Быстрыми шагами девушка преодолевала, казалось, бесконечный коридор. Ноги не слушались, периодически заплетались и спотыкались об этот дурацкий, старперский половик, имитирующий красную дорожку. Большая спортивная сумка отягощала руку, от быстрого шага раскачивалась и ударяла по ноге. Наверняка будет синяк. Аня волновалась. Сегодня был важный день, и она вовсе не знала, куда себя деть. Волнение накрывало стремительно и уносило куда-то далеко в океан собственного отчаяния. У нее будто бы было подозрение, что все пойдет не по плану. С шумом открывая дверь в собственную комнату, бросает сумку в угол, боковым зрением замечая сидящую на её кровати Сашу. — А ты чего здесь? — По её собственным меркам Аня отвечает довольно резко, но в реальности голос её остается без изменений, а лицо лишь на долю секунды искажается удивлением. — Я забыла закрыть дверь? — Девушка поворачивается, с сомнением окинув взглядом проход, и быстро возвращает внимание гостье. Саша смутилась, нервно дернув плечом: — Да, дверь была открыта. Я хотела с тобой поговорить! Я хочу у тебя спросить, — Саша посмотрела ей прямо в глаза. — Ты же общаешься с Семененко, а, значит, знаешь… — её голос звучал все более твердо, будто бы укрепляясь и становясь сильнее по мере того, как слова вылетают из её губ. — Я не общаюсь с Семененко! — Щербакова перебивает, потому что и слушать не хочет, что подруга может про него сказать. — Я не общалась с ним ни вчера, ни неделю назад, ни вообще никогда, — Саша нахмурилась, всем своим видом говоря, что спрашивает вообще не об этом, и тут же улыбнулась — улыбнулась такой улыбкой, что казалось, будто солнышко вышло и засветило прямо в её комнате. — Теперь я ещё больше уверена, что общаешься, — Аня вспыхнула. — Но я хотела поговорить не об этом. Ты же знаешь, мы с Марком недавно поссорились. Хочу знать, не говорит ли он ничего обо мне? Ну, раз ты часто проводишь вечера у Жени, может, он говорил тебе что-то. Они же друзья! К концу предложения голос Саши приобрел неосознанный обвинительный подтекст, и на мгновение Аню захватила паника: такая, будто бы у нее в комнате, прямо посередине, закручивается огромный торнадо, которому она непосредственная причина. — Это неправда! — Аня сказала это с каким-то отчаянием: безнадежным и всеобъемлющим. — Я не знаю, что говорит Марк, и я не провожу ночи с Женей! — Я говорила про вечера! — И их тоже! Воздух в комнате наэлектризовался. Больше всего она боялась, что кто-то узнает о том, что они с Женей общаются, узнает о том, как он целует её в подсобке рядом с хореографическим залом, как обнимает, когда они смотрят фильм, и какие пошлости говорит, когда они остаются наедине. Ещё больше она опасалась, что кто-то поймет, какую реакцию он вызывает у её организма — какие мурашки бегут по телу, когда его рука проникает под футболку, а кончики пальцев аккуратно очерчивают мышцы, опускаясь вниз по животу. От этих мыслей ей невольно захотелось ахнуть. — Это правда, но мне все равно, — Саша уже встала с кровати, подходя к двери и, видимо, понемногу признавая разговор законченным. — Я не расскажу никому, правда, о вас с… Забудь об этом разговоре, но буду рада, если ты вдруг чем-то со мной поделишься… — Он ничего мне не скажет! — Аня выдохнула, разворачиваясь спиной к двери ванной комнаты. Трусова ей не поверила. — Саша, тебе правда стоит поговорить с ним самой, — фигуристка посмотрела на неё как на предательницу и шумно хлопнула дверью. Аня так и осталась стоять в ступоре. Она не знала, в чем была виновата, что сделала не так. Она понимала, что Саша и Марк неравнодушны друг к другу, но из-за обоюдно тяжелых характеров их общение походило на бомбу замедленного действия — все точно знали, что когда-то рванет. И оно рвануло. Дверь ванной тихо скрипнула. Аня продолжила стоять, словно каменное изваяние. Она почувствовала легкое прикосновение к пояснице — дразнящее и невесомое, а после ощутила тепло чужого тела за спиной. Он был так близко, так рядом, но она боялась повернуться, боялась оглянуться, будто это все один большой сон. Будто все испариться, если она поймает его взглядом. Он подошел практически вплотную: спиной она ощущала холод его кожи. Ане хотелось раствориться — чужие ладони коснулись её талии, обвивая и притягивая