Идеальный брак

      Победа "Сеннентских Соколов" ощущалась как что-то невероятное. Они вышли в полуфинал — впервые за Мерлин знает сколько лет! — и теперь их ждала встреча с одной из сильнейших команд Лиги. Но даже если "Соколы" проиграют, подъем всего за один сезон из самого хвоста турнирной таблицы на верхние строчки сам по себе был невероятным успехом и для команды, и для её нового владельца. И это стоило отпраздновать.       Не без труда выбравшись из окружившей их после игры толпы репортеров, Драко и Гермиона в сопровождении авроров и неизменного Поттера направились к команде, а потом все вместе переместились в один из пабов. Выпивка лилась рекой, но даже тренер махнул рукой на это безобразие — в конце концов, ребята заслужили право расслабиться на один вечер. На весь паб нашлось всего четверо трезвых, как стеклышко, если не считать бармена: двое авроров, Гарри и Гермиона.       Она весь вечер потягивала сливочное пиво из одного и того же бокала, время от времени перебрасывалась короткими замечаниями с Гарри и с улыбкой наблюдала за тем, как веселился Драко. Здесь и сейчас он не был ни строгим хозяином, ни требовательным начальником — он был своим среди игроков, одним из них. Они отпускали в адрес друг дружки грубые шуточки, пили наперегонки, вспоминали какие-то события со сборов в Финляндии, о которых она и понятия не имела, играли в дурацкие игры, хохотали и зубоскалили.       Раньше Гермионе и в голову не могло придти, что ей может доставить удовольствие вечеринка такого формата, но если бы сейчас ей предложили уйти и провести несколько часов в тишине библиотеки вместо всего этого — она бы решительно отказалась. Игроки — огромные, спортивные парни, — почтительно обращались к ней «мэм», неловко ухаживали, наперебой предлагая ей напитки и закуски, и одергивали друг друга, запрещая грубо выражаться в присутствии дамы. Она краснела и вежливо отказывалась, но то и дело ловила на себе искрящийся и, казалось, чуть насмешливый взгляд Драко — и краснела еще больше.       Гермиона не знала, чего ей хотелось больше: обсудить с ним то, что произошло в финале игры, или же повторить, ничего не обсуждая, но такой возможности не представилось. Домой они вернулись уже поздно под надзором бдительных авроров, и Драко сразу же отправился спать. Он не был пьян, скорее, это было то, что называется «навеселе» — и для всех в самом деле было лучше отложить любые разговоры и действия на утро. Гермиона нашла эту мысль весьма разумной — и последовала его примеру.       Войдя в свою спальню, она вновь улыбнулась. Вчера, когда они увидели то, что сотворил для них мистер Хейз, они несколько минут оторопело молчали. А потом хохотали, как сумасшедшие — и даже не могли толком объяснить, почему. Их спальни оказались похожи, как дети одних родителей: белоснежные, с изумрудно-зеленым и бирюзовым декором, легчайшими тюлевыми пологами, они были как будто уменьшенными копиями того греческого острова, на котором они побывали, казалось, годы назад. Только в спальне у Драко преобладали насыщенные зеленые и глубокие синие тона, а у Гермионы — оттенки бирюзового и лазурного, изголовье её кровати было обито мягкой тканью, а его — сделано из выбеленной солнцем и солью древесины, но на этом отличия заканчивались. И никому из них не понадобилось спрашивать мистера Хейза, что он сделал бы иначе, если бы руководствовался исключительно их желаниями: это и без того было очевидно.       В воскресенье Гермиона проснулась рано и не отказала себе в удовольствии понежиться в постели: к обеду их ждали у Малфоев, но до того времени они могли располагать собой по собственному усмотрению. Она успела привести себя в порядок, неспешно прогуляться, наслаждаясь прекрасным солнечным утром, в кофейню на соседней улице за кофе и еще теплыми булочками к завтраку — кухни у них все еще не было, — а затем устроилась в гостиной с переводом. Кабинет нравился ей ничуть не меньше, чем новая гостиная, да и переводить, обложившись книгами и словарями, там было бы удобнее, но здесь было больше шансов пересечься с Драко — а потому Гермиона, не колеблясь, предпочла её.              