Эвкадар

Луна трусливо прячется за пеленой облаков, предчувствуя скорую беду и кровь тех, кого она однажды благословила. — Прошу тебя, позволь быть с тобой рядом, - с мокрыми щеками, наблюдает за одевающимся в доспехи Тэхёном Чимин. — Это не обсуждается, Чимин. Ты будешь ждать нас на корабле, - затягивает шнурки налокотников альфа, стараясь не думать о слезах омеги, из-за которых он, по обыкновению своей души, смягчается. Вещи и утварь собраны в повозке и накрыты толстой тканью. Снаружи стоит гогот и постоянно доносятся тяжелые шаги: воины, как эвкадарцы, поклявшиеся служить Чонам, так и урсусы, готовятся к наступлению. Опустившееся напряжение, подобно туману, давит на грудь Чимина невидимым камнем - с ним он опускается на холодное дно океана. — Как я могу отпустить тебя? Как? - подходит впритык к альфе и берет его за обе щеки Чимин, улыбаясь сквозь слёзы. — Не уходи. — Я вернусь. Обещаю, что вернусь. — Пожалуйста, не уходи, Тэхён. У меня душа рвётся, я чувствую, что что-нибудь произойдет, - прячет подбородок вниз брюнет, зубами впившись в нижнюю губу с колечком. Обняв его, Тэхён опускает голову на его макушку и сжимает веки. Вот бы ему в самом деле никуда не идти, а стоять здесь, в объятиях любимого. Он почему-то сейчас, спустя столько зим, вспоминает свой побег на смотровую столичную башню, на которой наблюдал за людьми, рисовал их. То было другая жизнь, наполненная светом и теплом. У него был дом, в котором его всегда ждали. Было будущее. Были мечты. Он, юноша, мечтатель по натуре, сын знатного воина, видел всё другими глазами. Он видел прекрасную сторону жизни. А затем наступила война, и теперь перед Тэхёном стоит долг. Полог их шатра задирается, и оба застают голову мрачного Чонгука. Он, давно уже одетый в свои черные доспехи, повидавшие десятки битв, впитавшие в себя кровь врагов, оглядывает влюбленных насупленным взглядом, произносит: — Мы выступаем. Поторопитесь. Рука выпускает ткань полога, и альфа исчезает. Чимин, дрожа устами, сильнее хватается за альфу, будто невидимая сила хочет отобрать его у него. — Возьми меня с собой. Я же все это время тренировался, я умею держать меч и хорошо управляюсь с луком, - смотрит сверкающими глазками на Тэхёна тот и в мольбе сводит брови к переносице. На лбу, под челкой, выступают морщинки, которые альфа тотчас целует. — Я в тебе не сомневаюсь, но если ты пойдешь со мной, я не смогу думать о битве. Пойми меня, я должен отомстить за отца и спасти Юнги. — Ты разрываешь мне сердце, - отворачивается Чимин, осознавая, что его уговоры не сработают и все слова безнадежны. Его спина покрывается противными мурашками, как если бы его окунули в ледяную воду, и конечности его, задрожавшие от переживаний, не слушаются. — Я же пообещал к тебе вернуться. — Твои обещания ничего не значат, когда твоя жизнь в руках богов! Ты должен быть осторожным как никогда, ясно?! - срывается на нервный крик Чимин, — Я буду тебя ждать. И молиться. Тэхён тянет его за талию и нежно целует, позволяя омеге самому надеть на него шлем. Он же, в свою очередь, накидывает тому на макушку капюшон дорожного плаща. Покинув пустой шатер, их встречает многотысячная орда всадников. Чимин с восторгом разевает рот, прежде не видав подобной численности. Помимо того, он замечает поодаль пять огромных деревянных сооружений на колесах. Эти страшные оружия, предназначенные для метания камней, завораживают своими габаритами и в то же время рисуют в воображении омеги кровавые картинки. Несомненно, баллисты, посланные в подкрепление из океана другим королевством, машины для массового разрушения. От них нельзя будет укрыться. Урсусы и эвкадарцы, сжимая мечи наготове, уверенно держатся в седле, глядя в сторону столицы. Лошади, разных пород, ждут приказа помчатся вслед за ветром. Они или смирно держат голову, или, некоторые из них, пощипывая травку, топчут землю. Чувствуют ли они, что идут на верную смерть? Чимину их вдруг ужасно жаль. Он гладит одного из них по носу и, пройдя мимо верных соратников Чонов, залазит на низкорослого скакуна. — Мои парни сопроводят тебя до порта. Там будет стоять корабль с красными парусами. Ты не перепутаешь, не пугайся, он там один такой. Тебя встретит пожилой альфа, он хорошо знал моего отца, так что ему можно верить, - гладя белую лошадь, объясняет опечаленному омеге Тэхён. Чимин внимательно слушает, хоть ему и не хочется уезжать, оставлять своего альфу в руках судьбы, ведь она порой жестоко обходилась с ними. Его опухшие от слёз глаза устремлены на горизонт, который только-только начинает светлеть. Ночь над Эвкадаром и не собирается рассеиваться. — Мы вернёмся до первых лучей солнца, - в утешении зарекается Чон, вызывая у омеги слабую улыбку. От неё на сердце у Тэхёна становится легче, он сам неосознанно улыбается, взяв парня за бархатную ладонь. — Берегите себя, - произносит еле слышно Чимин, сперва взглянув на любимого, затем на появившегося перед воинами Чонгука. Старший ему в благодарности кивает и, услышав размеренные шаги справа, поворачивает шею к нагнавшему его Хосоку. Урсус, одетый в тяжелое снаряжение с гербом своего королевства, хмуро оценивает войско. В свете факелов его острые черты лица выглядят в разы пугающе, но не для Чимина. Он останавливает свое внимание на альфе, который, подобно остальным, прячет лицо за шлемом, и, наладив с ним зрительный контракт, добавляет также тихо: — Все. Все будьте осторожны. Хосок еле заметно опускает подбородок, без слов благодаря брюнета. Он знает, что больше никогда не встретится с Чимином и на душе у него от этого пусто. Попятившись к брату, Тэхён, не переставая смотреть на омегу, дает знак, и кони, фыркнув, скачут вдоль дороги, которая ведет в сердце Эвкадара. Поднявшаяся от колес тележки пыль на пару мгновений становится заслоном между возлюбленными. Чимин, озирается за спину, провожает мокрыми глазами продолжавшего смирно стоять Тэхёна. Он всё дальше и дальше от него, дальше от хаоса, который должен развернуться на земле. И Тэхён этому, безусловно, рад. Его мальчик будет в безопасности, о большем он и мечтать не мог, ведь сколько раз они были на грани того, чтобы потерять друг друга. Его смерть альфа себе не смог бы простить. — Что ж, пора, - заключает Хосок, у которого першит горло от тоски, оставленной Чимином. — Сегодня Эвкадар падёт. — Я же сказал, бери что хочешь, но Намджуна предоставь мне, - седлает своего коня Чонгук, поправив подол плаща. — И ещё, - громче произносит воин, обращаясь к толпе всадников, — во дворце есть омега с необычными волосами. Его трогать не смейте. Он - мой. *** Вода в кружке, стоявшей на комоде, подрагивает, исторгая волны к краям, но не она становится тем, что разгоняет чуткий сон Юнги. Омега, приподнимаясь на локтях, вглядывается в полумрак и сперва слышит пугливые крики, доносящиеся за массивной дверью лечебницы, а затем резкий, режущий ноздри, запах костра. Вопли и топот торопливых шагов, теперь кажется Юнги, раздаётся со всех сторон, и эту дикую какофонию дополняют глухие удары снаружи, как если бы на землю посыпались разом все небесные тела. На мгновение омега пугается, что попал в точку своими предположениями, потому что совсем рядом что-то ухает, а стены дворца начинает трясти. Юнги, визгнув, падает с кровати и, поскользнувшись об одеяния, бежит к окну. На лицо его ложатся тени, потому что то, на что он видит, нельзя назвать правдой - это кошмарный сон. Красные огни, разукрасившие его бледные щеки, поднимаются к небу, заполняя воздух черный дымом. Эвкадар горит. Открывающийся вид из замка прежде на красивейший город теперь позволяет увидеть настоящий ад. Юнги кое-как держится на ногах и, пугливо подняв брови, вдыхает неприятный, обжигающий легкие, запах горелой плоти и пыли. Он вслушивается в крики, которые можно назвать нечеловеческими от того, насколько они пропитаны муками; он слышит ржание коней и другого скота, оказавшихся в плену пламени. Картинка становится мутной из-за пелены накативших слез: Юнги, сжав рот дрожащей рукой, замечает в небе что-то черное. Оно пролетает над куполами дворца и исчезает, однако через секунду омега вновь падает на пол, заткнув уши от громкого удара. Потолок сыпется ему на макушку мелкими камушками, а свечи, горевшие в комнате, переворачиваются, воском пачкая шторы. Колокольня городского храма не перестает звонить, к ней присоединяется и звон смотровой башни, поднимая тревогу, о которой и так известно всему Эвкадару. Стены снова трясет, как при извержении вулкана. Юнги обнимает себя, прижимаясь к углу, хотя знает, что должен бежать, поскольку с каждым ударом потолок сыпется больше. Но страх не позволяет шевельнуться, он сковывает в невидимые кандалы. Юнги обреченно вертит головой, расслышав снаружи голоса воинов. Выглянув, омега видит целый гарнизон, торопившийся к стенам. Приподнимает подбородок, чтобы изучить происходящее лучше, замечает, что нападавшие поднимаются на дворцовые стены и уже ведут бои. Значит, они сумели пробить оборону и во многом благодаря своим страшным метательным оружиям, кои не прекращают пускать камни в замок. — Бегите! Спасайтесь! - оборачивается на писклявый голос за дверью пепельноволосый. Страх вдруг волшебным образом отступает, он наполняется смелостью и, сглатывая рвотные позывы, мчится к выходу. Только схватившись за ручку, в замок попадает новый снаряд, отчего Юнги теряет ориентир, но за ручку крепко держаться не перестает. Свечи падают на ткани, и лазарет вспыхивает. Этот огонь, отражающийся в зрачках омеги, становится сигналом бежать. Попав в коридор, Юнги не успевает толком ничего понять, как оказывается отброшенным паниковавшими людьми к стене. Слуги, поддавшиеся страху, не видя перед собой ничего, кроме желания спастись, толкаясь, бегут по головам друг друга. Юнги лишь мельком получается осмотреться: коридоры пострадали больше лечебницы и из-за летающих снарядов с каждой минутой здесь тесней. Кружится голова. Горланящие беты и омеги мелькают в разные стороны, подобно распуганному волками стаду. Одни кричат бежать наружу, другие велят оставаться на месте, потому что враги пробрались во двор. Юнги не знает кого слушать, но он уверен, что среди этих врагов есть его альфа. Это он, устроив ад на земле, пришел за ним, и цепляясь за эту мысль как за путеводную нить, омега, скользя в чужой крови, встает с каменного пола и настойчиво рвётся вперед. Минуя узкий коридор, парень спускается по заваленной трупами лестнице вниз и, ахнув, прикрывает лицо испачканными руками, когда соседняя стена полностью обваливается. Густой столб пыли заполняет пространство, лишая и без того испуганных слуг зрения. Лязг мечей и голоса воинов слышны отчетливей - они внутри. Юнги с ужасом оборачивается на рыдающего парнишку, который, сидя на коленях у рухнувшей стены, обнимает чью-то безжизненную руку, пока остальная часть тела придавлена большими булыжниками. Мимо, скуля, пробегают двое слуг, даже не взглянувшие на рыдающего парнишку. — Помогите вытащить его! Помогите кто-нибудь! - срывая голос, воет бета, прижимая руку к груди, и Юнги сперва хочет податься вперед, только его помощь будет напрасной, потому что из-под камней вытекает кровь. Спасать некого. Он просит себя собраться и покинуть дворец, пока он полностью не рассыпался и, тихо извинившись, бежит дальше, оглядываясь по сторонам в поисках альфы. Воины короля, не обращая внимания на народ, сражаются как и с урсусами, так и с соплеменниками, которые предпочли службе королю голос справедливости. — Берегитесь! Лучники! - кричит один из стражников, но его голову тотчас пробивает стрела. Юнги сглатывает свое сердце от шока и, путаясь в ногах, бежит к упавшему воину, чтобы спрятаться за его щитом. Он кое-как поднимает тяжелую бронзовую ширму с шипами и, роняя слёзы, ждёт пока обстрел закончится. Несколько стрел попадают в щит, но отскакивают и только одна входит в неё, оставив глубокую вмятину. Юнги понимает, что ещё немного, и стрела вонзилась бы ему в череп. Удача на его стороне. Казалось, прошла вечность, хотя на самом деле прошло меньше минуты, а войска уже заполонили главный двор, сражаясь на мечах и в рукопашную. Скрежет мечей и дубин сопровождается хрипом павших. Кровь, словно вино, разливается на плиточную поверхность, пачкая узоры. Земля впитывает её, трава становится коричневой. Трупы, подобно грибам после сезона ливней, разбросаны всюду и своим безобразным видом вызывают только отвращение. Рядом с Юнги падает поверженный альфа в урсуских доспехах. Его горло перерезано, но он ещё жив и, заметив притаившегося омегу, выпучивает глаза в глупой попытке что-то сказать, однако внезапно раздаётся скрип, и, замерев, воин перестает дышать. Юнги вздрагивает, осознавая, что мужчину закололи. Его застывший взор, устремленный на омегу, становится кровавым из-за струй крови, бежавших по всему лицу из виска. Крепко сжав губы, чтобы никто не услышал его всхлипов, Юнги покрывается мелкой дрожью. Когда же это закончится? И почему ему так страшно? Он рос среди воинов, многое слышал о войне, а оказавшись в эпицентре бури, его бросает в бездну. Юнги плохо, его конечности ему не подчиняются. Он аккуратно