назад, заставляя упереться в напряженное тело. Парень немного наклонился, его дыхание тут же опалило её ухо: — Совсем-совсем не общаешься с Семененко? — она чувствовала, как он улыбается. Она буквально слышала его улыбку. Чувствовала, как руки сжимаются на талии все сильнее, и прикрыла глаза, когда ощутила тепло, разливающееся по всему телу только от звуков его голоса. — Вчера ты производила другое впечатление, — невесомый поцелуй пришелся в участок между плечом и шеей, в красивый изгиб, который Женя так любил. Ане казалось, что она умерла, рассыпалась на кусочки и собралась воедино. Было так хорошо, что даже не верилось. — Я не общаюсь с Семененко, — она ловко извернулась, оказавшись к нему лицом. Его взгляд был таким теплым и одновременно темным, что Аня, ей-Богу, могла продать бы все на свете, сделать все, что угодно — лишь бы он продолжал на неё так смотреть. На неё ещё никто так не смотрел, и от этого ощущения сердце было готово разорвать грудную клетку. Его глаза в ответ на её слова ужасающе сузились, но сам он счастливого выражения не потерял. — Это он общается со мной. — Какой он тупой, — Женя рассмеялся в ответ на её недоуменный взгляд. — Лучше бы он тебя больше целовал. Аня не знала, обидится на это и шутливо возмутиться, или воспринять как один из самых странных его комплиментов, но думать об этом слишком долго ей не пришлось — в следующую секунду его губы накрыли её. А дальше для неё уже ничего не существовало: его руки и поцелуи были везде — они были холодными и таяли на её горячей коже, позволяя с головой окунуться в этот пугающий, но такой приятный контраст. Он успел попросить её улыбнуться: сказал, что хочет поцеловать её улыбку, и только от этих слов Аню опалило таким жаром, что она четко поняла — ещё немного и её не будет, от нее ничего не останется. Щербакова не успела понять, когда его руки оказались под её футболкой, когда его ладони легко сжали её грудь через ткань спортивного бюстгальтера, но могла поклясться, что все происходящее нравилось ей до чертиков. А больше всего ей нравилось смотреть в его глаза — в них сейчас тоже плясали черти. — Ты уверена? — спросил он уже тогда, когда они оказались на её кровати: он — снизу, она — сверху. Его дыхание было сбито, он едва ли мог разговаривать: слова сливались в едва различаемую кашу. — Вдруг это все нереально? — спросил он, с остервенением притягивая её к себе. Практически до боли. Тогда же его рука невесомо скользнула по девичьему позвоночнику, вызывая еще один табун мурашек. Девушка внезапно отпрянула, оглядываясь по сторонам — вещей в комнате было много, но взгляд не фокусировался ни на одной из них. Она почувствовала, как возбуждение ослабевает, уступая место смущению и пониманию. Аня ещё раз осмотрелась по сторонам, и Женя заметил, как её взгляд за секунду изменился: из ангела в демоны. Она улыбнулась, дотрагиваясь до его подбородка. — Я уверена. Даже если это нереально, — и тьма в её глазах вспыхнула вновь. Аня распахнула глаза, быстро отыскав телефон. Два часа ночи. Свет от мобильника ударил в глаза. Она сморщилась. Ощущение было такое, будто её прополоскали вместе с бельем в стиральной машине, а потом выкинули куда-то на веревки сушиться. Сон — это всего лишь сон, как бы не хотело её сердце вырваться из груди. Было безумно жарко: простынь промокла, ткань майки прилипла к спине. Ей хотелось завыть, и завыть ещё и от того, насколько реальным был её сон, насколько он был детальным и настоящим. Хотелось спрятаться от того, насколько ей понравилось быть в том сне. Как будто та иллюзия по уровню счастья перекрывала всю её жизнь. Но это был только сон. В реальности так не бывает. Как вообще оказался Семененко в её ванной комнате? Откуда он там взялся? Почему во сне она чувствовала себя так, будто они встречаются долгие годы? Все эти вопросы оставались для нее без ответа. — Успокойся, Аня, — пробормотала она вслух, но вышло не очень разборчиво. — Это всего лишь сон. Нужно умыться. «Улыбнись, я хочу поцеловать твою улыбку» — именно эту фразу подкинуло ей подсознание под звук льющейся из-под крана холодной воды. Ужасно. Она ужасно хотела бы услышать это от него снова. Выключает кран и тут же стыдиться своих мыслей: она не должна думать о нем в таком ключе.