Он появился только ближе к одиннадцати — свежий, выбритый, в костюме и при галстуке, и она не сдержала любопытства: -      Уходишь куда-то?.. -      Нет, с чего ты взяла? - удивился Драко, и тут заметил на высокой стойке, отделявшей гостиную от кухни, коричневый стаканчик и бумажный пакет, из которого доносился соблазнительный аромат свежей выпечки. - Это мне?.. -      Тебе, кому ж еще? Просто ты так одет… ну…       Драко на всякий случай оглядел себя с головы до ног: галстук был повязан ровно, брюки застегнуты, туфли блестят. -      А что не так?.. - не понял он и провел рукой по еще слегка влажным волосам. С ними тоже все было в полном порядке. -      Ну, ты в костюме… - смутилась она окончательно. - Разве тебе удобно? -      Никогда не задумывался об этом, - честно ответил Драко.       Он хотел было добавить, что в его семье не принято было спускаться в общие комнаты в пижаме, но, критически оценив наряд Гермионы, состоявший из розовой футболки явно на пару размеров больше, чем нужно, и коротких потертых штанишек, сильно смахивавших на нижнее белье, благоразумно воздержался — она наверняка приняла бы это замечание на свой счет. -      Как твои успехи? - кивнул он на разложенные перед ней книги, желая сменить тему. - Есть что-нибудь интересное? -      Да. Нет. Не знаю, - вздохнула она и закусила губу. Ох, лучше бы она так не делала!.. - Это что-то вроде жизнеописания Уильяма Строгого, вождя одного из кланов. Невыразимцы считают, что он владел таким же кольцом, как наше — а может, именно им. Здесь в основном о его славных подвигах и победах над врагами, но есть и кое-что интересное. После очередной победы он взял в жены дочь вожака побежденного клана. Описание очень туманное, но мне кажется, что ритуал был таким же, как у нас. -      И что? - заинтересованно спросил Драко и непринужденно сел на диван рядом с ней — так, чтобы видеть книгу и перевод. Совершенно случайно при этом их бедра соприкоснулись, а прядь её волос коснулась его щеки. Гермиону бросило в жар, но она постаралась не подать вида. -      Вскоре он отослал её обратно к отцу, и она умерла. -      И что же в этом интересного? - не понял Драко. -      Во-первых, это косвенно подтверждает то, что связь не позволяет мне долгое время находиться вдали от тебя. Конечно, прямо здесь причину смерти не называют, но «зачахла и умерла» — вполне подходит, так? -      Ну допустим, - признал Драко. - Но это мы уже и так знали. Есть еще во-вторых?.. -      Есть, - неохотно призналась Гермиона, кусая губы. Она так и не решила, как к этому относиться, да и вообще, стоило ли сейчас поднимать эту тему. - Интересна причина, почему он прогнал её. Уильям обвинил жену в том, что она опаивает его любовными зельями. -      Ну, это никогда не поощрялось, - усмехнулся Драко. -      Послушай, - она закрыла книгу, отложила её и отодвинулась от Драко подальше, пытаясь сохранить ясность мысли. Предстоящий разговор обещал быть до ужаса неловким, но Гермиона, несмотря на уже пылающие щеки, все же решилась довести его до конца. - Не пойми меня неправильно. Ты — привлекательный парень, можно сказать, даже красивый… -      Мерлин! - воскликнул Драко и прижал обе руки к груди. - Что я слышу? Комплименты?! -      … что, впрочем, не отменяет того, что ты самодовольная задница, - не моргнув глазом, продолжала Гермиона. - Я не утверждаю, что ты не можешь нравиться девушкам, но не кажется ли тебе, что то, что происходит между нами — это как-то… слишком?.. -      Поясни! —- потребовал Драко, и Гермиона покраснела еще больше. -      Когда ты рядом… меня тянет к тебе. Настолько, что я с трудом сохраняю контроль. Если бы меня попросили описать эти ощущения, то и в самом деле получилось бы очень похоже на эффект любовного зелья. Или, может, заклятия Империус. Я почти не могу сопротивляться этому желанию, а когда ты касаешься меня — совсем не могу.       Первым порывом Драко было возмутиться. Вторым — обидеться. Черт побери, Грейнджер готова притягивать за уши что угодно, лишь бы не признавать, что она могла в него влюбиться?! Но он вспомнил о том, как её присутствие и прикосновения — особенно прикосновения — влияли на него, с самого начала, когда не только о влюбленности, но и о простой симпатии не могло быть и речи — и смог взять себя в руки. -      Ты предполагаешь, что это — влияние связи? - подумав, осторожно спросил он. -      Предполагаю, - кивнула Гермиона. - Но в таком случае логично предположить, что и ты должен испытывать что-то похожее. И даже, наверное, в большей степени, поскольку именно Уильям обвинил свою жену в использовании зелий, а не она его. -      Женщину в те времена никто не стал бы слушать, - заметил Драко. На самом деле — чтобы потянуть время, но потом все же решился ответить откровенностью на откровенность: - Но ты права. Я и в самом деле хочу тебя. Очень хочу. Правда, мне казалось, что это потому, что ты мне нравишься.       