Идеальный брак

      Маленькая женская фигурка сидела в захламленном, заваленном коробками и упаковкой, чуланчике, и горько плакала.       Она проверила все уже десяток раз. Результат выходил один и тот же - но, несмотря на это, она пробовала снова, снова и снова. Будто надеясь на то, что все предыдущее было всего лишь ошибкой, и, если она проявит достаточную настойчивость, то получит в награду правильный, нужный ей ответ. Но никакой ошибки не было. Совсем-совсем никакой.       Она была беременна.       Окончательно, бесповоротно и совершенно точно. Беременна.       Это ломало все. Все планы, все надежды… все. Конечно, она, как и всякая девушка, была не прочь завести серьезные отношения и выйти замуж, но ребенок… Это было совсем другое. Она всегда была уверена, что дети - это очень серьезно. Это то, что нужно планировать заранее, к чему нужно готовиться. То, до чего, в конце концов, нужно было дорасти. А не вот так - внезапно, случайно, да еще тогда, когда в жизни все идет наперекосяк, и даже не пахнет не то что замужеством, но и вообще хоть какой-нибудь стабильностью.       Казалось бы, все было очевидно: ребенок сейчас ей не нужен. Даже если её чудом и не уволят, то как воспитывать его одной, без помощи, без поддержки? Да и работать с ребенком на руках уже не получится, как бы ни хотелось. Родители её были старой закалки, так что, если она объявит им о беременности вот так, то гораздо вероятнее, что лишится еще и крыши над головой. Разве в таких условиях можно хоть на минуту задуматься о том, что есть какой-то выбор?.. Казалось бы - ответ ясен, а нужное ей зелье можно приобрести в любой аптеке. Ну, почти в любой. И все же, чем больше находилось аргументов "против", чем разумнее казалось решение избавиться от ребенка, пока еще возможно, тем отчетливее она понимала, что сделать этого не сможет. Ситуация была безнадежной и абсолютно безвыходной.       И она рыдала, оплакивая все - свои планы на будущее, это неслучившееся будущее и саму себя. Она выбирала ребенка и отказывалась от всего, что было таким желанным и необходимым еще несколькими часами раньше: надежды на любовь, отношения, полноценную семью… теперь все будет совершенно иначе, а как - она не знала, не представляла, не имела понятия, и эта неизвестность пугала её больше всего. Впереди её больше не ждало ничего, кроме ребенка, такого неуместного и нежеланного. И все равно она выбирала его, потому что, несмотря на все доводы рассудка, не могла поступить иначе.       Вдруг дверь открылась - и девушка подскочила на месте, как ужаленная, неловко вытирая лицо рукавом. Впрочем, это было бессмысленно: и покрасневшие глаза, и распухший нос, и темные мокрые пятна на одежде говорили сами за себя.       Какое-то время оба молчали. Наконец, Верити собралась и, все еще дрожащим от недавних рыданий голосом, нарушила эту неловкую тишину: -      Простите, мистер Уизли. Мне нужно вернуться к работе.       Однако чуланчик был слишком узким, чтобы можно было протиснуться мимо стоявшего в дверях парня и не задеть его, и она замерла в нерешительности. А тот, казалось, о чем-то раздумывал, и не собирался двигаться с места. -      Сколько уже? - наконец спросил он, и Верити похолодела. Неужели он догадался?.. -      Я не понимаю, о чем… -      О ребенке, конечно, - спокойно перебил её Джордж. - Сколько? -      Четыре недели… - прошептала она. Ноги подогнулись, девушка осела на ближайший ящик и снова горько расплакалась. -      И когда ты ему скажешь? - так же спокойно поинтересовался Джордж.       Рыдания стали еще громче, и сквозь них было не разобрать даже отдельных слов. Он наколдовал стакан с водой, подал его девушке, и, когда та, стуча зубами о стекло, все-таки выпила до дна, всхлипываний сразу стало меньше, а смысла - немного больше. -      Как я ему скажу? Он решит, что я специально, чтобы… А я не хотела! Ничего такого не хотела! -      Но ведь он отец, - мягко заметил Джордж.. - Ведь так? -      Ну а кто еще?! - обиженно сверкнула глазами Верити. - Но я не хочу так! Чтобы из жалости, или ради ребенка… Уж лучше самой. Я справлюсь… как-нибудь справлюсь… -      Но зачем одной, если можно не одной?.. -      Он не любит меня, - выпалила Верити. - И он будет злиться, что я - не она! И ребенок будет не такой, и я не такая, и все не так! Я не хочу! Унижаться, просить, навязываться!.. -      Послушай, - Джордж поправил коробку и уселся на неё сверху, понимая, что разговор выходит не из простых. - Может быть, ты права. А может, и нет. Рон… Ты должна понять некоторые вещи. Он ведь до сих пор живет прошлым. Все мы живем… Тогда они были втроем, творили великие дела… Когда он чувствовал, что нужен кому-то, что без него не обойтись. Так уж вышло, что для Ронни важно быть нужным. Наверное, шестому ребенку в семье это было сложновато… Но после войны он стал не нужен. Гарри пошел собственной дорогой, да и мир больше не нужно было спасать. И Гермионе он тоже больше был не нужен, просто ни он, ни она этого не поняли и продолжали цепляться за то, чего уже нет. Ты думаешь, что сейчас он горюет по ней. Он, я думаю, и сам в этом уверен. Но на самом деле он горюет по той жизни, которой уже никогда не случится. А вы… Ты и малыш… Вы можете дать ему новую жизнь, новый смысл. Не лишай его этой возможности. -      А если ты ошибаешься? - спросила Верити, и в её светлых, обращенных к Джорджу глазах, плескался страх - и надежда.       