Идеальный брак

-      Гарри! Гарри, ты здесь? Слушай, ты видел, какую чушь сегодня написали в «Пророке»? Бред какой-то! Иду я, значит, завтракать, а мама мне — «Гермиона умерла!» Нет, ну ты представляешь? Я хотел сам пойти в «Пророк» разобраться, какого драккла они позволяют себе печатать всякую чушь, но решил сперва за тобой зайти. Нет, ты видел? Ладно еще эти байки про то, что она, мол работу бросает — а каждый знает, что Гермиона свою работу нипочем не бросит, но убийство?! Я считаю, давно пора прикрыть эту газетенку, куда смотрит Кингсли? Знай пишут всякий бред, а люди-то по наивности верят! И мама поверила, представляешь? Я ей говорю: «Нашла, что читать, а когда там про Гарри писали, тоже верила?» Молчит! Гарри! Гарри?.. Ты что, спишь, что ли?       После такой тирады Гарри, разумеется, не спал. Правда, и просыпаться горячего желания не испытывал — но кто его вообще спрашивал?.. Перед тем, как распахнуть глаза, он на мгновение представил себе, что ждет его сейчас, сегодня и далее каждый день — и ему стало тошно. -      Нет, я не сплю, - ответил он Рону, рыжей возмущенной скалой возвышавшемуся над его скромным холостяцким ложем. - И нет, мы не будем разбираться с «Пророком», потому что на этот раз они написали правду. Гермиона и в самом деле умерла. Её убили вчера, во время приема в Малфой-мэноре.       Рон раскрыл было рот, но, так и не издав ни звука, закрыл. Потом опять открыл. Закрыл. Гарри смотрел на него холодно, отстраненно, будто запертый в собственном коконе из эмоциональной отчужденности: он не знал, что надо говорить в таких случаях, когда любые слова абсолютно бесполезны. Рон сейчас напоминал рыбу, с вытаращенными от ужаса глазами, выброшенную на берег и захлебывающуюся убийственным для неё воздухом — но с этим ничего, совсем ничего нельзя было поделать.       Наконец он обмяк и безвольной кучей осел на кровать рядом с Гарри. -      Так это правда?.. -      Правда, - кивнул тот, сверля взглядом какую-то одному ему известную точку в пространстве. -      И её больше нет?..       В ответ на это Гарри молча помотал головой. Нет, и больше никогда не будет. Странно, что после стольких смертей еще одна казалась настолько невероятной, немыслимой. Или наоборот — закономерно, потому что ну сколько же еще?.. Сколько вообще может выдержать человек?.. -      Не верю, - с обидой в голосе признался Рон. - Ты говоришь, что правда, а я не верю. Этого просто не может быть, тут какая-то ошибка. -      Нет никакой ошибки, - вздохнул Гарри. - Я там был. Видел. -      Но как? Кто? Как она могла допустить такое?! -      Нож, в спину, - коротко и неохотно пояснил Гарри. - Она, скорее всего, даже не успела ничего понять. Кто — пока неизвестно. Но я найду его, богом клянусь, найду. -      Ты ведешь это дело? - помолчав, спросил Рон. Почему-то так оказалось проще. «Это дело» — как будто это было всего лишь очередное дело, как будто… -      Нет. Вчера дежурил Фоули, ему и вести. Но Бруствер назначит меня в группу, так что… -      Фоули?.. - нахмурился Рон, безуспешно пытаясь что-то припомнить. -      Игнатиус Фоули, такой, уже старый и немного недотепа, - напомнил Гарри. - Он вообще ничего, далеко не дурак. -      Но он же ничего не знает!.. -      Не знает, - мрачно кивнул Гарри. - И Кинг запретил рассказывать. Дескать, отношения к делу это не имеет, и ничем в расследовании не поможет. Хотя как по мне, это сильно упростило бы дело. Достало врать.       Рон промолчал, не зная, что и сказать. В голову настойчиво лезли какие-то пустяки, совершенные глупости. Не перестоялись ли любовные зелья, которые нужно было разлить по флаконам прямо с утра. Не забыть вечером после работы купить для Верити клубники, она просила еще вчера. Какие обои лучше выбрать для детской — полосатые зеленые или все же те, желтые, в мелкие букетики цветов?.. Ему становилось плохо от всего этого, он пытался заставить себя думать о Гермионе, представить её... неживой, осознать то, что больше никогда не увидит её , не поговорит с ней, не услышит этого её раздражающего, но такого родного "Рональд!..". Но чем сильнее старался — тем яснее перед его внутренним взором вставали проклятые букетики, выворачивая душу наизнанку. -      Слушай, Рон, мне надо на работу… - неловко сообщил Гарри, избегая смотреть на замершего в горе и неверии, точно так же, как и он сам вчера, друга.       