Идеальный брак

      Она лежала на полу в библиотеке, всего в паре шагов от двери. Одна рука — вдоль тела, вторая — вытянута вперед, как будто в последней отчаянной попытке дотянуться до чего-то, что так и осталось недосягаемым; правая нога вывернута наружу под неестественным углом. Большой жизненный опыт позволил Люциусу Малфою с одного взгляда определить, что живые в такой позе не лежат. Но решающим аргументом было даже не это, а рукоятка кинжала — сложной ковки, украшенная драгоценными камнями, торчавшая между её лопаток, и темная лужа, расползавшаяся по ковру багряным пятном.       Он осторожно, стараясь не испачкать туфель, подошел ближе, наклонился и на несколько мгновений застыл, что-то внимательно изучая, после чего выпрямился и скрипнул челюстями. Дела были плохи.       На всякий случай Люциус все же достал волшебную палочку и сотворил простенькое диагностическое заклинание. Мертва. Никаких сомнений. -      Закрыть все входы и выходы из поместья. Никто не должен уйти. Отвечаете головой. Ты отправишься в Мунго, доставишь сюда дежурного целителя. Потом в аврорат, скажешь, что произошло убийство. Больше никаких подробностей. Пусть приходят камином, трансгрессию и порталы я закрываю. Когда они прибудут, и только тогда, отыщешь и приведешь сюда Гарри Поттера. Кроме этих лиц, никому ничего не говори. Тебе все ясно?       Распоряжения сыпались на несчастного, все еще дрожащего всем телом домовика, как горох из прорванного мешка, но он кивал, показывая, что запомнил все досконально. -      Возле тела пусть побудет кто-нибудь. Никого не подпускать, - подумав, добавил Люциус и жестким, чеканным шагом вышел из библиотеки.       Впрочем, далеко он не ушел. Ужасно хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но мистер Малфой отдавал себе отчет, что вызванные им волшебники начнут прибывать с минуты на минуту, и ему потребуется давать объяснения. Очень много объяснений. Мысли в голове так и норовили взметнуться и закружиться безумным вихрем, но усилием воли он заставил кричащие в панике голоса замолчать. Все потом. Вопросы, недоумения, сожаления — для всего этого будет время потом. Когда все закончится.       Первым, как и ожидалось, прибыл целитель. Учтиво поздоровавшись, Люциус коротко обрисовал ему ситуацию и указал в сторону библиотеки. Впрочем, никаких иллюзий он не питал — и целитель, который не пробыл там и пяти минут и вышел с профессиональным выражением сочувствия на лице, полностью подтвердил то, что он и без того знал. Никакой ошибки. Ни малейшей надежды.       Из дальних комнат сквозь плотно закрытые двери доносились звуки музыки, заглушавшие ровный гул развязных разговоров и лопающиеся пузыри нетрезвого смеха. Все произошедшее ощущалось, как цунами, торнадо, убийственный ядовитый туман, который еще находился на полпути между здесь и там. Здесь все уже было выжжено: надежды, стремления, будущее. Кончено. Безвозвратно. Там было обречено, но еще не подозревало об этом. Все эти люди, что в эти минуты с удовольствием едят хлеб Малфоев и пьют их вино, уже назавтра будут поносить их на всех углах. Это случится, случится непременно, и можно было прервать этот фарс прямо сейчас - но Люциус медлил.       В камине раздался низкий, вибрирующий гул, вслед за которым холл озарился зелеными отблесками. Один, два, три… четверо авроров в форменных мундирах и пятый — очень немолодой, в традиционной мантии, каких лет тридцать уж не носили, растрепанный недотепа. -      Игнатиус Фоули, следователь аврората, - добродушно представился он, и от этого тона у Люциуса заныли все зубы разом. - Что у вас случилось? Домовичок-то ваш не больно-то разговорчив, понимаете ли… -      Убита моя невестка, - с трудом заставив себя разжать будто сведенные судорогой губы, сообщил он. - Миссис Гермиона Грейнджер-Малфой. Этим вечером мы даем прием по случаю дня рождения сына. Я заметил её отсутствие и отправил домовиков на поиски. Тело было найдено в библиотеке. Как вы понимаете, я не хотел, чтобы эта новость разнеслась по Министерству. -      Гермиона Грейнджер?! - воскликнул Фоули, и прижал обе руки к груди. Люциус поморщился: так фальшиво и наигранно это выглядело. Старый болван!.. - Ай-яй-яй, как же так! А вы совершенно уверены… -      Абсолютно. Я проверил, и вызванный мною колдомедик из Святого Мунго подтвердил.       Глаза Фоули проворно перебежали от хозяина дома к стоявшему рядом целителю, который побелел, как полотно, услышав имя той, чью смерть он засвидетельствовал. -      К сожалению, в факте смерти нет никаких сомнений, - извиняющимся тоном пробормотал он. -      Пригласили целителя? - обрадовался чему-то Фоули. - Как благоразумно, как предусмотрительно с вашей стороны! А какие меры вы еще успели предпринять? -      Гости пока не оповещены, - сухо ответил мистер Малфой. - Над поместьем установлен антитрансгрессионный и антипортальный щит. Все выходы перекрыты. В библиотеку никто, кроме меня, не заходил. К телу я не приближался, проверил на расстоянии. -      Тогда почему вы подозреваете убийство? - удивленно всплеснул руками Фоули. - Конечно, леди молода, но, знаете, всякое бывает…       Вместо ответа Люциус повернулся и направился к библиотеке, вознося мольбу Мерлину, чтобы этому дуралею хватило мозгов