***
Миссис Малфой постучала в дверь кабинета мужа и, не дожидаясь ответа, вошла. - Она ничего не помнит, - ответила она с порога на незаданный вопрос, отчетливо горевший в сером взгляде Люциуса. - Ты в этом уверена?.. - с сомнением нахмурился он. - Абсолютно. Если бы она и в самом деле что-то вспомнила, поверь, дорогой, она говорила бы со мной совершенно иначе. Но, тем не менее… - Это происшествие вызывает беспокойство, - продолжил начатую женой фразу Люциус. - Именно, - кивнула она. - Но ведь Обливиэйт необратим. Девчонка просто не может ничего вспомнить, - заметил он. - Помнишь, она как-то заходила пару раз в то… помещение. Может быть, ей просто захотелось взглянуть еще раз?.. - И поэтому она кричала и, не глядя, швырялась заклинаниями? - скептически подняла брови Нарцисса. - Может, стоит обратиться к целителю разума? Проверить её состояние, убедиться, что опасности возвращения воспоминаний нет... - А если целитель заметит следы вмешательства в её разум? - отверг идею Люциус. - Но, если соответствующим образом заплатить… - А если он донесет на нас? Манипуляции с памятью героини войны — не шутки, моя дорогая. Министр не станет нас покрывать, если мы сами подставимся. - Тогда, может быть, немного зелья забвения… скажем, в чай… - невинно предложила Нарцисса. Супруг ответил ей острым пронзительным взглядом. - Тебе не кажется, что ты несколько увлеклась идеей стирать из несчастного мозга юной миссис Малфой то, что тебе не по нраву? - осведомился он. - Поверь, дорогой, если она вспомнит то, как мы собирались отдать её дружка Темному Лорду, а её саму Белла пообещала Сивому, состояние её несчастного мозга будет последней из наших проблем. А может быть, и наоборот, станет преимуществом. - Мы дали Обет не причинять ей вреда, - покачал головой Люциус. - А я боюсь, в текущем состоянии любое вмешательство как раз и будет тем самым вредом. Я не готов рисковать тобой, дорогая. Если даже она что-то и вспомнит — поверь, мы найдем всему достойное объяснение. - Как скажешь, - мягко улыбнулась Нарцисса, но по её холодному красивому лицу невозможно было понять, приняла ли она всерьез эти аргументы. - Кстати, как она себя чувствует? - По-прежнему жар и, видимо, очень слаба. Жалуется на головную боль. - А что целитель? - Я же говорила тебе, - вздохнула Нарцисса. - Этот болван не знает ничего. - А тебе не кажется… - начал было Люциус, но она быстро поднесла тонкий белый палец к розовым, чуть тронутым помадой губам. - То, о чем мы не знаем, юной миссис Малфой не повредит, - загадочно проговорила Нарцисса и, ласково погладив мужа по плечу, удалилась. Люциус проводил жену долгим, тяжелым взглядом. Он отлично понимал, чего она добивается — странно было бы не знать её мыслей спустя столько лет и всего, что им пришлось пережить вместе. Разумеется, Нарцисса желала для единственного сына совсем не такой жизни. Суд, обвинения, остракизм… А потом и вынужденная женитьба на девушке, мягко говоря, совсем не его круга, которую он вдобавок терпеть не мог. Как же низко они пали, раз подобный союз оказался не только допустимым, но и желанным!.. Как он мог ввергнуть всю семью в такое унизительное положение!.. Чувство вины стало его постоянным и верным спутником в последние годы. И лишь два месяца назад появилась надежда — да что там, уверенность, что все можно изменить, все еще возможно исправить! Если бы он мог, он бы сам женился на этой девчонке — лишь бы Драко не пришлось снова платить за его, Люциуса, ошибки. Но увы, здесь он снова оказался бессилен. И, как бы ни было неприятно это признавать, эта девушка была им необходима. Все еще необходима. Он не считал нужным спорить с Нарциссой. Она не осознавала всей серьёзности положения, и, пока это в его силах, он обязан сделать так, чтобы его прекрасная супруга ни о чем не тревожилась. Но и позволить ей осуществить задуманное… Это было бы весьма некстати. Мягко говоря. А Драко… что ж, Драко придется потерпеть. Люциус вытянул из стопки чистый лист плотного, дорогого пергамента и медленно, тщательно подбирая формулировки, начал писать письмо сыну.***
Вечерняя тренировка уже подходила к концу, когда Драко отвел внимательный взгляд от происходящего на поле и заметил на горизонте черную точку. Точка росла, и по мере того, как она приближалась, он узнал в ней сову — и не просто сову, а отцовского филина. Сердце гулко грохнуло, а потом сорвалось и рухнуло куда-то вниз. Неужели что-то случилось? Неужели появились какие-то новости?!.. За проведенное здесь время вдали от всех, Драко нашел что-то очень похожее на покой. Пусть ночами его доводили до изнеможения все те же сны, которые с каждым днем становились все ярче и ярче, настолько, что почти уже не отличались от реальности, но за ними приходило утро — чистое, свободное от всего и от всех. Поттеровский соглядатай куда-то делся — поглощенный тренировками Драко заметил его отсутствие лишь через несколько дней и посчитал это хорошим знаком. Возможно, они до чего-то докопались. Возможно, теперь все будет в порядке. Он не задавался вопросом, что для него означает это самое «в порядке». В этой поездке он открыл для себя особую прелесть состояния, когда голова пуста, и в ней не звенит раздражающе ни единой мысли — и старался продлить его, как только было в его силах. Но вид филина, такого знакомого, всколыхнул все то, что он так старательно затаптывал на самое дно сознания: тревогу, беспокойство и липкий, приторный страх. С показным спокойствием парень поднялся выше над полем и отлетел в сторону, чтобы не отвлекать своих ребят. Филин увидел его издалека и радостно ухнул, приближаясь — но Драко этой радости не разделял. Осторожно отвязывая письмо — фамильярности гордая птица не терпела, — он заметил, что пальцы едва заметно дрожат, и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Почерк отца. Значит, что-то серьезное. За это время ему несколько раз писала мама — её письма приходили в общей почте для всей команды, но в них не было ничего существенного, кроме обычного материнского беспокойства и бесконечных расспросов о его здоровье и самочувствии. А раз пишет отец… Он нетерпеливо сломал печать и развернул пергамент, испещренный знакомым почерком, таким непохожим на его собственный. Взгляд забегал по строчкам, но, чем ниже он опускался, тем явственнее проступало недоумение на красивом, потемневшем за эти недели от загара лице. Обстоятельства изменились… семейные дела требуют твоего присутствия… Ты должен немедленно, как только получишь это письмо… Драко сжал пальцы так, что пергамент затрещал, угрожая разорваться на части. Как это похоже на отца!.. Он по-прежнему считает его мальчишкой, который должен бросать все и бежать по первому зову, которому не нужно ничего объяснять и ни о чем просить, лишь отдавать распоряжения в свойственном отцу приказном тоне. Ну уж нет!.. У него еще почти две недели до окончания сборов, и любое «семейное дело», а проще говоря, очередная гениальная идея отца насчет того, как бы повыгоднее его использовать, вполне может подождать. Было бы что-то по-настоящему срочное — он наверняка написал бы прямо. А раз так… то и спешить ни к чему. Небрежно сложив письмо, Драко сунул его в карман. Свистнул филину и, сообщив тому, что ответа не будет, развернул метлу и полетел в сторону поля. До конца тренировки оставалось еще полчаса, а потом они договорились еще немного полетать наперегонки с французами.