Ему казалось, что все, что бы он ни говорил и ни делал, выходило как-то натянуто, фальшиво, наигранно. Это не имело к тому, что происходило внутри него, никакого отношения, он как будто играл роль — и ненавидел себя за это. Но что настоящее? Завыть, закричать, зарыдать? Все это тоже было не то, только еще более отвратительное из-за своей показушности, банальности, пошлости. -      Д-да, конечно, - рассеянно кивнул Рон, встал и, не прощаясь и больше ничего не сказав, побрел к камину, неловко врезавшись плечом в дверной косяк - и даже не заметив этого.       На работу Гарри, конечно, опоздал, но не так чтобы сильно: планерка как раз была в разгаре. -      … итак, поскольку убийство по всем признакам было преднамеренным, и первоначальный опрос свидетелей никакого результата не дал, будем действовать по протоколу. Первое: орудие убийства. Смерть наступила в результате проникающего ранения в сердце… -      То есть он действительно убил её ножом? Вот прямо ножом, как… как маггл? - перебил следователя один из авроров. -      Да, именно, - кивнул Фоули. - И об этом тоже стоит помнить, потому что именно такой способ убийства, возможно, был выбран не просто так. Итак, орудие убийства — кинжал, - он приподнял над головой небольшой, уже знакомый Гарри кинжал, чтобы все увидели. - Очень тонкая работа, скорее всего, гоблинская. Так что первая наша задача — опросить гоблинов-оружейников и выяснить, кому этот кинжал принадлежит… -      Он из коллекции Малфоев, - подал голос Гарри, в эти минуты костеривший себя на чем свет стоит за то, что не подумал вчера об отпечатках пальцев. Ладно волшебники, им простительно, но он-то!.. Теперь-то уже поздно... - Люциус Малфой вчера опознал его. Вся коллекция хранится в его личном кабинете в шкафу, запертом, но и первокурсник отопрет. Одной вещи не хватает. Мистер Малфой не смог точно вспомнить, когда он видел кинжал в последний раз, он не часто обращается к коллекции.       На несколько мгновений повисла тишина. Фоули тоже молчал, переваривая информацию. -      Отлично, Поттер! - одобрительно кивнул он наконец. - В таком случае необходимо заново опросить всех гостей вечера на предмет, что они слышали или знают о коллекции оружия Малфоев. Паркер, Боулз, займетесь этим. -      Да, сэр! -      Дальше. Поскольку, как я уже сказал, убийство было запланированным, должен быть мотив. Робертс, вы возьмете на себя рабочую деятельность жертвы. Скажем, за последние три месяца, если ничего не найдем, будем копать глубже. Её дела, проекты, взаимоотношения с коллегами, любые слухи и сплетни — все, что связано с Министерством. Нужно по возможности установить все её передвижения в последние дни — этим займетесь вы, Спенсер. Друзей и семью возьмем на себя мы с Поттером. Приоритет у дела, как вы понимаете, высочайший, работаем аккуратно, языком не болтаем. И кстати, что с дворецким? -      Не покидал Малфой-мэнор со вчерашнего вечера и, очевидно, пока ни с кем не встречался, - отрапортовал один из авроров. -      Ну, значит, оттуда и заберем. Все свободны!       Когда все разошлись, Гарри подошел к Фоули и сел на освободившийся ближайший к нему стул. -      Вам стоило сообщить мне о кинжале сразу же, - не глядя на него, обронил следователь, перебирая бумаги на столе. -      Я понимаю, сэр. -      Послушайте, - вздохнул Фоули и сдернул с носа ненужные ему очки, отчего глаза вдруг стали больше и на добрый десяток лет моложе. - Я понимаю, это стало для вас тяжелым ударом, Гарри. И сохранить собранность и концентрацию после такого нелегко. Но если мы станем допускать ошибки, то потеряем время и упустим преступника. Мы могли прояснить вопрос с оружием еще вчера, но теперь я вынужден посылать людей проводить опрос повторно. Это неприемлемо. Так что либо вы берете себя в руки и работаете нормально, либо я отстраню вас от работы над этим делом, и никакие ваши заслуги мне не указ. -      Я понимаю, сэр, - повторил пристыженный Гарри. - Я буду работать, сэр. -      Ну хорошо, - смягчился Фоули, нацепил очки обратно и вновь стал похож на рассеянного недотепу. - В таком случае расскажите мне о вашей подруге. С самого начала. А потом мы вместе отправимся в Малфой-мэнор. -      Чуть больше месяца назад, второго мая… - начал было Гарри, набрав в грудь побольше воздуха. -      Нет, - с улыбкой остановил его Фоули. - Не так. Я хочу знать, какой она была, что любила, во что верила. Что она была за человек. Так что с начала, мистер Поттер. С самого-самого начала. Как вы познакомились?..       Это брошенное вскользь «была» больно резануло по нервам. Но Гарри собрался с мыслями и, стараясь не думать о конце этой истории, обратился к началу. -      Когда я впервые ехал в Хогвартс-экспрессе, в наше купе заглянула девочка…