***
Нельзя, конечно, сказать, что сон, приснившийся ей, не выбил девушку из равновесия — всю свою энергию, которую она могла бы потратить на тренировку, она предпочла истратить на методичное, но успешное избегание Семененко. Она решила, что не сможет находиться с ним рядом, пока её мозг то и дело вспоминает, как он касался её во сне. А внутренне и вовсе было ощущение, что только посмотрев на нее, он сможет прочитать и увидеть то, о чем она думает рядом с ним. У судьбы же, как обычно, планы были другие. Сегодняшний лед девочки из ТШТ делили с фигуристами Мишина. Щербакова, хоть и держалась довольно свободно, все равно ощущала себя так, будто сделала что-то противозаконное, а уж когда Женя подъезжал к ней перекинуться парой фраз, она и вовсе была готова провалиться сквозь землю. На помощь ей приходил Даниил Маркович — он, правда, раз за разом выдавал гневную тираду о том, что Ане нужно собраться и начинать работать на максимуме, но сейчас её это не волновало. Атмосферу тренировки разбавил Сергей Викторович Дудаков. Его настроение сегодня было прекрасным — таким, будто бы все его ученицы освоили пятерные прыжки, а сам он выиграл миллион в лотерее — и произошло это все в один день. Он много шутил с ученицами, а уж после того, как узнал, что Даниил Маркович сегодня будет проводить для них хореографию, вообще не смог сдержать шуток и подколов. Ситуация усугубилась тогда, когда Соня Акатьева вскользь упомянула, что никогда не видела записи выступлений хореографа в спорте. Сергей Викторович сказал, что просмотр подобных раритетов вполне может поднять боевой дух команде и тут же включил ученикам запись на телефоне. Видеть хореографа таким молодым было странно — он казался несуразным, лохматым и ощущение было такое, будто шел на концерт, а не на соревнования. Впрочем, такой совместный просмотр настроение поднимал великолепно. Ни что так не сближает людей как общий объект для насмешек. — Как я был хорош, как я был хорош! — приствистнул Даниил Маркович, неожиданно ставший зрителем своего старого позора. — Даже молодость вспомнить захотелось, — с полуулыбкой произнес он, не скрывая досады и оглядывая подрастающее поколение. — Будь здесь Загитова уже бы сказала: «Даниил Маркович, а давайте Вам видео в инстаграм снимем!», — он в шутку махнул рукой, на что все присутствующие рассмеялись. — Даниил Маркович! — Камила подъехала к нему справа. — А давайте видео снимем для вашего инстаграма! — лед вновь оглушил хохот девчонок. — А давайте снимем! — Даниил рассмеялся. — И никогда его не выложим.***
Тренировка у Жени шла прямо сказать неплохо: настроение было прекрасным, все получалось. Вчера вечером он болтал с Аней практически до поздней ночи и не мог нарадоваться тому, как легко ему было с ней говорить. Сегодня он то и дело бросал на неё короткие взгляды, но каждый раз, когда оказывался рядом, она терялась, могла запнуться и постоянно краснела — Семененко, правда, был убежден, что всё это из-за физических нагрузок и усталости. — А давайте нашего Мастера позовем? — краем уха услышал мужской голос. — Алексей Николаевич, можно мы Семененко у Вас украдем? Если он хочет, конечно. Веселим девчонок наших, разряжаем атмосферу. — Даниил Маркович подошел к своему более именитому коллеге. — У вас же тоже тренировка закончена? — Закончена, — подтвердил маэстро, легко кивнув головой. — Забирайте, но не забудьте вернуть! — произнес он, важно подняв палец. — А еще, молодой человек, — добавил он чуть шепотом, — Не называйте его мастером. Он у нас… фрукт другого сорта, — Глейхенгауз довольно улыбнулся, а Женя подъехал к их тренерскому мостику. Впрочем, что там происходило ему было не особо интересно — его взгляд практически сразу нашел Аню, а сам он оказался за её спиной. Она вздрогнула, но уже через секунду слегка улыбнулась, кивнув ему головой. Насколько Женя понял (а Женя, честно говоря, ничего не понял), после тренировки ребята и их тренеры хотели снять короткий творческий номер — вдохновил их на это прокат Глейхенгауза ещё в пору его соревновательной карьеры в танцах на льду. Девочки загорелись идеей повторить некоторые простые элементы, чтобы потом смонтировать это для своих аккаунтов в соцсетях. Женю подключили исключительно по его согласию, но он и сам был не против развлечься. Особенно если учесть, что они даже попытались сделать несколько твиззлов. Пробовал с Аней, предложил сам, и получилось, честно говоря, уж очень далеко от идеала. Не понравилось Семененко и то, с каким пониманием на него посмотрел Даниил Маркович: он одновременно его осудил, за него порадовался и убил. И все одним взглядом. — Ань, — в следующий раз он нашел её у бортика. — У меня для тебя предложение, от которого ты можешь отказаться. — Он улыбнулся ровно так, как улыбался в её сне, и она тут же отвела от него взгляд, цепляясь им за белоснежный лед. — Какое? — Пойдем потанцуем? Вечером в хореографическом зале! — он почти сразу осекся, почему-то поняв, как странно это звучит. — Я могу дать тебе пару уроков! Аня засмеялась. — Тебе своих тренировок не хватает? — она понимала, что дело совершенно не в тренировках и занятиях, но все равно не могла не пошутить на эту тему. Она улыбнулась. — Я хотел быть оригинальным! — он дотронулся до волос, объезжая её в попытке установить зрительный контакт. — У тебя получилось. — Так что, ты пойдешь? Это почти свидание! — он и сам не верил, что произносил такие слова девушке на сборах перед олимпиадой, но и ждать подходящего момента он больше не мог. Аня ничего не ответила, лишь отвела взгляд на происходящее на льду. Именно в этот момент она принимала решение — или, точнее, делала вид, потому что решение уже было принято. В конце Щербакова просто коротко кивнула ему, разворачиваясь и направляясь вдоль бортика. — У тебя красивая улыбка, — ей казалось, что ветер катка донес до нее эти слова, но она не могла точно сказать, были ли они сказаны в реальности. Тем не менее, слова эти вызвали самую теплую реакцию — теперь ей хотелось улыбаться рядом с ним постоянно. Какие обстоятельства — такая и романтика.