Тот пожал плечами. Может, и ошибается. Кто он такой, чтобы делать вид, что хоть что-то понимает в этом неправильном, изломанном мире?.. -      В любом случае, у твоего ребенка будет огромная обожающая его семья. -      Мои родители вряд ли обрадуются… - кисло возразила Верити. -      А мои - обрадуются абсолютно точно, я уверен. Только представь, сколько у этого малыша будет дядюшек и тетушек! И двоюродных братьев, и сестер! Тебе придется очень постараться, чтобы не дать нам его избаловать.       Впервые за это утро Верити улыбнулась. Но потом между бровей пролегла морщинка, а улыбка сбежала с тонких бледных губ. -      Я… не очень хороший человек, Джордж. Ты не знаешь, но… -      И я не хочу знать ничего, что меня не касается, - оборвал её он. - Все мы иногда делаем глупости. Это бывает. И это совсем не значит, что ты плохой человек. -      Ты знаешь?.. - пораженно ахнула Верити. -      Кнат цена мне как хозяину, если бы я не знал, что творится в моем магазине, - скупо усмехнулся Джордж. -      Почему ты никому не сказал?! -      Насколько я понимаю, ничего серьезного не случилось, - пожал плечами Джордж. - А раз нет - то и говорить не о чем. Так ты скажешь ему? -      Он разозлится, - вздохнула Верити и поежилась. -      В таком случае напомни моему братишке, что в одиночку такие вещи не делаются, - хмыкнул Джордж. - А то я не уверен - вдруг ему и в самом деле никто этого не сказал?       Она не сдержала короткого смешка и вдруг поняла, что плакать больше не хочется. В самом деле, как бы дальше ни вышло с Роном, если её поддержит вся огромная семья Уизли - она справится. Все вместе они справятся… -      Спасибо большое, - горячо поблагодарила она Джорджа, уже поднявшегося с коробки, ухватив его за рукав. - Я так испугалась… Понятия не имела, что делать. Я думала, ты будешь против. Все вы будете… Я ведь вам совсем чужая, никто… -      Ты - будущая мать моего племянника, - мягко, но настойчиво возразил он. - И я надеюсь, что братишка не такой идиот, каким иногда кажется.       Джордж ушел, а Верити продолжала сидеть, не находя в себе сил снова выйти на люди. Этот разговор вселил в неё надежду - но что, если надежда эта окажется пустой, неоправданной, напрасной? Что, если Рон заявит, что он тут ни при чем, и его семья поверит ему, а не ей? Что, если они обо всем узнают и не примут её?.. И она снова останется одна, одна с этим ребенком, не нужным никому, кроме неё, и разбитой одинокой жизнью?.. Перед её мысленным взором проносились смутные картины - то радужные, то совсем наоборот. Сомнения, которые совсем было развеял короткий разговор с Джорджем, снова сгущались, точно тучи перед грозой. Как он отреагирует?.. И как вообще рассказать о таком? Промелькнула трусливая мысль: а может, и не рассказывать вовсе?.. Должен же он когда-нибудь заметить. Джордж же заметил, хотя его, казалось бы, это вообще не касается.       И все же от такой соблазнительной мысли пришлось отказаться. Рона едва ли можно было назвать самым наблюдательным человеком в мире. Тогда, может, сначала сказать не ему, а его матери?.. Верити знала миссис Уизли не очень близко, но со стороны она казалась такой доброй, такой понимающей… Может быть, если она поверит, то подскажет, как лучше преподнести такие новости сыну?..       Что-то подсказывало девушке, что в этой идее было нечто неправильное, что ей не стоило так поступать. Но картина, мимолетом нарисованная Джорджем - большая семья, обожающая её и её ребенка, была такой привлекательной, такой манящей, что затмевала собой все робкие возражения разума и совести. В конце концов, она ведь не делает ничего плохого. Не собирается ничего требовать и ни о чем просить. Просто посоветоваться…. Ведь с кем еще советоваться, кто знает сына лучше, чем его мать? И разве мистер и миссис Уизли не вправе узнать о том, что вскоре у них появится внук?..       Приводя раз за разом этот и еще с десяток других подобных аргументов, Верити в итоге позволила себе уговориться. Глупо плакать от страха и переживать за свое будущее, если на свете есть люди, которые могут ей помочь - и помочь с радостью. Ведь она просит не для себя, а для маленького, пусть еще не родившегося, но уже живущего в ней существа. И гордость здесь глупа и неуместна.       Ближе к концу дня, убедившись, что Рон занят с приемкой товара от поставщиков и раньше, чем через пару часов, не освободится, Верити отпросилась у Джорджа, быстро, не давая себе шанса передумать, пересекла Косой переулок и, воспользовавшись камином в "Дырявом котле", назвала пункт назначения: "Нора!". Зеленое пламя закружило её и спустя пару секунд вынесло в небольшую, уютную, чисто прибранную кухоньку.