***

      Утро в Малфой-мэноре было мутным и кисло-горьким, как тяжелое похмелье. Все следы вчерашнего празднества были убраны, и теперь ничто о нем не напоминало. Смерть, как тень от гигантской скалы, накрыла дом, не пропуская в него ни единого солнечного луча. Никто не спрашивал «Что делать?», «Как жить дальше?», «Что теперь будет со всеми нами?» — но все эти и десятки других незаданных вопросов тучей повисли в воздухе, пропитывая его ядом страха, тревоги и неопределенности. Это чувствовали все, даже эльфы, которые старались не звякнуть лопаткой лишний раз, готовя поздний завтрак.       Драко проснулся в комнате матери и не сразу смог вспомнить, где он и как здесь оказался. Но постепенно детали всплыли в голове — как что-то туманное, эфемерное, далекое. Было ли это на самом деле, или же он перебрал шампанского и уснул?.. Но скорбное лицо матери, пришедшей его разбудить, и её черное муаровое платье не оставляли ни сомнений, ни надежды.       Он должен был чувствовать свободу. История его вынужденной женитьбы оказалась на удивление короткой и быстротечной. Что у них было? Совместные завтраки, бесконечные ссоры и несколько дурманных поцелуев? Грейнджер так и осталась почти чужой для него, да и сам он не сумел стать для неё кем-то важным. И все же она успела каким-то неведомым образом прорасти внутрь, запустить побеги под кожу, пролезть корнями в уголок сердца — потому что иначе откуда бы там взяться теперь сосущей, тянущей пустоте?.. Он хотел вспомнить то, как она на него кричала, как фыркала, отворачивалась со смесью презрения и разочарования на лице, вспомнить типичную заучку Грейнджер, которая не привнесла в его жизнь ничего хорошего, и о которой было незачем горевать. Но помнил почему-то её угловатую, острую красоту; смеющиеся карие глаза и маленькие, теплые ладони; помнил золотой отлив её каштановых волос на трибунах, помнил шоколадный торт и дурацкие запонки. Это было не то, что она умерла, и больше её нет в его жизни. Это было что-то большее — она умерла, и забрала с собой целую жизнь: такую, какой она могла бы быть с ней, а без неё уже никогда не будет.       Драко спускался к завтраку — скорее по привычке, чем по необходимости, просто не зная, что ему вообще теперь делать и куда себя деть. Дом, казалось, застыл в оцепенении, и даже тихие, приглушенные коврами шаги звучали неприлично, оскорбительно громко. Вот и столовая: сервированный, как обычно, стол, те же блюда, тот же кофе, и лишь черное платье матери и мрачное лицо отца резким диссонансом напоминали о том, насколько все изменилось за одну ночь. Это его вина. Это все — его вина. Если бы не его мальчишеская, глупая выходка, Грейнджер передала бы приглашение Поттеру, и тот ничего подобного бы не допустил. Она не отходила бы от него весь вечер, изображая образцовую супружескую пару… а может, и не только изображала бы. И разумеется, не пошла бы одна ни в какую библиотеку. Мерлин, да если бы она не стала его женой, её никто и не тронул бы!..       Не чувствуя запаха, Драко налил в свою чашку кофе. Не понимая смысла написанного, скользнул взглядом по передовице «Пророка». Не собираясь есть, положил в свою тарелку порцию яичницы и две хрустящие полоски бекона. -      Авроры наверняка заявятся с минуты на минуту, - с подобающей случаю деликатной сдержанностью в голосе заметил Люциус, рассеянно глядя на то, как его сын смешивает на тарелке яйцо и бекон в однородную кашу. - Нужно обсудить, что именно мы можем им рассказать. -      Поздно, - обронила Нарцисса, прислушиваясь к звукам в холле. - Они уже здесь.       Её чуткий слух раньше других уловил тихий, едва различимый перестук каблуков по камню пола. Драко вдруг стало нечем дышать; в груди возник и начал стремительно разрастаться жгучий комок, грозящий проломить ребра, голова закружилась, а перед глазами все поплыло, растворяясь в неясной, мреющей солнечной мути.       В проеме между открытых дверей столовой стояла невысокая хрупкая фигурка. Горло пронзила судорога узнавания и горячей струйкой сбежала вниз, распаляя мучительное, пожирающее внутренности пламя где-то там, где полагалось быть желудку. Пышные каштановые кудри, острые плечи, худенькие, подвижные, ломкие руки… -      Доброе утро. Простите меня, пожалуйста, я сама не знаю, как так вышло, но вчера я уснула и проснулась только сейчас. Извините меня, я правда не хотела портить вам праздник, мне очень-очень жаль...       В столовой повисла густая, тягучая тишина. Серебряная кофейная ложечка выпала из руки Нарциссы, с глухим стуком задела край стола, вкрадчиво зашуршала вниз по юбкам и зазвенела, ударившись об пол — резко, громко, разбивая тишину в мелкое крошево.