выглядывает из своего укрытия, не находит среди сражавшихся никого знакомого. Если Чонгук не здесь, то где тогда? И как его найти? — Пли! Юнги не понимает, что значит этот крик, но вскоре он снова замечает над головой громадные шары, на сей раз огненные, и, широко раскрыв веки, видит что они попадают в купол замка прямо над ним. Ему дается пару секунд, чтобы броситься в сторону, однако, завороженный происходящим, парень не может перестать смотреть на то, как откалывается часть крыши и стен. Огненные обломки летят вниз подобно ливню. — Осторожно! Юнги чувствует крепкие руки на плече и удар, но, пребывая в шоке, он пока не осознает, что его только что спасли от верной гибели. Булыжники и часть купола падают на то место, где прятался за щитом Юнги, наполняя двор ещё большим светом из-за огня. Это произошло в один миг, а перед глазами омеги промелькнула вся его жизнь. — Ты как, цел? - стряхивая с брони грязь, поднимается на ноги воин, держа меч начеку. — Ты ведь Юнги? Парень откашливается, держась за грудь, старается унять гогочущий страх и не обращает должного внимания на своего спасителя. Затем, немного придя в себя, омега вопросительно наклоняет голову и разрешает незнакомцу в урсуских доспехах поднять себя. — А ты кто? — Меня зовут Хосок. Ты не должен здесь быть, - отражает удар слева альфа, успев поймать обомлевшего Юнги за шиворот и укрыть за своей спиной. Хосок ранит воина в шею и, сделав трюк, режет тому сухожилия на ногах, а потом добивает ударом в грудь. — Откуда ты меня знаешь? - они отходят за колонну, чтобы спрятаться, однако стражники замечают Чона и решают окружить. Хосок бранится, толкает паренька вбок, а сам, крепче ухватившись за эфес сабли, поддразнивает тех и первым идет в атаку. Юнги с восхищением наблюдает за маневрами альфы, когда он убивает двоих одним ударом. Далее, используя павшего как щит, толкает его на третьего и, воспользовавшись чужим замешательством, бьет ногой в живот. Эвкадарец успевает ранить Хосока в руку, но, будучи выносливым, урсус не реагирует на ранение и режет мужчине под шлемом глотку. Юнги не совсем понимает, почему воин урсуса, к тому же высокого звания, судя по доспехам, помогает ему. Хосок кричит своим прикрыть его и, стянув с головы шлем, показывает омеге свое лицо. — Я знаю Чонгука. У нас с ним договоренность, так что перестань трястись. Я не собираюсь убивать тебя. Мне же не нужны проблемы, - с усмешкой фыркает воин, подойдя к колонне на которой горит факел. Достав его, альфа передает факел в руки оцепеневшему Юнги. — Мои воины тебя проведут к твоему альфе, - задумчиво рассматривает изуродованный дворец Хосок и с каждой потраченной минутой наполняется тревогой. Он до сих пор не видел наследного принца, но думать, что его тело там, под завалами, запрещает себе. Юнги замечает странные эмоции на потном лице и, приняв факел, тоже поднимает голову вверх, к звездам, которых, к его печали, не видно из-за дыма. — Спасибо, - робко говорит парень, выводя Хосока из гипноза. Альфа пару раз моргает и, кивнув своим людям, бежит к главному входу во дворец, откуда доносятся душещипательные крики. Юнги, проводив урсуса предостерегающим взглядом, держится вблизи доверенных Чоном альф и силится не смотреть на творящийся вокруг хаос. *** Народ Эвкадара пребывал в безмятежности и не подозревал, что на столицу надвигается туча всадников. Сперва угрозу почувствовали собаки: они не переставали отчаянно лаять, и вскоре в каждом дворе доносился вой. Те, кто просыпается раньше солнца, удивлялись тому как быстро движутся облака под луной, вообразить не могли, что их гоняли к городу приближавшиеся к высоким столичным воротам войска. В какой-то момент, пытавшие сорваться с цепей собаки, подозрительно затихли - Эвкадар погрузился в безмолвие, ни одна земная тварь не издавала голоса. Лишь холодный утренний ветер развевал пламя факелов и шелестел повешенными сушиться яблоками на стенах парочки домов. Меж тем армия Чонов взяла городские стены в кольцо. Отлично зная как устроена оборона столицы, Чонгук втихую убивает старожилов ворот, перерезав тем глотки, и беспрепятственно получает доступ к смотровым башням, решив сначала обезоружить лучников. Десятки воинов, подкравшись на стены, развязывают бойню, и когда уже спохватившемся эвкадарцы дают сигнал другим стражникам, отвечающим за порядок в центре, орда объединившихся солдат пускают в действия огненные стрелы. Они на несколько мгновений разрывают ночь, и люди, проснувшиеся из-за странного света, в ужасе видят как тысяча огней, словно звездная пыль, стремительно опадает на землю. Вслед за стрелами на город полетели огненные шары. И с этой минуты в Эвкадаре не было покоя. Всё в огне! Скрываться более смысла не было. Взявшие штурмом столичные стены, армия, голося, на конях врывается в город, распугивая мирных людей, бежавших из своих домов. Паника и бесчинства наполняют Эвкадар: омеги, хватая своих детей, бегут босыми на улицу, спасаясь от пожаров, но находят свою смерть от клинков безжалостных урсусов, либо от копыт лошадей, которые топчут всё на своем пути. Крики, смешавшиеся со звоном колокола, становятся гимном сегодняшней ночи. Тэхён, крепко держась за поводья, проносится мимо знакомых улиц, которых он не видел больше десяти лет, и сердце его сжимается от грусти. Скача по каменистой дороге, он озирается вокруг, видит слёзы омег и маленьких детей, умоляющих воинов сжалится; видит головы, скатывающиеся вниз; видит взмах каждого меча и слышит вопль каждого человека. Мимо бегут люди, охваченные огнём. Они горят заживо, падают на землю, встречая свою смерть. Воздух наполняется запахом горелой плоти. Альфа откидывает голову вверх и взглядом провожает пролетающий огненный шар, который рухнув на чей-то дом, принёс с собой разрушение и дрожь земли. Воины, проникая в дома, бесчинствуют, вытравливая омег на улицы и ловя за волосы, тащат по окрестностям. — Не отвлекайся! Нам надо попасть как можно скорее во дворец, - нагнав брата, перекрикивает шум Чонгук, по рассеянному взгляду Тэхёна догадывавшись о чужих мыслях. Тэхён ошибается, если думает, что Чонгуку все равно на город, в котором он родился и вырос. Нет, Чонгук скорбит, скорбит о каждой травинке, втоптанной в грязь, о каждом разрушенном кирпичике и сожженном дереве; но Чонгуку не жаль людей, которые спокойно наблюдали за шествием стражников, несущих голову его отца на копье. Эти люди сейчас плачут и молят о пощаде, но никто не пощадил Шихёна, никто не спас Иши и других домочадцев, которых Чонгук любил; никто не пожалел его омегу. Они все