Гермиона потеряла дар речи. Она ожидала, что он станет смеяться над ней, возможно, отпустит несколько язвительных замечаний, а может, заявит, что все эти неуместные признания нарушают условия их соглашения — в общем, чего угодно, но не этого. -      Ну же, Грейнджер, - он насмешливо прищурился. - Не сиди с таким видом, как будто увидела Мерлина во плоти собственной персоной. Я думал, все довольно очевидно — разве нет?.. -      Я… нравлюсь тебе?.. - переспросила она. - В самом деле?.. -      Ну, мне думается, что да, - усмехнулся он. - Тебе это кажется таким невероятным? -      Да. Нет… - совсем растерялась Гермиона. - О боже, я не знаю!.. Но как? Ведь ты же никогда!.. -      Ну, не так уж и никогда… - туманно возразил Драко.       Вчерашний алкоголь, казалось, еще переливался по венам и кружил голову, придавая смелости и дерзости. Драко нравилось говорить ей все эти вещи — так открыто, так прямо, ничего наконец не скрывая. Нравилось её смущение, алеющие щеки, яркие губы, которые она то и дело прикусывала, отчего они становились еще ярче. Она была так близко — взволнованная, жаркая, невыносимо притягательная, почти готовая уступить… -      И тебе ни разу не приходило в голову, что все это может быть следствием магии кольца? - спросила Гермиона.       Мираж развеялся. Вопрос был задан — четко и прямо, и, как бы ему ни хотелось уклониться, пришлось ответить: -      Приходило. В самом начале, когда между нами совсем ничего не было, - нехотя признал он и поспешно добавил: - Но что еще я тогда мог подумать? Ведь мы были совсем чужие друг другу!.. -      Значит, я права… - потрясенно проговорила она. Гермиона сама сделала это предположение и, по идее, должна была быть готовой к тому, что оно подтвердится — но нет. Плечи её поникли, глаза потухли, и эта резкая перемена тупой болью отозвалась у него где-то под ребрами. -      Может, и нет, - попытался возразить Драко. - Может быть, нас с самого начала влекло друг к другу, а мы просто не сразу поняли?.. -      Ты же сам понимаешь, что это не так, - покачала головой Гермиона. - И тебе, и мне есть, с чем сравнивать. Это все... больше, чем просто влечение. -      Ну хорошо. Допустим, это магия. И что? Какая разница?! - в сердцах воскликнул он, вскочив с дивана. - Если нас тянет друг к другу, если нам хорошо друг с другом — какая разница, почему? Да, я никогда раньше не испытывал ничего подобного — но почему это плохо?! -      Потому что это не по-настоящему? - вместо ответа спросила она.       Это было не утверждение, это был вопрос — полный сомнений и неуверенности. И он ответил на него единственным способом, который пришел ему в голову: сделал шаг к ней, медленно опустился на колени, притянул её голову к себе и поцеловал. Губы нежно коснулись её губ, на мгновение оторвались — и приникли снова. Он не торопился, не пытался что-то доказывать — скорее рассказывал. О той щемящей нежности, которую испытал впервые, глядя на неё спящую после своего возвращения со сборов. О том ощущении тепла и спокойствия, которое ему дарило одно её присутствие. О своем восхищении — её красотой, умом, характером. И, наконец, о страсти, которая не угасала в нем ни на минуту. Свои сны, фантазии, мечты, мгновения радости и счастья, что она ему подарила, сомнения и тревоги — он вложил в этот поцелуй все, что у него было, и надежды на все, что когда-нибудь будет. Пальцы правой руки запутались в её волосах, ладонь левой обожгло прикосновение к горячей коже спины. Она подалась навстречу, обвив его шею руками — и соскользнула с диванных подушек в его объятия. -      А это — по-настоящему?.. - хрипло спросил он, оторвавшись от её губ.       Он глядел ей в глаза, не отрываясь, всматривался, ожидая, требуя, ища ответа. Сейчас для него не было ничего более настоящего, чем она — и абсолютно плевать, почему. Магия? Пусть магия. Пусть что угодно, лишь бы она сказала «да». Всего одно короткое «да»… -      Я не знаю… - прошептала она, и глаза заволокло влажной, глянцевой пеленой. - Прости меня, Драко. Я не знаю!..       Руки потеряли опору и бессильно упали вдоль тела. Словно птица, почувствовавшая свободу, она вспорхнула — и исчезла. Где-то вдалеке, за границей сознания, хлопнула дверь.