его залитого слезами лица Юэ Цинъюань постарался укрепиться духом. — Это ведь возможно? Не во сне?       — Пора становиться не таким мягкосердечным, — беспомощно вздохнул тот. — Я подумаю, что можно с этим сделать.