поверили в гнусную ложь, и этого им альфа не прощает. Поэтому он бессердечен. Мчится на белоснежном коне в самое пекло, перепрыгивает через горящие бревна и не оглядывается на гору трупов за своей спиной. У Тэхёна же душа рвётся на части: одна с мнением брата соглашается, вторая же, набитая милосердием, не позволяет закрывать глаза на варварство. Альфа резко дёргает за поводья, отчего конь его встает на дыбы, злостно скалится, заметив троих урсуских воинов. Мужчины, повалив юного омегу, держат его за конечности и намереваются надругаться над ним. Заметив это, Тэхён спрыгивает с седла и, вытащив саблю из ножны, наводит на альф. — Отпустите его, немедленно! Вместо слов один из троицы решает вступить с Чоном в схватку, но проигрывает ему, получив острием в грудь. Тэхён будто звереет и воображение с ним играет в злую шутку, потому что вместо незнакомого омеги, прикрывающему свою наготу рваными тряпками, он видит Чимина. Застилая здравый рассудок гневом, Тэхён жестоко расправляется с урсусами, испачкав половину лица их кровью, часто дышит. Омега же, жалобно скуля, вытирает дорожки слез и пугливо отползает в сторону, когда Чон протягивает ему руку. — Послушай, возьми этот нож, - достаёт из сапога оружие Тэхён и вручает побледневшему парню, — воспользуйся им в нужный момент. А теперь беги из города. — Но... но моя семья... Я не могу их бросить. — Где твоя семья? - поднимает голову, чтобы осмотреться Тэхён, как внезапно слышит надрывные всхлипы. — Они мертвы. Их убили солдаты, - обнимая подаренный альфой нож, трясет плечами парень с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу. Тэхён, сочувственно нахмурившись, судорожно думая как быть, сжимает губы. Он не может бросить этого омегу так, потому что его точно настигнет участь многих, кто уже не дышит, и в то же время у него нет времени возиться с ним - нужно найти Юнги. — Хорошо, слушай внимательно. Следуй к реке, там в порту стоит корабль с красными парусами. Скажешь, что тебя послал Тэхён, там тебе помогут, - хватая плачущего омегу за плечи, трясет того альфа и напоминает о ноже. Он прослеживает, чтобы за парнишкой, который в благодарности кланяется ему, никто не преследовал и, оседлав коня, спешит ко дворцу. Минуя разрушенные стены, Чонгук, прихватив с собой сотню воинов, скачет к правому павильону, где находится главная казарма. Он достаёт меч и, спрыгнув с коня, первым идет в схватку. Словно встретились две стихии: уже и не поймёшь, где кто. Чонгук, вкладывая в каждый удар свою ненависть, режет каждого, кто идет на него. Он не теряет свой пыл даже, когда его задевают в ногу. Слегка похрамывая, той же ногой альфа выбивает у атаковавшего оружие и, прыгнув, вонзает саблю ему в глаз. Брызнувшая кровь заливает ему лицо и чёлку; засохнув, она стягивает кожу. Пахнет дымом и потом. Пахнет смертью. Она в этот миг пьет из наполненного кровью кубка, благодарит людей за устроенный пир и величественно наблюдает как некогда спокойные земли погружаются во хаос. Альфа задумывается, довольны ли происходящим боги, ведь это они подводили людей день за днем к этой минуте. Счастливы ли они теперь, когда столько погибло? Чонгук видит как из окна верхних этажей с криком падают люди; как горят скакуны и плачут омеги. Он видит, что воины спотыкаются о трупы своих же соратников. Эти жестокие картинки смешиваются в одну кучу, и он уже не может различить галлюцинации от реальности. Все, что остаётся отчаявшемуся, следовать зову сердца. Поэтому, крепче сжав липкими из-за крови пальцы на рукояти, Чонгук, отыскав взором брата, велит своим повстанцам прочищать путь к саду. Странно, воинов короля много и все браво сражаются, только самого Намджуна нигде нет. Вряд ли альфа отсиживается в безопасности, пока его город горит; к тому же Намджун не упустил бы возможности избавиться от братьев Чон своими руками. Ведь не может он измениться до неузнаваемости? В нём должна остаться хоть капля воинского достоинства. Тэхён и Чонгук, сражаясь плечом к плечу, слышат над головами знакомый свист в рог - эвкадарцы зовут подкрепление, и уже за считанные минуты во дворе появляются больше сотни солдат. — Ты не видел откуда они вышли? - часто дыша, вытирает затуманенные пылью глаза Чонгук, прикрывая брата грудью от очередного кинжала. — Нет. Но, кажется, я понял. В казарме есть подземный коридор, ведущий в западное крыло. Они возятся с нами, хотят, чтобы мы выложились в полную силу, а потом выпустить основные силы и добить. — Размечтались! Я им покажу, - Чонгук обороняется щитом, затем бросает его да двух крупных альф и идет в наступление. Он движется быстро, словно им управляют горные ветра; никто не успевает следить за его движениями и понять как он управляется. Только блеск затупившегося меча показывается в толпе. Наконец-то, повалив ворота и пробившись через отряд лучников, они попадают в дворцовый сад. Здесь больше простых слуг и уже мертвых из-за обрушенных стен альф. Чонгук бежит к рыдающим омегам, которые сидят под деревом в надежде, что их не тронут, и дёргает каждого за воротник, желая взглянуть в лицо. — Где Юнги? Вы знаете Юнги? — Пожалуйста, не убивайте нас! — Вы его видели?! - Казалось, они не слышат друг друга. Чонгук трясет слуг за плечи, сев перед ними на одно колено, пугает окровавленными руками и глазами, застеленными тьмой. — Где Юнги?! Мальчик с пепельными волосами! — Не убивайте нас! Мы ничего не сделали! Выведать что-либо, понимает Чонгук, у него не получится. Он раздраженно чешет взмокшую макушку и, поглядев на плачущих парней, выпрямляется. — Я омег не трогаю, - не лукавит альфа, обратившись к мимо пробегавшим повстанцем вывести простых людей в безопасное место. Становится светлее - полоска горизонта пестрит, однако над дворцом всё ещё ночь. Чонгук присоединятся к Тэхёну, добивая оставшихся стражников и хватает того под локоть, заставляя обернуться. — Возьми ребят и осмотрите парадный двор. Может, Юнги там. — Хорошо. Я скажу нашим, чтобы запустили ядра в казармы. Так мы заблокируем им запасной выход, им придется в конце концов выйти из казарм, где мы будем их ждать во всеоружии. — Отличный план, братец, - улыбнувшись одним уголком рта, хлопает альфу по спине старший, — я найду Намджуна. — Береги себя, - поднимая с грязной земли новенькие мечи, напутственно просит Тэхён. — Лучше за собой смотри, - смеётся Чонгук и скрывается за треснутой аркой в аллее с фонтаном. Они разбегаются кто куда. Под крики и плач, рискуя жизнями, становятся теми, кто переписывает историю. Но кого волнует история государства, когда как у каждого есть