следовать за ним. Домовик с тонким писком метнулся из-под ног, освобождая дорогу, дверь рывком распахнулась — и любопытным глазам зрителей предстала удручающая картина. Кинжал пребывал все на том же месте, зловещим блеском рукоятки перечеркивая все инсинуации на тему «всякое бывает». -      Леди лежит лицом вниз, - глубокомысленно заметил Фоули. - Почему вы решили, что это миссис Грейнджер-Малфой? -      Фигура, платье, обувь, прическа, украшения, - коротко перечислил Люциус, все больше укрепляясь в мысли, что милосердие Мерлина в этот вечер обошло его стороной. -      Да-да, все понятно, - закивал следователь. - Мистер Смит, - обратился он к совсем молоденькому парнишке в аврорской форме с оттопыренными ушами, - надобно сделать снимки, прежде чем мы приступим к осмотру. Займитесь этим.       Камера защелкала, но не успел Смитти сделать десятка фотографий, как вздрогнул всем телом и едва не выронил её из рук от голоса, разрезавшего воздух в помещении, как ножом. -      Что здесь происходит?!       У входа в библиотеку стоял Гарри — Гарри Поттер. Растрепанный, в натянутых наспех джинсах и мятой футболке он выглядел так, будто его только что подняли с постели, что, вероятнее всего, было недалеко от правды. Зеленые глаза за стеклами знаменитых круглых очков профессиональным взглядом обежали помещение и сфокусировались на том, куда все остальные смотреть избегали.       Внутри что-то оборвалось и грохнуло вниз. Взгляд ощупывал тонкие лодыжки, худые икры, короткое золотое платье, рассыпанные локоны такого знакомого оттенка — но разум отказывался верить в то, что так ясно видели глаза. В одно мгновение перед его внутренним взором пронеслась целая галерея женских фигур и лиц. Он всматривался в каждое из них в попытке сличить, примерить, совместить с тем, что видел перед собой — и всякий раз безуспешно. Сердце уже знало ответ; все его существо отказывалось его слышать.       Забыв обо всех инструкциях, предписаниях, правилах — обо всем том, чему его учили, Гарри бросился к распростертому на полу телу. Один из авроров хотел было преградить ему путь, но Фоули ловко перехватил того за рукав. Обхватив девушку за худые плечи, он перевернул её и, удерживая голову на локте, точно ребенка, рывком сбросил глупую маску, которая в полной тишине грохоча откатилась в сторону.       Мимо Гарри, куда-то поверх его плеча, смотрели карие глаза. Широко распахнутые глаза, в которых детское удивление застыло навеки вместе с толикой обиды, отражавшейся в изломе столь же неподвижных бровей. -      Гермиона! - срывающимся голосом позвал он и встряхнул её, что было силы. - Гермиона, очнись! Пожалуйста, Гермиона!.. - видя, что она никак не реагирует на его зов, Гарри беспомощно огляделся по сторонам и закричал, чувствуя, как горло сжимает подступающая паника: - Помогите же ей! Почему вы все стоите?! Вызовите целителя, нет, бригаду из Мунго! Ей ведь еще можно помочь!..       Но все застыли, словно изваяния, и лишь старательно отводили глаза, избегая встречаться с ним взглядом. Наконец старый Фоули сделал шаг вперед и ласково, с щемящей нежностью и состраданием коснулся его напряженного плеча. -      Мне очень жаль, сынок. Ей уже не поможешь.       Эти слова провалились куда-то внутрь, в пустоту, и их тут же подхватило гулкое, бездушное эхо. Не поможешь, не исправишь, не изменишь!..       «Я был дураком, раз сомневался в тебе»       «Все в порядке, ты, главное, не переживай»       «Мы не могли быть уверены в том, что в Министерстве сможем обеспечить тебе безопасность, и решили, что Малфой-мэнор в этом плане надежнее»       «Все будет хорошо...»       Кретин, идиот, придурок! Как много пустых, никчемных глупостей он наговорил ей в последнюю встречу, но не понял, не почуял, даже не подумал о том, что она была и в самом деле — последней.       «Когда-то же надо уже начинать учиться признавать свои ошибки!»       И это он сказал ей, ей, той, кто никогда не ошибалась!.. Той, что поддерживала его всегда, в любой ситуации, что бы ни считали другие. Слышался ли ему голос чудовища в стенах школы или рассказывал он о возрождении Волдеморта из мертвых — ни разу Гермиона не посоветовала ему отоспаться и отдохнуть. А он предал её, бросил одну, не поверил, не проверил, не уберег…       Чьи-то руки крепко, настойчиво обхватили его за плечи, а другие — чужие, мерзкие, забрали её, отняли, вырвали, оставив его с ощущением фантомной тяжести её головки на локте и пустотой — огромной, сосущей, затягивающей, как черная дыра. Он видел, как деловито передвигались авроры, выполняя положенные протоколом действия в утвержденной последовательности, слышал тихие, приглушенные голоса, обсуждавшие, что делать дальше, но не мог бы с уверенностью сказать, где и что теперь он сам. Его как будто не было. Была лишь пустота — нет, не пустота, а дыра, пробитая в груди навылет. В эту дыру утекало все, что у него было, оставляя лишь боль, и края оседали, осыпались, делая её еще больше. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть — и эта воронка сожрет его целиком, а потом выйдет за пределы его тела и двинется дальше, превращая весь мир в скопище пустоты и боли. Мир, в котором больше нет её. Мир без Гермионы Грейнджер.       Потому что Гермиона Грейнджер умерла.