своя, мало кому известная, но полная печали и несправедливости. Чонгук убивает ещё парочку альф. Смотрит им в глаза в момент, когда его сабля режет плоть и, не испытывая чувства вины, вспоминает, что был знаком с этими юношами. В прошлом они вместе проходили военную службу во дворце - сегодня Чонгук убил их. Вытащив меч из продырявленный груди, воин идет дальше, не глядя по сторонам. В саду, кроме него и мертвых, никого. С неба, словно снег, сыпется пепел, а в журчащем фонтане, вода которого стала цвета рубина, плавает неизвестный ему мертвец. Чонгук позволяет себе отдышаться, проверяя все ли добиты, как слышит торопливые шаги, поднимающиеся по лестнице. Он поворачивает хмурое лицо на каскад, обставленный тремя целыми колоннами из пяти и застает того, кто своим светом рассеивает в нём вечную зиму. — Чонгук! - Юнги, сжимая кулаками подол своей рубахи, расплывается в слезливой улыбке и бежит к уронившему меч альфе. Чонгук, не веря своим глазам, подрывается к нему навстречу, ловит омегу двумя руками и, подняв в воздух, крепко обнимает, опуская голову на хрупкое плечо. И дышать вдруг стало легче, и запах крови больше не щекочет нос. Ноги стоят на тверди уверенней. Льды в его сердце тают, наступает долгожданная весна. Юнги пока не до конца осознает, что находится в объятиях того, кого звал каждую ночь. Он слышит его запах, смешавшийся с кровью и потом, жадно внюхивается и плотнее к себе прижимает, боясь, что это видение и Чонгук растворится. Юнги плачет, только уже от счастья. Он берет альфу за лицо, которое не видел столько долгих мучительных лет, беспорядочно целует, водит пальцами по каждому шраму, по черным ровным бровям, по контру губ, льет слёзы и зарывается носом ему в шею. — Ты пришёл за мной, - задыхаясь от собственных всхлипов, улыбается счастливый омега. Чонгук его из своих объятий боится отпускать. Они так долго не виделись, что он просто обязан восполнить каждый час, минуту, секунду их разлуки. Он так вырос, но очень похудел. Чонгук с болью в глазах замечает синяки и ссадины на луноподобном личике, даже представлять себе запрещает через что прошел омега и целует каждый его дрожащий пальчик. — Теперь всё будет хорошо, - обещает Чонгук, утирает мокрые дорожки с щёчек Юнги, отросшие волосы которого прилипли к нежной коже. — Ты ранен! - заметив мокрое пятно, тянется к ноге воина омега, однако альфа ловит его поперек и снова вжимает в себя, на этот раз уткнувшись носом ему в макушку, чтобы подышать запахом моркови. — Ты со мной, теперь я самый здоровый и счастливый человек. Прости, что оставил тебя одного. — Ты был со мной каждый миг, Чонгук. В самое тяжелое время, ты всегда был со мной, - в несогласии качает головой Юнги, раскрывая губы для поцелуя. Чонгук вкладывает в каждое касание всю свою нежность и любовь. Трепетно целует его в сладкие уста, наполняясь силой доселе ему невиданной. Окольцевав одной кистью тонкую талию омеги, Чонгук невольно раскрывает глаза и, словно его кто-то дёргает, отводит острый взор в сторону. Юнги в немом крике раскрывает рот и только чувствует сильный удар в ребро, за считанные секунды оказываясь откинутым за спину Чонгука. Он, издав стон, чувствует острую боль в голове и вопросительно приподнимается на локтях, не понимая что случилось. Щеки его вновь наливаются слезами. Он вскакивает на дрожащие ноги и бросается к Чонгуку, в плече которого торчит стрела. — Юнги, прячься, - сквозь стиснутую челюсть чуть ли не приказывает альфа, что яростных глаз не отводит от Намджуна. Тот, наряженный в свои доспехи, окруженный двумя лучниками, держит меч в руке и с насмешкой наблюдает за развернувшейся сценой. Юнги прослеживает за взглядом альфы, замечает короля и наполняется тихим ужасом, сразу вспоминая ту боль, которую ему причинили. Омега машинально отшатывается. — Я тебя не оставлю! После неудачной попытки вытащить стрелу, Чонгук просто отламывает торчащую часть и бросает под ноги. В саду становится людно: урсусы и эвкадарцы, рыча друг на друга, ждут команды, чтобы вцепиться в кровожадной схватке, но ни Намджун, ни Чонгук ничего не говорят. — Боже мой, Юнги, - проталкивается сквозь воинов Тэхён, который позволяет себе порадоваться лишь мгновение, пока не натыкается взором на возвышающего Намджуна. Он со скрежетом достаёт меч и наводит его в сторону врага. — Тэхён, бери Юнги и уходи, - вдруг раздаётся властный голос Чонгука, по интонации которого младший осознает, что перечить ему будет рассчитываться за глупость. Однако Тэхён решается. — Я буду стоять насмерть. — Нет, ты возьмешь Юнги и отступишь, - слегка поворачивает к нему голову брюнет. Юнги, все это время державший воина за руку, умоляюще дрожит губами и скулит. Они только воссоединились и вот снова им суждено расстаться? Это несправедливо! — Нет, я не оставлю тебя! - кричит визгливо омега, не обращая внимания на десятки воинов, над которыми густеет воздух. Очередной снаряд летит в стены дворца, отчего раздаётся грохот, сотрясающий землю. Юнги скидывает свою дрожь на обвал и крепче прижимает руку Чонгука к своей груди. — Иди, - рявкает, теряя крупицы терпения, альфа, и Тэхён, отлично зная что именно намерен делать Чонгук, подходит к омеге и берет его поперек живота, тянет за собой. Юнги руку Чонгука из своей не выпускает, срываясь на рыдания. — Не уйду без тебя! Ты же ранен! Я не оставлю тебя, слышишь?! Тэхён, пусти! Пусти! Отпусти меня, Тэхён! - бьется, вырывается и снова оказывается в плену сильных рук омега, глядя на бесстрастного альфу в надежде. Чонгук еле себя уговаривает не смотреть на Юнги. Если посмотрит, пошлет всё к чертям и падет ему в ноги. Он кричит, подобно дикому зверьку царапается, к нему просится и своими слезами разбивает Чонгуку сердце. — Я без тебя не уйду! Тэхён, мы не можем так поступить! Я тоже буду сражаться! Просто отпусти меня! Тэхён ждёт, что старший все-таки передумает, притормаживает, собирает брови у переносице, встретившись глазами с ехидным королем, который делает первый шаг - спускается с террасы, жестом приказывая воинам оставаться на месте. — Вы идите, я убью эту сволочь и догоню вас, - со смирением в голосе произносит чуть тише Чонгук, надевая на голову шлем. Эта реплика была брошена, чтобы успокоить Юнги, и омега, оторопев, замолкает, чем пользуется младший Чон. — Пошли, ты же слышал его, - дёргает за локоть пепельноволосого Тэхён, смиряя взволнованно раненого Чонгука взглядом, что твердо стоит на своем. Впрочем, Тэхён с самого начала знал о плане брата. Он не отступит, пока не заберёт жизнь убийцы их отца. Чонгук сразу провел черту, решив в одиночку расправиться с королем на тот случай, если у него не получится, чтобы было кому продолжить положенное дело. «Если я не вернусь до восхода солнца, значит, я мертв. Уплывайте», - вспоминает их недавний разговор Тэхён, сглатывая ком в горле. — Нет... — Юнги, уходим! — Пожалуйста, не поступай так со мной, - всхлипывая, опускает голову вниз Юнги, обращаясь к своему альфе. Чонгук прекрасно его слышит, однако не отвечает. Снимает плащ с доспехов и бросает в сторону, готовясь к битве. Уронив слёзы в лужу крови, Юнги тихо скулит и следует за шатеном, который выводит его из сада, пока повстанцы прикрывают их. Юнги в последний раз бросает взор на статную фигуру в черном, мысленно молится, чтобы с ним ничего не случилось и оставляет дворцовый сад. Они седлают коня, уносясь по заваленным трупами улицам к заре. — Он справится, хватит плакать. Это же Чонгук, - обнимая одной рукой впереди сидящего омегу, второй держит поводья Тэхён. — Я в нём не сомневаюсь, - шмыгает Юнги, оглядываясь за плечо и видя языки пламени, пожиравшие крыши. Летающие из стороны в сторону стрелы, изуродованный дворец. Там, среди этой гиены огненной, остался человек, которого он любит. Юнги кусает щеку изнутри, чтобы болью физической заглушить боль сердечную, но не получается. И не получится, потому что ему мучительно. Они добираются до порта и скачут к причаленному торговому судну с поднятыми красными парусами. Тэхён помогает Юнги слезть и велит идти первым, а сам остаётся, чтобы проверить не было ли за ними хвоста. Чимин, все эти часы сидевший как на иголках, расслышав цоканье подков, вскакивает с места и натыкается на поднимающегося на палубу заплаканного омегу с запутанными пепельными волосами и чумазым лицом. Он протягивает ему ладонь, чтобы помочь и, заметив чужую растерянность, дружелюбно улыбается. Немного помешкав, Юнги все-таки дает ему свою руку. — Юнги, это мой омега - Чимин, - обнимая любимого, представляет тех друг другу Тэхён, - надеюсь, вы подружитесь. Юнги вежливо кивает, после чего молча отходит в конец корабля и выжидающе смотрит на горящий город. На корабле, помимо них, капитан и омега, которого спас Тэхён. — А где Чонгук? - шепотом спрашивает Чимин. — Он скоро будет, - кивая, уверенно заявляет альфа, устремив голову к светлеющему небосводу. *** Хосок пробирается через развалины к лестнице, ведущей на третий этаж замка. Он побывал уже в трех крылах, но не нашел нужно человека. Ему настолько очертенело бегать взад-вперед, при этом постоянно отбиваться, что он уже в открытую окликает принца по имени. Все больше пугают назойливые мысли о смерти Джина, но Хосок отгоняет их каждый раз, стоит им появиться. Он бежит по шаткой лестнице, перешагивая трупы, на пути убивая эвкадарцев, а случайно оказавшихся не в том месте, не в то время гражданских сталкивает в пропасть. — Господин, здесь оставаться небезопасно - в любой момент дворец может обвалиться, - кричит в спину главнокомандующего урсус, и в доказательство его слов им на макушки ссыпется пыль от развалин. Хосок прячет лицо в локоть, отвернувшись от столб пыли, оказывается в широкой комнате с ответвлениями. Судя по всему, здесь находится спальный этаж. Красивые стены заляпаны кровью, а мраморный пол усыпан изуродованными телами бет, одетых в простую одежду - слуги. — Всем разделиться на группы. Если найдёте наследного принца, кричите. — Но, господин, с чего вы решили, что он во дворце? - недоумевают воины, которые ни о чем не догадываются. Хосок скользит по ним красноречивым взглядом, давая понять, что не собирается что-либо разъяснять. Альфы поступают по приказу генерала, и все принимаются за поиски принца. Хосок, взяв четверых с собой, подкрадываясь к углу, слышит копошение. Он резко выглядывает, намереваясь напасть, но застает перед собой заваленный камнями проход. Воин, выругавшись, садится на пол, прищурившись в щель, чтобы рассмотреть помещение, прячущееся за завалом. Людей за ним нет, только разбросанные свечи и предметы декора, но также Хосок отчетливо видит резную дверь. Поднявшись, он кивает альфам помочь ему и по возможности расчищает проход, проталкиваясь через ветхую конструкцию с тщательной осторожностью, иначе, задень они хоть один булыжник, положение усугубится, а их расплющит. — Двое пусть стоят на стреме, остальные за мной, - широким шагом подходит к незапертой двери Хосок и под звон городского колокола раскрывает её, впуская в темное пространство свет. И замирает, так и не смея войти. Воины, держась по обе стороны, в растерянности переглядываются, отчетливо видя, что на постели кто-то лежит заколотый клинком. Лица не видно, хоть огонь, исходящий со стороны Эвкадара распугивает тени в комнате. Хосок, сглотнув, первым проходит в почти целые покои, оскверненные лишь смертью. Выронив из руки меч, Чон, бурча под нос нечто невнятное, приближается к постели с балдахином и круто повернувшись вправо, сжимает грязной ладонью рот. Ему хочется блевать, однако рвотный позыв застревает костью в глотке, и ему остаётся лишь терпеть спазмы в желудке и принять действительность такой, какая она есть. Ким Сокджин, наследный принц Урсуса, лежит в кровати мертвый. И, опираясь на цвет его кожи, умер он несколько часов назад, до того как началось вторжение. Хосок ничего не понимает. Кто убил его? Он, все также находясь в шоке, садится на край кровати, дотрагивается холодной руки Джина, пропуская мурашки по спине, удивлённо распахивает веки. Почему приемник Чанни одет в наряд для омег, почему его волосы выглядят так, словно им занимались слуги? Почему в его ушах драгоценные серьги? И что он вообще забыл в этих покоях? Хосок от вопросов в голове хватается за волосы и устало вздыхает. Последний наследник мёртв. Это то, чего добивался Архи. Неужели ему каким-то другим образом удалось довести свой план до конца? Неужели Сокджина убили люди короля? Хосок не знает, что думать. Он пришел в этот дворец, чтобы спасти принца и вернуть Урсусу его законного правителя, а оказался у разбитого корыта. Как теперь быть и что ждёт его королевство, семью? — Господин, - подходит к кровати воин, держа голову опущенной в знак траура. — Извольте приказывать. — Наследный принц мёртв, - бросив на Джина короткий взгляд, задумчиво чешет подбородок Хосок. — Урсус потерял своего короля. Власть в руках подлого советника Архи, который эксплуатирует народ в своих гнусных целях. Сегодня Эвкадар падёт, но мы все равно проиграли. Некоторое время в мрачной комнате господствует тишина. Воины, глядя то на труп под одеялом, то на поникшего главнокомандующего и покоренную столицу, прикладывают кулаки к груди, отдавая честь. Хосок поднимает на урсусов вопросительный взор. — Господин, мы примем любое ваше решение и будем стоять с вами до последнего, - чеканя, решительно звучит альфа; следом его подхватывает второй. — Мы служим вам верой и правдой! — Вот как... - без энтузиазма вздыхает Чон, вздрогнув, когда неподалеку в стену попадает снаряд. — Тело наследного принца нужно вернуть в Асуру и, как полагается, предать земле. Затем посмотрим, что скажет народ, но Архи предатель и у меня есть все основания считать, что он причастен к смерти Сокджина. — Генерал, мы с вами. Приказывайте! - кланяются Хосоку урсусы, и вновь раздаётся звон колокольни. *** Чонгук падает на спину, чуть было не ударившись затылком о каменную плиту, успевает отразить саблю Намджуна своим мечом. Альфа напирает всем весом, стирая зубы в порошок, но в Чоне силы не меньше. Весь потный, он бьет коленом Намджуна в живот и удачно юркает в бок: сабля короля вонзается в землю. Брюнет, хромая, встает на ноги и насмехаясь над Кимом, убирает со взмокшего лба воронью челку. Ему неизвестно сколько прошло с тех пор, как Юнги с Тэхёном покинули город, однако небо над Эвкадаром обретает цвет, а полоска горизонта размывается тусклым желтым, предсказывая скорое появление солнца, которого многие уже не увидят. Чонгук щурится, рвано дыша из-за многочисленных ранений, забирающих энергию, не ждёт пока Намджун снова нападет, бьет первым и рвёт на чужой кисти шелковую рубашку. Альфа шипит от боли, тем не менее из строя не выходит, достойно отражая каждый взмах меча. Вокруг толком не осталось людей, крики затихли и им на замену пришло могильное молчание. — Ты стал медленнее двигаться, - подмечает не без издевки Намджун, видя кровоточащую рану в ноге Чонгука, — поэтому мне даже скучно. Альфа уклоняется, избежав серьезной травмы и делает попытку выбить из хватки короля саблю; однако, видимо догадавшись о намерении воина, Намджун перебрасывает саблю в другую руку и ловит Чона за кисть, сильно пнув коленом в солнечное сплетение. Чонгук, кашляя, падает на четвереньки, вдруг ощутив боль каждого ранения в один миг: эта и нога, и плечо, которое он почти не чувствует, и зудящие порезы. Ему тяжело дышать и трудно устоять на двух, но мысль проиграть подлецу вскипает кровь, потому альфа падая, всегда поднимается. Вот и на сей раз он, цепляясь за свою ненависть, восстает. — Сейчас повеселишься, ваше сиятельство! - едко сплевывает Чонгук, набросившись рысью на Намджуна. Не успев среагировать, Ким оказывается поваленным на лопатки. Меч со звоном отскакивает к разрушенной колонне, а Чонгук, заблокировав мужчине движения, наносит ему в челюсть беспрерывные удары. Будучи слабым, он стремительно устает и, чтобы не потерять контроль над ситуацией, Чонгук вынимает из пояса припрятанный серебряный клинок, решив не тянуть с местью и перерезать врагу горло. У Намджуна изуродовано лицо, он кашляет кровью из разбитого носа, однако, пребывая в сознании, Ким умудряется заметить сверкнувший в свете клинок и, остро желая жить, бьет головой в лоб Чонгука, потянувшись за своей шпагой. — Я не дамся тебе, продажной мрази. Весь ваш род будет гнить под землей. Я лично буду приходить на твою могилу, чтобы плюнуть в неё, - брызжа слюной, угрожает Намджун. Чонгук срывается на нездоровый смех, опираясь на эфес меча, пусть и дрожа,  но все равно встает с колен. — Это ты такой злющий из-за того, что узнал с кем спал каждую ночь? - нарочно сыплет соль на рану воин, напоминая королю о парне, испустившем дух. — Закрой пасть! - щурится Намджун. — Бедненький, наверное, неприятно было делить кров с человеком, который мечтал всадить нож тебе в спину. Слетая с тормозов, Намджун выпускает звериный оскал и с большей страстью управляет мечом, отчего Чонгук, обороняясь, пятится к террасе. Ему это выгодно: здесь, воспользовавшись колоннами, он сумеет маневром положить конец их битве. К тому же, ослепнув от ярости, Намджун теряет хладнокровность и действует под руководством эмоций, от того у него один за другим необдуманные шаги. — Ты ведь убил его, верно? Конечно, ты же бездушная тварь. Тебе убивать тех, кто тебя любит проще простого, - прозрачно намекая, бьет тому в колено Чонгук и своим действием обездвиживает альфу. Намджун, вскрикнув, падает и тут же хватается за сломанную чашечку, задним умом осознавая, что не сможет ходить, а следовательно, сражаться. Его игра окончена. — Ты велел обезглавить моего отца, - бледнея от потери крови, жутко улыбается синими губами Чон, — ты насадил его голову на копье и прошелся с ней по городу, выставив всю нашу семью предателями. Я поступлю так же, - обойдя короля, больно дёргает его за волосы назад и приставляет к горлу меч. Рокот позади и перекрикивание воинов остаётся без внимания, а в саду нет стражи, которая смогла бы подоспеть монарху на помощь. Намджун впервые ощущает холодное дыхание смерти столь ясно - она обнимает его, и почему-то альфа уверен, что у смерти лицо Сокджина. Ким встревоженными глазами проходится вокруг себя, видит разрушенный дворец, простоявший семь веков, видит сотни столбов черного дыма, застилавшие небосвод и чуть ли не плачет. То, что он создавал десятилетиями, его райский сад, оскверняли демоны. Он потерял все, что так лелеял - свой дом, свой титул и теперь свою жизнь. — За моего великого отца. За Юнги. Гори в аду, - шипит ему на ухо чужим голосом Чонгук и, грубо толкнув Намджуна на четвереньки, замахивается. Кровь, словно воды гейзера, хлынула вверх и опустилась коротким дождем. Не до конца срубленная голова, покачиваясь, демонстрирует глубокую рану, из которой, булькая, густой рекой стекает на плиты кровь. Её слишком много, она ползет к сапогам альфы и демонстрирует ему его мрачное отражение. Ким Намджун мёртв, Чон Чонгук исполнил свой долг. Покачиваясь от изнурения, он бросает шпагу, разрешая себе перевести дух, хромым шагом спускается по лестнице к тропинке, ведущей к выходу из сада. Он несколько раз громко свистит, зовя своего коня, но, не получив ответа, хватается за занывшую рану в плече, в которой все это время находится стрела, останавливается из-за странного звука, будто что-то треснуло. Почва под ногами внезапно неистово дрожит, и Чонгук поздно понимает от чего. Полностью разрушенный дворец, охваченный пожаром, рушится, и самый большой купол башни падает вниз. Прямо на него. Альфа успевает только поднять голову. Сотрясая воздух и землю, огромный каменный купол, поднимая грязь вокруг себя, обваливается, оставляя под собой сотни воинов. Весь белый свет слышит этот оглушительный грохот, от которого воет даже ветер, а огонь, поработивший город, почтительно кланяется, словно выказывая свое уважение. Казалось, на Эвкадар свалилось небо, ибо громоподобный гул вынуждает волноваться даже речную воду. Вокруг дворца наступает звонкая тишина. И ни одной души в саду не видно. Корабль с красными парусами легонько бьется о причал. Юнги, услышав страшный шум, цепляется руками за мачту и присматривается к замку, который находится слишком далеко. Ему видно лишь то, что дворец стал ниже, а дыма больше. Значит, произошел ещё один обвал. Омега тревожно хватается за сердце, массирует грудь, успокаивая себя и, сам того не замечая, начинает плакать. Тэхён тоже наблюдавший за обвалом, сжимает веки и опускает голову в пол. Если это то, о чем он думает, Чонгук не вернется... — Подождём ещё полчаса, и отплываем, - говорит он капитану. Юнги, уловив его реплику, резко поворачивается к нему с видом полного негодования и сокращает между ними дистанцию. — Что? У омеги жуткий вид. Он смотрит красными глазами, в коих мелькает несколько эмоций одновременно. Чимин, защищаясь от сильных порывов ветра, настороженно держится рядом с альфой, щетинясь от диковатого состояния парня. — Он сказал не ждать его, если солнце встанет. — Что ты несёшь, Тэхён? А?! Что ты говоришь?! - дрожа всем телом, кричит Юнги. — Как мы можем уплыть и оставить его здесь?! Он вернётся! Мы будем ждать целый день, если понадобится! Я с места не сдвинусь, ясно тебе?! Чонгук вернётся! - в конце голос пепельноволосого садится, он шипит и заметно бледнеет, чуть было не потеряв равновесие. Чимин ловит его под локоть, помогая устоять на ватных ногах и, спустя долгие уговоры, помогает сесть, хотя омега спуститься в каюту отказывается наотрез. Проходит час: лучи солнца ослепляют Тэхёну глаза. Альфа в тревоге трет переносицу и постоянно проверяет дорогу, но никто не появляется. Никто не появляется и через двадцать, сорок минут. Тэхён с прискорбием понимает, что его брат погиб, и сердце его пропускает удар. Он, сдерживая слёзы, просит поднять якорь. — Что? Нет! Что ты делаешь? Что ты делаешь? - бежит за альфой Юнги, в панике дёргая волосы. — Надо подождать ещё немного! — Мы не можем больше ждать! Чонгук не придет. — Как ты можешь так говорить! Тэхён, мы должны верить, - нервно смеясь, не чувствует стекающие подряд горячие слёзы Юнги, стоит потерянный и хрупкий, словно сейчас рассыпется. — Не надо... не бросай его здесь. — Юнги, он просил меня. Я не стану рисковать вами, - ставит точку Чон, спеша уйти от омеги подальше, пока его чувства не выдали его грусть. Наблюдая за ними, Чимин не знает кого утешать: Юнги, который вот-вот упадёт в обморок или Тэхёна, которому приходится идти на столь тяжелый шаг, ведь оставить своего брата, не зная жив он или мёртв, теперь уже на чужой земле, страшная ноша. — Нет... я его не оставлю, - шепчет под нос покрывшийся мурашками то ли от холода, то ли от страха омега и, резко сорвавшись с места, бежит к трапу. — Стой, не смей! Ты с ума сошел! - ловит его за руку Чимин, вовремя спохватившийся. За ним поспевает и Тэхён, оттаскивая брыкающегося парня чуть ли не за шкирку. Юнги начинает истошно вопить и просить оставить его. Он, упав на пол, разбивает костяшки пальцев в кровь в протесте отплывать, но его не слушают. Его просто держат, чтобы он не сбежал. А корабль, меж тем, отплывает. Омега видит сквозь призму слез движущееся небо, кричит во всю глотку, задыхаясь от рыданий. Они действительно делают это с ним - они бросают Чонгука там, раненого! У Юнги это в голове не укладывается; от злости от бьет Тэхёна в плечо, наговаривает всяких гадостей, а Тэхён все выслушивает, мысленно соглашается с омегой, но нарушить слово данное брату не может. Ему пришлось делать выбор. — Я хочу к Чонгуку! Дайте мне увидеть его, отпустите меня! - стучит ногами Юнги, заливает слезами рубашку. — Не поступайте так с нами! Я только обрел его... мы только встретились... я... пожалуйста, не надо, - беспорядочно мотает он головой, сворачивается в клубок, горько скуля. Тэхён, глядя на парнишку, прячет мокрые глаза за челкой и до крови кусает губу, потому что знает, что это невозможно. Потому что они направляются к океану, а оттуда на Тахарун и больше никогда не вернутся на материк. Чонгук же навсегда остаётся на землях Эвкадара. Его душа не найдет дорогу к ним, к Юнги; она будет скитаться вечность в поисках дома. Юнги думает об этом, думает, что не сказал ему «люблю», думает, что слишком мало пробыл в его объятиях и мало целовался с ним, мало ночей они провели друг с другом. Им не позволили вдоволь любить. Почему? За что с ними так жестоко обошлась судьба? Разве любить кого-то - это преступление? Нет, нельзя позволять себе думать, будто бы Чонгук погиб. Он жив. Он точно жив и он точно вновь найдет дорогу к Юнги. А он будет его ждать, как это было всегда. Потому что настоящая любовь выше всяких гор и глубже любых морей. Так говорил Чонгук. *** Туман, сгустившийся в Эвкадаре, подбирается и к уничтоженному замку. Пыль оседает, и из-под завалов выбираются первые выжившие. В основном это повстанцы и урсусы, многие из которых теперь калеки. Они, один за другим, точно подсолнухи, встают на ноги, зовут друг друга и считают потери. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь дым и пыль, освещают двор, пропитанный мерзким солоноватым запахом. Он повсюду, словно длинная скатерть, а разбросанные трупы это узоры на ней. Альфы, подбирают целые оружия, помогают товарищам выбраться из-под завалов или просто отсиживаются, приходя в себя после бойни. Вдруг все слышат шарканье со стороны парадного дворцового входа, от которого осталась только западная часть. Воины, затаив дыхание, пытаются рассмотреть фигуры, спускающиеся с местами сломанной лестницы. Из-за тумана появляется заляпанный штукатуркой и грязью альфа в черных доспехах. В одной руке он держит сломанную корону Намджуна, из которой выпала парочка драгоценных камней. За ним, неся в белых простынях тело наследного принца, солдаты. Хосок, щурясь на солнце, бросает корону перед собой. Она, издав лязг, подпрыгнув, катится к груде камней и останавливается, переливаясь в свету утренней зари. Тишину никто не смеет обрывать. Оставшиеся в живых эвкадарцы, глядя на Чона в ожидании слов, кои предопределяет будущее их королевства, в ожидании застывают статуями. Хосок, расправив плечи, поднимает острие своей сабли к небу, словно собираясь проткнуть его, торжественно объявляет: — Эвкадар пал. Урсусы издают победный клич.